Смотрится мило

Коля обнаруживает себя на их кухне в мягком утреннем свете навалившимся на стол и, видимо, неудачно моргнувшим несколько минут назад. Он знает, что отправился по сложному пути: Сигма встаёт всегда рано и спит чутко. Для Гоголя что-то приготовить относительно бесшумно, без поджогов и гремящих об пол тарелок, тем более в полусонном состоянии, крайне сложно. Он постарается, раз уж выцарапал себя из кровати. Самое страшное сейчас - обнаружить, что чего-то в холодильнике нет. Пролистав несколько рецептов, Коля спокойно кивает сам себе и лезет за продуктами, не слишком предусмотрительно пытаясь удержать в руках всё сразу. Молоко и масло едва не летят вниз, но как-то ещё балансируют, а вот пачка шоколадной крошки с издевательски громким шуршанием выскальзывает у него из пальцев. Её подхватывает Сигма, тепло улыбается и вручает обратно. - Я посмотрю, - он устраивается на стуле. Материала для наблюдения предостаточно: первое яйцо оказывается на столе, второе в миске только наполовину, мука лёгкой белой пылью рассыпается по предплечьям, пара капель молока отправляется куда-то под ноги, шоколадная крошка решает отличиться и теперь, бесконтрольно разбегаясь везде. Гоголь с отчаянием и беспомощностью во взгляде поворачивается к Сигме, который, прикрыв рот рукой, пытается подавить смешок. Когда неловкое подобие печенья наконец оказывается в духовке, Коля нервно, но с облегчением выдыхает, дефилирует пару метров сквозь устроенный беспорядок и садит разомлевшего ласкового Сигму себе на колени. Целоваться получается куда лучше, чем готовить, так что Гоголь очень благополучно упускает момент, когда надо бы остановиться и проверить кулинарный шедевр на предмет возможного возгорания. - С днём рождения, - он ставит перед Сигмой тарелку и на всякий случай вспоминает, есть ли у них Но-шпа. - У тебя хорошо получилось, Коль, - Коля, в этот момент оттирающий растопленное масло с третьей запачканной поверхности, ударяется головой об угол шкафа. Аккуратно вылезая, он видит последовательно солнечный зайчик на сиреневых волосах, краешек довольной улыбки и печенье, зажатое между пальцами. Шесть пятнадцать. Гоголь засыпает над своей чашкой чая, прибрав кухню целиком и полностью, и его коса постепенно съезжает из-за плеча куда-то вбок и на стол. Единственное, почему он ещё не закрыл глаза, - Сигма, который мило жмурится от яркого света из окна. Уголки его губ до сих пор приподняты, и выглядит он совершенно счастливым, хотя Коля забыл про пару ингредиентов. Они наконец возвращаются в кровать. Руки у Сигмы прохладные, он, тихонько смеясь, обнимает Гоголя за шею и быстро его целует, прижимаясь ближе. - Спи, Коль.