***
- Ген, Гена, тебе сколько яиц жарить - одно или два? В ответ Ирина услышала лишь звенящую тишину. Муж не мурлыкал себе под нос какие-то странные мелодии в спальне и даже не отозвался мгновенно из ванной, где, как обычно, в это время брился, а полностью проигнорировал её вопрос. - Ген, ну я кого спрашиваю? Завтрак кому нужен тебе или мне? Сам тогда готовь, если не отвечаешь, - проворчала супруга. Ответа вновь не последовало. Глубоко вздохнув и бросив кухонное полотенце на стол, Кривицкая отправилась на поиски пропажи. Заглянув в ванную комнату, она увидела знакомую до боли картину. Ну конечно! Её муж пребывал в Шавасане. Закрытые глаза, расслабленные мышцы, руки вдоль тела и ноги на ширине плеч с раскинутыми носками в стороны. В этот момент её мужа не волновал ни только завтрак, который собралась в кои веки приготовить любимая жена. Но даже если бы Москва стала эпицентром землетрясения с магнитудой девять баллов, Кривицкий бы никак не отреагировал. В эту минуту ему было абсолютно всё равно до происходящего в мире и даже вокруг него. Он был в состоянии полного покоя и расслабления. Кот привычно сидел рядом и спокойно махал хвостом, разгоняя несуществующую пыль по кафелю ванной комнаты. Он настолько привык к хозяину на полу ванной, что, просто склонив голову на бок, сидел и наблюдал за «покойником», ожидая его выхода из Шавасаны. Хотя первоначально, наблюдая за происходящим, он возмущался, показывая это громким мяуканьем и касанием лап руки Геннадия. Однажды он даже прыгнул ему на грудь, но результат был нулевым. «Труп» не отреагировал. Звать его или тормошить было себе дороже. Однажды Ирина уже испытала это чудо йоги. Даже тогда, когда она схватила будущего мужа за плечи и начала хлестать его по щекам, думая, что он умер. Мягко выйти из позы не получилось, и Кривицкий, резко вынырнув из забытья, удивленно уставился на нее и спросил: «Ты чего?» Она ужасно перепугалась и от страха, что больше его никогда не будет с ней, разрыдалась. А бедный Кривицкий, пытаясь её успокоить, не знал, как преподнести свои практики в полном объеме. Одно дело, когда тебя застают в позе Уттанасаны, мало понимая, чем это ты занимаешься и что вызывает недоумение, но не более того. Другое, когда тебя видят бездыханного на полу ванной и при этом знают о твоей смертельной проблеме. Сложив два и два, двадцать два не получится. Реакция следует молниеносная – «труп» нужно спасать! Посмотрев так минуту на неподвижно лежащего мужа, Ира поняла, что это минимум минут на пятнадцать, если не больше, и вернулась на кухню к приготовлению завтрака. Почти через двадцать минут Гена появился на кухне как ни в чём не бывало. Подойдя к ней, он чмокнул её в щеку и произнёс: «Доброе утро! Запахи какие!», после чего сел за стол, где его уже ждала яичница из двух яиц и кофе с тостами. Ирина доедала завтрак и практически никак не отреагировала на появившегося мужа, который выглядел счастливым, довольным и отдохнувшим, как будто не было ночью экстренного вызова, и он не вернулся глубоко за полночь. - Спасибо за завтрак. Только…, - Кривицкий не успел договорить, как она пресекла все его попытки к недовольству. - Только не говори, что два яйца я зря пожарила. - Я еще вообще ничего не сказал, - он пожал плечами и, оторвав взгляд от тарелки, уставился на супругу, - с чего взяла, что я чем-то недоволен? - Вижу, как ты вилкой ковыряешься…, - уведомила она его и встала из-за стола. - Ир, что происходит? У нас проблемы? - Кажется, они у тебя. Не думала, что опять начнешь ерундой страдать, - она начала убирать со стола, - ешь живее, время уже поджимает. - Ты про йогу что ли? – как бы между делом спросил он, вгрызаясь в тост. - Про неё самую. Валяешься в ванной, как будто у тебя времени вагон. Кривицкий слушал жену, не перебивая и увлеченно поглощая завтрак. Он подцепил глазунью и быстро отправил себе в рот, не давая желткам растечься и перепачкать тарелку. После чего сделал два больших глотка кофе и посмотрел на Иру. Она продолжала ворчать. И чем больше она ворчала, тем больше губы мужа расплывались в улыбке. - У тебя что что-то болит? – в конце концов поинтересовалась Ирина. - Нет, - мотнул он в отрицании, и улыбка стала ещё шире, - у меня всё хорошо, потому что в ванной валяюсь. Это у тебя проблемы. - С чего взял? - Кажется, в одной постели спим…, - он сделал многозначительную паузу. - А причем тут это? - При том. Кто-то спит, а кто-то полночи крутится. Не знаешь, кто? - Ой, кто бы про сон говорил, - нервно дернула плечом жена. - Сейчас речь не обо мне. А о тебе. Что делать будем? - он вновь отхлебнул кофе и почти догрыз тост. - Отстань, а? - Не отстану, - заверил её он. - На работу пора, а ты еще даже кофе не допил, - пробухтела она. - Ир, нам нужно поговорить, - он быстро допил кофе и протянул ей пустую чашку. Не обращая никакого внимания на протяную тару, Ира поспешила в ванную комнату. - Всё Ген, я одеваться, а ты как знаешь. Можешь в трениках в Склиф ехать. Твоя проблема. - В трениках, ни в трусах! - гоготнул Геннадий, - я успею, если ты такси закажешь. — Хватит ржать. Вот до чего же ты противный, Кривицкий! Он услышал её возгласы недовольства и прыснул в кулак. - От такой же слышу. Ир, ну правда, давай поговорим. Это же уже почти две недели продолжается. Я же не слепой, – своим мягким и вкрадчивым голосом, проникающим под кожу, попросил он. - Хорошо, зрячий. Хватит меня доставать. Вечером поговорим, - она скрылась в прихожей. - Обещаешь? – он материализовался, протянул ей телефон и исчез в спальне. - Отвали, зануда! - она вырвала у него сотовый, чтобы заказать такси. - Отвалю только до вечера, - продолжая улыбаться, он высунул голову из-за двери спальни. Ира закатила глаза, понимая, что муж не отстанет и если ему что-то не нравится, то будет нудеть, пока она не сдастся. Хотя она понимала, что с ней творится что-то ненормальное. Бессонница перешагнула все возможные пределы, и она действительно последнее время спала из рук вон плохо. То ли это был постоянный стресс в Склифе, то ли возрастные особенности женского организма, то ли необъяснимое беспокойство за всё и сразу. Но Кривицкий опять её считал. И как только это произошло, начал предлагать свою помощь, а она мужественно от неё отказываться. И он, зная это, решил пойти на очередную хитрость. Что делать, если иначе до супруги не достучаться. В её случае нужно лишь терпение, молчание и такие действия, которые бы её саму подвели к выводу, что без помощи мужа она не справится. Именно поэтому он клянчил у неё с утра разговор по душам.***
Ира зашла в комнату, наполненную звуками ситара, и увидела практически то же самое, что и утром. Муж с одухотворенным лицом выполнял знакомую ей Уштрасану. - Кривицкий, я сейчас не поняла. Всё утро хотел поговорить, а сейчас опять по полу валяешься. - Можешь присоединяться, поваляемся вместе, - выдохнув и подняв руки над головой после выполненной асаны, спокойно произнёс муж. - Ужинать собираешься? - У меня сегодня разгрузочный день, - оповестил муж, уткнувшись лбом в пол, выполняя Баласану. - Какую хрень только не придумаешь, чтобы меня позлить! – Ира со злостью плюхнулась на гимнастический коврик. - И в мыслях не было, - покончив с позой ребёнка, он уселся рядом с ней в позе полулотоса и толкнув её плечо своим, подмигнул, - поговорим? - Господи, Ген, о чём с тобой сейчас можно говорить? Видел ты бы сейчас себя со стороны. - Знаю, красавчик, - рассмеялся Кривицкий. - Не льсти себе, - пропыхтела Ира, - я так понимаю, что теперь от этой прелести я не избавлюсь? - Зачем избавляться от того, что приносит спокойствие и положительные эмоции, - сияя, как медный таз, полюбопытствовал он. - Меня бесит эта музыка. Ясно? – она попыталась встать, но сильная рука мужа остановила её. Лицо Кривицкого стало серьёзным: - Ир, просто посиди. Постарайся расслабиться. Всё из-за того, что у тебя нет санкальпы. - Кривицкий! Задолбал своим санскритом! По-человечески можно сказать? - градус кипения строптивицы достиг максимума. - Конечно. Но для начала ляг на спину. Просто ляг и ничего не делай. Расслабься. Даже не думай. Санкальпа - это просто установка. Дай себе нужную установку. Что ты хочешь? Что желаешь, о том и подумай. - Я хочу, чтобы ты от меня отстал, - выразила она своё желание. - В один прекрасный миг я стану для тебя пустым звуком. Но ты отключишься, только если отстранишься от своих мыслей, от недовольства ко мне и внутренних переживаниях. - Мне музыка мешает, - она скрестила руки на груди и вздохнула. - Не обращай на неё никакого внимания. Ты не здесь. Меня и даже Кота рядом нет. Ты одна, тебя никто не беспокоит и не раздражает. Он взял её за запястья и вытянул руки вдоль тела. Его пальцы скользнули по ногам и обхватив лодыжки, придали ногам нужное положение. - Ноги на ширине плеч. Дыши спокойно. Всё в подсознании. Тело примет твоё спокойствие с благодарностью, только попробуй. Он лег рядом и продолжил говорить ровным и спокойным баритоном. Ира слушала и не понимала, почему его голос буквально вводит её в некий транс. Музыка стала каким-то убаюкивающим фоном. А его слова звучат всё мягче и тише. Она не заметила, как отключилась. Геннадий же поднялся, одернул футболку, пригладил слегка влажные волосы и улыбнулся. Его вредина спала сладко и безмятежно. Подошедший Кот потерся о трико Кривицкого и мяукнул. Посмотрев на него, Гена подхватил полосатого, приложил палец к его морде и, выходя из комнаты, прошептал: - Тссс, не срывай эксперимент. Пойдём лучше ужин приготовим. Через полчаса на кухне появилась Ира. Выглядела она отдохнувшей и свежей, как будто за плечами не было бессонной ночи и изматывающего дня в Склифе. - Ген, ты волшебник. Как ты это сделал? - Это ни я. Это йога и Шавасана, которые ты ненавидишь, - произнёс муж и хлебнул свежевыжатый морковный сок с сельдереем. После чего, облизнув губы, лукаво сощурился и вкрадчиво спросил: «Ну как, мать, полегчало?» - Как будто заново родилась, - не стала отрицать Ира. - Толи ещё будет. Следующий пункт - Айенгара. Тебе понравится. Кривицкая с деланным недовольством вздернула бровь: - Опять? - Всё, всё! Никакого санскрита, - расплылся ещё шире будущий йог-наставник, - это всего лишь автор практики самой мягкой адаптации йоги. Можно даже в кровати делать. - Так вот как, оказывается, всё это называется. Спалился, дорогой муженек. А то всё люблю, не могу! - рассмеялась она и, подойдя к нему, прижалась к такому родному и любимому телу.