***
Открыв дверь ординаторской, Брагин увидел на редкость изумительную картину. Челюстно-лицевой хирург их отделения Кривицкий Геннадий Ильич стоял на стремянке и, задрав голову кверху, священнодействовал. А если быть точным, разбирался с освещением святая святых врачей. Нет, не потому что в Склифе нет электриков, и не потому, что его слезно об этом просили или умоляли. А лишь потому, что он был из тех людей, которые терпеть ненавидел, когда что-то было неисправно или не работало вовсе. Нацепив налобный фонарь, который он вытащил из пожарной укладки, с полного одобрения старшей медсестры отделения Фаины Игоревны, обесточив ординаторскую и вооружившись инструментом, он лихо вскарабкался на стремянку и попросив Нину подстраховаться его, когда он попросит, хирург взялся за дело. Лампа моргала уже почти неделю и изрядно подбешивала всех медиков. Бегая из операционной в операционную, они лишь передавали по смене, что лампа в ординаторской мигает и ни сегодня так завтра «сдохнет», но воз был и поныне на потолке. Сестра-хозяйка отделения тоже не торопилась с электриком, и, хотя Усова лично беседовала с ней на эту тему, электрик продолжал оттягивать свой визит в первую хирургию. - Подержите, Ниночка. Кривицкий протянул медсестре крышку от потолочного светильника. После чего поковырялся с проводкой и попросил вернуть крышку ему. - Всё, можете включать. Контакты окислились, - сняв с головы фонарик и спустившись со стремянки, возвестил Кривицкий. Брагин щёлкнул выключателем. Равномерный холодный свет наполнил ординаторскую. - Лампочка Ильича! - воскликнул Олег и заржал. - Уймись, Михалыч. Чем ржать, лучше бы помог. Никому ничего не надо было неделю. Ирина Алексеевна уехала и всё, - попыталась урезонить его Дубровская. - Ой, да ладно тебе, Нинель! Сейчас стремянку на место отнесу. Устроит? Но, заметив в дверях Куликова, тут же вручил стремянку другу и скомандовал: - Че смотришь? Человек без тебя уже всё сделал. Тащи, давай. Куликов принял складные ступеньки, а Брагин, обращаясь к Кривицкому, поинтересовался: - Как отдых прошёл, Геннадий Ильич? - Отлично, - надевая снятый для удобства халат, коротко ответил Геннадий. - На море ездили? - полюбопытствовал Олег. - Нет, в Подмосковный дом отдыха у озера. По линии профсоюза, - моя руки, поведал Кривицкий об их местонахождении с Ириной Алексеевной во время недельного отпуска. - И как? - закинула удочки Нина, которая уже полмесяца прикидывала, куда можно махнуть со своим выводком на скромные отпускные. - Вполне. Нам с Ириной Алексеевной понравилось, - и, понимая, почему Дубровская задала этот вопрос, добавил, - кстати, там для малышей отличные игровые зоны, и воспитатели есть. Можно оставить ребят и заниматься собой. Смекнув, что Кривицкий может оказаться полезным в этой ситуации, медсестра тут же прозондировала почву: - Попозже поговорим, хорошо? - Конечно, Ниночка, - и, обернувшись к присутствующим, Геннадий оповестил, - я на обходе. Как только дверь за челюстно-лицевым закрылась, Куликов возмутился: — Вот же еврей, уже путевки вымутил от профсоюза! Он всегда недолюбливал Кривицкого, считая, что он ещё тот проходимец и эгоист. Челюстно-лицевой в ответ также не пылал к нему особой любовью и старался пересекаться с ним только по работе. - Не завидуй, - гоготнул Брагин, - а учись. Никто тебе не виноват, что ты профсоюз динамишь. - Я че, дурак, процент от зарплаты отдавать? – хмыкнул Сергей. - Получается, дурак он? Только он уже в дом отдыха жену отвёз, а ты отпуск будешь у себя на кухне проводить, - хихикнула Дубровская и, посерьёзнев, сказала: «Всё! Хорош обсасывать. Кривицкий с утра уже кучу дел в отделении переделал, а вы все лясы точите. Делом лучше займитесь. А то вернётся Кривицкая с министерства, узнаете тогда, кто здесь еврей». - Ой, Нин, давно ты старшей стала? - поддел её Куликов и не дождался ответа, потому что в дверях ординаторской появилась Нарочинская. - Брагин, у тебя совесть есть? Уже весь телефон оборвала. Хорошо Кривицкий сказал, где ты. - О, привет! Как наш наследник? – Брагин расплылся в улыбке и подошел к жене, взглядом показывая на подросший живот. - Нормально все, - умерила его пыл Марина и кивнула медсестре: - Привет, Нинуль! Гони этих тунеядцев из ординаторской по рабочим местам. - Гнала, не идут, - сдала своего друга Дубровская со всеми потрохами и, подойдя к Нарочинской, она обняла Марину и поинтересовалась: - Какими судьбами? - Да больничный принесла. С сегодняшнего дня в декретном отпуске и третий скрининг сразу сделала. - А че сразу тунеядцы? – недовольно буркнул Куликов, до которого, наконец, дошло, что жена друга нелестно отозвалась о нём. - А кто? В отделении от вас толку никакого, хвостом друг за другом ходите и дома что-то сделать, Брагина не дозовёшься, - Марина явно была чем-то раздосадована. - Марин, ты чего? Что-то случилось? - любопытство Нины, как обычно, выплескивалось через край. - Конечно, случилось! - фыркнула она, когда два друга, поняв, что могут попасть под горячую руку Нарочинской, скрылись за дверями. - На лоджии света вторую неделю нет, сушилка не работает, а Брагину и дела нет. Завтраками меня кормит, что найдёт электрика. Я уже психанула и сказала, что сама найду и пусть ему стыдно будет. - И что Михалыч? - И ничего. Завтра, завтра… - Да сейчас же «мужей на час» полно, - недоуменно протянула медсестра. - За деньги оно, конечно. Да мы только машину из ремонта забрали. Мне ещё ничего не начислили и… - Всё поняла, - Нина не стала углубляться в финансовые проблемы Брагиных, - финансы поют романсы. — Вот именно. - Слушай! – осенило Дубровскую, - поговори с Геннадием Ильичом. Он, оказывается, мужик рукастый. Возможно, поможет. - Кривицкий? – не веря услышанным словам, переспросила Марина. - Он самый, - подтвердила Нина. - Что-то мне неудобно. Всё-таки Брагин…, - замялась Нарочинская. - Да брось. Хочешь я с ним переговорю? – предложила свои услуги Нина, - если нет, так нет. - Ну, хорошо, попробуй, - сомневаясь, согласилась Марина, - не думаю, что он согласится.***
- Ген, я пришла! - возвестила хозяйка дома, появившись на пороге квартиры. - Ну, наконец-то! Ужин готов, переодевайся и за стол, - скомандовал Кривицкий, набрасывая пиджак. - Ген, а ты куда-то уходишь? - Да, к Брагиным. Обещал помочь. - В смысле помочь? А я? - Ириш, я быстро. Не скучай, - он чмокнул жену в щеку и уже был готов бежать, но Ира заметила, что в руках у него чемодан с инструментами. - И куда это мы с дрелью собрались? - С фронтом работ определюсь и вернусь. - Каким ещё фронтом? – не поняла Ирина, - ты шабашить, что ли, взялся? Вроде бы приличные деньги в Склифе получаешь. Лучше бы докторскую защитил, и не надо было мужем на час подрабатывать. - Ир, ну помочь нужно. Марина беременная, Брагин вечно занят. У них что-то со светом на лоджии… - А ты электрик? - жена всплеснула руками, — вот не знала! - Ну, успокойся, пожалуйста. Если большой объем работы, я не возьмусь. - И я поверила. Ты же если что-то обещаешь, то это всё – приговор. - Ир, я еще ничего не обещал. Я только сказал, что посмотрю. Не заводись. Когда ты кому-то помогаешь, это же нормально. — Вот что с тобой делать, Ген? Ладно уж, иди.***
Кривицкий пришел вовсе не так быстро, как клятвенно заверил свою жену. Ирина не спала и когда услышала поворачивающийся в замочной скважине ключ, вышла полюбоваться на провинившегося. Муженек предстал во всей красе. Волосы стояли дыбом от пыли и штукатурки, брюки были перепачканы, в впрочем, как и рубашка. Ни пиджака, ни кейса с инструментами не наблюдалось. - Ир, я всё знаю. Только не ругайся, - начал он слегка заплетающимся языком. - Господи, Кривицкий, да ты пьян! Это тебя Нарочинская так накачала? Ты теперь за работу чекушками брать будешь? Совсем охренел? Я тут за него переживаю, а он приполз никакой. - Ир, я тебе потом всё расскажу. Иди, отдыхай, тебе рано завтра вставать. - Да что ты! Какой заботливый муж! Когда пил не думал о жене, а сейчас забота через край. Скотина ты, Кривицкий! - Ну и ладно... Марину только не трожь, она ни при чем... Брагин это... - Отлично! Давно к нему в собутыльники записался? Ну, завтра я ему устрою помощь… скорую. Марш в душ и спать. И чтобы никаких хождений. Понял? Кривицкий мотнул головой в согласии и в этот момент накатил приступ тошноты, и он стремглав, насколько это было возможно в его состоянии, рванул в ванную комнату. Супруга никогда не видела его в таким и не на шутку перепугалась. Заглянула в ванную, где перед её взором предстал муж, склонившейся над фаянсовым другом. Кривицкого рвало. «Час от часу не легче!» Пронеслось в голове у Ирины, но вслух она произнесла: - Ген, что совсем хреново? Стараясь не пугать жену и понимая, что она полночи будет суетиться вокруг него, он выдавил: - Ириш, иди отдыхай. Уже легче. Хотя легче ему не было, но обстановку накалять не хотелось. Голова кружилась, тошнило, и вновь накатывал рвотный позыв. - Да вижу уже, как тебе легче. Это надо же было так ужраться! - Ир, да не пил я почти, - попытался объяснить он, но Кривицкая, конечно, ему не поверила: «С чего же тебя так развезло?». - Ириш, иди отдыхай. Я сам. - Сам он как же. Всем помог? - Ну, не начинай, - буквально взмолился Гена, моля об отсрочке разбора полётов. - А я ещё и не начинала. Радуйся, что тебя, дурака, жалко. А впрочем, Кривицкий, разбирайся сам. Ессентуки в холодильнике. И хлопнув дверью ванной комнаты, Ирина ушла в спальню. Он же, сидя на полу около унитаза, обхватил голову руками, пытаясь собрать себя и встать. Радовало только одно, завтра в таком виде не нужно было тащиться в Склиф. «Можно отлежаться. Но с утра Ирка, конечно, продолжит мозг выносить. И все из-за каких-то пары-тройки стопок самогона. Никогда не пил, так нет же, леший дёрнул. Отравился спиртным! Молодец, Кривицкий. Интересно, как остальные?». Думал Геннадий, уже стоя на кухне и роясь в аптечке в поисках средства от ужасной интоксикации. Найдя что-то более-менее приличное, он выпил и вновь испытал приступ тошноты, но, удержав содержимое в себе, отправился в спальню, прихватив с дверцы холодильника волшебный напиток «Ессентуки 17».***
Уткнувшись в подушку, он закрыл глаза и, пытаясь больше не прислушиваться к себе, попытался заснуть, как услышал: — Вот зачем пил, Ген? Он вздохнул и прошептал: - Испугала. Ир, да не пил я… честно. Две стопки самогонки - разве это пил? - Тогда закусывать надо было. - Да, закусывал я, - прикрыв глаза, медленно произнёс Кривицкий. - Ну и чем? Подумав о закуске, Геннадий вновь почувствовал приступ тошноты и выдавил: - Пельменями... - Ген, ну ты чего? Дома, что ли, пельменей нет? Прошлые выходные полдня потратили, лепили. Достал же со своим: "Хочу домашние!". И сам какую-то покупную фигню ел. - Откуда знаешь? - уже не обращая внимания на свою тошноту, подкинулся он. - А ты думаешь, Брагин тебе пельмени лепить будет полдня? Или Марина так кухню любит, что не отходит от плиты. Адрес не перепутал? - Да нет. Точно у них был, - недоуменно захлопал глазами Геннадий, не поняв вопроса. - Кривицкий, - она ткнула двумя пальцами в его лоб, и, почувствовав, что он влажный от испарины, сжалилась, - я про Фаину твою. Это она на такие подвиги готова ради тебя. — Это я готов ради тебя на подвиги. - Конечно, выслушать вопли, чтобы в итоги засадить меня лепить эти несчастные пельмени. Да я их последний раз с тобой в молодости лепила. Кривицкий гоготнул: - Оно и видно, я так и понял, что тогда у нас на даче это был последний раз, когда ты их лепила. Маме хотела угодить. И как были тогда корявенькими, так и остались. - Да иди ты. Не нравится - не ешь, - обидевшись на едкое замечание мужа, Ира повернулась к нему спиной и с силой дёрнула одеяло. - Почему не нравится? Я же ел, и меня даже не тошнило. Ну, не обижайся, я же не со зла, - он уткнулся носом в её плечо и внезапно чихнул. Почесав нос об Ирину спину, Гена шепнул: «Вот видишь, правда. Не со зла». И он нежно прижался губами к её плечу. - Ну, не получаются они у меня такими маленькими и аккуратненькими, как у тебя. Не такой я педант, как ты, - повернув к нему голову, супруга призналась в неоспоримом факте.***
С наступившим утром, готовая мчаться на работу, Кривицкая присела на край кровати и провела по взлохмаченным прядям спящего мужа. - Ген, Гена, всё, я побежала. - Не выспалась? - с трудом разлепляя глаза, спросил муж. - Нормально все. Ты как? - Не выспался, - честно признался муж, потерев кулаками глаза. - Хочу спросить на трезвую голову. - Валяй, - дал добро он, понимая, что сейчас начнётся разнос за вчерашнее. - Кривицкий, я тебя в отделение принимала как кого? - Кого? - эхом отозвался муж, повторяя вопрос, который его удивил. - Как челюстно-лицевого хирурга. Я не думала, что на работу беру ещё и слесаря, сантехника и электрика в одном лице. - Ириш, мне несложно. - Поменьше выпячивай себя, - посоветовала жена-начальница. - Я же не для себя, - изумился муж-подчиненный. - В курсе, но некоторых очень бесит. То утюг для сестры-хозяйки, то принтер для постовых медсестёр, то лампочка Ильича. - Уже настучали, - сморщился супруг. - Уже. - Ир, это зависть, - тихо сказал. - Ой ли, - усмехнулась она. - Конечно, не всем же так с мужем повезло, - хитро посмотрел он на нее и скорчил забавную физиономию. - Да уж. Просто народный очумелец, - улыбнулась она, осознавая в душе, что он прав. Ей действительно повезло. После того, как она стала Кривицкой, бытовые проблемы отошли для неё если на третий, то на второй план точно. Ему не надо было говорить или напоминать дважды. Она не раздражалась из-за капающего крана, как это было при Павлове, не отдергивала руку от искрящейся розетки, потому что они были давно поменяны, не ворчала, что скрипят дверные петли, когда отправлялась в душ, боясь разбудить мужа. Все делалось Кривицким по умолчанию. И Ира привыкла и просто перестала обращать на это внимание. Ведь к хорошему, как известно, привыкаешь быстро, а когда это хорошее исходит от человека, которого ты любишь, привыкание происходит молниеносно. Но Ирина не думала, что он начнёт прикладывать свои руки в отделении, и народу это понравится. Тем самым он вызовет зависть не только у некоторых членов коллектива, но и ревность у неё самой. - Кривицкий, заканчивай починку в отделении и так уже кличка приклеилась. - Эта которая? - полюбопытствовал муж. - Лампочка Ильича. - Всего-то? Я думал Эдисона, - засмеялся он и, привстав, подтянулся на локте: «Может не пойдёшь? Пошло оно всё к чертям». - С ума сошёл! Конец месяца. - И что? Завтра начало следующего. - Кривицкий, мы только из отпуска вышли. Забыл? Или уже после вчерашнего отлегло? - Останешься, легче будет. - Хватит наглеть. Если ты мой муж, это не значит, что тебе все можно. - Но кое-что же можно? Он придвинулся к ней ещё ближе и, обняв шею, потянулся с поцелуем. Ира приняла поцелуй, и в мыслях у неё промелькнуло: если она сейчас не вырвется из его объятий, то ей точно не захочется ни на какую работу. Сделав усилия, она отстранилась от его лица и, дотронувшись до губ, то ли, пытаясь, скрыть улыбку, то ли сохранить его поцелуй на них. - Хитрец. Всё, хватит, мне пора. Радуйся, что у тебя сегодня смены нет. - Всё равно к Марине поеду. - Начинается... - Там вещи и доделать нужно. Это ненадолго, не переживай. Сушилку только запитать. Кабель я уже кинул, - Кривицкий попытался рассказать ход предстоящих ремонтных работ. Но Ире они были мало интересны, её больше волновало общее состояние мужа: - Умоляю только пельмени не ешь. - Я сейчас вообще ничего не хочу..., - но, посмотрев на её суровый взгляд, постарался исправить положение, - я наших перед уходом поем. - Другое дело. Ну всё я побежала. Уже опаздываю из-за некоторых. Она чмокнула его в макушку и поспешила на выход.***
В отделении царила рабочая суета, каждый был занят своим делом. Экстренные операции шли своим ходом, их было немного, поэтому некоторые хирурги даже неплохо проводили время в ординаторской, поедая очередной торт, принесённый благодарной пациенткой. В двери кабинета Ирины Алексеевы постучали. - Я же сказала, что не хочу торт! - крикнула она и вновь углубилась в отчёты. Дверь открылась. Кривицкий просунул голову и, смеясь, сказал: - А я не торт! - Ген, ты как здесь? – выйдя из-за стола, она подошла к вошедшему мужу и обняла его за плечи. - Сейчас всё расскажу, если будет кофе и тот торт, от которого ты отказываешься. - Это надо в ординаторскую…, - она не успела договорить, как дверь вновь распахнулась. Фаина собственной персоной с тарелкой, на которой красовался увесистый кусок торта, предстала перед собравшимися. - Ой, Ирина Алексеевна, я знаю, что вы не хотите торт, но я увидела Геннадия Ильича. Пусть он попробует. Очень вкусный, домашний. Кривицкий, недолго думая, быстро принял из её рук тарелку и поблагодарил. - Геннадий Ильич, а вы мне со шкафом в кабинете не поможете. Дверца почти отвалилась. Хирург покосился на заведующую: - Если Ирина Алексеевна не против будет. В Кривицкой бушевали эмоции, и она не могла определиться, какая из них должна победить. Или ревность, потому что так и хотелось рявкнуть на старшую сестру и вышвырнуть её со взяткой, или гордость из-за того, что не успел её муж появиться в отделении, а к нему уже бегут за помощью, или всё же стоило включить начальницу и сказать, что каждый должен заниматься своим делом. И Геннадий Ильич, в конце концов, не плотник и не Лампочка Ильича, а кандидат медицинских наук, челюстно-лицевой хирург в её отделении. В итоге, посмотрев на своего хирурга высшей категории и увидев его сияющую физиономию, она лишь вздохнула и произнесла: - Фаина Игоревна, дайте человеку хотя бы кофе выпить. - Да, да, конечно. Это не к спеху. Как время будет, - и Усова, к изумлению Кривицких, растворилась за дверью. - Ириш, я тебя не узнаю. Ты ей даже ничего не сказала? – слова супруги озадачили. - Да сколько можно перепираться. Она же непробиваемая. И вообще, я тоже кофе хочу. Вовремя пришёл. Садись и рассказывай, каким ветром тебя занесло. - Вот именно, ветром, - усаживаясь на свой любимый стул в этом кабинете, начал Геннадий, - вам еще оповещения не пришло, что ли? Забирая из рук жены чашку с кофе, он продолжил: - Штормовое передали. Ливневые дожди, шквалистый ветер. Готовься, Егорова. Домой, вероятно, мы нескоро попадём. Не успел он отхлебнуть кофе, чтобы запить кусок торта, как в кабинет ворвалась Дубровская: - Ирина Алексеевна. Штормовое передали. Нам уже везут. Дерево упало на машину. Всех собираю? – и заметив Кривицкого, выдохнула: «Как хорошо, что вы здесь, Геннадий Ильич!». Следом за Ниной в кабинет влетела Татьяна: - Геннадий Ильич, помогите! Во второй предоперационной кусок обшивки окно разбил. Нужно что-то придумать, пока на хозчасть дозвонятся. - Никто не пострадал? – тут же отреагировала Кривицкая. - Нет, слава Богу! – замотала головой медсестра, - оперируют в первой и третьей. Поможете? - Да, конечно, через пару минут приду. Мне переодеться нужно. Татьяна убежала. - Начинается хаос, - вздохнула Ирина, — вот что ты сейчас будешь делать, Ген? - Осим Хаим, Егорова! Прорвёмся! Кажется, ты не зря приняла меня в штат отделения. Он заглотил на ходу оставшийся кофе, подхватил как нельзя кстати забранный у Брагиных кейс с инструментами и устремился к выходу. - Иди уже, Лампочка Ильича! - услышал он вслед и почувствовал в этих словах жены благодарность за ещё невыполненную работу и готовность помочь.