***
В спаме действительно находилось потерянное письмо от Гены. Открыв его, она обнаружила вложенные файлы в количестве семнадцати штук, которые были просто пронумерованы и не имели больше никаких опознавательных знаков. Любопытство сделало своё дело, и Ира щелкнула по одному из файлов. Её взору предстала одна из статей мужа. В подсознании началось некое прояснение. «Вот же зараза! Да он смылся из-за докторской! Как я сразу не догадалась!» - пронеслось в голове у Кривицкой, и она попыталась прочитать хотя бы начало научной работы. «М-да чтиво на ночь замечательное! Спасибо тебе, Гена! Умеешь успокоить». Громадьё хирургических терминов наводило скуку, а темы были такими, что она только диву давалась, откуда её муж нахватался всего этого. «Ну, поняла уже. Умный. Но не думала, что настолько! Можно было что-то попроще взять. Еще и патент получил?! И всё за моей спиной. Когда только умудрился? Вот же еврей!». Не став читать дальше научные выкладки Кривицкого, она закрыла ящик и написала сообщение мужу: «Лучше ничего не придумал, как на ночь мне такое чтиво прислать. Я поняла, что докторскую решил защитить. Успокойся». Геннадий как будто ждал ее ответа, тут же отреагировал. «Все файлы открыла? Уверен, что нет 😉».«Совесть имей, дай поспать».
Последовал недовольный ответ.
«Ок. Открой последний файл».«И что там?»
«Открой…😊».«Хорошо, ты же не отвяжешься».
И она открыла. Последний файл был не научной работой и не трактатом о спасении человечества. Это было его письмо, а точнее приглашение. «Егорова! Только не злись и не говори сразу «нет!». Приглашаю тебя завтра на защиту своей докторской, которая состоится в актовом зале Первого медицинского в 14.00. Запасись терпением и парадной формой. Завтра ты мне нужна как никогда. После защиты обещаю сюрприз. Целую. Твой идиот, Кривицкий». Она прочитала послание и, усмехнувшись, ответила на WhatsApp:«Я подумаю…».
«Спасибо что не отказала😉. Спокойной ночи, Егорова. До завтра».«Спокойной ночи».
«Вот же муженька себе нашла! Как меня угораздило-то! А впрочем чуть сама в ЗАГС не притащила. Но он правда умный, что уж там. Конечно, завтра я пойду на эту защиту. Убью три часа своей жизни, изображая, что мне крайне интересно, что он будет излагать. И сюрприз мне не столько важен. Кажется, я соскучилась по нему. Хотя еще и недели не прошло. Да, Ирина Алексеевна, сентиментальной становишься». Так думала она, постепенно погружаясь в сон.***
А тем временем, пообщавшись с женой, Кривицкий ликовал. Его вредина, конечно, придёт. Он был уверен в этом. «Интересно какой файл она открыла первым? Тыкнула, наверное, в первый попавшийся». Надеяться, что Ирина откроет их все, ему не приходилось. Она не любила читать на ночь, а тут еще и специфическое чтиво. «В чём она будет? В костюме или платье? Лучше бы в платье-футляре, которое мы недавно купили. Она еще его не одевала, так что есть повод. И чего размечтался? В чем придёт, в том и придёт. Её дело. Главное – придёт. На сюрприз никак не отреагировала… странно. На неё это не похоже. Неделя не прошла, а я соскучился, сил нет. Надо выспаться. Завтра еще раз с утра все материалы доклада просмотреть на свежую голову. Хотя сколько уже смотреть можно? Предзащита шикарно прошла. Думал, завернут, но замечаний почти не было. Кое-какие недочёты по оформлению, и так по мелочам. Но за два месяца выучил каждую букву, знаю, на какой странице находится. Завтра должно всё пройти без сучка и задоринки. Иначе мне этот отпуск Ирка будет до конца жизни вспоминать. Так, всё, Кривицкий спать. Спать и всё. Всё остальное завтра». На следующее утро Геннадий подорвался ни свет, ни заря и после водных процедур, йоги и завтрака засел за финальный прогон диссертации. Мысленно делая пометки на моментах, которые могут вызвать вопросы, разногласия и споры, чтобы на защите быть во все оружии.***
Актовый зал Первого медицинского вместил всех желающих, всех тех, кому Кривицкий разослал приглашения. А их оказалось немало. Но он ждал появления лишь одного человека. И пока она не появилась в зале и не поприветствовала его небрежным кивком головы, он нервничал. Но как только он увидел её именно в том платье, о котором думал вчера ночью, увидел её едва заметную улыбку и светящиеся глаза, он успокоился. Всё шло по плану. Сев на место в первых рядах, которое ей занял Брагин (он тоже оказался среди приглашенных. О чём она узнала лишь сегодня в Склифе). Она невпопад отвечала на какие-то вопросы Олега Михайловича, но взгляд её был прикован к седовласому, коротко стриженному затылку мужа. Так коротко он никогда не стригся, но ему чертовски шла эта мальчишеская причёска. Она пыталась понять, в каком сейчас он состоянии, насколько взволнован, нервничает. Но по поведению мужа и по тому, как он спокойно переговаривался с какой-то дамой преклонных лет, она не могла сказать ничего о его внутреннем состоянии. Казалось, что она нервничает гораздо больше, чем он. Пару раз он даже улыбнулся подошедшей обладательнице пышных форм. Кажется, это была секретарь. Как же ей хотелось сейчас быть рядом с ним, а не с Михалычем. Просто сидеть рядом и держать его руку, чувствуя, как она потеет от напряжения. Но приходилось довольствоваться малым. Просто быть в зале, где через несколько минут начнётся защита докторской диссертации её мужа. И она началась. Вступление у Кривицкого не задалось. Оно было не слишком внятным и неуверенным. Ира впилась в него глазами и он, почувствовав взгляд, посмотрел на неё. Их глаза сказали друг другу всё, что было нужно. Губы жены безмолвно прошелестели: «Давай, Кривицкий!», он глубоко вздохнул, слегка кивнул, давая понять, что он её понял и продолжил уже увереннее, с каждым предложением набирая обороты. Её Кривицкий блистал! В эти минуты её переполняла гордость за него. Куда ушла неуверенность и смущение. Он справился, и она чувствовала, что внесла свою лепту в эту защиту, начиная с подписания его странного заявления. Ей действительно нравилось наблюдать за ним, стоящего за трибуной, отвечая на каверзные вопросы своих оппонентов. Она не вникала в его слова, а любовалась своим мужем, думая: «Шикарный мужик, и он МОЙ! Наверное, мне нужна была эта диссертация, чтобы это понять!»