КРИВИЦКИЙ – ПАВЛОВА: ОЗЯБШАЯ
***
Поворот ключа в замочной скважине нарушил тишину квартиры Кривицких. Геннадий выскочил на перегонки с Котом в прихожую. Перекинув через плечо кухонное полотенце и развязывая на ходу фартук, он был готов встретить жену. И когда через порог перешагнула его Егорова, он бросился к ней, забирая сумку из рук и помогая раздеться. - Ириш! Ну куда же ты пропала? Мы с Котом уже все издёргались! – полушутя пожурил ее он и, повесив шубку на плечики, встал на колено, чтобы помочь жене снять сапоги. Ирина в строгом платье-футляре и тонких колготках, одетых явно не по суровой московской погоде, села на пуфик и вытянула одну ногу. Муж торопливым движением расстегнул молнию и, освободив ногу, почувствовал окоченевшую от холода ступню. Отбросив один сапог, он быстро освободил из кожаного плена вторую ногу Ирины. Пальцы на второй ступне были такими же ледяными.***
Москву накрыли небывалые морозы. Термометры показывали рекордно низкие температуры. Горожане зябко кутались в шарфы и снуды. Утеплялись, как могли, натягивая на себя шубы, дублёнки, шапки-ушанки и переобуваясь в теплую обувь вплоть до валенок. Занятия в школах были отменены. Люди как можно меньше старались быть на улице. Кроме морозов на столицу обрушилась метель. Вторые сутки город был в снежном плену.***
Геннадий, с тревогой взглянув на супругу, проворчал: - Говорил же с утра: «Одевайся теплее. Ботинки тёплые обуй». Вырядилась… - У меня министерство…. Он, не дослушав ее оправданий, резко прервал: - Да плевать я хотел на твоё министерство и всех твоих министров! Давно не болела? - Ген…. - Что Ген. Ты мне здоровая нужна. И своим министрам, кстати, тоже. Ты что, не на такси приехала? - На метро. - Ир, ну какое метро? От него до дома топать десять минут! На улице погода, добрый хозяин собаку не выгонит. Почему такси не заказала? - Меня до метро подбросили. Так быстрее. - И холоднее. Закалённая моя. Посмотри на себя. Зуб на зуб не попадает. - Я сейчас в душ пойду. - Никакого душа. Марш на диван. Ноги сейчас парить будем. - Ген. - Я сказал, марш. Она встала и прильнула к нему. К нему, такому тёплому, родному и уютному. Он почувствовал холодные, как лёд пальцы на своей шее, которые плохо слушались свою хозяйку. Он обнял её нежно и крепко прижал к себе, пытаясь отдать всё своё тепло ей. - Сосулечка моя, - таким комплиментом мог наградить только он. - Я не сосулька. - Ладно, ладно. Снежинка. Почему без перчаток? - Забыла в машине. Взяв её окоченевшие руки в свои, он поднес их к своему рту и тёплым дыханием попытался согреть начинавшие покалывать пальцы. - Ирка, Ирка, не бережешь ты себя. - Он вздохнул и покачал головой. - У меня ты есть, - она слабо улыбнулась и положила свою голову ему на грудь. - Ну да…. Садись уже. Я мигом. Она села на диван и попыталась снять колготки. Пальцы начали отходить, но слушались еще плохо. Не успела она освободиться от платья, как с ванночкой для ног появился муж. Он добавил в воду пару ложек сухой горчицы и, включив инфракрасный элемент нагрева, скомандовал: - Опускай потихоньку и отогревайся. Я сейчас. Чай горячий сделаю. Геннадий взял из комода плед и накинул на плечи жены. Ира поежилась и, кутаясь в тёплое мягкое покрывало с длинным ворсом, поблагодарила: - Спасибо. Согреть хозяйку пришёл Кот. Недолго думая, он запрыгнул на диван и попытался расположиться на коленях хозяйки. - Здравствуй, Кот! – прошептала Ира и, потрепав любимца по загривку, уткнулась в его морду, как только тот решил лизнуть её нос. Кривицкий сновал по кухне, заваривая ромашковый чай, и временами бросал взгляд в сторону озябшей. На языке вертелся десяток вопросов, но спросить их он не решался, побаиваясь непредсказуемой реакции жены. Пока Ира была продрогшей, она практически не сопротивлялась, молча выполняя все его указания, граничащие с командами. Но он знал, что как только она оттает во всех смыслах, то его помощь может быть воспринята в штыки. Комнату наполнял равномерный рокот пузырькового массажа. Отреагировав на добавленный косметический состав, пузырьки множились и, толкая друг друга, переливались всеми цветами радуги. Сначала ноги, а затем и всё тело почувствовало равномерную теплоту, которая, проникая через кожу, расслабляла и снимала дневную усталость. Ира прикрыла глаза. Думать о прошедшем дне не хотелось. В нём не было ничего хорошего. Очередная нервотрёпка и хаос, который заполнял сознание и мешал принимать правильные, взвешенный решения. Последнее время всё валилось из рук.... Подойдя к дивану, он протянул кружку с травяным чаем. - Держи. Аккуратней, горячий, - предупредил он. - Мёд добавил. Он ушёл и вернулся с полотенцем для ног. Отключив ванночку, принялся вытирать ноги жены. Ира попробовала протестовать, но её попытки были слабы, а его настойчивость именно сегодня была такой поразительной и в то же время настолько нежной, что отказаться от неё она не смогла. Её ступни ощутили прохладу крема и мягкость его рук. Она пила чай маленькими глотками, обхватив пальцами свою любимую кружку, которую он подарил ей. Его массаж напомнил ей недавнее прошлое. Когда она целиком и полностью была в его подчинении, и ей было так тяжело довериться ему. За столько лет она отвыкла доверять. Лимит доверия был исчерпан, но авария возобновила эту квоту, сметая стеснительность и стыд. Ей пришлось довериться ему, вновь, забыв о том, что было между ними прежде. Другого сценария развития событий попросту не было. Ей пришлось. А он воспользовался своим последним шансом и не подвёл. Не сломался, не предал. Помог ей встать на ноги, вытащил из депрессии, забыв о себе, растворившись в ней. И сейчас она была счастлива. Но… - Допила? – поинтересовался он, надевая на её ноги тёплые носки из овечьей шерсти. - Да, спасибо, - отдавая ему пустую кружку, улыбнулась она и задержала его порыв вновь метнуться на кухню. – Посиди со мной. Отставив кружку на журнальный столик, он присел рядом и тут же почувствовал её руки на своей шеи. - Ириш, ты чего? – удивился он, но прижал её к себе, чувствуя, что она согрелась. - Не хочу завтра на работу идти, – вцепившись пальцами в его плечи, прошептала она. - Достали? – Он понял, почему сегодня она молчалива и задумчива. Почему хочет, чтобы он был рядом, не против его заботы и внимания. - Да. - Не хочешь - не иди, - гладя её по растрёпанным волосам, ровным голосом отреагировал он. - Так просто? – удивилась она его быстрому ответу, но про себя выдохнула: «Он лучший!». - Конечно. Если работа не приносит радости, зачем на неё ходить? Его вопрос был логичен. Но она не понимала, как может она, заведующая первой хирургии, просто не выйти на работу. Как будто прочитав её мысли, Кривицкий добавил: - Как долго ты будешь изображать, что ничего не происходит? Не надо делать то, что никому не нужно, Ириш. У нас одна жизнь, и мы никому ничего не должны. - А как же ты? Он же тебя есть начнёт. - Подавится! - резко бросил муж. - Я за тебя боюсь, - призналась она, продолжая льнуть к его груди. - С какой это радости? Перестань. Ему не к чему придраться. Всю свою работу я выполняю. Операции успешны. Доля неудачных минимальна, - хмыкнул он, не давая разрастись её боязни. - Он найдёт… а у тебя сердце, - в её голосе чувствовалась тревога. - А у меня ты. И я его не боюсь. Будет копать - уволюсь к чертям собачьим. Без работы, думаю, не останусь. На Склифе свет клином не сошёлся. - Он отстранился от жены и улыбнулся: - Да ты совсем приуныла. - И как мы жить будем? Забыл, на нас ещё долги висят, - напомнила она ему крайне щекотливую тему, которую они старались не задевать без особой надобности. - Ир, не грузи себя раньше времени. Подработку возьму. - Нет, только не подработку, – она вовсе не хотела, чтобы он работал за двоих. - Дослушай, пожалуйста. Вот же торопыга! - рассмеялся он и постарался быстро набросать план дальнейших совместных действий. - Гомеопатию никто не отменял. Это хорошие деньги. Можешь сама попробовать. Вспомню Израиль, статейки попишу. Ну, а если уволюсь, значит, в пластическую хирургию подамся. Там зарплаты в разы больше. Осим хаим, Егорова! Не вешай нос. - Думаешь, выкрутимся? – Она недоверчиво посмотрела на него. - Уверен, прорвёмся!