СЛОМАЛСЯ!
***
Третья экстренная операция за пять суток. Очередной ночной звонок выдернул меня из полудрёмы. Я даже не успел заснуть. Только-только начал проваливаться в такой долгожданный и приятный сон, как раздалась характерная мелодия, которую я установил на приёмное отделение Склифа. Моя драгоценная жёнушка дернулась и пробормотала: - Ген, что там? «Что там может быть в первом часу ночи? Егорова, странная ты у меня. Склиф твой любимый!» Промелькнуло в моей голове. Растирая глаза, в которые словно песка насыпали и, быстро буркнув: «Спи. Это Склиф», я поднёс ненавистный за неделю телефон к уху. - Слушаю…понял…жду. Ожидая транспортную, я соорудил себе внушительный бутерброд, быстро организовал заварное кофе. К счастью, домашний зоопарк не мешал мне в сборах. Думаю, они или привыкли к моим скачкам по среди ночи, или же были вымотаны именно этой неделей. Сколько можно провожать хозяина до дверей, звонко лая и мяукая, когда дело это не благодарное. Настолько неблагодарное, что потом от хозяйки прилетает. Если любимцы остаются с женой, то у нее не забалуешь. Нет, конечно, можно, но ни тогда, когда она после сумасшедшего трудового дня валится с ног и ей такие побудки точно не в радость. Через десять минут я был вновь готов к новому хирургическому подвигу, нервно перетаптываясь на крыльце подъезда….***
Всё закончилось в предрассветный час. Стрелки на циферблате часов неумолимо приближались к четырём утра. Ставя свою коронную закорючку в журнале вызовов и прощаясь с регистратором, я чувствовал, что отключаюсь. Сил бороться с этим состоянием не было. Радовало лишь одно. Операция прошла более чем успешно, и пациент, в диагнозе которого значилась раздробленная скуловая кость, отправился в реанимацию с приличными показателями. Именно этот факт давал дополнительный бонус к моей полной расслабленности и засыпанию буквально на ходу. Сидя в машине, которая мчала меня домой по полупустынным московским улицам, я ловил себя лишь на одной сонливой мысли, буравящей моё подсознание: «Только не надо больше никаких вызовов, Господи! Сделай так, чтобы до конца недели все были счастливы, здоровы и целы. Хотя бы по моему профилю. Умоляю!». Я просил не так много. Я не просил богатства, благополучия, здоровья или неба в алмазах. Я просил всего каких-то двадцать четыре часа. Ведь до конца недели были лишь сутки. Даже меньше… двадцать часов.***
Да, я не ургентирующий врач, который живёт от звонка до звонка своего мобильника. Он может не появляться в отделении неделями, но может жить в нём, особенно когда дело касается новогодних и майских каникул. Я подвязался ургентировать лишь по одной, но веской причине. После крайне неприятных событий с судами и продажей недвижимости мы с моей супругой Ириной Алексеевной переехали в квартиру моего отца, которая требовала капитального ремонта. Точнее, квартира была уже моя, но я не жил в ней более тридцати лет, и это наложило на нее некий коммунистический отпечаток. Она была хороша для музея, который бы рассказывал о всех вехах Коммунистической партии Советского Союза, но не для проживания. Я был избалован комфортом в Израиле, Ирина же привыкла к уюту своей квартиры, в которой она была хозяйкой и могла делать в ней то, что хотела. В той квартире всё было подчинено её вкусам и желаниям. Я осознавал, что новая жилплощадь не вызывает у неё дикого восторга. И в этом жилище всё было не по ней. Она понимала, что особого выбора у нас нет, поэтому специфических претензий мне не предъявляла. Но я же не вчера родился, чтобы не видеть очевидного: остатка денег с продажи квартиры будет недостаточно, чтобы покрыть качественный капитальный ремонт нашего нового семейного гнёздышка. Пока мы ещё могли работать и вытянуть один ремонт, который будет равен трём пожарам и пяти переездам, нужно было набраться смелости на кардинальное решение данного вопроса. Тем более, один совместный переезд мы уже пережили. Прочувствовали, что это такое в полном объёме. Изначально создавалось впечатление, что перевозить особо было нечего. Мебель осталась практически вся на родном месте, на жилых квадратах жены. Да и куда её можно было впихнуть в небольшой квартире в доме более полувековой постройки? Верно, габариты ни те. Ни у добротной мебели из квартиры Егоровой, ни у нашего нового места прописки. Но несмотря на то, что мы, казалось бы, психологически были готовы к переезду, говорили об этом с утра до ночи, пытаясь поддержать друг друга, всё равно поругались и поссорились на этой почве ни раз. Ни у Егоровой, ни у меня нервы не выдерживали. Ладно, опущу эти «весёлые» моменты. Не думаю, что они так интересны. Так или иначе, мы с женой оказались в новой старой квартире, которая слёзно просила ремонта. После череды взвешенных разговоров на повышенных тонах, я настоял на взятии кредита. - Как ты собираешься его отбивать? – негодовала Ирина, понимая, что на нас ляжет бремя выплат. - На подработку соглашусь. Буду вторую ставку брать, - заверил я спокойным тоном, пытаясь унять недовольство жены. - Ген, какая у тебя может быть вторая ставка, когда ты из полутора ставок не вылезаешь? О здоровье своём подумал? - Зачем? Ты о нём думаешь, - я попытался пошутить, но, заметив сверкнувшие глаза супруги, быстро добавил: - Ир, ну хватит. Ты всё прекрасно понимаешь. Помощи нам ждать неоткуда. Мы должны выдергивать себя из болота сами. И что бы ты не говорила, я возьму этот кредит и возьму подработку. Разговор окончен. Нашими препирательствами проблема не решится. Завтра подписываю вторую ургентную ставку, послезавтра идём в банк. Договорились? - Делай, что хочешь! – психанула она и скрылась за дверями крошечной ванной комнаты, оставив меня сидеть за столом кухни. Услышав звук льющейся воды и вздохнув, я встал и принялся убирать со стола. Но навести порядок на территории, именуемой кухня, не представилось возможным. Из-за двери санузла донесся вопль: - Ген! Быстрее! Кран! Я влетел в небольшое пространство и мгновенно осознал, что если быстро не перекрою воду, мы поплывём! Шикарный водопроводный фонтан шуровал из сорванного крана, целясь прямиком в противоположное от раковины направление, точнее в меня. Ира пыталась зажать холодную и мощную струю воды ладонями, но это была никчемная попытка. В считанные секунды моя футболка оказалась в состоянии «хоть выжимай» и я, быстро скомандовав жене, освободить пространство ванной и не мешать, перекрыл воду. Воду-то я перекрыл, но так как вентиль водоотведения был один на всё квартиру, мы остались без воды. С укоризной посмотрев на свою бесценную женушку, я вопросительно изрёк: «Убедилась?». Она поджала нижнюю губу, потому что крыть на этот раз ей было нечем, и услышала моё: «Ремонт здесь нужен был вчера! Дальше тянуть уже некуда». Возможно, Ира еще бы поворчала для приличия, но теперь, с отсутствием воды в кране, она понимала бессмысленность своего брюзжания и просто спросила: «Думаешь, мы вытянем?» и протянула мне чистое полотенце и сухую футболку. - Мать, у нас другого выбора нет, - и, заметив вновь наворачивающиеся слёзы, которые мне порядком поднадоели за время решения квартирного вопроса, я улыбнулся и вернул ей полотенце. – Ну, не кисни. Выкрутимся! Ни в первый раз.***
Первоначально я думал, что моё ургентирование будет не слишком обременительным. Меня будут дёргать только по профилю, и мне это не будет тяжело. Но тут я жестоко ошибся! Первые два месяца действительно я был в операционной, как экстренный хирург, всего трижды. И это меня вполне устраивало. Да что меня! Это устраивало мою ненаглядную. И осознав, что ни так страшен чёрт, как его малюют, она успокоилась. За эти два месяца мы с Егоровой совершили ещё один геройский поступок. Ударными темпами был осуществлен капитальный ремонт. Пришлось потеснить Алекса, который нашёл себе съёмную квартирку. Не слишком большую, но вполне сносную за довольно смешные деньги. В её поисках Лёшка преуспел. Мало того, что он включил всё своё природное обаяние, так ещё вылезшие еврейские корни прижимистости с моей стороны и пробивной способности своей матери показал во всей красе. Совместное проживание с сыном пошло всем нам на пользу. Я лучше узнал своего оболтуса, Ира нашла с ним общий язык. Или скорее он сделал всё, чтобы нам было комфортно жить с ним, невзирая на наше эмоциональное состояние. Два месяца пролетели как одна неделя. Бригада народных очумельцев попалась приличная, и, зная, как сложно найти ответственных, а главное, непьющих работяг, я был готов на все их условия. Признаюсь честно - ремонт прошёл мимо меня. Я не приложил к этому никаких усилий. С меня требовались лишь денежные вливания, и я их обеспечивал. Всем остальным командовала Ирина. У неё было больше свободного времени и более того, она имела своё видение нашего жилища, поэтому я сразу умыл руки, отстранившись от дизайнерских новомодных идей и навороченного интерьера. Для меня было важно, чтобы моя жена в нашей квартире чувствовала себя комфортно. Она должна была ощущать себя полноправной хозяйкой и в последствие не тыкать меня носом, как провинившегося щенка, который в очередной раз помочился мимо пелёнки. Да, я самоустранился и не считаю это огромным преступлением. На все её предложения и задумки я лишь кивал головой, соглашался и поддакивал. Тем самым сохранив почти нетронутыми наши нервные клетки, сократив до минимума наши ссоры (куда же без них!) и получив в результате отличный ремонт и счастливую супругу. Потому что теперь в нашей квартире ей нравилось всё. Но наступил третий месяц моего ургенства и начался сущий ад. Меня дёргали практически безостановочно. Не спал я, не спала Ира, не спали наши питомцы. Полагаю, и наши соседи тоже не были в восторге от моих ночных курсирований. Месяц подходил к концу, но я был вымотан до предела. Сон стал навязчивой идеей. Я спал везде, где только мог позволить себе подобную роскошь: в такси, следуя в Склиф; на работе, уткнувшись в истории; приходя домой, привалившись к стене в прихожей в полурасстёгнутых ботинках. На кухне я засыпал за столом, ожидая ужин или завтрак. Никаких снов мне давно уже не снилось. А даже если они и были, я не мог их вспомнить. Мой полусонный взгляд и вялая речь вызывали сочувствие коллег, а Ирина Алексеевна даже не ворчала на меня из-за задолженностей по выписным историям на пятиминутках. Гуманизм и человеколюбие побеждало. Правда, легче от этого мне не было. И вот сейчас, вернувшись в пятом часу утра домой, я рухнул в постель, практически не раздеваясь. Сняв только носки, я упал поверх одеяла и отключился…. Точнее, сломался!***
Утро не заставило себя долго ждать. Мягкие трели будильника, которые я не слышал, наполнили комнату. Я не слышал, как моя Егорова вынырнула из кровати и, накрыв меня своей половиной одеяла, вышла. Я не слышал ни мяуканья Кота, ни звонкого заливистого лая нашего нового члена семьи, милейшего щенка, которого я подарил Ире. Я не слышал, как на кухне супруга, стараясь не шуметь, но все же издавала довольно громкие звуки миксером и кофемашиной. Я не слышал и не чувствовал, как она, подсев ко мне, запустила свои пальцы в мою седую шевелюру и, наклонившись к моему уху, прошептала: - Ген, доброе утро! Просыпайся. В ответ от меня она ничего не услышала. Именно поэтому она нежно коснулась моей щеки губами и уже громче произнесла: - Ген, вставай! Ей не хотелось меня будить, но другого выхода не было. Я услышал ее голос, но смог выдавить из себя лишь нечленораздельное: - Угу. - И, засунув руку под подушку, продолжил посапывать. Ожил мой телефон, на который последовала такая же реакция: - Угу. Я попытался оторвать голову от подушки. Получилось плохо. А если буквально никак не получилось. Мой нос вновь уткнулся в такую уютную, наполненную вспененным соком дерева гевея, ортопедическую подушку. Кривицкая вздохнула и отключила сигнал на моем телефоне после повторного тилиньканья. - Так и знала, что не вывезешь, - пробормотала она, но я, не особо разобрав, что именно она сказала сквозь полудрёму вновь угукнул и наглым образом отвернулся от нее, натянув одеяло на голову. Я хотел СПАТЬ! Пусть меня уволят, пусть лишат всех званий и регалий, пусть этот Склиф катится к чёрту! Мне было всё равно. Я не мог совершить насилие над своим организмом, граничащее с мазохизмом, и заставить себя проснуться, чтобы вытолкать из постели. Тем более, что можно было взять с меня в таком состоянии, как оператора? Ровным счётом ничего. Я никого не мог спасать, я мог лишь навредить. Я вновь провалился в сон. Сколько я так проспал, не знаю. Внезапно резкий внутренний толчок выдернул меня из сна. Я попытался подскочить, но, запутавшись в одеяле, вновь упал на спину. В мыслях была полная сумятица. От вопроса «Где я?» до осознания «Чёрт! Я проспал! Егорова меня убьёт!». Я лежал на спине, таращился на потолок нашей уютной спальни, прислушиваясь к происходящему в квартире, и не слышал ни звука. Наконец, зов природы заставил меня покинуть такую комфортную и тёплую постель, и я направился в ванную комнату. Зеркало отразило помятую физиономию, заспанные глаза, всклокоченные отросшие волосы, неравномерную щетину. «Красавец! Ни дать ни взять!». Только сейчас я осознал, что заснул в спортивном костюме. «Докатился! Сил нет даже следить за собой. Полная апатия и безразличие. Ирка точно в восторге. Ладно, с ней разберусь как-нибудь. Главное, мотор пока не подводит. Кто же сегодня в Склифе вместо меня? Надо в приёмное позвонить. Егорову лучше не трогать, иначе всё припомнит». Со всеми этими хаотичными мыслями я стоял под упругими струями душа и, доведя температуру льющийся воды до ледяной, пытался привести свой организм в рабочее состояние. Проснувшись окончательно, я размышлял: «Сколько я смогу ещё вытянуть в таком режиме без последствий для здоровья?» Получалось крайне мало. Я осознавал, что если и дальше продолжу загонять себя, то могу не пройти ежегодную диспансеризацию, и тогда рухнут мои далеко идущие планы. Выйдя из душа, я растёрся полотенцем до приятного покалывания и привёл себя в относительно приличный вид. Потянув за отросшие пряди, подумал, что не мешало бы и подстричься, и желательно покороче. И деньги целее будут, и с практичной точки зрения в операционной легче. «Михалыч вообще лысый уже полгода и ничего! Всё привыкли». Мысли продолжали метаться с разной скоростью, как элементарные частицы во время брожения, сближаясь и сталкиваясь. Неожиданный резкий стук в дверь прервал мой церебральный сумбур. От неожиданности я вздрогнул и услышал: - Ген, у тебя всё в порядке? «Фу, Ирка! Зачем так пугать!». Я открыл дверь и удивлённо спросил: - Ты уже дома? Так рано? Ответом послужило изумленное лицо супруги и вопрос: - Ты хоть знаешь сколько сейчас времени? - Нет, - честно признался я и натянул чистую футболку. - Ужинать пора, соня! Ты выспался? - Нет. Сегодня я был кристально честен. Смысл врать, если я продолжал хотеть спать? Чувство голода потащило меня на кухню, но если выбирать сейчас между едой и сном, я бы не задумываясь, выбрал сон. - Понятно, - Ира закусила губу и мотнула головой. – Пошли, покормлю. - Мать, ты уж извини, что я сегодня на работу не вышел. Кому я смену должен? Я отработаю, - усаживаясь за стол, начал тарахтеть я, не давая ей вставить ни слова. - Ну всё! Совсем заработался. - Ставя передо мной тарелку с ароматным венгерским гуляшом, с грустью сказала супруга. - Спасибо! Выглядит изумительно! - и я зачерпнул полной ложкой наваристый суп. – Так кому смену должен? - Ешь спокойно. Никому ничего не должен. У тебя сегодня выходной. Как ты до него дотянул, вообще не понимаю. - А зачем ты тогда меня будила? - Я будила в двенадцать часов дня. Чтобы поел нормально. Повисла пауза, которую прервало маленькое кучерявое чудо. Пронзительно лая, щенок влетел в кухню и потребовал к себе внимания. Дремавший на подоконнике Кот лениво поднял голову и посмотрел на новоиспеченного любимца хозяйки с укоризной. Весь его вид показывал, что тявкающее создание ему безразлично, но оно мешает ему прибывать в трансценде́нтности. И я его полностью понимал. Половина съеденной тарелки гуляша вновь ввела меня в инертное состояние. Кровь начала приливать к желудку, и я осознавал, что снова нахожусь на грани засыпания. Из последних сил я попытался уделить внимание жене, но вышло коряво. Сидя за столом, я потянулся за её рукой, чтобы поцеловать и поблагодарить за ужин, но своими малоконтролируемыми действиями лишь умудрился перевернуть салатник с недоеденной капустой. Ира вспыхнула на долю секунды, но, видя, как я поспешно отдернул руку и потупил сонный взгляд, тихо, но твёрдо произнесла: - Ген, доедай и иди спать. - А ты? – Моя попытка помочь собрать перевёрнутый салат была пресечена на корню. - С собакой погуляю и тоже пораньше лягу. Завтра рано вставать, - уверила меня супруга. - Я с тобой. – Я предпринял последнее усилие быть полезным. - Никаких со мной. У тебя ещё ночь впереди. Или тоже забыл? - Я заклинание сделал. – Сдаваться не хотелось. Мы общались с Ирой последнее время непростительно мало, и я понимал, что её недовольства множатся. - Смотрю, всю неделю помогает, - усмехнулась Ирина и добавила, - всё, Ген. Кроме шуток. Иди спать. Я не стал спорить, не видел смысла. Со стороны было видно лучше, что я сломался. Зачем я кого-то обманываю? Особенно, если этот кто-то - моя ненаглядная жёнушка. Дороже выйдет. Я подошёл, поблагодарил за ужин, привычно поцеловав её в висок. Отложив кухонное полотенце, она обняла мою шею и, заглянув мне в глаза, произнесла: - Ген, давай-ка, наверное, закругляться с ургентством. - С чего это ради? – Я не понял ни её жеста, ни её слов. - Ремонт сделан. Кредит и без твоих жертв отобьём. Ты уже вымотан до предела. Нельзя так. Мне тебя жалко. Ты постоянно хочешь спать. С этими словами она прижалась ко мне и положила голову на грудь. Моё сердце растаяло. Глаза предательски защипали. Я уткнулся в её локоны и, поколебавшись немного, поделился своими планами: - Глупенькая! Да, я хочу спать, но в отпуск с тобой я хочу больше. Поэтому тема ургентства не закрыта. Смирись.