Шлюха

      Старики не ожидали визита. Они отчаялись увидеть Теда еще с момента побега. Всем давно известно: ушедшее в Русло назад не возвращается. К тому же, когда демон прилетал разбирать завалы, то недвусмысленно намекнул, что, хоть Тед и в порядке, в Эджвуд ему дорога закрыта. По крайней мере до тех пор, пока все не утрясется. Возразить никто не посмел. Своя голова ближе к телу.       И вот сначала Джордж заметил из окна подозрительное мельтешение, затем Дикки наспех сгрузил свежую вязанку дров около камина и громко окликнул Берди, а уже через десять минут оба стояли на пороге и обнимали запыхавшегося мужчину. Из-за разницы в росте пришлось встать на цыпочки. Сверху донеслось осмысленное бипанье, и Дикки непроизвольно втянул голову в плечи:       - Что это исчадие тут делает?       - Не бойтесь, он со мной, - как можно более ободрительно ответил пастор и выхватил у застывшего прислужника корзину, судя по всему, тяжелую. – Временные неудобства. Может, продолжим беседу в более теплом месте? Я продрог до костей.       Немедленно накрыли стол скатертью и выставили невесть откуда взявшийся в доме сервиз. Почетную середину заняло большое блюдо, наполненное сандвичами с копченой говядиной и сыром, а также большими красными яблоками. Берди подсуетилась и повесила чайник прямо над открытым огнем. Пока не закипела вода, никто не тянулся за угощением. Взгляды стариков были прикованы к растрепанному и красному с мороза гостю, намекая, что он не уйдет, не удовлетворив их любопытство.       Пес запрыгнул на пасторские колени и первым подал голос:       - Я думал, Пинстрайп держит тебя в плену. Неужели сбежал?       - Ничего подобного, - заверил Тед, почесывая гладкую шерстку. – Все вполне законно. Я отпросился, и он отпустил. Правда, с винтокрылой охраной, но спорить не приходится.       - У-ух… - нервно отозвался Дикки и передернул плечами. – Только не говори, что это надолго. Уже голова от стрекота болит.       - В Приходе прислужники – частое явление. Помогают по хозяйству, носят стирку… - задумчивая пауза, - да многое делают. Привыкаешь.       - Молодец, вот только у меня они, к сожалению, порядок не наводят, только за ноги таскают и об деревья лупят. Нельзя ли отогнать эту тварь подальше?       - Повторюсь, мистер Дикки, вам ничто не угрожает. А вот мне вполне может прилететь за неповиновение. Тогда и вправду больше не смогу вас навещать.       - Тедди, а корзина… - Берди попыталась переключить внимание. – Тоже его затея?       - Частично. Хотел перекус, а получил еды на солдатский полк. Честно, я просил не набивать корзину доверху, но вы бы видели этот строгий взгляд. Боялся, что по пути прорвется днище, - усмешка. – Устроили бы местному воронью пир.       - Сомневаюсь, что вороны стали бы это есть, - Джордж стащил с блюда сразу два сандвича и нырнул с добычей под стол. Чай он не ждал. – А вот я всегда рад помочь. Обожаю говядину.       - Стали бы, - прокряхтел Дикки. – Они не жрут разве что камни, проглоты. И крошек бы не оставили. О, слышите? Чайник уже закипел.       - Отлично, - пастор потер руки. – Угощайтесь. Я позабочусь об остальном.       Чай расслабляет. Одной порцией воды не ограничились, поставили вторую. Сандвичи, как и яблоки, мало-помалу таяли. Тед терпеливо отвечал на все вопросы, но держал в голове старческое беспокойство и сглаживал самые острые моменты. Кольцо, история с именем… Вряд ли старики знают об этом, равно как и о рухнувшем стеллаже с досье. Редко какая птица залетит в Эджвуд, кроме одной, весьма колоритной.       - Сэм, этот боевитый рыжий петух, - Берди потягивала по глоточку остатки. – Ох, и характер у него. Но мне казалось, ты неконфликтный человек и не станешь зазря накаляться.       - Все так, просто день паршивый выдался. Я здорово его отделал, чуть позже Пинстрайп сослал с глаз долой в Желоба, а несколько дней назад Сэм выбрался и вместе с Феликсом решил провернуть фокус, - пастор невольно поежился. – Не самые приятные воспоминания.       - Феликс? Неужели? Ты точно не ошибся?       - Нет. Не ошибся.       - Странно, - Берди зажевала нижнюю губу. - Я помню его достаточно дружелюбным парнем. Вот уж на кого точно не подумаешь.       Длинные пальцы сжали край стола. Бледное лицо посерело и утратило былую живость.       - После Эджвудского погрома он тоже меня недолюбливает. Как и весь паб, что уж греха таить. Я… я не знаю, как правильно поступить, - легкая растерянность. - По правде говоря, совсем запутался. Миссис Бондетт, мне нужен совет. Я понимаю, может, не вовремя, но… случалось ли вам, не знаю… идти наперекор общественному мнению?       Берди придвинула стул поближе и мягко улыбнулась.       - Чаще, чем ты можешь себе представить. Начиная от музыки и заканчивая любовью моей жизни. Учти еще, что я женщина, а у нас путь по-своему тернист. Помню, на седьмом году жизни я впервые познакомилась с фортепиано. Игра на нем очаровала до глубины души. Думаешь, отец поддержал меня? Как же. Высмеял. Сказал, что я слишком груба и неуклюжа для искусства.       Не бывает жизни без жестокости, думал Тед. А Берди говорила и говорила, без единой тени злобы на лице. Воистину стойкий и волевой человек. Откуда только черпалась та уверенность, откуда брались силы не сдаваться.       - Музыкальный класс – это цветочки. Консерватория явила истинное человеческое нутро. Зимний концерт семьдесят седьмого, да. Закрученная партия и очень тяжелое долгое прослушивание. Сулили хорошие гонорары. Как ты понимаешь, я бы не стала рассказывать эту историю, если бы не вырвала право играть на сцене. Еще долго находила у себя в парадных туфлях стекло и тараканов, - спокойная старческая улыбка. Как будто ее не волновали эти находки ни тогда, ни сейчас. – Люди, что с них взять.       Пастор помялся и не сразу решился перейти к конкретике:       - А как бы вы отреагировали на сплетни, порочащие честь? Что, допустим, дирижер к вам неровно дышит и обеспечивает вас за плату… соответствующего характера?       Лицо Дикки моментально вытянулось. Джордж перестал жевать и высунул нос из-под белоснежной скатерти. Одна Берди сделала вид, будто слышит подобное по сто раз на дню. Она отхлебнула еще чаю и немигающе уставилась вперед.       - Бог мой, как холодно. Дикки, радость моя, а наруби еще дровишек, а то совсем околеем. И Джорджа с собой возьми, пусть веток сухих натаскает для растопки.       Как только за обоими захлопнулась входная дверь, улыбка мигом сошла с морщинистого лица.       - Медвежонок, что стряслось? Странно слышать от тебя такие вопросы.       Пришлось выложить все: о вражде с жителями Русла, новых прозвищах и роли демона в этой вакханалии. Рассказ вышел достаточно сумбурным. Едва удавалось держать себя в руках. Хвала вечности, Берди отнеслась с пониманием и терпеливо дослушала до конца.       - Все видят только то, что я живу с врагом под одной крышей, но никому не интересно, почему. Думают только о разврате. Объясняй, доказывай – без толку.       - А зачем объяснять? К чему лишний раз надрывать и без того надорванное сердце?       - Я не знаю.       - Злишься из-за несправедливости?       - Наоборот, - убито. – Все не совсем однозначно. Это не объяснить в двух словах.       - А ты постарайся. Как демон к тебе относится?       - Я… мы… - мужчина вмиг занервничал и опустил глаза. – Не сказать, чтобы все плохо, но… - дыхание участилось. – Пожалуйста, не осуждайте меня, все только ради дочери…       – Царапины на твоем лице, это же не от когтей?       - Вовсе нет! Пинстрайп не распускает рук. Он заботливый и любящий отец, опора для Бо. Ей не хватало именно такого родителя, который защитит от любой угрозы. К сожалению, я сам стал для нее угрозой, но…       - Это про ребенка, а что же о тебе?       - Да так, - Тед невольно смягчился, вспоминая вчерашний разговор. – Более-менее терпимо, наверное. Мы почти не ругаемся и многое делаем вместе. У него все еще плохо с сочинительством...       - И снова о Бо. Кроме нее, нет больше никаких общих занятий?       - ...Есть. Когда уложим маленькую, иногда гоняем чаи на кухне и болтаем о всяком разном. Читаем книжки. На днях прислужники столько литературы из библиотеки принесли – до конца вечности хватит. На самом деле, - Тед притих, опасаясь подслушивания, - мне Пинстрайп уже не кажется таким плохим. Как личность, он весьма интересен. Только приставуч не в меру.       - Вот оно что, - задумчиво протянула старушка. – И как же он отреагировал на оскорбления в твой адрес? Ты ведь рассказал?       - Пришлось. Поддержал и пообещал вырвать грешникам языки. И вдобавок глаз лишить за косые взгляды. Немного чересчур, не находите?       - Да нет, - надо отдать должное Берди, она все еще оставалась невозмутимо спокойной. Дикки бы сто раз не выдержал. – Не нахожу. Вполне в его манере. С другой стороны, что ты сам об этом думаешь, медвежонок?       Прошло немного времени, прежде чем пастор неуверенно подал голос:       - Приход стал мне вторым домом. Теперь я не готов променять его на вонь паба. Это пугает.       - Удивительные вещи творятся, - Берди слезла со стула и направилась к прикроватному сундуку. Тяжелая крышка поддалась только во второго раза. – Итак, что же обо мне. Не перечесть, сколько сплетен породила помолвка с Дикки. Семья, друзья – все недоумевали. Почему он, такой неказистый? Почему не бравый военный с карьерными перспективами и деньгами? Только мало кто знал правду. Уж больно солдатик агрессивный, не прочь и поколотить женушку в назидание…да где же оно, - старушка буквально нырнула в сундук, тщательно выискивая. – А Дикки за всю жизнь и мухи не обидел. Такого заботливого днем с огнем не сыщешь. Вот и прожили мы, хоть и небогатую, зато счастливую жизнь, - крышка с хлопком закрылась, и Берди вернулась за стол с маленьким угольным мелком в руках. – Гляди. Спрашиваешь, как я справилась со сплетнями и нападками? Вот секрет. Подвела глаза погуще, надела самое красивое платье и веселилась на свадьбе так, что наутро не держали ноги. И каждый раз в минуты горести и отчаяния Дикки приносил волшебный мелок. Тогда я вспоминала, ради чего живу. Ну-ка, наклонись ближе.       - Да в-вы чего, - Тед отпрянул вместе со стулом, - не надо, это перебор.       - У тебя выразительный взгляд и очень бледная кожа. Я чуть-чуть. Уголь ляжет идеально, вот увидишь. Не переживай, не испорчу.       Несколько аккуратных мазков по векам. И правда, легло хорошо. Хотелось немного подтереть кое-где пальцем, но Берди предупредительно кашлянула.       - Только не размазывай. Иначе станешь похожим на панду.       - Но я же медвежонок. В чем проблема?       - В первую очередь, ты - молодой красивый мужчина, который обязательно со всем справится. Тед, послушай меня. Бросающий грязь может и промахнуться, но руки измарает в любом случае. Действуй по обстоятельствам и никогда не иди на поводу у злых языков.       - Спасибо, миссис Бондетт. Правда, спасибо.       Долго бы еще длились уютные посиделки при свечах, но за окном неумолимо смеркалось. Пастор понял, что запаздывает к ужину, мигом вскочил и засобирался. Наскоро распрощавшись со старушкой и еще раз обняв ее, он взмыл в воздух и растворился во мгновение ока.       Берди осталась стеречь порог. Она выждала полминуты, после чего произнесла серьезным тоном в пустоту:       - Вылезайте, вы, оба. Ни одного удара топором за последние два часа. Надеюсь, Тед ничего не заподозрил.       Раздалось кряхтение, и из-за угла выполз скрюченный и подмерзший Дикки. Вид у него был весьма ошарашенный.       - Берди, какие тебе еще нужны доказательства?!       - Доказательства чего?       - Пропал мальчишка, - горестное покачивание головой. - Ох, пропал.       - Не паникуй, - старушка поковыляла в дом и стала собирать чашки. – Не пропал, а наконец-то взял себя в руки и пытается жить эту не-жизнь, как получается. Даже расцвел немного. Такие глаза блестящие.       - Блестящие глаза – признак лихорадки. Берди, я не понимаю, чего ты собралась выжидать? Демон вонзил когти слишком глубоко. Парень уже одурел от боли и горя. За чем, если не за помощью, он сюда прилетал?       - Чушь и вздор, - Бондетт фыркнула. – Тед не выглядел особо истерзанным или забитым. Да и грози ему опасность, думаешь, умчался бы он обратно прямо этой опасности в лапы? Здесь вопрос в другом. Пинстрайп изменился. Его поступки меня удивляют все больше и больше. Он… подобрел, что ли.       - Скажешь тоже – подобрел. Прямо ангелом обернулся.       - Дикки, перестань язвить. Сам же год назад спрашивал, может ли демон заботиться о ком-то, кроме себе подобных. Вот я и думаю: унес раненого, выходил, вылечил, судя по Тедовым рассказам, пытается сотрудничать и договариваться. Добавь еще все эти сандвичи, яблоки, жестяной сопроводитель и старый добрый костюм с запонками. Это ли не забота?       - Попытка замылить глаза. Не стоит ждать ничего хорошего.       Берди замолкла и продолжила в задумчивости уборку. Она сгрузила чашки в раковину и вынесла на улицу скатерть. Зимний вечер жалобно подвывал и бился в двери. Мороз рисовал на стеклах новые узоры. Темнота продолжала наползать и заглатывать Эджвуд. Дикки как раз наклонился над камином, чтобы зажечь сухие ветки, как за спиной неожиданно громко хлопнула дверь.       - Слушай, а не влюбился ли Пинстрайп случайно, а?       - Твое счастье, что я не успел чиркнуть спичкой, - испуганное ворчание. – Из ума выжила? Без шансов, Берди, без шансов.       - Про нас говорили то же самое. «Без шансов». Болтали-болтали, а мы взяли и забрали все шансы себе. И утерли носы тем, кто в нас не верил.       Дикки устало потянулся и плюхнулся в любимое кресло-качалку.       - И я ни капли не пожалела о своем выборе, если хочешь знать. И надеюсь, что Тедди не пожалеет о своем, - в сухоньких ручках очутились длинные деревянные спицы. – У вечности десятки тысяч дней и еще больше часов. Хватит, чтобы все обдумать.       На этом Берди замолкла и погрузилась в вязание. Ее спутник придремал у камина. Не видно было только Джорджа. А он, пока старики спорили, успел вытаскать все оставшиеся сандвичи с говядиной, и теперь сопел под столом с круглым пузом. Споры – они, как говорится, всегда будут, а вот еда и испортиться может. Чего же добру пропадать?

***

            Если поднажать, то конец ужина точно застанет, думал Тед, крепче перехватывая жестяное тельце. Прислужник уже миновал Перевал, покружился над Желобами и теперь снижался к фуникулерной линии. Верхом оказалось не шибко удобно: металлический корпус скользил под пальцами. Висеть в клешнях чересчур экстравагантно. Плюс мешала корзина. Нет, в следующий раз точно пойдет пешком, даже с риском искупаться в холодных подземных ручьях.       Еще ниже и медленнее. Под ногами мелькнули первые огоньки Русла. И все-таки Ад красив с высоты птичьего полета. Кажется таким огромным, а на деле – маленький клочок земли. Только ради новых впечатлений и стоило оседлать жестянку. Как постоянный транспорт она так себе.       Однако, быстро добрались. Успевают.       Будь пастор не такой внимательный – никогда не заметил бы непонятную стойку у Паба. Но то ли повело, то ли карты так сложились, что уже спустя мгновение он дал команду на снижение. В голове – вопросы. Похоже скорее на статую или колодец… но откуда там и то, и другое? Отродясь не было. Выглядит зловеще и интригующе.       Предположений масса, но все они разбились о реальность, когда Тед все-таки добрался и включил ручной фонарь. От ужаса подкосились ноги. Настоящий позорный столб! И не просто столб, а с прикованным к нему человеком!       Фонарь осветил несчастного. Голова опущена, волосы свисали грязной спутанной паклей. Как и во всякого рода позорных столбах, шея и кисти рук зажаты колодками, сами колодки защелкнуты на замок. От них в стороны расходились натянутые цепи. По всей видимости, фиксация. Человек вынужден стоять в неудобной позе, и сейчас едва держится на ногах. Высота столба не позволяет опуститься на колени.       Явно работа Пинстрайпа. Кому же так свезло? Луч метнулся, и Тед заприметил табличку на бечевке. Но на ней было не имя. Она гласила следующее:       «Кто из вас без греха, пусть первый бросит в нее камень».       Неужели!.. Рука сама потянулась к повисшей голове и подняла ее за подбородок.       Феликс. Но какой… Мочки ушей порваны, и серег уже не было. Все лицо – один сплошной синяк, значит, били долго и безжалостно. Однако больше всего ужаснули губы, густо накрашенные ярчайшей алой помадой. Не по контуру, карикатурно выходя за края.       Мурашки по коже. Захотелось обратить время вспять и не заводить с демоном откровенных бесед. Но что сделано, то сделано, и теперь челкастый болтался на позорном столбе в абсолютном одиночестве, изувеченный и обездвиженный. Не сказать, что он не заслужил наказания, но подобный выверт всколыхнул душу. Пинстрайп крайне жесток.       Отойдя от шока, пастор насилу отвернулся и на негнущихся ногах последовал прочь. Не вмешиваться. Ничего не говорить.       К сожалению, позорный столб отнял много времени. Тед ожидал, что застанет ужин – явился уже после и застал, разве что, грязные тарелки в рукомойнике да крошки на столе. Разобравшись с кухонным беспорядком, мужчина ушел в спальню, где его уже давно дожидался Пинстрайп. Что-то эдакое искрило в янтарных глазах, и, не могущий усидеть на месте, он в сотый раз подпиливал ногти на руках.       - Хорош ты, Тедди. Сначала к посуде, затем ко мне. Все должно быть наоборот.       - И тебе добрый вечер. Кухня была ближе, плюс я еще надеялся посидеть с вами.       Недовольное фырканье.       - Как встреча? Небось совсем счет времени потерял. Бо ждала тебя, между прочим, яблоком хотела поделиться, – пилочка звучно обтачивала ноготь.       Сложно понять, это открытое обвинение или притворство. Перед глазами воскресли сцены с позорным столбом. Ноги налились свинцом.       - Мне очень жаль, - сдавленное бормотание. – Я обещаю, что больше так не поступлю. Не злись.       - Да я и не злюсь вроде. Не последний же ужин в посмертии. Ты чего, Тедди? Случилось чего у стариков?       - Н-нет, все хорошо, - деланая уверенность. – Ты прав. Не последний.       Конечно, пришлось солгать. Но как можно открыться, когда от ужаса буквально отнимало речь? Эти устрашающие цепи, этот затравленный взгляд, эта яркая, словно кровь, помада и надпись на табличке…       - Погоди-и-и, - у демона расшевелились шестерни и по лицу поползла улыбка, - погоди, неужели это то, о чем я думаю? Ты нашел мой подарочек!       - Ничего себе подарочек, - наконец Теда прорвало. – Да я чуть в обморок не упал со страху! Такое на людях оставить!       - В назидание, пусть смотрят, что бывает с теми, у кого длинный язык и лишние зубы в кармане. Ну чего ты, перестань, - Пинстрайп нырнул в шкаф и прилип к голой бледной спине. – Я восстановил справедливость по своему разумению, и теперь ни одна падаль и слова не вякнет в твой адрес.       - Спасибо, теперь все будут от меня шарахаться.       - Не шарахаться, а уважать!       - Ох, силы вечности, забудь. Дай переодеться.       Демон требовательно развернул Теда к себе за плечи.       - Тедди, - натянуто, - я ни секунды не переставал за вас волноваться. С того самого момента, как твоя нога переступила порог дома. А когда почуял родственную энергию, думал, с ума сойду. Летел и умолял вечность, чтобы ты остался цел и невредим. Не жалей Феликса. Он слаб и эгоистичен. Он заслужил. Поверь мне, это весьма справедливое наказание… - фраза оборвалась на середине. - Что... с твоими глазами?       - А, ох, - Тед замешкался. – Это Берди нарисовала на удачу. Она настаивала. Забыл смыть.       - Вот как, - медленно протянул Пинстрайп, не сводя взгляда с угольных линий. – М-м-м, на удачу?       - На удач-чу, - повторил еще раз мужчина и охнул, когда на бока внезапно легли демонские ладони. Без рубашки плохо – по голой коже касания куда резче и отчетливее. Живот непроизвольно втянулся.       - А знаешь, тебе очень идет. Теперь в них точно можно утонуть, - легкое придыхание. - Если глядеть слишком долго.       - Скажешь тоже…       Становилось жарче и теснее. Ладони уже не просто лежали – они выраженно поглаживали бока. Пинстрайп на этом не собирался останавливаться. Снедавшее его нетерпение отзывалось дрожью в растопыренных пальцах. Одна рука скользнула вверх по животу, а затем сразу же нырнула под резинку пижамных штанов, нащупывая бугристый отпечаток от пояса. Пастор нервно задышал.       - Погоди, пожалуйста. Позволь хотя бы ополоснуться с дороги. И Бо еще не спит, дай повидаться с ней. Недолго.       Демон сощурился недовольно, но все же убрал руки и вернулся на кровать.       - Полчаса. Но не задерживайся. Я жду.       Сказка не понадобилась, душ занял от силы семь-восемь минут. Тед уложился в обещанное время и теперь мялся у спальни в нерешительности. Страшно. И вместе с тем волнительно. Только дурак не понял бы таких очевидных намеков. Дурак ли пастор? Конечно, нет! Сердце так и норовило выскочить из груди. Чисто теоретически, можно спрятаться в детской или ванной, но последствия... Какое из двух зол все-таки хуже? И что теперь можно называть злом?       Впрочем, слабый интерес был, но гасился напряжением. В ход пошли самые разные воспоминания, вплоть до недавних разговоров в ночи. Нос повело от фантомного аромата. Тогда было так тепло и безопасно. Может, и сейчас будет? Право же, не на казнь идет. Мужчина выдохнул, взял себя в руки и толкнул дверь. Отступать некуда. Будь что будет.       Окна закрыты и занавешены. Во мраке горит лишь один светильник. Второй так и остался без лампочки. Но даже это не так встревожило, как пустая кровать. Этот черт точно собрался эффектно появиться. Ох, только не говорите, что…       - Я заждался, - на плечи внезапно легли тяжелые руки.       - Чт…что за дурацкая привычка? – Тед подпрыгнул и развернулся. – Зачем так делать?       - Ну, ты забавно пугаешься, - демон улыбнулся виновато. – Как маленький кролик. Но ладно, неважно, - он решительно подтянул пастора к себе и перехватил за волосы. – Иди сюда.       - Н-нет… - остаток фразы булькнул в поцелуе. Горяч, как раскаленная лава. Впивается все глубже, ласкается языком, проводит им по зубам, а затем отстраняется и жадно покусывает губы. Пальцы крепче перехватывают копну, однако не с той силой, чтобы вырвать клок. Дыхание участилось, когда вторая рука залезла под край фланелевой рубашки. Вверх, по лопаткам, всей пятерней, а потом снова вниз, к чувствительным бокам, заставляя крениться. Лоб и виски вымокли.       Пинстрайп разорвал поцелуй и теснее прижался животом. Слишком крепко, не повернуться. Тед не сразу понял, что за камень в него утыкается, но вскоре сообразил и окончательно растерялся. Вся уверенность, накопленная за пределами спальни, вмиг разлетелась. А когда внезапно чужие пальцы нырнули под нижнее белье, пастор сжался и взвизгнул:       - Стой, не надо!       - Ш-ш-ш, - демон погладил вожделенную ягодицу. – Все хорошо.       - Это не так!       - Расслабься, не нервничай.       - Остановись, - Тед попытался отстраниться, а когда не вышло – уткнулся лбом в демонское плечо. – Я не хочу.       - Хм. Говоришь, не хочешь, но тогда что это? – ладонь сместилась с ягодицы и резко накрыла Тедов полувозбужденный член. Реакция предсказуемая: в запястье вцепились короткие ногти.       - Убери.       - Тише ты.       - Прошу.       - Не уберу, - Пинстрайп подергал немного рукой. – Я не понимаю, чего тебя переклинило.       - Хватит. Прошу, пожалуйста, - ультимативный тон потихоньку сменился жалобным. Чувство безысходности накрыло с головы до пят. – Пожалуйста, отпусти.       С таким Тедом каши не сваришь. Нет злейшего врага, нежели паника. Собьет любой настрой. Демон покосился на кровать и мысленно вздохнул. Сколько же предстояло работы.       - Успокойся, - он сам подтянул пасторские штаны и, высвободившись из тисков, поднял того на руки. – Пойдем со мной.       - Куда? Куда ты меня несешь?       - Не бойся. Ты просто посидишь и придешь в себя. Ничего лишнего.       Очутившись на мягкой постели, Тед тут же уполз к изголовью и обнял подушку. Демон, судя по звукам, устроился на другом конце. Запахло напряжением.       - Скажи, неужели все настолько плохо?       - Может, и не плохо, но я не готов, просто не готов.       - Ты затормозил на полпути. Ответь, что тебе не понравилось, и я клянусь исправить ошибку.       - Твоя ошибка только в том, что ты все еще думаешь, будто это мне нужно.       - Я не думаю, я вижу, что тебе это нужно. А отрицание желаний до добра не доведет.       - Никто ничего не отрицает!       - Откровенная ложь. Почему ты так противишься?       - Потому что… - в горле встал ком. Пальцы нервно стиснули подушку. – Потому… что.       Пинстрайп вздохнул и подполз поближе. Кажется, обо всем догадался сам. Ну и пусть, так даже легче. Не придется проговаривать вслух.       - Тед, - мягкий баритон. - Это был плохой опыт.       - Я его не выбирал.       - Моя вина, - черные руки аккуратно отцепили подушку. – Признаю. Нам всем свойственно теряться, столкнувшись с чем-то новым. Видит вечность, я многого тогда не знал. Мне искренне жаль. Теперь я понимаю, как на тебе отразилось мое нетерпение. И вдвойне больно видеть твой страх, потому что ты неосознанно готовишься к самому худшему. Но Тедди, зачем повторять худшее? Зачем ходить по замкнутому кругу, если есть возможность его разорвать?       - Что ты такое говоришь… - от смущения пастор снова было потянулся за подушкой, но был перехвачен и усажен на колени. Шепот над ухом продолжил вещать:       - Я хочу заместить неудачное, начать сначала. Открыть грани, о существовании которых ты даже не догадывался. Показать истинную глубину наслаждения, - Пинстрайп сладко выдохнул, и от этого выдоха по коже пробежала дрожь. – Только дай мне второй шанс. Прошу. Как партнеру, ты можешь?       Красноречие – дар, которому сложно сопротивляться. За елейными словами часто скрываются ложь и манипуляции, и Тед помнил об этом. Он смотрел Пинстрайпу в лицо и пытался понять, насколько можно ему доверять. Желтые глаза лучились напряжением. Взгляд сосредоточенный. Брови слегка нахмурены. Никаких вольностей или ужимок. Он не пытался принудить, а только терпеливо ждал, все еще прижимая к себе боком.       Лишнее напоминание, какими бережными могут быть эти руки. Нет, не похоже на ложь.       - Х-хорошо. Один раз. Я… я постараюсь. Только один раз.       - Один, - согласный кивок. – Даю слово, если не понравится, я оставлю попытки. Но сейчас просто доверься мне, - демон склонился ниже над чернявой головой и прикрыл глаза.       Трепетно и тягуче. Сковывающий страх отступил перед накатившим блаженством. Пинстрайп неторопливо исследовал рот, вовсю ласкаясь и причмокивая. Отстранялся ненадолго и снова набрасывался, глубже, сильнее, до искр из глаз. Будто поставил себе за цель довести до исступления с помощью лишь губ и языка. Разомлевший Тед не воспротивился и позволил расстегнуть на себе верхние пуговицы рубашки. Стерпел он и не менее жадные облизывания шеи, и даже укус в надплечье. Никакой опасности, только сумасбродный порыв. Вполне в духе инферно.       Беспокойство возникло, когда влажный кончик языка добрался до ушной раковины. Низ живота среагировал моментально.       - Ох, Тедди, неужели у тебя такие чувствительные ушки? – тихо рассмеялся демон. – М-м-м, удачно, - он вновь повторил маневр и удовлетворенно выдохнул, внимая тоненькому хныканью и дрожи. – Славно.       Пастор не успел опомниться, как очутился без рубашки лежа поперек кровати. Ноги слегка разведены, носки едва дотягиваются до пола. Мышцы полностью расслаблены, и в голове лишь тихий гул прошедших ласк.       В поле зрения попали очертания полок с наваленной на них всякой всячиной. Не оттуда ли демон в прошлый раз доставал баночку с вазелином? Если вспомнить по звукам, то, похоже, оттуда. К сожалению, черная лента помешала разглядеть. Такая плотная, и узел тугой. Никак не поддавалась.       - Волнуешься? – бархатный голос донесся откуда-то справа. Тед повернул голову, насколько смог. Оказывается, Пинстрайп все это время сидел рядом. Мало того, он уже успел раздеться, причем стащил не только рубашку, но и штаны. Благо хоть белье оставил. – Не нервничай.       Мужчина скользнул взглядом по черным ногам, смутился и вновь уставился на полку. Легче сказать, чем сделать. Сам-то, поди, спокоен как удав.       - Снова свяжешь?       - А хочется? – вкрадчиво.       - Н-нет.       - Ну, вот и не свяжу. И ослеплять не стану. Ты, конечно, так меньше брыкаешься, но моя задача – сделать, чтобы ты не брыкался по своей воле, - демон сместился на пол и устроился между Тедовых колен. – Так что никаких ремней и лент.       Пятерня легла на бледный живот. Пальцы поползли вниз, к штанам. Вот они уже в третий раз за сегодня цепляют их, вот тянут ниже и ниже, попутно захватывая белье. А вот подключается вторая рука, и все комком летит прочь на пол. Пах обдало горячим дыханием. Тед зажмурился.       - Сейчас тебе будет хорошо, - последнее, что он услышал , прежде чем возбужденную головку накрыли чужие губы и втянули ее внутрь.       Нет, это что-то новое! Ох, вечность! Все напряжение враз перетекло вниз. Пастор сжал покрывало в кулаке и проскулил негромко, едва член полностью оказался во рту. Змееобразный язык добавлял остроты ощущений. Владеет им в совершенстве. Сложно устоять. Отбивает все сопротивление. И вправду, страшнее любой боли.       Вокруг кровати витал легкий запах пота и виски. Покрывало шелестело под беспокойной спиной. Пинстрайп уперся в разведенные ноги и продолжил работать одной головой в умеренном темпе, то сжимая губы, то расслабляя их. И с первым выраженным толчком навстречу вдруг опомнился и торопливо выплюнул член. В планы не входило закончить все прямо сейчас. Где гарантия, что Тед заведется снова?       - Ты издеваешься… - скулеж.       - Извини, увлекся маленько. Но у меня еще столько планов на тебя, радость моя. Мы ведь не хотим, чтобы они пошли прахом, правда?       - Зараза…       - Ох, еще какая, - в голосе проскользнула ухмылка. – Эй, Тедди, вспомни о гранях. Я же намеревался показать тебе все. Решительно хочешь ограничиться одной? – указательный палец покачал твердый пенис, отчего пастор нервно двинул бедрами. – Только скажи. Я не буду настаивать.       Непродолжительная пауза, прерываемая лишь возбужденным сопением. Как будто действительно все прекратит по взмаху руки. Слабо верится. Уж своей выгоды эта бестия точно не упустит. Да и недавние обещания грели душу. Проще смириться, чем вступать в конфронтацию, еще и лежа в такой пикантной позе.       - Нет. Не нужно… заканчивать.       - Что ж, правильный выбор.       Пинстрайп опустился на пятки. Пробежался кончиками ногтей по мягкой коже, царапнул мошонку. А после забросил Тедову левую ногу на плечо и, отодвинувшись, развернулся вправо, сильнее раскрывая бедро. Так гораздо удобнее. Взгляд упал на плотно сжатое кольцо ануса.       Демон сглотнул. В голову упрямо лезло сравнение с нераскрывшимся бутоном и безжалостными когтями. Но позвольте, их острота исчезла буквально полчаса назад! И тем сложнее контролировать собственное желание. Дальше обоим предстоял долгий и не очень приятный процесс.       - Главное – не зажимайся, - знакомое бряцанье и скрежет металлической крышки по стеклу. Через время меж ягодиц мазнуло прохладой. – Будет дискомфортно, но без этого никуда.… - первый палец нежно погладил вход и тут же слегка надавил на него.       - Ай! – натянутый вскрик. Полное осознание пришло только сейчас. Мыски выгнулись. – Остановись!       - Тише, тише, я ведь ни на миллиметр не продвинулся.       – Мне страшно!       - Поздно бояться, когда зад уже в вазелине, - наигранно-философски протянул Пинстрайп, не прекращая ласкать напряженное колечко. - Попробуй закрыть глаза и представить что-нибудь хорошее. Просто дай мне просунуть хотя бы один, а дальше все будет гладко.       Но как бы пастор не старался, у него ничего не получалось. Умом понимал, что надо, а только чувствовал касание – каменел. Спустя минуту демон прекратил попытки и призадумался. Внезапно он заметил, с какой силой бледный кулак сжимал покрывало.       - Возьми меня за руку.       - Что?       - Не спрашивай, просто возьми. Отпусти одеяло.       Не сразу, но Тед таки послушался. И это, на удивление, сработало! Со временем тело немного расслабилось. Первый и второй пальцы проникли внутрь практически беспрепятственно. С третьим вышло чуть сложнее – туговатый проход нехотя впускал его даже с удвоенной порцией смазки. Пастор ожидаемо задергался и заскулил, и тогда очень выручил маневр с рукой. Пинстрайп погладил бережно взмокшую ладонь, сдавил и попутно зашептал что-то бессвязное. Вдобавок ко всему он наконец-то нащупал простату. Только благодаря ее непрерывному массажу получалось поддерживать Тедово возбуждение.       Демон не заметил, как подстроился дыханием под ритм рабочих пальцев. Мало-помалу он разрабатывал тесный вход, а когда счел работу оконченной, молча подвинул Теда ближе к краю кровати. Собственное белье во мгновение улетело через плечо. Пинстрайп нервно прошелся смазкой по окрепшей плоти и встал на колени. Терпеть дольше невыносимо.       Интересно, что делает сейчас невидимый советчик? Прикрывает вежливо лицо ладошкой?       - Не дергайся, – пастор замер солдатиком, когда в него уперлось нечто более горячее и толстое, чем три пальца. – Я не хочу причинить тебе боли, - давление усилилось. Буквально разрывает на части. Хотелось вытолкнуть посторонний предмет, но он неумолимо вдавливался глубже. В самый последний момент Пинстрайп двинул бедрами резче, входя до конца, а затем подхватил бледные дрожащие ноги. Дыхание потяжелело.       - Мой мальчик. Посмотри на меня.       Собрав волю в кулак, пастор повиновался и застыл в изумлении. Такого демона ему еще не доводилось видеть. Он предстал совершенно иным – высоким, изящным, аристократичным. На черном бархате – ни одного изъяна. Сощуренные фонарики пылали в возбуждении, острые плечи дергались. И было в этом нечто необъяснимо прекрасное. Мужчина не мог отвести взор. Величественный образ принца без полос навсегда отпечатался в памяти.       Хотелось прикоснуться, но властная рука тут же заставила лечь обратно. Пинстрайп сам наклонился и придавил Теда всем весом, одновременно подаваясь назад.       - Немножко выше… вот так, - шепот. – Теперь смотри на меня.       Плоть едва вышла на треть и снова погрузилась внутрь. Все еще туго, несмотря на длительную подготовку. Демон нарочно держал медленный темп. Тед такой милый. Раскрасневшийся, взмокший, со следами от веток на лице. И глаза того оттенка, что поглощает свет. Кажется, будто через них смотрит сама адская беззвездная ночь.       Нравится, ему точно нравится. Но явно понравилось бы больше, если ускориться хоть немножко. Медленный темп становился все более дискомфортным.       - Хочу видеть тебя всего, - Пинстрайп мягко клюнул Теда в щеку и вернулся к краю кровати. – Хочу твоего голоса, - он снова забросил ноги себе на плечи и задвигался интенсивнее. Шлепки стали чаще и громче. – Хочу тебя, так хочу.       Однако пастор в ответ не спешил голосить. Дергаться дергался, выгибался, даже пытался подаваться навстречу, но звуков практически не издавал. Практически – это если редкие сдавленные мычания считать за звуки. Неужели стыд до сих пор не позволяет расслабиться и открыть рот? Видимо, да, потому что все усилия Тед тратил на закусывание губ. Нерациональный.       Вечность, да даже кровать звучала громче, а ведь она, на секундочку, неживая! Кисло как-то без полноценных стонов. Устав созерцать бессмысленную борьбу, Пинстрайп выдохнул:       - Тедди, где же твой сладкий голосок?       - Ф-ф… - делает вид, что не понял. Упрямец, совершенно не хочет содействовать.       - Тедди, ну же, перестань мучить губы, как их целовать потом, такие закусанные?       Вообще ни звука. Еще и глаза зажмурил.       - Я ведь могу счесть, что недостаточно стараюсь. Расслабь челюсти и дай мне полностью насладиться тобой.       - Н-т.       Хорошо, попробуем по-другому.       Паучьи пальцы дотянулись до бледного члена и погладили его. Ответный толчок в руку, громкое сопение. Неужели успех? Как же. Демон с надеждой продолжил ласку, но вскоре понял, что и этим стонов не выудит. Тед по-прежнему зажимался и отказывался подчиниться. Что же делать?       Кровать мерно покачивалась в такт фрикциям. Почти ровесница Пинстрайпа, видавшая виды. Вот уж кому все нипочем. Хм…       -Тедди, слышишь скрип? Громкий такой, аж режет слух. Знаешь, что это? – демон ответил сам, с улыбкой смакуя каждое слово: - Твои смертные рамки морали.       Попался! Пастор тут же вскочил, задетый, намереваясь высказаться на язву, и в этот же миг Пинстрайп вошел до основания – достаточно резко, чтобы на всю комнату раздался испуганный крик:       - А-ах!!!       Вот оно! Еще один сильный толчок, и звук повторился. Не промедляя больше и не давая Теду опомниться, демон разогнался и вцепился в бледные ноги. Еще чего доброго, снова зажмется. Не было желания терять драгоценный прогресс.       Напряжение нарастало.       - Нг-г-г…а-ах-х! – повторный крик зажег щеки. – Тормоз-зи!       - Нет уж, - рык, - и не подумаю!       - Пож-жалуйста… а-ах! Мне стыдно! Сжалься!       - Гони стыд прочь, прочь его! – выжимать, так до конца. - Громче, милый, громче!       - А-а-ах!       - Еще!       - А-а-ах! – сквозь стоны начали пробиваться всхлипы. Боится. Хочет все прекратить, но не может пойти против желания плоти. Ни зубы, ни локти больше не помогут пастору. Геенна в лице Пинстрайпа настигла его, и теперь они оба горели и практически задыхались от нехватки воздуха.       Белая кожа пахла ошеломительно. Собственная давно вымокла и разила виски. Если бы не врожденный самоконтроль, демон давно сорвался бы. Но он крепко помнил о своем обещании и обуздывал внутреннее пламя. Как бы ни будоражила картина перед глазами – не дать инстинктам все испортить. Ошибка может дорого обойтись.       - Никому, - сухой шелест пробивался сквозь тяжелые выдохи. – Ник-когда, никому не позволю… - горящие глаза озарили лицо напротив. Теперь уже и скрипы не слышны – только шлепки о ягодицы и нарастающий шум в ушах. Осталось совсем немного до ярчайшего взрыва. Невыносимо!..       Пинстрайп опередил Теда всего на мгновение. Едва успел выйти из разгоряченного тела и окропил бледный живот. Дождавшись, пока с обоих спадет судорога, вновь опустился на него всем весом прямо в липкую вязкую смесь, и сгреб в объятия, крепкие и надежные.       - Вот так. Вот видишь, вот… Хорошо же было, да? Мой мальчик, мое сокровище, - он повел лопатками, когда на спину легли чужие руки. Какое-то время еще было слышно невнятное бормотание, но вскоре оно прекратилось. Демон обмяк и съехал вбок.       Не менее измотанный пастор изловчился и натянул покрывало на голые тела. Он не озаботился, чтобы отереть себя, даже не шевельнулся в сторону душа. Сил хватило лишь на одну забавную мысль: следующим утром оба встанут не раньше десяти. А раз так, пикник неизбежен. Следует заготовить побольше сандвичей. И чаю. Обязательно с лавандой. Она незаменима для задушевных бесед.