Иллюзии

Линнанкиви потрогал рукой воду в ванне. Она была очень горячей. Юрки сейчас как раз хотелось отмокнуть в кипяточке, выпарить из тела усталость и ощущение тревоги — тогда и на душе станет легче. Линнанкиви положил на стул подле бортика пару полотенец; сверху на них бросил пистолет. Он разделся и неспеша погрузился в воду. Ванна находилась прямо посередине кухни. В тридцатые годы прошлого столетия таким способом сокращали расходы на совмещение сантехники. В самой квартире давно не было необходимого ремонта. Юрки не придавал значения засаленным, вздувшимся от сырости пузырями обоям. Жёлтый от старости потолок иногда протекал из-за соседей, и разводы на нём принимали интересные формы. Юрки откинул голову на край ванны. Глядя сквозь пар, он меланхолично рассматривал высохшие пятна, каждый раз находя в них какие-то интересные фигуры. На деревянной доске, положенной поперёк ванны, стоял гель для бритья; рядом валялась опасная бритва. Юрки выдавил гель и распределил его по щекам. Бриться он не любил, но неухоженное лицо терпеть не мог. К тому же, офицеру полиции полагалось выглядеть опрятно. Юрки наощупь провёл лезвием по щеке, срезая щетину. В голове звучала недавно услышанная по радио песня. Юрки напевал слова вполголоса. — Иди прочь из моих снов, Уйди прочь из моих слёз. Если все откровения в прошлом, Я уже не мечтаю о большем. Иди. Оставь меня в пути. Выбей стул сейчас подо мной — Всё равно мне висеть в петле тугой. Выбей стул сейчас подо мной — Всё равно мне висеть в петле тугой.* Из тёмного коридора показалась фигура человека. Юрки звякнул лезвием, положив бритву на край ванны плашмя. Рука потянулась к табельному. Но Линнанкиви опоздал с реакцией всего на пару секунд. Он замер, увидев молодого блондина в камуфляже, который целился в него из пистолета. Линнанкиви никогда не предполагал, что умрёт в такой дурацкой ситуации. Он оставил в покое попытку схватиться за оружие, и ждал. Парень молчал. Взгляд у него был ещё тяжелее и решительнее, чем в их первую встречу. Юрки не сомневался, что блондин его застрелит. — Я ведь отпустил тебя. Катился бы на все четыре стороны. Зачем ты пришёл ко мне? — ровным тоном спросил Линнанкиви, матерясь про себя и едва не скрипя зубами от досады. Блондин криво усмехнулся только одним краем губ. — Решил потом сделать из меня стукача? — сказал он. — А может, хотел меня иметь, когда вздумается? Я ведь понимаю, что я красивый и меня хотят. Парень говорил с такой злостью, будто прожил лет сто, и каждый день его унижали и подвергали пыткам. У Юрки всё внутри похолодело. Нужно было пристрелить этого парня. Ничего хорошего он в этой жизни сделать не захочет. Попытка дать подонку второй шанс была использована зря. Линнанкиви поднял вверх брови и многозначительно кивнул парню, признавая своё поражение. — Каждый занимается тем, для чего создан, — спокойно сказал он, — Значит, я сохранил тебе жизнь, чтобы ты отнял мою. Блондин нервно мотнул головой, всплеснув длинными волосами. Юрки понял, что у волчонка пристрелить ненавистного ему копа ещё не хватает духа. У Юрки была только одна возможность не сдохнуть в данной ситуации. Либо умереть, но на своих условиях. — Собрался застрелить меня? Это ведь не так просто. Всадить в драке нож намного естественнее. Ты защищаешься и не думаешь. Убить человека, который перед тобой ни в чём не виноват, и даже не оказывает сопротивление — это иное. Смелость у тебя есть. Хватит ли расчётливости и хладнокровия? — сказал Линнанкиви, разглядывая блондина. — Я должен, — ответил парень. — Погоди. Линнанкиви сделал паузу. Он сам в этот момент про себя молился и собирался с мужеством. — Ты убьёшь меня. Как будешь с этим жить — не моё уже дело. Но тебя могли заметить мои соседи и прохожие возле дома. Звук выстрела привлечёт их внимание. Тебе придется бежать и скрываться. И, скорее всего, хоть я не утверждаю, но вскоре тебя поймают. И я тебе не завидую. В нашем отделе давно неофициально существует правило: прирождённых убийц мы отстреливаем. У тебя не будет шанса дожить до суда. Умирать ты тоже будешь в муках — мои коллеги постараются. Блондин заволновался ещё больше. — Иди нахуй, — закричал он, целясь Линнанкиви между глаз. — Плевать мне на твои слова. Сдохни! Юрки вцепился пальцами в края ванны. Он переборщил. Блондина всего трясло. — Стоп! — порывисто вскрикнул он. — Послушай меня ещё. Юрки глубоко вдохнул и выдохнул. Его руки тоже тряслись от шока, и он держался за ванну, чтобы не выдать свой страх. — Предлагаю вариант. Я сделаю всё сам. Ты убедишься, что я мёртв и спокойно уйдёшь. Блондин недоверчиво смотрел на Линнанкиви, но нервничал он уже меньше. Естественно, волчонок ему не верил: Юрки это понимал. Он вновь заговорил с парнем, смягчая свой ледяной тембр. — Видишь бритву? — Юрки кивнул на бортик ванны. — Я вскрою себе вены. Самоубийство среди полицейского состава — дело вполне обычное. Ты на самом деле не представляешь, сколько на нас висит запретов, как общественность и закон давят на копов морально. — Заткнись, — резко оборвал его блондин. — Давай, режь. Юрки взял в руки лезвие. Несколько тяжёлых минут, он собирался с духом. Юрки украдкой посмотрел на настенные часы. До прихода Вуори оставалось ещё целых полчаса. Если выдержит, то Юсси его спасёт. Линнанкиви опустил руку под воду. Примерился. Главное, не глубоко, но так, чтобы у волчонка не было сомнений. Юрки дёрнул резко рукой, раздался всплеск. Лицо Линнанкиви исказила боль. Под водой заклубилась кровь, всплывая на поверхность красной медузой. Юрки убрал со лба прилипшую к нему длинную чёлку. Переложил бритву в другую руку. Чиркнул лезвием по венам. Вышло больнее, чем первый раз. — Покажи обе руки, — потребовал у него блондин, как Юрки заранее прозорливо предположил. Линнанкиви достал из воды порезанные руки, демонстрируя парню. Кровь обильно текла по предплечьям, капая в воду. Блондин как зверь втянул носом воздух. Видимо, вполне удовлетворённый, он сделал знак Юрки, чтобы тот опустил руки обратно в воду. Юрки судорожно вздохнул. Если не хватит сил дотянуть до прихода Вуори, то друг хотя бы не поверит, что он сделал это по доброй воле: Линнанкиви никогда не думал о самоубийстве, и Юсси знал об этом твёрдо. Юрки постарался дышать тише и ровнее, но сердце продолжало встревоженно биться, заставляя кровь пульсировать быстрее. Нужно продержаться ещё пятнадцать минут, а перед глазами уже плыли круги, и темнело. В ушах тихо звенело. Юрки перевёл взгляд на парня, наблюдавшего за ним с задумчивым, но стойким видом. К Линнанкиви жалости он явно не испытывал. — Всё, как ты хотел, — Юрки услышал свой голос где-то издалека. — Я отпустил тебя, но я просто хотел дать тебе шанс жить… Парень промолчал. Юрки сонно прикрыл глаза. Едва он их закрыл, послышались удар, стон боли, и знакомые матерные выражения Юсси, умевшего изобретательно ругаться, филигранно владея матерными словами. — Блядь, ты совсем охуел, Юрки! Юсси вытащил Линнанкиви из ванны, приводя его в чувство крепкими пощёчинами. — Виноват только я, Юсси. — Сейчас разберёмся, — пообещал Вуори, зажимая Линнанкиви запястья.

***

Лайхо очнулся не сразу. Он словно проснулся с похмелья, когда уже не спишь, но глаза открыть не можешь. Тело вялое, голова гудит и тяжёлая, будто мозги распухли, и тошнота дёргает желудок за верёвочки. Он пошевелился, совершенно забыв, что находится не у себя дома в постели. Лайхо приоткрыл глаза. Он даже не лежал, а сидел на полу в какой-то полутёмной комнате — свет проникал в неё из коридора. Руки парня были заведены за ножку стола и закованы в наручники. Полицейские браслеты Лайхо примерил уже не один раз, узнал их сразу. Ноги возле щиколоток были обмотаны скотчем. Лайхо почувствовал, что у него на затылке запеклась кровь. Прислонившись к столу, Алекси зашипел от боли — на голове сзади вскочила приличная шишка. Как теперь ему выпутаться, Лайхо не знал. Умирать он не собирался, но теперь разозлённый коп его как пить дать прикончит… Алекси прислушался. На кухне разговаривали двое мужчин. Голос копа он узнал. Второй звучал хрипловато, резко. Мужчина говорил быстро и с явным превосходством над копом. Внезапно оба мужика о чём-то яростно заспорили. И неожиданно резко оба замолчали. Раздались шаги. В комнате вспыхнул свет. Алекси зажмурился, мечтая по волшебству исчезнуть отсюда. Ему было страшно. — Вот это дерьмо ты отпустил вчера? Незнакомец так ткнул словом «это», что у Алекси заныли зубы. Он посмотрел на мужчину. Невысокий, черноволосый, глаза прожигали Лайхо, будто раскалённые угли, и не сулили пощады, это уж точно. О том, что с ним мог сделать этот недомерок, Лайхо не хотел даже думать. — Я сказал, что беру вину на себя, — вступился за Алекси коп. — Юсси, я виноват только перед собой. Я дал ему шанс. А шанс есть шанс. — А он ему не нужен, понимаешь? Он его просрал. Он всё просрёт, что ни дай! — почти орал негодующий Юсси. Лайхо изобразил лицом, что ему на всех посрать, и нарочно растянул рот в дебильной улыбке. Юсси это моментально заметил. Он двинулся на Лайхо. Это было жутко. Лайхо хотел инстинктивно прикрыться руками, но они были скованы. Юсси с размаху врезал ему кулаком по щеке. Алекси застонал, а мужик добавил ему ещё и кроссовком в бок. Больно было — пиздец. Из глаз Алекси брызнули слёзы. — Тварь, — рявкал Юсси, охаживая Лайхо по рёбрам. Потом присел рядом. Юсси схватил парня за волосы и задрал ему голову вверх. Щёки у Лайхо стали пунцовыми от напряжения, из покрасневших глаз катились слёзы. Он тяжело дышал, сжав от боли зубы. Знакомая опасная бритва в крови копа мелькнула перед лицом Алекси. Он похолодел, когда Юсси приставил лезвие ему к горлу. — Пустить бы тебе кровь, волчоныш, — прошипел зло Юсси, с наслаждением вдавливая лезвие в кожу горла. Алекси попробовал рассмеяться, хотя хотелось выть и молить о пощаде. — И вот это чмо, — опять ткнул его словом Юсси, — Ты хотел спасти? Коп скрестил на груди перебинтованные руки. — Юсси, один раз, поверь. Он оправдывался. Алекси это понял. Парень скосил взгляд на копа. Высокий брюнет выглядел неважно. Было действительно странным, что он до сих пор защищает незнакомого ему преступника. Теперь Алекси ничего не понимал. Он запутался. — Я его сейчас вскрою, как тебе пришлось, и посмотрим, как он будет ползать в луже собственной крови, и ныть, чтобы его отпустили, — с жестокостью произнёс Юсси. Лайхо закрыл глаза, весь сжался, ожидая чего угодно. — Вуори, оставь его. Юсси отпихнул от себя Алекси. Но мужчина был зол. Очень зол. Он вышел из комнаты, послушавшись своего друга. Коп наклонился к Алекси и расстегнул на нём наручники. Поддел лезвием обмотку скотча на ногах у парня. — У тебя больше нет выбора, — ледяным тоном произнёс мужчина. — Завтра ты придёшь к нам в участок. Мы поговорим. — А я не приду, — попытался съязвить Алекси. Перед глазами у Лайхо вспыхнуло белое пламя, уши заложило. Коп ударил его внезапно и сильно. Лайхо получал по морде не раз. Всегда по-разному. Кто-то бил его со злостью, агрессией, кто-то вообще, как слабак или с подлецой. Если сравнить, как только что бил его Юсси — больно, жёстко, но больше на эмоциях, показушно, и держал всё под контролем, то коп сейчас треснул ему так, что не надо никакой злости. Он только с виду мрачная гора, которая еле шевелится. Поэтому и не делает ничего лишнего, стоит безэмоционально. Потому что когда такого человека разозлить по-настоящему, потом костей не соберёшь. И предупреждать он не будет. Если бы он чего-то хотел от Лайхо, он бы уже получил. И давно убил бы его, если бы ему это было нужно. — Я понял тебя, — произнёс Лайхо, еле шевеля разбитыми губами. — Спросишь офицера Линнанкиви, — сказал коп. — А теперь — вали.