Последний раз я увижу тебя в Вене

Прошло с тех пор 9 лет, дружба между двумя друзьями с каждой встречей становилась всё крепче. Вольфганг и вправду считал Гайдна за своего второго отца, и нередко слушал именно его советы, а не родного по крови. Йозеф видел в своём младшем современнике самую талантливую особу, у которой будет счастливое, и долгое будущее, но, к сожалению, по судьбе Моцарта ему не суждено было дожить до лет своего старшего друга. Эти двое буквально дополняли друг друга. Каждый из них находил в друг друге качества, которые были недоступны другому. Каждый нашёл частичку счастья во времяпрепровождении со своим товарищем, и навсегда оставил её в своём сердце. В эти сложные для Австрии годы Гайдн достигал пика своей популярности, его творчество было известно всему миру, каждый слышал его музыку, и именно в эти годы он освободился из своего жуткого ада рабства. А что же с Моцартом? Жизнь Амадея шла под откос. — Не хватает денег даже на собственную могилу, — как-то говорил Моцарт Гайдну. Ревматическая лихорадка сводила с ума, композитор был измучен болезнью, истощен и мрачен. Когда Йозеф наблюдал своего друга в таком состоянии, сердце его разрывалось от сострадания, и конечно он помогал ему морально, а иногда и финансово. Но то, каким он его видел, всего лишь маска, скрывающая действительность. Ведь на деле всё было ещё хуже. Самый обычный весёлый Моцарт появлялся лишь иногда, когда практически неизлечимая болезнь отступала, или когда перед ним стоял его любимый друг. В остальном он был полностью разрушен, и безжизнен. Вена, 1791 год Йозефу пришло долгожданное письмо из Зальцбурга, от Моцарта. "Мне становится легче, когда я провожу время с тобой, мой милый Йозеф. Я надеюсь, что мы будем встречаться чаще, потому что чувствую я, не долго мне осталось жить на этом свете. Очень скоро мне вновь удастся увидеть моего покинувшего свет отца... Твой преданный и верный друг, Вольфганг Моцарт." Эти слова, написанные пером на бумаге приводили в ужас Гайдна. Хотя можно было и подумать, что это письмо было написано австрийцем в поддатом алкоголю состоянии. Но смотря на его состояние, на эти несчастные глаза, истощеное тело, такие мысли никогда бы не пришли в голову. Написав ответное письмо, с просьбой и надеждой поскорее увидеться, Гайдн стал разбирать другие письма, менее важные. Одно из них было из Англии, что очень удивило Гайдна. Оно представляло из себя приглашение на гастроли. От такой поездки мало бы кто отказался, тем более это прекрасная возможность проводить время и главное – сочинять, без ощущения присутствия своей сварливой и жадной жены, не ценившая творчество своего мужа, и можно колесить по Англии ни о чём не задумываясь, и конечно же предложить поездку Моцарту. Вспомнив о жене, которая хлопотала на кухне и как обычно ворчала себе под нос о том, что её бездарный муж кроме своей глупой музыки совсем ничего не делает, Гайдн погрузился в воспоминания, откуда припомнил один случай, в котором был также причастен и Моцарт. Это был случай, когда друзья впервые провели время не в театре, а дома у Йозефа. Весело идя через шумную улицу и о чём-то рассуждая, друзья как раз подошли к дому Гайдна. Композиторы зашли в помещение, жены ещё не было дома, видимо, вышла куда-то ненадолго. Пройдя в комнату, друзья сели на стулья и по началу как всегда беседовали, подготавливая инструменты для игры, настраивая и протирая в некоторых местах от пыли. После примерно часовой игры и между тем параллельных бесед, уже было слышно, как пришла Мария Анна. Друзьям она мешать не стала, решив просто вновь заняться делами по дому. На улице понемногу начало темнеть, солнце постепенно опускалось за горизонт. Вольфганг понял, что уже пора собираться, так как ещё предстоит добираться до дома, Гайдн решил проводить друга до кареты. Уже закончившая дела Мария решила не пропускать мимо глаз спускавшихся вниз друзей и всё-таки вставила свои пять копеек. В начале это было просто бурчание себе под нос о муже, но после она переключилась на Моцарта. — Нет чтобы делом заняться! Ещё и тащит в дом таких же бездарных музыкантов! — Хоть она и не знала, в чей адрес посылала эти слова, да и скорее всего и не хотела знать, но Йозеф уже не мог стерпеть такого отношения к своему другу, если не к себе. — Мария! — Слегка прикрикнул на неё Гайдн, — Ты хоть знаешь, что у нас дома гостит Сам Моцарт! — Эту знакомую каждому фамилию она безусловно слышала, вся Вена шептала эту фамилию. — Моцарт, не Моцарт, а всё равно вы музыканты – все одинаковые, и одинаково пишете свою глупую музыку! — Жена нервно бросила на стол тряпку и куда-то быстрым шагом поспешила уйти. Моцарт ещё раз посмотрев ей вслед в недоумевании, что происходит, а Гайдн лишь знаком показал к выходу. Музыканты вышли, и ненадолго остановились, Йозеф извинился. — Извини пожалуйста за её характер, — Гайдн смотрел вниз, он догадывался, что после произошедшего другу максимально неудобно и скорее всего обидно. — Ничего страшного, ты в этом не виноват — Вольфганг положил Йозефу руку на плечо, — Но откуда у неё такая ненависть к музыке? — Честно признаться, я сам не знаю, и не понимаю... Когда мы поженились, я думал, что из нас выйдет идеальная семейная пара, но увы. О её ненависти к музыкальному искусству я узнал, когда решил продемонстрировать свои произведения. Возможно, ей просто не нравится моё творчество. — Здесь ты не прав! — Прервал Моцарт Гайдна, — Твоя музыка прекрасна! — Друзья посмотрели друг другу в глаза — Я хочу тебе сказать – не принимай близко к сердцу! — Но... — Хотел уже было возразить Гайдн, как его снова прервали. — Никаких "Но"! Без сомнений, твоя музыка чудесна, это подтверждено словами самого Вольфганга Амадея Моцарта! — Говорил Моцарт, слегка жмурясь, в то же время как Гайдн невольно улыбнулся. К этому моменту прибыла карета. Друзья, попрощавшись крепкими обьятиями, расстались. Гайдн смотрел на уезжавшую вдаль карету, после вновь зашёл домой. На этом воспоминание кончилось. Честно говоря, Йозефу до сих пор было неудобно перед другом, опасаясь, что такое вновь может произойти. Такого он уже точно не может себе позволить, в особенности сейчас, когда Вольфганг тяжело болен.