***
Проснуться в постели стеснительного соседа оказалось делом удивительным и по-необычному приятным, но очень жарким. Кажется даже, что Юнги омегу из рук не выпускал и только теснее тулился к нему. Чимин стал слепо выискивать на кровати свой орущий будильник, пока позади заворотилось чужое тело. Поначалу он совсем не заметил изменений в их графике, так как сонливость уходить не собиралась без бодрящей прохладной воды и чистки зубов, и, взглянув на время, только потом Пак понял, что старший не ушёл раньше него впервые за долгий период совместного проживания. Тем более, по воскресеньям работы у них прибавлялось значительно больше. — Юнги, ты проспал, — звучание недавно пробудившегося голоса оставляло желать лучшего. Чимин в объятиях потянулся, что-то промычав под нос. — Сегодня у меня выходной, — тихо буркнули в ответ. — А у меня нет, так что, давай, выпускай меня. Пак начал настойчивее выкарабкиваться из чужих тисков, которые стали только крепче. Он досадливо завыл, когда его вновь подмяли под себя, не давая волю конечностям. Юнги утром вредный, крайне сильный для проснувшегося пару минут назад и ещё более ласковый. В шею омеги уткнулись носом и засопели. Чимин прикрыл глаза, посчитал, что лишним не будет дать альфе возможность насладиться собой. Его руки потянулись приобнять в ответ, однако Мин счёл его действия за побег и сжал тело сильнее. По коже омеги сорвались мурашки, а с уст притворно-болезненный стон. — Останься, — Юнги после своих слов притих в ожидании. И Чимин бы остался с искренней радостью в тепле и уюте гнезда, в тишине от детских криков, однако получить штраф за то, что о своём отсутствии на смене он не предупредил за сутки, желания совсем нет, но и покидать обхоженную территорию альфы тоже совсем не хотелось. Постель настолько пропитана их запахами, что Чимину только в счастье обнимать соседа и проспать так до самого глубокого вечера. — Мне нужно идти, — всё же он сумел вытянуть руку и так по-привычному убрал чужие волосы за ухо. — Но я постараюсь вернуться к обеду. Попрошу коллегу выйти вместо меня на пару часов. Возмущение альфы вырвалось в виде раздражённого фырканья. — Ладно, — недолго погодя, согласился Юнги и освободил омегу от своего веса. — Пошли кормить тебя. Кормили Чимина свежеиспечёнными панкейками и оставшимися блюдами со вчерашнего кафе. Всё это Юнги делал по-особенному безмятежно, но с таким предвкушающим взглядом того, что так скоро снова увидит, как будет трапезничать омега, который на глазах станет сытым только благодаря его заботе. Чимин же, как собственно и ожидалось, с аппетитом уплетал еду и робко поглядывал на молчаливого альфу, в упор смотрящего на то, как он ест. Это всё ещё довольно сильно смущало, сам альфа голодным по закускам не казался, если только в другом: например, Чимин думает, что Юнги голоден по очередным объятиям, и тот их получил у самого выхода из квартиры общаги. Чимин первый, кто притянул альфу к себе за шею и обвил ту руками. Его ладонь мягко прижимала к себе чужую макушку, намекая, чтобы Юнги сделал то, что так хотел. Через пару секунд альфа осторожно впервые прикоснулся к запаховой железе омеги, затёрся об неё носом, щекой, подбородком, пальцами собирая в кулак толстовку Чимина, который прильнул ближе и ответил взаимностью. Он понимал, что соседу нужен его аромат для облегчения состояния внутреннего волка, поэтому не возражал удовлетворить Юнги хотя бы такой мелочью. Было бы неплохо дать понять альфе, что омега будет носить его феромон, пускай тот сохранится на нём не так долго, как хотелось бы. Это немного, но поможет Юнги, как и то, что маленькая крупица младшего теперь будет и на нём тоже весь предстоящий день. Кожа Мина горячая, и Чимин не постеснялся в объятиях коснуться губами его шеи. Юнги в долгу не остался. Сосед на каждое своё действие просил разрешения, но сейчас они сумели хотя бы один раз молчаливо поддаться желанию. В скором времени от объятий снова пришлось отказаться, но Чимин попросил старшего не унывать, подождать совсем немного, чтобы потом вновь оказаться в их гнезде. Когда входная дверь захлопнулась, сердце Юнги ускорилось втрое, чтобы сразу же поспешить в свою комнату. Собственные вещи моментально полетели на постель из шкафа и стула, его руки не могли остановиться ныкать одежду по углам кровати, сбивать одеяло и подушки, которые вообще оказались на противоположной стороне от нужной. Юнги даже не постеснялся одолжить вещи из чужого гардероба без того же разрешения, чтобы сделать их гнездо лучше, чем то, что когда-либо он делал.***
Юнги получил отказ на предложение забрать Чимина. Пак не хотел тревожить соседа лишний раз в редкие выходные, только альфа довольным не остался и ясно это дал понять, отправив ему смайлик какашки. Но, как и обещал, младший вернулся рано. Как раз в тот момент, когда его кроссовки переступили порог, начался грозный ливень. Неделя выдалась пасмурной, и из-за этого только сильнее хотелось не выбираться из постели, в которую его, Чимина, внезапно, с самой прихожей, затащили на руках, мягко опустили и сняли утеплённую толстовку, пропахшую слишком сладким ароматом детей и других незнакомцев. К телу, на котором висела тонкая футболка, плотно прильнули. Она же пахла Чимином больше, намного приятнее. Омега знал, что должен был сделать в первую очередь, потому как только оценил взглядом гнездо под собой, сразу же поспешил похвалить за такой очаровательный труд альфу, довольно затарахтевшего у уха. Голова сразу опустела от ненужных мыслей, собравшихся в непроглядном хаосе за часы работы. Находиться рядом с Юнги стало важным за такой короткий срок. Такая компания, как и звуки природы за стеной комнаты, умиротворяли лучше ромашкового чая или просмотра сериалов в своей одинокой кровати. На улице о скопившиеся лужи бились крупные капли беспощадного дождя, он стучал по стеклу и чему-то металлическому на улице совсем рядом от окна. Потемнело, как свойственно предстоящей грозе, но потеплело в груди в столь хмурую непогоду от того, как Юнги совсем невесомо поцеловал плечо в своей привычной позе над омегой. Чимин на это улыбнулся, позволяя такую вольность. — Покушай и давай спать, — Мин проговорил тихо, но прозвучало больше не вопросительно. У них шёл прогресс, общаться и не просить на всё разрешения. Старший отстранился, и только тогда Чимин заметил на тумбочке чашку риса с мясом, кусок пирога и кружку зелёного чая. За эти дни Юнги, непременно, его закормит до лишних килограммов на ненавистных весах. Альфа и вправду говорил, что Чимина голодным не оставит. Приняв быстрый душ, они поступили так, как велел альфа. Засыпалось с каждым проведённым днём вместе легче, деля постель на двоих, но Чимин всё равно старался уснуть после Юнги, который всё-таки не смог совладать с вялостью предгона и глубоко задышал, сопя омеге под подбородок. Ночь была шумной, в голове тихо, ветер стал холоднее и разбушевался до согнутых пополам деревьев во дворе, пока в это время сверкали молнии: чем она ярче, тем сильнее бил по воздуху гром. В один из таких ударов, Чимин невольно очнулся, а следом вздрогнул от того, насколько тело напротив горячее. Юнги, оказывается, не спал, а как долго — неизвестно. Смотрел на него взволнованно, не прекращая обнимать, и как понял, что младший в порядке в его гнезде, поддался искушению и позволил сменить взгляд на другой, что был прежде, пока он любовался чужим сном. В глазах соседа загорелось что-то, чего ещё Чимин ранее не видел. Альфий феромон был яркий, не стесняющийся выходить наружу и вовсе забывший о чужих границах. Но внутренний волк омеги не ощущал угрозы, как и его хозяин, когда обонянием он уловил начало гона. Чимин совсем не беспокоился, что может стать участником чего-то с неизвестными для него последствиями, находясь наедине с чужими инстинктами. Впервые он так близок к альфе, которого совсем скоро накроет страсть и жажда войти во что-то мокрое, тёплое, тугое. Впервые аромат соседа настолько властный, быть может, из-за звериного желания подчинить. Чимин, однако, никуда не собирался уходить, пока его об этом не попросят, только заёрзал, чтобы подползти к Мину ближе и погреться. Одеяло он не рискнул трогать, то было скручено по краям кровати, и портить гнездо Пак не намеревался. Юнги всё равно был теплее. Когда омега притиснулся к телу, он и ощутил возбуждение Юнги своей ногой, тот на его неосторожное действие всего лишь отодвинул бёдра. Юнги не смущался. Его взгляд всё такой же по-звериному дикий, спокойно выжидающий нужного момента, чтобы добычу ухватить в свои лапы. Чимин не моргал, задышал чаще. Не от страха, а от приятного волнения в животе и предвкушения, заставляющего его дёрнуть кончиками пальцев на руках, что были прижаты к груди соседа. — Прости, я могу уйти, чтобы ты мог спокойно… — Мне это не нужно, — хрипло перебил Юнги омегу. Его ладонь лежала на талии Пака, ощущая то, как тот глубоко дышал. Затем она сжалась, когда Чимин зашептал с придыханием: — А что тебе нужно? Омега, если бы не сдерживал своё непослушное тело, то уже бы дрожал от тех слов, что посмел сам же произнести. Самое поражающее в этом то, что он хочет дать всё то, чего только пожелает Юнги. С Мином не страшно пойти на такое неведомое, безрассудное. — Вылизать тебя. У Чимина по ощущениям дыхание сбилось безвозвратно. Альфа, ни секунду не раздумывая, проговорил такие громкие два слова, а ведь буквально пару дней назад не мог просить о мелкой помощи. — Что ты под этим имеешь в виду? — с дрожью поинтересовался Пак, не отталкивая соседа, который крайне медленно тянулся губами к его подбородку. Всё-таки Юнги влажно мазнул ими по коже одним касанием, останавливаясь напротив уст, выдохнув. — Значит вылизать везде, где только мне захочется. Значит всё, до чего достанет мой язык, — с каждой фразой, сказанной альфой, твёрдость в голосе понемногу утихала, переходя на едва слышимый хриплый шёпот. Губы Мина перестали находиться так близко с омежьими, Чимин в итоге сам невольно потянулся обратно, чтобы чувствовать горячее дыхание и слышать продолжение лучше и ближе. — Хочу так пометить тебя. Только если ты будешь не… — Против, не против, точнее, да, я хочу, — так волнительно Чимину не было, даже когда он говорил тост на свадьбе двоюродного брата среди пары сотен незнакомцев. Так много эмоций, которым нет спасительного выхода, но Юнги пытается уследить за каждой, когда у самого сердце билось настолько быстро, будто оно и не бьётся вовсе. — Хочу, если тебе будет от этого хорошо. — Не мне. Должно быть хорошо тебе, — возразил альфа. В его взгляде затанцевал мелкий огонёк надежды, готовый в любой момент угаснуть. — Если не будет так, то мы прекратим. — Мне понравится. Мне будет хорошо. Как и тебе, так ведь? — Чимин шептал торопливо, так, будто ему откажут. Уговоры много времени не заняли, и в итоге Юнги робко кивнул, а потом навис вновь над омегой, устроившись между ног, и невесомо прильнул губами к уголкам чужих, жарко выдохнув и вместе с этим словив дыхание Чимина. Мин спешил, и это никого не заботило, как и то, что он мгновенно с прикрытыми в удовольствии глазами лизнул пухлый приоткрытый рот, о котором смущённо грезил, пока проводил эти дни с младшим. Ресницы Пака затрепетали, когда он подумал, что язык соседа, горячий и мокрый, собирался проникнуть вглубь влажного жара, спеша навстречу с его языком, но вместо этого тот прошёлся широкой полосой по его щеке, потом по линии челюсти и по раковине уха, зацепив прохладную мочку. Слюна холодила его кожу лица, после того, как бессовестно обожгла. Юнги с каждым мазком рычал звонче, сопел шумно, покусывая совсем легко одну скулу, переходя на другую, в то время, когда омега жмурился от навалившейся на него жадности в виде нежных прикосновений. Его нос наверняка блестел бы от слюны, как щёки и даже веки, если бы не серый мрак без капли света, а губы всё по-прежнему долго оставались не тронутыми, всё так же раскрывались шире, прося ласки. Чувствуя отзывчивость омеги в своих руках, Юнги выполнил немую просьбу. Его язык нырнул между мягких губ, с аппетитом став разгуливать и в горячем рту тоже, а не только на румяном лице. Чимин только и делал, что пылко обнимал губами скользкий толкающийся язык альфы, который позволил себе такую вольность, с рычанием напирая на омегу всё больше. Младший не поспевал, из-за чего казался растерянным, но тем не менее смущающе довольным, хныча, когда с его языком стали, наконец, играться. — Я ведь… действительно это сделаю. Чимин мстительно сжал волосы Юнги на затылке, который прервался на облизывании его шеи с пахучей железой, и досадливо замычал. — А я всё ещё хочу этого. Юнги почти замурчал куда-то в ворот, удовлетворённый чужими словами. Пальцы омеги потянули пряди альфы в своих руках, когда поцелуи на коже переместились ему на ключицы. Сосед отчаянно оттягивал ткань на шее ниже, чтобы обласкать больше. Чимин не смог не возбудиться от этого, он стал мокрым, ещё когда впервые попробовал на вкус поцелуй Мина. Он думает, что альфа в гоне это заметил, так как чужое колено едва толкнулось между омежьих ног: или случайно, или чтобы ощутить влагу густой сладко-пахучей смазки. — Всего тебя вылижу, — повторил тихо Юнги, раздражённо порыкивая, когда руки не слушались, не справившись с первой попытки со снятием верхней одежды с отзывчивого тела. — Да, — выдохнул он. — Конечно, ты можешь это сделать. Чимин приподнялся, потому что захотел поскорее помочь с этим, попадая который раз под несчитанное количество поцелуев на своём лице. Кожа щёк покраснела, как и нос с шеей, которую вновь обожгли языком. Футболка оказалась снятой, вместе с этим Чимин задрожал сильнее от секундной прохлады и вмиг прижавшегося горячего альфы над собой, который, не глядя, уместил чужую одежду у своей подушки. Не забывал об уюте гнезда для них даже в такое мгновение, пока омега в его постели выгибался на любое бережное прикосновение. Юнги груб не был, но нетерпеливым, однако, оказался. Младший совсем не возражал, даже тогда, когда, как и обещали, стали выцеловывать всё, что попадалось на пути, и шумно вылизывать его плечи, спускаясь ниже к левому предплечью. Каждый палец руки оказался в плену поцелуев увлечённого альфы. Омеге никак не хотелось отвлекать соседа, разве что он позволил себе привычно зарыться в отросшие волосы свободной ладонью, но и та в конечном счёте очутилась под чужим ртом. Чимин на самом деле имел в виду то, что говорил альфе, он правда искренне желает провести так время с Юнги, помочь, задобрить своим ароматом, что стал ещё более насыщенным из-за вожделения и аппетитным для альфы в гоне. Омега хочет обласкать чужое тело в ответ и похвалить за то, какой Юнги заботливый для него и сдержанный. Он предполагал, что они могут зайти так далеко и не пытался этого момента избежать. Такие мысли волновали, от этого предвкушение никуда не девалось, а омега внутри, напротив, стремился быть ближе к такому бережному человеку. Альфа старался даже сейчас не думать о своём физическом удовольствии. Одной приятной мысли, что от его касаний Чимин обильнее течёт для него, было совсем достаточно, а слабый желтовато-тусклый свет ночника, который пришлось всё же включить, дал взору Мина насладиться идеальным видом под собой, расспаляя этим свои мысли ещё сильнее. — Сделаю так, что постель под тобой будет влажной, — Чимин на чужой рычащий шёпот стыдливо сжал веки. Альфа спускался ниже вместе с языком, собирая им вкус кожи: на груди она солёная, ближе к резинке трико пряная и аппетитная из-за возбуждения, в которое он вдруг прижался носом через ткань. Чимин звонко замычал. — Тогда наше гнездо станет самым идеальным благодаря тебе. — Оно и так самое лучшее. Ты хорошо постарался. Юнги не ответил, но похвалу молчаливо принял, промурчав что-то неразборчивое, и после начал расправляться с замком на штанах. Чимин старался снова помочь, но не успел заметить, как одежду вместе с нижним бельём стянули слишком быстро, вещи отправились вслед за футболкой. Пак обнажён для чужих глаз, кажущихся сейчас такими родными, омега для скромного когда-то соседа полностью раскрытый и покорный. Он не противился, когда одну из его стоп закинули на плечо. К правой щиколотке мгновенно прижался поцелуй, а потом вновь и вновь отпечатывались невидимые следы на икре, а на коленке оставили очередной мягкий укус, спеша к плотным бёдрам. Те дрожали, они, как выяснилось, оказались совсем чувствительными и ароматными для Юнги, от этого голод по этому телу становился суровее, как и погода за окном, на которую пара не обращала своё внимание. Молнии сверкали, как глаза соседа перед Чимином, а гром гремел, как сердце омеги, когда горячее дыхание оказалось совсем рядом с его возбуждённым течным местом. Пак выгнулся под резкий звук непогоды, когда рот Юнги внезапно прижался к влажному кольцу мышц. Язык сразу втиснулся в скользкое нутро, а только потом принялся сытно вылизывать пульсирующее отверстие широкими мазками. Бёдра Чимина дрожали вместе с дыханием, носки ног соскальзывали с чужих плеч с каждым шумным вдохом между собственных ягодиц. Юнги наслаждался тем, как пахло в воздухе, нагревающемся всё больше из-за жара их фигур, возбуждение омеги; как тело искренне реагировало и мокло на его губах. Член Чимина смущённо дёргался от всего на него свалившегося, в виде эмоций и наглой непрекращающейся ласки. На пупке уже собралась липкая лужица, ниточка предсемени тянулась с головки и не собиралась отрываться, становясь всё толще от выделений. По какой-то неведомой ему причине, её захотелось скрыть от чужих глаз, и как только он потянулся рукой к своей плоти, Юнги ловко захватил губами самый кончик, сразу же спускаясь к основанию. Волк альфы зарычал от приятного вкуса. Поясница омеги выгнулась сильнее, приподнимаясь в бёдрах, дырка сжалась так, что густая капля стекла по ложбинке и, как альфа мечтал, впиталась в простыни и разложенную альфой одежду под собой. Чимин задыхался, собственно как и сосед, что так и не освободил свой рот, носом прерывисто вдыхая аромат кожи гладкого лобка. От того, как язык скользил вдоль аккуратного, по-омежьему розового члена, вязкая слюна Мина текла по поджатой мошонке. Горло сжималось сравнимо с отверстием омеги. Отросшие пряди волос альфы спутались, совсем как и мысли у обоих, от сжимающихся омежьих пальцев в них, только потому что Чимин всё ближе подходил смелыми шагами к такому скорому оргазму. Юнги сосал неторопливо, с оттяжкой, глубоко и с наслаждением. Но в самую последнюю секунду Мин с влажным звуком соскользнул с омежьего возбуждения, поцеловал налившуюся кровью головку и слизал то, что раннее осталось на подрагивающем животе. Чимин не отрывал своего взгляда, разглядывая то, как альфа увлечённо исследовал каждую часть его тела, пробовал её на вкус, так и не раскрыв своих трепещущих век. Собственный феромон с дикой страстью вырывался наружу, от этого Юнги своего аромата тоже не сдерживал, сплетаясь с чужим и дурманя этим когда-то трезвый разум младшего. Лицо соседа вновь спустилось ниже, а его чёрные глаза впервые стали пристально разглядывать вид перед собой. Ноги омеги всё ещё продолжали дрожать по бокам от его головы. — Ты такой мокрый, Чимин-и, — довольно замурчал. Пак стыдливо заскулил, сводя колени друг к другу, но Юнги помешал это сделать, он только подарил тёплый поцелуй одному из бёдер, подложил свою подушку под вспотевшую поясницу, в надежде, что та соберёт всё то, что выйдет из омеги, и устроился удобнее. Его ладони осторожно намекнули раздвинуть ноги шире, мягко сжав их плотные мышцы напоследок, чтобы после руками найти чужие ладони, с которыми он переплёлся пальцами по бокам от Чимина. Ласка в самом сокровенном вернулась с новой силой, язык стал настойчивее, когда собирал вязкое естественное выделение, насыщенное таким приятным для альфы в гоне вкусом и запахом. Под звуки грозы, Юнги одаривал Чимина удовольствием, играл, кусая за ягодицы и посасывая покрасневшие края, целовал и толкался глубже. Омега тугой на языке, тихий, но стеснительно редко похныкивающий, и вкусный, чем он решил поделиться, озвучивая мысли в раскат очередного грома на улице. Но младший, к счастью или нет, услышал, сжался от слов сильнее. Смазка вытекала гуще и щедрее, пока его с пыхтением и с шумными вздохами нещадно продолжали вылизывать. Юнги мучил сладостно и долго, в конечном итоге вынудив Чимина получить то, что альфа хотел ему дать. Внутренний волк радостно метался, когда ему довелось провести губами по дрожащим бёдрам, проглотить вновь выходящую из слегка открывающегося и закрывающегося кольца смазку, чтобы потом приняться и за очаровательный член, пробуя горячее семя тоже. В оргазме Чимин издавал совершенно нежные стоны, их захотелось тоже ощутить на вкус. — Я ног не чувствую, — охнул младший. — Боже мой. Юнги усмехнулся в чужие губы, к которым примкнул своим влажным ртом, подбородком марая в вязкой смазке омегу. Чимину было плевать на это, на то, что всё слишком грязно и дико. Младший всё ещё трепетал под альфой, дышал так, как если бы тонул в бездонном море без вида на берег, единственного спасения, но отвечал на глубокий поцелуй, находя в себе силы и вновь не поспевая за несдержанным напором. Чимин всё такой же отзывчивый, послушный и нежный для альфы. И омега желал ответить тем же, руки его так и тянулись освободить соседа от футболки, пальцы собирали ткань на спине, но Юнги молчаливо противился, обняв под собой тело крепче. Пак единственный, кто полностью обнажён, и единственный, кто насладился моментом настолько сильно и незабываемо, и он хотел помочь, не сдавался и ёрзал в попытках добраться до члена Мина, ощущая его твёрдость своим животом. Чимин очевидно завозмущался, раздражённо зафыркав у чужого уха, пока его шею который раз терзали мелкими укусами. Приятная нега медленно покидала тело, а мысли возвращались в строй. — Я не хочу этого, Чимин-а. — Почему нет? — прозвучало обиженно. Младший хотел в ответ позаботиться, и зверь Юнги отчаянно заскулил от того, что его не приласкают так, как хотелось бы. Мину действительно оно не настолько нужно, он переживёт без этого. Но волк всё равно не готов был выпускать Чимина из своих рук этой ночью, в которую стал дорожить омегой сильнее, чем когда-либо. Младший был добродушным, отзывчивым и искренним во всех тех эмоциях, которые альфа успел в нём сегодня разглядеть, оказался таким подходящим и уютным, чтобы провести вместе гон в комфорте. — Просто не нужно, — омеге пришлось принять его желание, пускай и с лёгкой грустью. Однако Юнги правда не хотел прекращать то, что между ними возникло сегодня, и лишь от выбора Чимина и собственной смелости просить о продолжении вновь всё и зависело. Он не упустит этого. — Но позволишь мне следующей ночью повторить это с тобой? И, безусловно, ему дали согласие.***
Утром никто не думал о смущении, а только о нежных прикосновениях друг к другу и поцелуях на чистой коже: этой ночью они заставили себя пойти в ванную, но постель сменять не стали, только потому что внутренний инстинкт Юнги, — оставаться в насыщенном омежьим феромоном гнезде, — не позволил. Зубы после сна нечищеные, выбираться из постели оказалось крайне лень для того, чтобы это исправить, но понежиться перед подъёмом хотелось, потому альфа не напирал на чужие губы, всего-навсего играл с шеей напротив. Проснулись снова под будильник Чимина, Юнги прекратил временно ходить на подработки, поэтому в итоге они вместе выбрались на пары, перед этим не забыв о завтраке. Мин не упускал любого момента, чтобы обнять младшего, пока готовил, одаривая чужие щёки и лоб поцелуями. Они сближались, из-за этого день в ожидании встречи друг с другом стал нестерпимым. Чимин маялся и не находил себе места на парах. Он носил на себе запах альфы в гоне, это не трудно было заметить, и многие взгляды, обращённые на него, были в частности понимающими. Более близкие одногруппники не напирали с расспросами, что убавило возможность стать раздражённым ещё сильнее. Хотя Чонгук умудрялся всё равно подкалывать его. Этот альфа хороший приятель, пока не начнёт капать на мозги дурацкими шутками. Спустя всего пару часов, Пак скучал по Юнги и беспокойно волновался, ведь альфе пришлось выпить больше подавителей, чем обычно. Милый сосед: Во сколько твоя смена сегодня заканчивается? Сердце защебетало от того тепла, что обволокло всего Чимина по вине всего лишь одной мысли об этом человеке. Он заулыбался, потому что ему просто написал сосед, сразу в суть сообщения вовсе не вникнув. Администрацию он не предупредил. Сегодня, видимо, будет его первый штраф. Вы: Думаю, этот и следующие несколько дней я проведу с тобой. Встретимся в общаге! Я соскучился… Милый сосед: Я тоже соскучился, Чимин-и Очень сильно Быстро прилетело в ответ. И только из-за этих слов он снова позволил себе сделать то, чего не позволял ранее — прогулять последние пары. Они встретились у их общей двери в квартиру, оба со сбивчивым дыханием: торопились не пойми к чему, удивлённо уставившись друг на друга. Чимин думал приготовить для них ужин, и это желание оказалось несдерживаемым, об альфе захотелось заботиться в той мере, как делал сам Юнги для него. Мин же спешил по своей причине, о которой оставалось догадываться, может быть, тоже, чтобы порадовать омегу едой, или вовсе обновить одежду в гнезде и поправить его: теперь его от глаз Пака не скрывали. Они ничего друг другу о раннем приходе говорить не стали, желая сделать неожиданно, приятно, но на планы стало плевать в тот миг, когда дверь за ними закрылась и Чимин, наконец, оказался в руках своего соседа. Он крепко обнял Юнги за горячую шею, как если бы прощался с ним на неизвестный срок, а ноги сплелись на чужой пояснице, пока тот громко зарычал ему в поцелуй. У альфы жар стал сильнее чем тот, что был до, и Чимин неимоверно сильно хотел помочь, но в результате омега оказался вновь под сильным парнем, и снова только он единственный, кто стал терять со своего тела одежду, и тот, кто распалённый, как чувствительный нерв — оголённый и жаждущий большего. В этот раз Юнги вылизывал со спины, не пропуская ни одной косточки позвонка, дразнил смелее и играл с сочащейся дыркой, оттягивая намокшие ягодицы в стороны. Колечко мышц под хныканье сверху припухало всё сильнее, розовело, немного раскрывалось и выпускало жирные капли смазки на чужой язык, который в свою очередь так бесстыдно толкал в него вязкую слюну вместе с выделениями обратно. Чимин бурно излился только от одного языка в заднице, подушка под ним который раз за сутки приняла на себя удар его оргазма, и ей предстояло не раз пережить такое, так как вечер и эта ночь были ещё впереди. Юнги на этом не останавливался. Он увлёкся телом омеги настолько, что почти забыл накормить младшего, что не прекращал подрагивать под ним от каждого прикосновения, поцелуя и объятий. Альфа во второй день гона ненасытный. Чимин ему безотказно разрешал всё, слушался чужих рук, управляющих его конечностями так, как тому желалось, и дальше того, что было между ними, Юнги не заходил, не трогал омегу там, где ещё никогда не касался, но так сильно мечтал посмотреть на ещё более разбитого Чимина в удовольствии. В итоге желание оказалось сильнее страха стать отвергнутым. Чимин накормленный, утомившийся совсем слегка, но довольный, слушал, как за ухом утробно, немного щекоча, урчал Юнги, так собственнически мявший его бока и бёдра широкой ладонью. Омега гладил макушку на своей груди, когда феромон альфы снова обострился, а бархатные звуки из горла вдруг прекратились от тех мыслей, что очаровали его своей затеей. Чимин про себя улыбнулся, зная, что последует дальше, потому приглашающе развёл ноги: он никогда не намокал так быстро, как перед этим альфой. — Нет, я, — запнулся он, следом глубоко вздохнув. — Мог бы ты оседлать моё лицо? Перед каждым необычным желанием, Юнги всё равно не мог не спросить разрешения, и такие порывы заставляли сердце Чимина дёргаться, в последнее время член дёргался вместе с ним, совсем как сейчас. Омегу за проведённое время с соседом ничто не вынуждало чувствовать дискомфорт или то же омерзение, ему нравилось всё: нравились поначалу невинные объятия, на вид которые могут показаться как дружеские, делиться своей ношенной одеждой, просыпаться в одной кровати, обнюхивать друг друга и быть вылизанным с головы до пят тоже нравилось жутко. Нравилось делать всё это вместе с Юнги. Поэтому, конечно же, он согласился, и именно поэтому он в итоге оказался ягодицами на лице альфы, остервенело толкающегося в него языком. Впервые он срывался на громкие стоны, голова запрокидывалась от каждого толчка в себе, а бёдра сами подавались на встречу, объезжая рот под собой совсем инстинктивно. Он уверен, что лицо Юнги мокрое, так как чувствовал, как собственное отверстие не справлялось с тем, чтобы не выпускать из себя так много смазки. Альфа нарочно её упускал, позволял ей стекать по губам, подбородку и шее. На этой сладкой муке сосед останавливаться не думал вовсе, рыча громче меж ягодиц, к дырочке которой неуверенно приставил пару подушечек пальцев. Ощутив их и вместе с этим осознав чужие намерения, Чимин сжался, словно пытался принять их в себя, засосать в своё жаркое нутро, раскрыв широко в немом стоне свои губы. Его гладили там на этот раз не языком, сейчас тот был занят его напряжёнными яичками. Юнги дразнил, будто хотел вытянуть с омеги мольбы, не выпрашивая очередного разрешения первым. Чимин придерживал свой член рукой, так, чтобы тот не шлёпался о чужие щёки и лоб, другой свободной он нежно провёл по одной из сосредоточенно нахмуренных бровей альфы большим пальцем. Чимину на самом деле не трудно было умолять о таком. — Давай, я приму их, — на повторе бредил он. — Ну же. Он стал ещё более скользким и мокрым. Теперь по кисти Юнги стекала естественная смазка, та тонкими юркими ручьями ползла гуще, чем глубже пальцы оказывались в омеге. Простаты сосед коснулся впервые, впервые от этого Чимин стал как никогда сильно конвульсивно сжиматься, рухнув туловищем вперёд, теряя силы от того, что Юнги вбивался беспрерывно, пытливо точно ударял подушечками пальцев по распалённой железе. Он не останавливался, урчал от тисков нутра, которым омега его обнимал, а после губами ухватился за такой же сильно текущий член перед лицом. У Чимина не было сил держать себя в том положении, как было ранее, оставалось только скулить в наволочку над головой Юнги и сминать её дрожащими пальцами. Он никогда не верил в те искры, рассыпающиеся под веками в пик интенсивного наслаждения, о которых многие ему говорили. Но Юнги поверить в них заставил, довёл до них и показал. И даже когда Пак снова был тем единственным, кто кончил, альфа остался бескрайне довольным, с влажными густыми разводами на лице от смеси выделений и омежьей спермы, часть которую проглотить не успел и которая впиталась в ворот ночной футболки. Чимин глаз не открывал, когда его уложили на сухую часть постели, обтёрли всё то, что было мокрым и липким той футболкой, что с себя после снял альфа, очищая следом и свою кожу тоже. Омега старался как можно скорее успокоиться и заставить хмельные мысли обернуться в трезвые. Юнги ни разу в свой гон с ним не кончил, он обязан это исправить. Когда ладонь Чимина потянулась к паху соседа, тот её мягко обхватил и поцеловал, и так происходило каждый раз, после того, как удовольствие накатывало только на Чимина. Своё старший игнорировал. Мин устроился под боком, горячим дыханием опаляя плечо напротив, а Чимин серьёзно забеспокоился. Юнги изменившийся аромат омеги не оставил без внимания. Он приподнялся, чтобы клюнуть омегу в нос и так некстати заправить чужой лохматый локон волос за ухо. Тот не поддавался, топорщась в стороны. — Только не говори, что ты в порядке. Не загоняй мне чушь наподобие того, что ты предпочитаешь отдавать, нежели принимать. Юнги фыркнул. — Но оно так и есть. Они оба стихли. Лёгкий дождь моросил, отстукивая по стеклу незатейливую мелодию. Неделя оставалась пасмурной, вредной, как Юнги. — Наверняка есть что-то ещё… — отчаянно предположил Чимин. — Я чувствовал то, какой ты твёрдый всё это время. Всё, что сделал Юнги, так это пожал плечами и обнял его. Альфа привык к нему, доверился, но в итоге, как выяснилось, не до конца. Это, непременно, обижало. Смущающей правды было бы достаточно, чтобы Чимин так не распереживался и не стал надумывать недалёких предположений чужому поведению. Но догадки были, одна из которых казалась более подходящей для их ситуации. — Это как-то связанно с контролем узла? Чимин, сколько помнит себя Мин, всегда попадал в цель. Отнекиваться смысла не было. — Да, — устало выдохнул он. — Ты ведь знаешь, что я не против и готов… — Именно, Чимин-и, ты позволишь мне это с тобой сделать, — перебил Юнги его, заговорив по-доброму, как с маленьким. — На самом деле, с этим у меня никогда проблем не было. Проводя гон в одиночестве, мне достаточно одного узла, — он переплёлся с пальцами Чимина, который внимательно слушал с хмурым сгибом бровей. — Но ты рядом, ты желанный для меня, аппетитный. Тут одного достаточно не будет, чтобы удовлетвориться, а сцепка обычно сильно утомляет омег. Так что давай не станем друг друга мучить. Пака вновь поцеловали в нос, таким образом намекнув, что продолжения быть не должно. Чимин прекрасно понимал Юнги, но хотелось поспорить и уверить в том, что он готов в действительности на подобное ради этого альфы. Однако возможность, что Мин лично не желает пересекать дальше того, что они вместе уже сделали, заставило его приубавить пыл. Совсем ненадолго. И только на эту ночь. Под звуки дождя засыпалось легко, или это только потому, что рядом был тёплый сосед.