***
Перед тем, как отправиться на пары, не обошлось без сытного завтрака и, вдобавок к этому, сытого урчания альфы, который всё-таки не оставил задницу Чимина обделённой вниманием своего языка и нескольких пальцев в ней. Собственно, иначе быть и не могло. Юнги всё ещё прекрасно заботился об омеге, о чужом наслаждении, комфорте, безопасности, и только это утро вдруг оказалось другим по сравнению с остальными: Мин проснулся по-необычному раздражительным. Пускай Юнги лично отказывался это признавать, но Чимин чувствовал всё, и то, как пальцы крепче обычного сминали его талию, и как сосед рычал на сущую мелочь в виде собственной неуклюжести, незамеченным Паком тоже не осталось. По итогу пара чашек после завтрака разбилась, совсем случайно выпавших из рук Юнги, и терпение альфы намеревалось тоже полететь вслед за острым стеклом и разорваться. Это было видно со стороны и очевидно, что что-то со старшим не так. Подобное поведение, что не удивительно, никак не отражалось на Чимине: ещё бы альфа стал агриться на своего соседа, за которым вздумал так бережно ухаживать. Омега солжёт, если скажет, что ему всё-таки нелегко быть чужим очагом чрезмерного внимания. Чимина же, напротив, всё по-настоящему устраивало, это на самом деле не так тяжело, как представлялось ему когда-то. С Юнги было больше, чем просто хорошо. От постоянных объятий, поцелуев, вылизывания и скармливания слишком привлекательной и не особо диетической еды, Чимин ещё совсем не утомился. Стать наблюдателем того, как постепенно гон сводил с ума человека, приносило ему совсем крошечное неправильное удовольствие, и к тому же всё, происходящее с соседом, немного забавляло. Но забавным это прекратило быть в тот момент, когда альфе и впрямь стало не хватать всего того, что он от Чимина уже получал. Естественно, Юнги отнекивался от взволнованного щебета соседа и уверял Пака настолько умело, что с ним всё в порядке, что младшему поначалу даже верилось. Однако, как бы Мин ни пытался, инстинкты брали над ним вверх. Контролировать себя от нарастающей жажды, чтобы не взять ароматного омегу, что совсем рядом, — протяни к нему ладонь, и тот бездумно поддастся ей навстречу, — Юнги силы при себе ещё имел. Выходило, однако, недурно. Порой он даже забывал о существовании своего гона. Он просто в эти приливы нежности дарил Чимину всё то, что тот заслужил за свою отзывчивость. Только вот сдерживая своё вожделение, наружу, совсем как гремучие змеи, из него выползал гнев, на замену неудовлетворённости: это объясняло сегодняшнее раздражительное утро альфы. Время шло. Чем дольше Юнги Чимина не касался, отсиживая пары, не слушая их вовсе, тем больше агрессия брала над ним верх, возвышаясь вместе с этим над его врождённой мягкосердечностью и насмехаясь над ней тоже. За пределами стен общежития всё было для альфы не таким, и в этот вечер, наконец забрав младшего с пары и заобнимав с жадности его при встрече, он ощутил то, чего ни разу не чувствовал в будние дни своего цикла за всю свою жизнь — адскую, непереносимую ревность и яркое стремление показать всем в общественном месте среди прелой вони незнакомцев, что Чимин его. Что в университете, что в этом чёртовом кафе, к слову его любимом, — вероятно, теперь оно им перестало являться, — в воздухе витало что-то отвратное для его сущности, и это окончательно его доламывало. Кислород казался кислым, омерзительным настолько, что рычание с прерывистым рокотом проходило сквозь зубы, который он искренне старался скрыть от других, и находящийся феромон Чимина совсем рядом не помогал ему. Будто он не с ним вовсе. Словно омега не его. Аромат Пака ему не слышался, оттого тревога неуловимо размножалась под потеющей кожей. Кафе не особо пустое и не полное, но этого было крайне достаточно, чтобы волк Юнги стал ощущать дискомфорт сильнее того, что уже есть. Хотелось загрызть всех тех, кто смотрел на младшего, тех, кто даже поневоле стал причиной того, что желанный аромат омеги притупился по вине чужих феромонов. Он видел во всех угрозу. Из-за того, что запах Чимина словно слился вместе с тем, что так раздражало его ноздри, хотелось отгородить омегу ото всех, присвоить, спрятать и вылизать так, чтобы ничего постороннего на чужой коже не находилось: только аромат омеги и его собственный на стройном теле. Поэтому, когда в очереди на кассу обычный, ничего не подозревающий посетитель столкнулся плечом с Чимином, это стало единственным, из-за чего Юнги себя не сдержал, хотя очень пытался. — Прошу прощения. — Выгрызу тебе глаза, раз ими не пользуешься, — зашипел Мин. Пак в ту же секунду почувствовал необъяснимую волну гнева со стороны соседа, сам быстро не осознав, что произошло, но каким-то образом успев стать причиной скандала. Юнги прижал к себе Чимина, ладонь его улеглась на место, которого незнакомый альфа коснулся. Всё так воняло, Мину хотелось зарыться в младшего, чтобы всё, наконец, прекратилось. Юнги не желал уходить отсюда, так как обещал порадовать омегу вкусной выпечкой именно здесь, в обожаемом альфой заведении, но так же хотелось скрыть именно в этот миг свою пару, унести домой, спрятать в постели и не выпускать до тех пор, пока гнев не спадёт, а феромон омеги не насытится сильнее запахом, которого так долго ему не хватало. — Что Вы сказали? — тон незнакомца стал враждебнее, а атмосфера густой, отчего посторонние не смогли оставить их перепалку без внимания. — Глухой? Уши тебе тоже, видимо, не нужны? — Юнги, прекрати… — попытался успокоить Чимин. Его отчаяние в голосе впервые за их общение было настолько жалким. Но альфа его не слышал. Пак сжался от феромона, что стал так неожиданно из старшего исходить. Внутренний волк Юнги недоволен, и его сила возрастала по мере того, как открывался рот незнакомца, желающий отстоять свою гордость. — Походу, это мне нужно тебе язык с корнем вырвать, чтобы… Мин не дослушав, резко двинулся на альфу с чёрными глазами и зарычал. — Заткнись, а не то я это с тобой сделаю раньше… — Юнги, прошу, хватит. — Чем ты успеешь тявкнуть. Юнги совсем не соображал, когда с его уст слетали грозные слова, которые он никогда никому ранее не говорил. Диаметр зрачков стал не по-здоровому крошечным. Он не понимал, что его феромон источался из него мощными потоками даже при подавителях. В нём всегда рос сильный доминантный альфа, которого он умело прятал. И по причине того, что в итоге волка он не удержал, в какой-то момент незнакомец, собравшийся что-то сказать в ответ, передумал: его рот медленно закрылся. Брови вместе с этим надломились, будто тот вот-вот собрался заскулить, не успев в действительности что-либо тявкнуть. Не дождавшись своей очереди, незнакомец молча быстрым шагом покинул кафетерий, Юнги хотел ни с того ни с сего пойти за ним следом, наверное, добить и унизить, но Чимин вцепился в него. Тело его подрагивало от страха, а у альфы от не утихшего гнева, не стремящегося покидать его мысли. Те были завалены непроглядным хламом в лице неконтролируемых эмоций, с которыми хозяин встретился впервые. — Юнги, эй, стой, успокойся, — Чимин шептал тихо, чтобы их вдруг не выгнали, а на самом деле он громче и не мог. Сам Пак старался не поддаваться давлению чужого феромона. Волк альфы хотел подчинить и его. Неосознанно, и, конечно, Чимин понимал это. — Слышишь? Юнги? Мин дышал глубоко, руки младшего едва его удерживали. Он хочет убежать, хочет спрятаться куда-нибудь, и знает, что совсем не хочет слышать этот шум в голове, в которой так и долбилось со всех сторон — что внутри и снаружи, — собственное имя. Он не понимал откуда оно звучало, тревога не спадала с его тела, как и бесцветная пелена перед глазами. — Юнги... Хён. — Да чего тебе! Это отрезвило. Чтобы напугать сильнее обоих. Впервые он зарычал на Чимина: это было совсем не игриво, как ему нравилось это делать по утрам, чтобы омега от его звука стал пробуждаться и от рокота стал в ответ мурчать, и не возбуждённо, как если бы хотел подмять тело младшего под себя. Он никогда так себя ни с кем не вёл, тем более со своим самым добрым соседом. Чимин на это, конечно же, вздрогнул, глаза захлопали, вероятнее всего, пытаясь отогнать непрошенные слёзы. Юнги будто огрели глыбой льда по затылку, чей холод ударил по его телу, как только Пак отпустил его руку и вышел, ничего не сказав. Впервые визит в любимое кафе оказался бесконечным по времени, а на деле всё произошло настолько быстро, что об этом цирке посетители забыли сразу, как только Юнги сорвался с места на улицу. Она была жалкой золотой серединой, в которой было терпимо находится. Но не сейчас. Одного важного человека, которого на крыльце у выхода уже не оказалось, рядом не хватало.***
— Чимин-и, ты там ещё долго? Омеге не оставалось идти куда-то, кроме как их общаги. Когда Мин зашёл в комнату, тот уже был в ванной. За это время, что он простоял у двери, его ноготь успел нашкрябать тонкую полоску на старом дереве. К величайшему счастью альфы, Чимин всё так же по-доброму через дверь отвечал ему на один и тот же вопрос. Как будто произошедшее ранее, минут пятнадцать назад, с ними совсем и не произошло. Вода в душе прекратила литься. Ему бы тоже смыть с себя осадок своего иссякшего гнева. — Скоро. Юнги себя за эту четверть часа успел возненавидеть настолько сильно, как не делал за все свои года. Сердце как-то по-неприятному билось под рёбрами, а злость потухла внезапно, как если бы задули огонёк спички. Он не мог ни о чём думать, кроме бессмысленных извинений, которые он планирует озвучить и которые могут вовсе не помочь ему. Чимин имеет полное право держать на него злобу, но и оставлять результат этой ситуации в настолько отвратительном состоянии тоже неправильно. Он будет молить о прощении. Щелчок от двери в ванную вынудил альфу дёрнуться, из-за чего капля смелости в нём улетела из него и бесследно испарилась сразу же. Все слова, что хотелось бы Чимину сказать, так же куда-то из головы пропали. Омега всё-таки ему улыбался, стоя напротив в одних домашних шортах. Влажный, румяный, тёплый, кажется, что теперь недоступный. Не произойди этого с Юнги сегодня, он кинулся бы соседа своего расцеловывать, закинув в своё гнездо, но сейчас он ощущал, что потерял на это право. Чимин вздохнул, когда Юнги к нему даже не двинулся; пока принимал душ, он догадывался, что оно так и будет. Сосед смотрит на него побитым щенком, когда совсем недавно угрожал вырвать почти все органы чувств у незнакомца. — Я сбежал, так как ты подавлял моего омегу, — он подошёл ближе, Юнги же отступил на шаг назад. Это показалось бы милым, если было бы не настолько расстроенное выражение лица у соседа. — Я даже не думал так с тобой поступать, прости меня… Правда, не хотел… конечно, это не оправдание, но… В глазах альфы столько раскаяния. Чимин захотел вместо него увидеть снова ту нестерпимую жадность в паре с трепетностью. — Юнги, я не обижен. Я всё понимаю. Мне просто стало немного тяжело, что твой волк контролировал моего. Ничего серьёзного в этом нет. Всё же обошлось, — шёпот Чимина ласковый и убаюкивающий. Желанный аромат омеги стал раскрываться после душа, и такой же уютный, без дополнительных примесей в виде геля или мыла с шампунем, чистый, так и утягивал в себя уткнуться. Теперь с тела смыто всё то постороннее, чего не хотел Юнги чувствовать на нём. Ладони омеги обняли щёки соседа. Юнги слепо стал повиноваться чужим действиям. — Но есть что-то посерьёзнее, и это нужно решать. — Что же? — заинтриговался альфа. Щека невольно прильнула к чужой руке, а лоб уткнулся в омежий. Ему так нужно сейчас обнять Чимина. Впитать его в себя. — Ты ведь понимаешь, в чём причины твоей агрессии? Брови Юнги жалостливо надломились. Старший догадывался, о чём пойдёт речь. Всё же он протянул свои руки к младшему, а тот и не противился. — Нет, Чимин. Не нужно. Всё со мной хорошо. Он старался больше убедить себя этими пустыми словами. Вредный и, оказывается, вдобавок принципиальный. Но всё ещё такой же ласковый — губы Юнги совсем по-воздушному поцеловали чужой висок. После прохладного душа Чимин стал вновь согреваться. Благодаря Юнги это происходило намного быстрее. — Твой гон в самом разгаре. И я рад помогать тебе, однако вот тыканье в меня только одним языком не даёт для твоего альфы никакой пользы. Ты только дразнишь его. Его слова звучали решительно, убедительно, маняще воркуя их Юнги в самое ухо. — Я тебя замучаю. Попытка отговорить снова вышла не особо внушающей. — А я всё также буду не против. Пальцы Чимина перебирали локоны соседа, прижимая рукой голову ближе к себе. Юнги уже смелее касался его обнажённой кожи: носом — шеи и места за ухом, совсем рядом с чувствительной железой, пальцами — лопаток и поясницы. Наконец, посторонние запахи с красивой фигуры исчезли. Голос омеги всё же смущённо дрогнул, когда он вновь заговорил, оказавшись губами напротив чужих. — Я однажды просил тебя не сдерживаться так сильно. Поэтому насладись хоть раз вместе со мной, — альфа зарычал ему в губы, всё ещё не коснувшись их, таких сладких. — Позволь своему узлу оказаться, наконец-то, во мне. Как только последнее слово омеги коснулось его уст, альфа прижался к Чимину с как будто диким поцелуем, который на самом деле оказался чувственнее всех предыдущих и вкуснее. Наверное, оно так из-за стёртой границы: альфа ощутил себя свободнее от мысли, что этой ночью омега полностью будет в его власти и жадности к поцелуям до немеющих губ. — Тебе нужно перекусить, — замычал Юнги. Имя омеги у него вырывалось часто и бездумно. — Потом, ладно? — Чимин подтолкнул Юнги к кровати старшего. Тот на неё повалился, затягивая омегу к себе на бёдра и снова в шумный поцелуй. — Я сейчас такой мокрый для тебя, что ни о какой еде не могу думать. — Чимин. Блять, — сорвалось сквозь зубы второе неприличное слово за всё время их знакомства. Омега дослушивать не стал. Он издал шумный звук, как будто задыхался от обжигающего тело возбуждения, перед тем, как совсем тихо простонать в чужой рот, замычать после и зацеловать альфу в ответ. Бёдра вдруг невольно начали двигаться в надежде потереться о член Юнги, подарить ту ласку, которой тот не получал от него никогда. В мысли лезло столько желаний, как можно принести соседу наслаждение, что Пак сам и не заметил, как его шорты оказались спущены, а альфа вместе с ним обнажённым, мурчащим и рокочущим ему в висок, пока языком своим Чимин собирал влагу с шеи Юнги, аромат её кожи и феромон железы альфы. Мин под ним очаровательно задрожал. Чимин готов прибить себя за то, что не делал подобного для Юнги раньше. Он за всё время не проявлял инициативу лидировать в чужом гнезде. Из-за этого так некстати сожаление сжало его сознание, но внутренний омега ловко заменил его на сильный голод, чтобы наверстать упущенное. — Я потный. И этот запах улицы… Мне стоит сходить в душ, — прошептал альфа, когда его шею омега стал вылизывать, спускаясь к ключицам и соскам. Руки его сминали стройную талию в нетерпении. — Тебе может быть неприятно. Чимин возмущённо укусил его за подбородок, следом мягко целуя. Он навис над альфой так, чтобы видеть красивые тёмные глаза, которые на самом деле он видел не так часто за проведённое время вместе. Обычно чужое лицо оказывалось между его ног. Но теперь же зрачки соседа широкие от вожделения, с которым сегодня он лично поможет справиться. — Мне комфортно, а тебе? — быстро спросил Чимин. Он не мог остановиться касаться губами губ напротив, чужого носа, щёк и век. Сейчас он ещё лучше стал понимать Юнги, который подобное с ним вытворял. Приятно дарить удовольствие, а потом всем своим вниманием ловить реакцию на лице под собой и слышать звуки чужого рокочущего горла в наслаждении. — Да, — получилось растерянно. — Вот и славно. Ягодицы размазывали всё то, что из него выходило густыми каплями, по животу альфы, а предсемя их членов смешивались вместе. Зубы прикусили кадык соседа, чьи пальцы мягко надавили на его отверстие. — У меня нет презервативов, — выдохнул альфа, а омега, наоборот, вдохнул, когда в него дразняще стали протискиваться фаланги. Он хочет глубже. У Чимина ненароком сложилось такое впечатление, что гон не у Юнги, будто только он течёт обильно и требует большего. — Таблетки. Противозачаточные… Я их принял этим утром, когда понял, что с тобой творится, — он готов был заскулить от вида члена альфы, который дёргался под его плотью, но всё ещё не в нём. В итоге Чимин отвлёкся на рот Юнги, который был готов что-то сказать. Он его звонко чмокнул, не дав договорить. — Да, я изначально спланировал это. Думаю, если бы ты отказался, я бы тебя заставил… — Знал бы ты, как я сейчас переживаю о том, что могу навредить тебе. — Такого не будет, — заверил омега. От этих чувств, что росли сейчас в нём из-за сильного искушения, от тепла в животе и жара в груди, где-то у сердца, Чимин ненадолго перестал двигать своим тазом и прекратил бездумно пожирать губами чужую кожу. Юнги вместе с ним подвис, наблюдая снизу со сбившимся дыханием. Кожа лица блестела в свете ночника то ли от пота, то ли от слюны омеги. Чимин снова обнял щёки соседа влажными из-за волнения руками. — На мне будет ответственность за всё то, что произойдёт. Но я уверен в том, что мы проведём твой гон с удовольствием. Прозвучало на этот раз очень убедительно и так правильно, чтобы все сомнения улетели за пределы мыслей Юнги. Их губы снова потянулись друг к другу, а рука альфы к волосам младшего, чтобы сжать те и притянуть голову к себе ближе, а после поменять их местами. Слова благодарности у Юнги вырвались неконтролируемо, а его шёпот Чимином сцеловывался, принимая привычно всё то, что теперь начал давать ему сосед. Всё шло по верному направлению, ведь Юнги стал в действительности свободен и уверен в своих действиях, спускаясь ниже ртом по телу под собой, вылизывая влагу на омежьем животе и трогая всё то, что хотел бы, полностью позабыв о каком-либо разрешении. Чимин сейчас целиком только его. Сдержанные стоны, которые больше походили на тихие мычания и всхлипы, приветливо разведённые широко в стороны ноги, ароматная маслянистая смазка, которую он себе не отказал вновь ощутить на своём языке, ведь без этого совсем никак, — всё это его и для него. Юнги действовал неторопливо, но жадно как всегда. И он прекрасно понимал, что если сейчас раз вкусит, то потом не насытится, быть может, всё же утомит омегу, которому придётся в какой-то момент отказать Юнги из-за истощения тела и боли в конечностях после изнурительных и страстных нападок со стороны альфы, а их будет, безусловно, много. Но сейчас он решил не думать об этом, ведь в мыслях сейчас у него должен быть только Чимин и их наслаждение, что они друг другу подарят в эту тихую, но пасмурную ночь. Погода не планировала становиться теплее, но это было не так важно, так как им было где погреться. — Ну же, не медли, — протестующе захныкал Чимин, ухватившись за волосы альфы, устроенного между его ног. Тот всё никак не насыщался им, но чужой язык так часто побывал в нём, что Чимин не мог понять, как тому не надоело. Юнги как всегда шумно сопел носом, пока толкался в припухшую узость, пока чередовал это дело с поцелуями на коже у паха и под яйцами и посасывал твёрдую плоть, чтобы вновь опуститься ниже. Он всегда так делал, но в этот вечер всё кажется особенным. — Я готов, — робко прошептал. — Теперь войди в меня по-нормальному. Слова Чимина вынудили Юнги и впрямь поспешить со звонким поскуливающим рычанием. Он навис над лицом омеги. — Чёрт, Чимин, мне кажется, я долго не смогу продержаться. — Всё хорошо, мы потом повторим снова, — он мягко поцеловал в уголок губ и убрал со лба чужую чёлку. — Сделаем это столько, сколько тебе захочется. Пак уместил одну ладонь на ягодицу соседа, который вдруг отвлёкся на его пахучую железу, и подтолкнул сильные бёдра ближе к себе, вместе с этим, наверное, впервые обхватив член альфы. Твёрдый, может быть, намного твёрже всех тех дней, когда он вылизывал доступное тело. Чимин, возможно, немного позже уделит своё полноценное внимание плоти альфы, налитой горячей кровью. Сейчас он её хочет почувствовать в себе, как и альфе хочется поскорее оказаться в очень мокром и тёплом теле. Их полуприкрытые глаза не отрывались от взгляда друг друга, когда омега направил в себя крупную головку. Та прошла медленно, с лёгким давлением на пульсирующее кольцо мышц, губы их по мере проникновения вглубь раскрывались с замершим дыханием на них. Жар в голове, под рёбрами, в паху и даже в бёдрах, от того, насколько они широко раздвинуты в приподнятом состоянии. Чимину хорошо, и он думает, что соседу тоже, раз руки задрожали, из-за чего пришлось улечься на локти по бокам от его головы. Чимин своим нутром сжался, стискивая член в себе, будто втягивая глубже. Брови его надломились от ощущения идеальной наполненности, а пальцы сжали чужие плечи. Юнги вдруг мгновенно беспокойно задышал и напрягся. — Нет, я, правда, сейчас кончу, — залепетал он. — Чимин, я не могу. — Милый мой, всё нормально, — младший стал нежно успокаивать соседа. Тот будто его не слышал вовсе. — Не могу терпеть. — Тебе и не нужно. Двигайся. Чимин прижал альфу к себе настолько крепко, насколько это возможно, ноги скрестил на спине Юнги, руки уместились на лопатках, ногтями несильно впиваясь в кожу в надежде отрезвить: одна ладонь вдруг заползла в любимые отросшие волосы, а зубы стали игриво покусывать плечо напротив. Всё сразу в одну секунду. Юнги в нём кажется большим, и это ощущение только увеличивалось как и член альфы, который мелко стал толкаться и подрагивать в руках омеги. Запах феромона соседа был насыщенным, в нём можно было услышать нотки счастья, удовлетворения, и, может быть, смущения, на вкус которое почему-то казалось солёным. Как альфа и говорил, долго он не смог двигаться в обволакивающем вязком тепле омеги, хотя на самом деле очень пытался, потому пары минут, что он был в Чимине, было достаточно, чтобы он смог уткнуться головкой в простату, сорвать сладкие стоны с пухлых губ, а потом самому потеряться в наслаждении. — Сделай это. Ты можешь. От искушающих слов омеги, из-за которых рычание не переставало заполнять звучанием комнату, узел понемногу стал набухать, а оргазм долгожданно подоспевал к паху, чтобы следом выплеснуться и поспешить вниз к бёдрам, немного продлив этим самым приятную негу. Чимин в ответ на внезапное ощущение жидкого огня в себе, начал не мысля сжиматься, а Юнги сжимал его в объятьях. Дрожь не переставала мучить чувствительное тело альфы, у которого бездумно на повторе слетало имя омеги и томное мычание граничащее со стоном. Как этого Юнги скромно хотел, он сцепился с омегой, за которым так трепетно ухаживал и которого берёг от чужого, даже безобидного внимания прохожих. Омега тёплый и плотный на его очень медленно сходящем возбуждении, шея липкая от пота, живот его липкий, видимо, уже от семени. Юнги не заметил, как Чимин вместе с ним излился тоже. Заблудился в своих ощущениях, впервые позабыв о чужих. Но Чимин не казался тем, кто недоволен этим. У него хватило сил подбадривающе улыбнуться альфе. — Ты молодец. Омега поцеловал его в лоб, Юнги подался навстречу. Прошло не так много времени, после того, как они слились вместе, теперь же примерно час они будут плотно к друг другу прижаты, насыщаясь ароматом гнезда. Чимин довольно рокотал, когда Юнги восстанавливался после столь внезапного, но по-смущающее быстрого, сильного оргазма. Они грязные, несомненно, и альфу это волновало в последнюю очередь, собственно, как и Чимина, когда Юнги ладонью собрал с живота стёкшую по омежьему боку тёплую сперму, толкая её к груди, чтобы собрать ртом. Чимин к подобному привык и готов на большее. — Такой красивый, — вместе с этим у Юнги вырывалось тихое «мой», и лишь от этого, по сути, простого слова Чимина одолела очередная волна наслаждения. — Прости, но ты сам согласился на то, чтобы я тебя затрахал до бессилия, — неприлично выразился в третий раз. — А я планирую так и сделать. Чимину оставалось только слабо рассмеяться и напомнить о том, что он совсем не против.