И Орфей обернулся

      Первым, что сделал Джеймс после того как узнал правду — спрятал лицо в тюленьей шерсти и шумно вдохнул:       — Я должен был догадаться, — потёрся щекой, — Как давно?       — С рождения, — эхом отозвался Френсис.       Вид Росса со всей осторожностью и восторгом изучающего каждое пятно заставил сердце пропустить удар: не то в порыве вырвать шкуру у него из рук, не то наоборот своими прижать к его груди.       — Хорошо прятался, — протянул Джеймс.       — Неужели сам Джеймс Кларк Росс не понял всё прежде меня самого? — Крозье поддался вперёд.       — Может, Френк, я знал с самого начала — с нашей первой встречи, — истолковав по-своему Росс протянул, но тут же отдернул шкуру, — Если я отдам её сейчас, то, — он резко выпрямился.       Сбитый с толку, но ещё не смущённый.       — Верно, — сглотнув, кивнул Френсис.       — Мне положить шкуру, чтобы ты мог взять? — на первых словах Джеймс неловок, даже напряжён.       — Нет.       — Но тогда, — заикнулся Росс.       Его щеки под бакенбардами вспыхнули пряным румянцем — манящим, и Крозье не устоял:       — Верно, — повторив, он тронул.       Джеймс не отстранился, лишь склонил голову набок:       — Ты уверен?       — Джеймс.       — Надеюсь, ты понимаешь во что ввязываешься.       — Безусловно.       — Тебе придется терпеть меня всю оставшуюся жизнь, — предупредил Росс.       — На суше и на водах, — согласился Френсис.       — И во льдах, — дополнил Джеймс, — Если ты утянешь меня под воду, то я не буду сопротивляться.       — Так поступают сирены.       — Велика разница.       — Для сирены я толстоват.       — Для шелки в самый раз.       — Значит, — начал Крозье.       — Френк! — Росс отшатнулся, увлёк ладонь Френсиса за собой, — Я не имел в виду, — кожа под пальцами сухая, похолодевшая.       — Всё в порядке, — Крозье не понравилась перемена.       — Полагаю, уйдёт половина жизни, чтобы доказать тебе то, что так и следует, — спохватившись, Джеймс поймал запястье Френсиса, — Быть живым и сытым, — стиснул, крепче приложив к щеке.       Вся порода отхлынула от его лица.       — Как тюлень? — плохо; Росс не должен чувствовать себя виноватым, не его руками, не из-за него — Крозье попробовал погладить.       Увести от самой мысли.       Но ладонь не сдвинулась ни на дюйм, пальцы затекли.       — Как тюлень, — взгляд Джеймса упёрся в накрывшую колени шкуру, — Тюлень Росса, — улыбка была слабой, с едва различимой ямочкой у края, но хватка прежней.       Он приподнял шкуру, чтобы Френсис смог забрать её — как в старых легендах.       Зрелище комичное, неудобное, но Джеймс не отпускает — мечется.       Движением головы Росс стряхнул налипшие на лоб пряди.       То ли решаясь сорваться с кровати, то ли броситься в объятия.       — Что-то не так? — спросил Крозье.       — Потом, старик, — глубоко вдохнув Джеймс сгорбился, — Дай мне минуту, — собравшись с силами сморщил нос.       — Джеймс?       — Ещё немного, — Росс дернулся, резко отклонившись в сторону — ему удалось вырваться из прикосновения, — Вот так, — сперва, он проверил шкуру, после ранено повернул лицо к Френсису, — Я чуть не испортил её.       — Она выдержала много испытаний, — успокоил Крозье, почему-то горящей ладонью наконец нашёл руку Джеймса под «тюленьим руном», — Потерпит ещё.       И Росс отдал:       — Я запомню.       — Но не стоит проверять на прочность, — Френсису чего-то не хватало.       Маленького доказательства.       — Какая жалость, — Джеймс поддался, нырнув вперёд опустил подбородок на плечо Крозье.       То, что он держал руки при себе ему не помогло.       Одно неосторожное движение и Росс оказался в той же ловушке.       Прилип.       Их вновь связала тюленья шкура.       — И тебе есть в чём признаться, верно? — Френсис похлопал Джеймса по спине.       — Ты когда-нибудь слышал о келпи?