Когда цветет можжевельник

Утро вышло для Савины непривычным. Обычно спокойная быстротечная ночь в этот раз прошла во множестве снов, таких скользких и юрких, словно те изо всех сил пытались вырваться из памяти и сознания. Но один сон все же запомнился. Ей приснился клубок ниток, который она спокойно распутывала. Но чем больше она старалась, тем более запутанным он казался, а нити покрывали плитку бесконечно длинного пола. Сон не принес с собой ни страха, ни слез, Савина не кричала и не было холодного пота. Но тело казалось таким тяжелым и разбитым, будто вся проделанная впустую работа была реальностью. Руки болели, а дыхание слегка сбилось от постепенно накрывающей тревоги. Распластавшись на кровати звездой и случайно скинув на пол одеяло, девушка вяло взглянула в окно. Солнце скрывало серая пелена, а воздух был плотным и душным, ватой ощущаясь в легких. Ужасно не хотелось вставать. Ужасно не хотелось никуда идти. Такое состояние для Савины было непривычным, но она старалась его игнорировать, собственно, как и прочие недуги, время от времени ее одолевавшие. Эта черта в какой-то мере досталась ей от мамы, хоть девушка никогда этого и не признает. На кухне уже во всю орудовала Йоли, которая перед тем, как уйти в школу, готовила завтрак и для Савины. Обычно это было что-то простое, вроде жареных яиц или лепешек с кремом, но в жаркое утро хватало и этого. Все самое лучшее обычно доставалось Савине, хотя та не всегда приступала к еде сразу. Если вообще о ней вспоминала. — Собираешься сбежать к сеньору Освальдо после того, как проводишь меня? — девочка лукаво улыбнулась, пододвигая к подсевшей к столу сестре чашку чая. Савина широко зевнула. — Все-то ты знаешь, — она сделала глоток, после чего взглянула на отражение в цветастой чашке, старательно не обращая внимание на синяки под глазами. Девушка натянуто улыбнулась. — Прошло не так много времени, чтобы он нашел мне замену. Надеюсь, он все поймет и примет меня обратно. — А если я тебе помешаю? — Йоли бросила хитрый взгляд из-под густых черных ресниц, ладонью опершись о столешницу. — Тебе нужно в школу, — Савина сделала глоток и вздохнула, ощутив легкий аромат чабреца, — а маме ты тем более не расскажешь. Поединок был проигран и девочка, поджав губы, гордо приняла поражение. Ей больше нечего было сказать, однако последние слова сестры все равно кольнули еще не затянувшуюся душевную рану. С мамой Йоли нормально не разговаривала уже около двух лет. Тем не менее дорога до школы вышла, по обыкновению, непринужденной. Йоли не маленькая, чтобы каждый день ее провожать, это было скорее священной традицией, сложившейся еще задолго до того, как Савина эту самую школу окончила. По пути к ним присоединились друзья и одноклассники девочки, а у входа и вовсе было не протолкнуться. Попрощавшись с Йоли, Савина отправилась к сеньору Освальдо. Его бакалея располагается практически в центре Энканто и обычно полна жителей, но ранним утром тут мало, кого можно встретить. Девушка практически бежала, так как все же боялась, что на ее место, пусть и не такое привлекательное, уже взяли кого-то другого. Однако, опасения не подтвердились и внутри она нашла лишь мучную пыль, щекотавшую нос, и самого сеньора Освальдо, наводившего порядок. Если это можно так назвать. Высокий грузный мужчина, который всегда пытался эту самую грузность спрятать, неуклюже подметал пол, спотыкаясь о мешки с зерном, лежавшие явно не на своем месте. Савина чихнула, от чего сеньор Освальдо подпрыгнул на месте. Он обернулся и одним своим взглядом выразил всю печаль этого мира. Девушка неловко улыбнулась, после чего мужчина, отбросив метлу, в один прыжок оказался рядом с Савиной, крепко ту обняв. Казалось, что он сейчас заплачет. — Господи боже, как же я рад тебя видеть! — Тише, тише, сеньор Освальдо, — девушка утешительно похлопала мужчину по спине и после того, как он отстранился, ответила на его широкую улыбку. — Думаю, нам стоит поговорить. — Твоя мама…! — Моя мама не должна узнать о том, что я тут, — перебила его Савина. — Что я не ухожу от вас. — Я., я, конечно, — забубнил мужчина и вопросительно приподнял бровь, — У вас что-то произошло? Твоя мама так неожиданно пришла тогда и все произошло так быстро, что я не успел даже слова вставить! Девушка не удостоила его ответа и под тем же вопросительным взглядом проследовала в соседнюю комнату, обходя препятствия в виде мешков, вынырнула оттуда с потрепанным коричневым фартуком и деревянным ведром, наполненным щетками и тряпками. — В общем, — Савина подобрала щетку и начала ей орудовать умело, но не особо ловко, постоянно отвлекаясь, — вы ведь знаете, что после смерти папы мама чувствовала себя не очень хорошо. Сеньор Освальдо понимающе кивнул и принялся помогать девушке убирать тяжести с полок и просто служил для разного рода предметов перевалочным пунктом. — Около недели назад она будто проснулась, — девушка аккуратно расставляла продукты, по одному забирая их из рук мужчины. — И решила навести свои порядки, в общем, как обычно. Кроме вас она успела сходить к сеньоре Марте, но с ней я уже договорилась, и сеньоре Гузман, туда мне еще предстоит явиться. Сама она нашла работу в пекарне, а Камило Мадригаля попросила помочь с двойняшками. Мужчина присвистнул и озадаченно взглянул на девушку. Он прекрасно помнил, как она, в один из пасмурных дней, пришла в лавку чихая и кашляя, однако на отрез оказалась от спасительной арепы сеньоры Джульетты. Под страхом не увольнения, но отправки домой, Савина все-таки поела и тут же выздоровела, однако все утро ходила мрачнее тучи. «Уж лучше бы домой отправил», — думал тогда сеньор Освальдо, но промолчал. А тут ей кто-то помогает? — Не смотрите на меня так, — Савина взялась за метлу, строго взглянув на мужчину. — Меня никто не спрашивал. Однако в душе не было тех скверных чувств, которые должны были вызвать воспоминания о вчерашнем дне. Это приводило в замешательство, и Савина упрямо заставляла себя думать о том, чтобы жизнь вернулась в прежнее русло и вчерашнее знакомство так и осталось лишь вчерашним знакомством. — И все же, — девушка продолжила, а мужчина утвердительно кивал на каждое ее предложение, — стоит научить Лукаса наводить порядок. Последние события показали, что я не смогу находиться тут всегда. Лукас хороший продавец, но каждая его уборка похожа на нападение мародеров. — На самом деле, я тут подумал, — мужчина замялся, слабо жестикулируя руками в такт своим мыслям. — Если бы у меня были дети, а особенно дочери, на месте твоей мамы, я бы поступил точно так же. Возможно, я копаю себе могилу, прости Господи, но тут я понимаю твою маму. Я бы вряд ли позволил тебе вернуться, если бы мне так сильно не нужна была помощь. «Почему именно сейчас люди вдруг учат меня жизни?» — Савина раздраженно поджала губы, крепче обхватив рукоять метлы. Молча. Когда все было убрано, полы вымыты, а прилавки выглядели вполне себе заманчиво, уже наступило позднее утро. А Савина уже мчалась в другое место — в лавку сеньоры Гузман. Вечером она уговорит маму позволить ей работать, а сейчас во что бы то ни стало хочет поговорить с сеньорой, чтобы все прояснить и была возможность вернуться. Конечно, есть эфемерный шанс того, что разговор с мамой не принесет плодов, но это тревожило куда меньше, чем если бы сеньора Гузман окончательно от нее отказалась. Лавка сеньоры — двухэтажное здание, на верхнем этаже которого располагались жилые помещения. Оно было украшено цветами, и пусть таким образом выглядела половина города, здесь это смотрелось по-особенному. Несмотря на события трехлетней давности, семьи Мадригаль и Гузманов все еще оставались добрыми друзьями. Пускай среди цветов и проглядывались редкие суккуленты и кактусы. Савина всегда грустно вздыхала, проходя мимо них, или же наоборот надменно хмыкала, но никогда не оставляла без внимания. Однако этот раз был исключением. Савина вбежала в помещение, в котором стояло несколько одетых в расшитые юбки манекенов, обратила внимание на стол со швейной машинкой и незаконченным нарядом, после чего перевела взгляд на мужчину, который с охапкой тканей спускался со второго этажа. Это был Мариано. — Привет, Савина, — удивленно произнес он. — Зачем ты сюда бежала? — Где, — девушка старалась отдышаться. — Где твоя мама? — Я сейчас ее позову, — Мариано положил ткани рядом со швейной машинкой, после чего ушел наверх. Вернулся уже с сеньорой Гузман и кувшином с водой и стаканом, который позже предложил Савине. — Доброе утро, я ждала тебя чуть раньше, на пару дней, — улыбнулась сеньора, поправляя высокую прическу. — Я знаю, простите меня, — девушка старалась выровнять дыхание, вытирая капельки воды с подбородка, после чего неловко хихикнула: — Такая глупая ситуация, знаете ли. — Так зачем же ты пришла? — женщина села за швейную машинку, не приступая к работе. — Я бы хотела вернуться, — Савина в волнении теребила стакан, продолжая неловко улыбаться. — А где гарантии, что ты не уйдешь без предупреждения снова? — сеньора Гузман приподняла бровь. — Или, что твоя мама вновь не решит лезть в твои дела. Савина задумалась. Она могла дать только свое честное слово, но этого явно будет мало. Тем более, сейчас у нее самой не было уверенности, что впредь такого не повторится. — Я не могу ничего обещать, — Савина вздохнула. — Но могу попросить у вас немного времени, чтобы решить проблемы и уверить вас, что такого больше не произойдет. — Хм, — женщина ненадолго задумалась. — Признаюсь, все это время ты работала хорошо и во многом меня выручала. Так что ты заслужила небольшой отпуск. Надеюсь, недели тебе хватит. Главное, не исчезай без предупреждения. — Спасибо вам огромное! — прикрикнула Савина от радости. Она уже собиралась уйти, как сеньора Гузман окликнула ее: — Подожди, — улыбнулась женщина, — Не позавтракаешь вместе с нами? Девушка бегло поблагодарила женщину, но отказалась, сославшись на то, что торопится. Но бежать уже не стала, слишком устали ноги. Савина остановилась у входа, задержав взгляд на цветах, после чего потянулась к ним и вдохнула приятный медовый аромат, вызвавший в ее душе приятную, но слегка отягощающую грусть. Город постепенно наполнялся жизнью, издалека доносились звуки музыки, а воздух с каждым часом становился все горячее. Наверняка мама уже проснулась и войти через дверь не получится. Рядом с домом Савина инстинктивно старалась идти гуськом, чтобы не попадаться на глаза маме, которая завтракала на кухне. Благо, последнюю больше интересовала лежащая перед ней книга. Пробравшись к своему каштану, Савина облегченно выдохнула и дала себе обещание полить его сегодня же. Однако подъем дался уже не так легко, как в прошлый раз, сказалась беспокойная ночь. Одна ветка, вторая, чуть подтянуться и вот девушка уже практически добралась до своего балкончика. Обняв ствол дерева для большей устойчивости, она взглянула вниз, с намерением поставить ногу в более удобное положение, не свалившись при этом. Но столкнулась лишь со взглядом удивленных зеленых глаз. Это был Камило. Чуть не свалившись, она только крепче обняла спасительное дерево и злобно зыркнула на парня, не в силах спрятать стыдливый румянец. Она жестом указала ему молчать и, дождавшись, пока Камило, сдерживая улыбку, кивнет и скроется в доме, с удивительной прытью полезла к себе в комнату. Плюхнувшись на кровать, она зарылась лицом в подушки. Уши горели, а мысли перескакивали с одной на другую. Ее увидели в таком виде! Растрепанной, запыхавшейся и на дереве! Девушка не верила, что Камило расскажет об этом маме, но он мог случайно, если не проболтаться, то дать какой-нибудь знак, который бы сдал Савину с потрохами. И на самой подкорке сознания девушку беспокоило слегка задетое женское достоинство. «И как мне теперь в глаза ему смотреть?» — девушка села на край кровати. В дверь комнаты постучали и, как всегда тихо, вошла мама. Оказавшись в комнате, она подошла к Савине и крепко ту обняла, сев рядом. Девушка неловко покряхтела, но сопротивляться не стала, наоборот, улыбнулась, радуясь той мысли, что вовремя оказалась дома. — С добрым утром, цветочек, — мама пригладила растрепавшиеся волосы дочери. — Ты сегодня проснулась позже обычного. Я рада, что ты начала больше внимания уделять своему сну. — Хох, да-а, мам, — девушка отвела взгляд, сделав вид, что поправляет блузку. Последовала неловкое молчание. Но, кажется, это беспокоило лишь Савину, которая боялась, что ее тут же могут уличить во лжи. Она поджала губы и резко перевела взгляд на маму. — Ну, ты что-то хотела? — Я была бы рада оставить тебя в покое, но Камило уже пришел и… — Хорошо, я поняла, — Савина резко подскочила, направившись в сторону выхода и подхватив маму с собой. — Тебе пора уходить, а я тут обо всем позабочусь. Мама чмокнула девушку в лоб. Камило уже ждал в гостиной, как всегда готовый помогать. Женщина со всеми попрощалась, пожелала удачи, несколько раз поблагодарила парня и, наконец, ушла. Савина почувствовала огромное облегчение, никто ни о чем не проболтался и никто ни о чем не узнал. Легкое напряжение, нависшее над гостиной, дополнил звук урчащего живота, который в образовавшейся тишине, похоже, прозвучал на весь мир. Савина смутилась и уже успела возненавидеть это проклятое утро. Камило лишь сдержанно хмыкнул. — Мы можем поесть, пока они, — Савина кивнула в сторону комнаты двойняшек, — не проснулись. Если ты не против. Ее голос звучал тихо, а смотрела девушка куда угодно, но только не на парня. Как бы она не хотела сейчас остаться одна, голод перевешивал, а есть одной в присутствии гостей неприлично. Да и молчать, пока ешь, куда приятнее, чем стоя посреди комнаты. — Я только за. Савина заняла себя приготовлениями к завтраку и напряжение постепенно отпустило ее, освободив место безмятежному спокойствию. Напрягало только молчание Камило, которое казалось неправильным. Однако тот выглядел невозмутимым. Мысленно пожав плечами, девушка налила обоим чай и, расставив все необходимое, села за стол напротив парня. В тот момент, когда Савина наконец решилась взглянуть на него, он спросил: — Так, а за что ты меня ненавидишь? Савина дернулась, пролила чай на стол и до кончиков ушей покраснела в то время, как Камило весело улыбался. Девушка уже успела забыть про это недоразумение, поэтому сейчас это было скорее громом среди ясного неба. — А, это, — она нервно хихикнула и подпрыгнула за тряпкой, чтобы также нервно вытереть стол. — Не обращай внимания. Йоли иногда странно себя ведет, но ее можно понять. В последнее время ей нелегко приходится. — А где мама? — послышался тихий плаксивый голосок с лестницы. Там стояла Люпин, будто пытаясь спрятать свое маленькое тельце за стойкой перил. Пока Савина пыталась осмыслить ситуацию, Камило не растерялся, подошел к девочке и так тепло ей улыбнулся, будто любил ее больше всего на свете. — Твоя мама скоро придет, — он потрепал ее за щечку, — а пока я и твоя сестра приглядим за вами. Люпин уже готова была разрыдаться, но парень подхватил ее на руки и начал заговаривать, попутно поднимаясь по лестнице. Савине он лишь кивнул, показывая, чтобы та шла за ним. Она пошла не сразу, по пути обдумывая, что делать. Ей было очевидно, что с минуты на минуту разразится дикий плач и им вдвоем придется еще не менее часа двойняшек успокаивать. Даже родной маме порой было не так просто справиться с их истерикой. Однако в комнате перед Савиной предстала удивительная картина. Девочки не только не собирались плакать, но и с энтузиазмом показывали Камило свои игрушки и как могли рассказывали о них удивительные детские истории. Конечно, из их рассказов мало, что можно было понять, но парень проявлял чудеса проницательности. Девушка для них явно была лишней или лишь чувствовала себя таковой, не зная, как вклиниться в веселье. Она подсела рядом и слегка улыбнулась, чтобы не выдавать своих настоящих чувств. Двойняшки, как и Камило, как-то пытались делиться весельем, но выходило вяло. Со стороны казалось, будто девушке и вовсе не нужно во всем этом участвовать. — А это кто? — парень с улыбкой обратился к Мари, шедшей к нему с игрушечной капибарой. Она была не такой уродливой, сколько неумело сшитой, но от этого она казалась более уютной и даже харизматичной. На боку было вышито несколько разноцветных бабочек. — Это — сеньор Антонио, — девочка уверенно взяла Люпин за руку и протянула игрушку Камило, который с трудом сдерживал смех. — Это вам! — Ты уверена? — парень серьезно взглянул на девочку, но огоньки смеха еще горели в глазах. — Это очень дорогой подарок! Савина поджала губы, смотря на эту сцену. Тихим пламенем в душе разгоралась зависть, которую девушка старалась подавить. Но не понятно, от чего было больнее всего: от того, что за такой короткий срок Камило смог завоевать детские сердца или от того, что двойняшки так скоро их открыли. — Да, — Мари засмущалась, продолжая настойчиво впихивать игрушку. — Только он любит солнце и ему надо рассказывать сказки. Подарок был принят и теперь капибара Антонио мирно спал на коленках Камило, заботливо укрытый его руаной. Спустя какое-то время Мари подошла уже к Савине, положила свои маленькие ручки ей на колени и взглянула на сестру своими большими янтарными глазами, способными растопить даже самое жесткое сердце. — Сестра, а когда мама придет? — спросила она тихо. — Ох, Мари, мама что-то задержалась, но мы сейчас же позовем ее, правда? — Савина обняла маленькое тельце и многозначительно взглянула на Камило, который, казалось, был не очень доволен это услышать. — Мне пора идти, солнышки, но мы обязательно поиграем еще, — он потрепал за щечки обеих и как смог отбился от просьб поиграть немного дольше или подождать маму, чтобы провести время всем вместе. Пришлось разыграть небольшую и даже слегка слезливую сценку прощания в патио и ждать, пока Камило скроется за стенами и удивительным образом возникнет «мама». Девочки с радостью бросились к ней, галдя о чем-то наперебой. Поравнявшись с Савиной, «мама» незаметно отдала той игрушку и, подмигнув, поманила за собой. Девушка взглянула на капибару, вздохнула и пошла за остальными. Настроения не было. Девочки продолжали говорить наперебой. Люпин даже умудрилась забраться «маме» на руки, видимо, чтобы ее крик быстрее доходил до ушей. — Мы познакомили Камило со всеми своими игрушками! — Я подарила ему сеньора Антонио, он обещал, что будет о нем заботиться. — Мы должны поиграть все вместе. — Он обещал мне, что придет еще! — Нет, он обещал мне! — Я уверена, что он сдержит обещание, — смеялась «мама», поднимаясь наверх. — А еще! — начала Мари, но Савина ее уже не слышала, решив остаться на кухне. Сейчас она как никогда чувствовала себя одинокой, уставшей и несчастной. И злой. В голове всплыл образ сеньоры Марты, которая со своим обычным выражением лица говорит: «В твоей жизни нет абсолютно никакого вдохновения!». Как будто в жизни старой одинокой библиотекарши, которая находит утешение в написании детских сказок, его полно! Савина поругала себя за такие мысли, почувствовав вину, и решила отвлечься, начав подготовку к ужину. Игрушка лежала теперь на столе. Но отвлечься не получалось. Хотелось плакать. Не только из-за того, что ее родные сестренки предпочли ей абсолютно незнакомого человека, но и от мимолетной догадки о том, что Савина предпочла бы Камило самой себе. Парень спустился ближе к обеду, веселый, но уставший. Девушка мельком взглянула на него, после чего решительно отвернулась, продолжая готовить. Маленькие иголочки злости все еще кололи ее. — Думаю, Антонио будет рад, что у него появился такой забавный тезка, — хохотнул Камило, взяв игрушку в руки. Он рассматривал ее так и эдак, крутил в руках и мял мягкие бока. Савина промычала что-то невнятное. — Мирабель, моя кузина, тоже сшила мне игрушку хамелеона, когда мне исполнилось десять. Он был таким уродливым, что я невольно засмеялся, когда увидел его, а она обиделась, — Камило улыбнулся, по-доброму смотря на капибару. — На самом деле хамелеон мне очень понравился. Я спал с ним до тех пор, пока не потерял несколько лет назад. А она отказывается сшить мне нового! «Пусть идет и рассказывает это двойняшкам, раз они его так любят!» — думала она малодушно, но в ответ лишь промычала. — Твои сестренки уснули, кстати, — парень опустил игрушку, обратившись к девушке напрямую. — Так устали, что сделали это прямо на полу. Мне понадобилась бы твоя помощь, чтобы перенести их, не будь я таким сильным. Савина тяжело и судорожно вздохнула, вовсе ничего не ответив. Движения были резкими и напряженными. Она решила приготовить простой суп и в этот раз она явно не сможет сказать, что ужин вышел с любовью. Камило замолчал, оценивающе смотря на девушку. Потом продолжил: — А еще Марипоса сказала, что хочет выйти за меня, когда вырастет. Савина обернулась к парню, желая высказать все, что думает, но лишь поджала губы, нахмурившись. — Прекрасно, — сухо сказала она и медленно отвернулась. Глубокий вдох и глубокий выдох. Снова наступила тишина. Парень облокотился на стол, практически лег на него, и, хитро прищурившись, уставился на девушку. Напряжение нарастало, тогда как Камило пытался понять, что успело произойти за то время, что его здесь не было. В его голову пришла смелая мысль, которую он тут же, подскочив, озвучил: — Ты ревнуешь? — Нет! — резко ответила девушка, обернувшись. Камило встал из-за стола и, подойдя к Савине ближе, сказал уже более уверенно: — Ты ревнуешь! Девушка, краснея от негодования, попятилась, но мешалась столешница, отступать было некуда. Поэтому она просто решила отвернуться, пытаясь спрятать голову в плечи. — Нет, не ревную. — Тогда почему ты отвернулась? — казалось, что Камило наслаждался ситуацией. Он подошел ближе и, улыбаясь, попытался посмотреть ей в лицо. Савина злобно зыркнула на него и, шумно выдохнув, быстро отошла в другую сторону. Лицо горело, никогда она еще не чувствовала себя такой беспомощной. — Отстань, — продолжила она, всплеснув руками, — делать мне больше нечего! — Просто признай это, и я отстану, — Камило поднял руки в примирительном жесте и продолжал хвостиком ходить за девушкой по всей кухне, стараясь насладиться своим триумфом. — Я ни за что этого не признаю! — Савина повернулась к парню, тыкнув пальцем в его грудь. Она состроила такое злобное выражение лица, какого не делала еще никогда, в надежде, что от его вида Камило отступит, но, кажется, это раззадорило его только сильнее. — Так значит ты все-таки ревнуешь? — продолжал он, самодовольно смотря девушке в глаза. Оказавшись в проигрышном положении, Савина почувствовала себя еще хуже, кончились аргументы и в порыве доказать свою правоту, она уже начала кричать: — Да не.! — но Камило успел закрыть ее рот рукой, пока не случилось непоправимого. Оба уставились друг на друга удивленно. Савина тяжело дышала, пытаясь прийти в себя. Камило, убедившись, что ничего плохого не произошло, медленно убрал руку. — Тихо, все в порядке, — сказал он. Девушка обессиленно опустила голову. Плакать не хотелось, но было обидно проявлять слабость перед человеком, из-за которого эту самую слабость и чувствуешь. Еще обиднее признавать, что этот человек прав. — Расскажешь? А стоит ли? Открывать душу перед тем, кого практически не знаешь лично. С другой стороны, Савина чувствовала, что Камило можно доверять. Тем более, душа требовала выпустить накопившиеся чувства. И чем скорее, тем лучше. — Ну, — девушка села на стул, тихо начав. Парень же, пододвинув другой, молча сел напротив. — До того, как ты пришел, мама оставила меня присматривать за ними. Но как бы я ни старалась, что бы я ни делала, я не смогла добиться их любви. Тебя они полюбили сразу! Просто за то, что ты… это ты. Тебе не пришлось даже стараться. Ох, за те несколько дней, что мы были наедине, мне кажется, они успели даже возненавидеть меня. — Это вряд ли, — Камило улыбнулся. — Ты не слышал, как они плакали, соседи заходили к нам узнать, не пытаем ли мы их. Тут уж не знаю, кто кого пытал. — девушка усмехнулась, взяла капибару со стола и после минутной тишины заговорила вновь, — А эту игрушку мама сшила для Мари на Рождество, а я вышила на ней бабочек. У Люпин есть такая же, только с цветами в виде венка. Они очень любят эти игрушки, поэтому большая честь получить одну из них в подарок. Мне они ничего не дарили. — А они видели тебя на дереве? — Камило засмеялся. — Нет, конечно! — Савина вспыхнула, вспомнив про утро. — Большое упущение с твоей стороны. А вообще, я думаю тебе стоит расслабиться. Если ты всегда такая напряженная и нервная, то неудивительно, что они даже не пытаются веселиться с тобой. Но поверь мне, они тебя любят. — Хотелось бы верить. Раньше мы никогда не оставались наедине и у меня даже не было времени играть с ними или воспитывать. — За столько лет твоя мама ни разу не спихнула их на тебя? — Камило выглядел крайне удивленным. — «Спихнула» — плохое слово, — Савина нахмурилась, парень в ответ лишь закатил глаза, после чего жестом попросил продолжать, — Она… по некоторым причинам не хотела ни на секунду оставлять их. В общем-то, именно поэтому и понадобилась твоя помощь, двойняшки слишком к ней привыкли. — Понял. — Только не говори никому об этом разговоре. Камило в свою очередь изобразил на губах замок, закрыл его на ключ, а потом показал, как он этот ключ съедает. Савина улыбнулась, подумав о том, что это не самый надежный сейф. Тем не менее, когда пришло время будить детей, «мама» потащила девушку за собой, не упустив момента напомнить, что нужно уметь расслабляться. Она была полна решимости не ударить в грязь лицом и показать, что умеет веселиться, но в один момент все пошло не так. Стоило только вспомнить, что скоро предстоит разговор с сеньорой Гузман, как появилась проблема. Днем вряд ли получится прятаться и держать это в секрете. А значит, предстоит разговор еще и с мамой. Повеселиться не получилось, насущные мысли оказались сильней и не думать о проблемах Савина не могла. И все это снежным комом копилось, давя девушку легкой тревогой. Таким образом ни любви, ни тем более «жизни, в которой будет хоть капля вдохновения» не добиться. А еще, возможно, ужин получился не таким вкусным, как хотелось бы, но это уже мелочи. И каждый раз, когда Савина во время очередной игры или прогулки зависала, «мама» старалась если не взглядом, то действием вывести ее из своеобразного транса. Камило старался, как мог и не собирался сдаваться. Тем не менее, девушка чувствовала себя виноватой перед ним за свою «неподъемность». Вечер в Энканто выдался прохладным, кошка, которая, по обыкновению, лежала на подоконнике, теперь грела свои рыжие бока около печи. Воздух был свежим и влажным, наполненным запахами выпечки и ягод, птицы пели наперебой с людьми на улицах, а солнце окрасило редкие облака в розовые тона. Городок постепенно уходил на покой, чтобы с утра вновь заиграть яркими красками. В доме Сентинель, как обычно, ужинали в тишине, если не считать тихих перешептываний двойняшек. Никто не рассказывал о прошедшем дне, не делился забавными случаями и планами на завтра. Обстановка не была лишена напряжения. Савина выбирала время для серьезного разговора с мамой. Ужин подходил как нельзя лучше, ведь в этом случае мама уже не сможет уйти, прикрывшись другими, более важными делами. И все равно на лишние уши. — Мам, — начала Савина, отложив ложку в сторону. — Я хочу поговорить. Спокойно. — О чем, цветочек? — женщина выглядела спокойной, она слегка повернула голову к старшей дочери, показывая заинтересованность. — Это по поводу работы, — девушка подняла руку, предотвратив мамино возмущение. Та в свою очередь сдержанно кивнула. Йоли тоже слушала внимательно, но ничего не говорила. — Я понимаю, что ты заботишься обо мне и хочешь только лучшего. Савина сделала небольшую паузу, после которой слегка покосилась на двойняшек, которые лишь делали вид, что не слушают, после чего продолжила: — После того, как мы решим нашу небольшую проблему, я бы хотела вернуться к сеньоре Гузман и работать неполный день, как мы с ней изначально договаривались. От подработок я откажусь. То, как ты поступила, неправильно. В будущем мне все равно придется чем-то заниматься, я знаю, что ты не думала так далеко, мама, но тем не менее. Об этой ситуации пойдут слухи и потом люди будут думать, что мне нельзя доверять, раз моя мама решает за меня такие вопросы. Вновь наступила тишина. Доев, Йоли молча убрала посуду и ушла в комнату, а двойняшки слушали уже не скрываясь. Они мало, что понимали, но хотели быть в курсе всех событий.   — Поговорим позже, — вздохнула мама. Убрав со стола, женщина повела сопротивляющихся детей наверх, укладывать их спать. Савина тем временем ждала. Она знала, что мама вскоре спустится. Так и случилось, они вновь сели за стол переговоров. — Кстати говоря, — начала девушка, не дождавшись, пока мама начнет. — У нас было небольшое… происшествие. — Никто не пострадал? — женщина начала переживать. — Нет, наоборот. Девочки подружились с Камило, — Савина улыбнулась так широко, как только могла. — Что?! Они… видели?! — мама перешла на шепот. Она не боялась магии, не боялась сил Мадригаль, нет. Она боялась, что девочки могут испугаться преображения любимой мамы в парня-подростка. И пусть все это им можно будет легко объяснить, их ежедневные ожидания волшебного преображения все равно потреплят нервы. — Нет, он не успел. Люпин увидела его, когда мы беседовали на кухне, а он просто был хорошей няней. И вот, кажется, у нас получится примирить девочек с тем, что тебя не будет дома. Нужно только немного времени. — Они были не против? — с подозрением спросила женщина. — Они были за, — Савина улыбнулась. — Именно поэтому я тебе обо всем этом говорю. — И ты не против? — подозрения в голосе стало только больше. — Нет, мам, — девушка закатила глаза. — Хватит думать, что я ненавижу их семью. — Ну, сама знаешь… — Нет, не знаю! — Ладно, — вздохнула женщина и широко улыбнувшись, лукаво взглянула на девушку, чуть приподняв брови, — Но все-таки согласись, что Камило стал видным женихом. А эти кудрявые волосы! У твоего отца в молодости тоже были кудри. — Мама! — прикрикнула Савина. После чего, одернув саму себя, повторила еще раз: — Мама, какой жених, какие волосы! — Красивый жених и красивые волосы, — подытожила женщина. Савина закрыла лицо руками, делая вид, как же ей все это надоело. На самом же деле она прятала легкий румянец. — И по поводу работы, — мама заговорила вновь. — Я с тобой согласна. Если ты обещаешь мне, что будешь как следует следить за своим здоровьем. — Обещаю, — девушка быстро подняла голову, не скрывая счастливой улыбки. Улыбки с толикой лжи. — И будешь веселиться! — строго сказала мама, пригрозив дочери пальцем. — Я в твои годы постоянно ругалась с твоим отцом, что возвращалась слишком поздно. Женщина вздохнула, а Савина, обойдя стол, обняла ее, понимая, что так будет лучше. Так они и стояли некоторое время, пока мама не заметила две любопытные головки, подсматривающие с лестницы. — Кажется, им не хватает сказки на ночь, — женщина отпустила Савину и, направившись к лестнице, обернулась: — Спокойной ночи, цветочек. — Спокойной ночи! — сказали двойняшки в унисон. — Спокойной ночи. Как только три фигуры скрылись на втором этаже, девушка отвернулась, взметнув полы юбок и, прижав руки к щекам, умиленно улыбнулась. Раньше девочки бы ушли молча. Это уже что-то! Савина не знала лишь как относиться к тому, что таким крохам продвижения она все же обязана Камило. Сама бы она вряд ли так быстро добилась даже этого. Досадно, но для досады нет места там, где нужно занимать мысли другими вещами. Поэтому, удостоверившись, что ее не хватятся, и, уложив куколкой одеяло, она отправилась к сеньоре Марте.