Империя, Сектор Брунсель,
Несколько десятилетий назад.
Сектор Брунсель, находящийся на грани взрыва политических страстей, сейчас был местом, где велись наиболее напряженные и мрачные сражения гражданской войны. Это была битва не только за территорию, но и за идеологию, война между лоялистами Империи и отстаивающими свою автономию губернаторами. Когда корабль, принадлежащий Сектору Брунсель, приближался к планете Брун, туманный экран корабля озарился бледным светом, и голос компьютерного ИИ прервал тишину открытого космоса. Планета Брун, центр Сектора Брунсель, была историческим оплотом империи. Она была покрыта густыми облаками, сквозь которые пробивались несколько ярких пятен — это были города, сиявшие яркими огнями и ревом взлетающих и садящихся кораблей. В центре столицы планеты Брун, наиболее величественным и ярким зданием была Церковь Всеночной. Здание этой церкви было великолепным: оно было высоким и широким, построенным из яркого металла, который отражал свет, создавая вокруг себя священный ореол. Стены церкви были украшены изысканными резными узорами, а на ее шпиле блестели звезды. Огромные окна с витражами изображали великую Императрицу Всеночную, окруженную сияющими звездами и сопровождаемую знаками зодиака. Огромные двери церкви были открыты, и сквозь них можно было увидеть великолепный интерьер. Полы из светлого мрамора, усыпанные золотыми и серебряными узорами, отражали свет от гигантских свечей, которые горели на алтаре. Стены были покрыты глубокими фресками, изображающими историю Империи и Всеночной, их борьбу и их триумфы. На трибуне стоял "Отец", облаченный в длинное черное одеяние, украшенное серебряными звездами и лунами. Он поднял свой жезл вверх, и его голос проник в каждый уголок церкви. — Сыны Империи! Мы жили под светом и во тьме под покровительством нашей великой Всеночной Императрицы! Разве мы не можем принять ее тьму? Или это из-за того, что мы все грешные? Дети тьмы, покайтесь перед великой Всеночной. Мы все умрем, и она распределит нас в зависимости от добродетели. Его слова пронзали сердца всех присутствующих. Все замолчали, их глаза были прикованы к "Отцу", стоящему на трибуне. Затем он спустился с трибуны, подошел к каждому из присутствующих, целовал их в лоб и говорил тихие слова прощения и благословения. После этого он удалился из центральной части церкви через скрытую от глаз дверь, оставляя за собой ошеломленную аудиторию, полную трепета и благоговения перед великой Всеночной и ее посланником на земле, "Отец".***
Сражения гражданской войны были как реальными, так и идеологическими, рождая среди планет и звезд Сектора Брунсель драматические и порой трагические сцены. Под сияющим светом звезд, боевые корабли и флотилии метались туда-сюда, оставляя за собой слепящие следы энергетических выстрелов и взрывов. Космическое пространство наполнялось зарядами плазменных орудий, а космические корабли погружались в вихрь столкновений и схваток. Этот космический хаос отражал конфликтующие идеи, разрывающие империю изнутри. На поверхности планеты ситуация не была менее напряженной. В городах и на полях боя воздух наполнился звуками стрельбы и взрывов. Солдаты и гражданские, лоялисты и губернаторы, каждый защищал свои идеалы и ценности до последнего вздоха. Города охватывали пламя и дым, но дух их жителей оставался несломленным. Гражданская война не была просто войной за власть, она была войной за идентичность и принципы. Лоялисты стремились сохранить целостность Империи, в которую они верили, в то время как губернаторы боролись за автономию и независимость, которую они считали своим правом. Все это происходило в тени Церкви Всеночной, с ее непреклонными инквизиторами и мудрым "Отцом". Они служили как символ надежды и утешения для многих, сохраняя веру в более светлое будущее, несмотря на мрачное настоящее. Эта гражданская война была не просто борьбой за власть, но и борьбой за душу Империи. И хотя последствия были ошеломляющими, они также служили катализатором для изменений, трансформации и, в конечном итоге, роста. Боль и разрушения, вызванные войной, стали почвой для новых идей и новых начал. И хотя история была грустной, она также была полна надежды.***
Война в Секторе Брунсель была жестокой и безжалостной. Столкновение между лоялистами Империи и губернаторами вылилось в горькие битвы, где каждый кусок земли, каждый ресурс считался ценностью. И пока главные актеры этого конфликта выясняли отношения на поле боя, обычные граждане, пони и другие расы страдали от последствий этой жестокой войны. Столица планеты Брун была затянута в войну с первых же дней. Все городские районы были разделены между противоборствующими сторонами, где каждая улица, каждый дом мог стать новым фронтом. Огромные роботы-строители были переделаны в боевые машины, а тихие улочки были превращены в окопы и оборонительные сооружения. Столкновения происходили постоянно, обмен огнем был неуклонным. И посреди всего этого хаоса стояла Церковь Всеночной, величественная и неприкосновенная. Ее изящные готические башни поднимались высоко в небо, ее массивные стены были непреодолимы для огня битвы. Внутри церкви, за толстыми стенами, было спокойно и безопасно. Здесь не доносился гул боевых машин, звук пуль и взрывов, здесь было умиротворение и покой. Алтарь церкви был украшен множеством свечей, золотых и серебряных, которые светили мягким, уютным светом. Стены церкви были украшены мозаиками и фресками, изображающими Всеночную и ее звездные подруги. Каждая деталь, каждый элемент интерьера был продуман и выполнен с исключительной тщательностью и любовью. "Отец" церкви, облаченный в длинное черное одеяние, вел службу. Его голос был мягким и убедительным, и его слова звучали как музыка. Он говорил о мире, о терпении, о любви и о том, как важно сохранять веру даже в самые трудные времена. — Великая Всеночная, приди и укрой нас своим мантией. Дай нам умение видеть свет даже в самую темную ночь, дай нам силу противостоять испытаниям. Пусть наша вера в тебя будет нашим щитом, нашей силой, — его молитва звучала как гимн, его слова наполняли сердца верующих силой и решимостью. Вне зависимости от расы или происхождения, все в этой церкви были равны перед Всеночной. Все они были ее детьми, все они нуждались в ее защите и любви. И даже в самые темные времена, они знали, что она будет с ними, всегда и везде. Осколки обстрела разлетались по улицам столицы планеты Брун, придавая металлическим фасадам зданий ярко-оранжевые акценты от беспощадного огня. Бронированные колонны лоялистов и губернаторов бросали друг против друга свои мощи, а в руинах города бойцы обеих сторон боролись за каждый участок, каждую точку преимущества. Война была страшной, хаотической и безжалостной. Среди развалин и перестрелок, лоялисты, пони в броне, с дробовиками в копытах или в телекинезе, противостояли роботизированным силам губернатора планеты. Бой был не на жизнь, а на смерть. Отряд лоялистов занял позиции в руинах здания, готовый отразить атаку вражеских сил. Солдаты, покрытые потом и грязью, с взглядами, полными решимости и страха, ждали врага. С другой стороны, сторонники губернатора, облаченные в блестящие брони, сидели в тени искусственных структур, готовые выступить. В их глазах было много надежды и мало страха. Они знали, что в этой войне нет места слабости. Вдруг вой взорвался, и мощные силы губернатора ворвались на поле боя. Раздались звуки выстрелов, свист пуль и грохот взрывов. Солдаты лоялистов открыли огонь, но волна врагов была неудержимой. Они шли вперед, не обращая внимания на потери. Среди дыма и огня, солдаты обеих сторон сражались насмерть. Лица их были искажены гневом и ужасом, а их взгляды были полны ярости. Они бились друг с другом, не оставляя себе права на ошибку. Кровь, пот и страх смешивались в этом хаосе, создавая атмосферу апокалипсиса. Где-то среди разрушений, небольшая группа граждан пыталась укрыться от перестрелки. Их лица были бледными от ужаса, а глаза широко открыты от страха. Они знали, что в любой момент могут стать следующими жертвами этой безумной войны. В этом бесконечном конфликте, где жизни потеряли свою ценность, единственное убежище была Церковь Всеночной. В ее тени, под ее сводами, фешты находили надежду и утешение. И пока внешний мир погружался в хаос, внутри церкви был мир и покой, хотя и наполненный горечью потерь.***
Битва, которая ранее вспыхнула на улицах, усиливалась с каждым прошедшим часом. Вереницы огненных вспышек и ослепительных взрывов вырезали шрамы на поверхности планеты, сопровождаемые оглушительным гулом, который затопил город. Среди уничтоженных зданий и стены дыма, стоял один лоялист, его броня была искорежена и опалена от взрывов. В его глазах горела ярость и отчаяние. Рядом с ним, пони в броне пытались поддержать оборону, огонь от их дробовиков разрезал дым и тьму, превращая врагов в огненные факелы. — Сражайтесь, братья и сестры! — прокричал лидер лоялистов, его голос пронзительно прозвучал среди гула битвы. — За Империю! За Императрицу! На вражеской стороне, губернаторы продолжали свое наступление, бронированные ряды, двигались вперед, смешиваясь с пеплом и кровью. Они были как машины, неспособные остановиться, неспособные почувствовать страх. В центре города, Церковь Всеночной стояла как бастион надежды среди хаоса. Гражданские бежали к ней, ища укрытие, в то время как военные служители обороняли ее священные стены от нескончаемого вражеского обстрела. — Дети Всеночной, не бойтесь, — сказал "Отец" группе беженцев, собравшихся внутри церкви. Он оглядывал их лица, обмакнутые страхом, тоской и отчаянием. — В эти тяжкие времена, мы должны быть сильными. Мы должны верить... Но его слова были прерваны грохотом взрыва. Церковь трясло, пыль обрушивалась с потолка, пони и фешты визжали и падали на пол от страха. — Богиня с нами, — пробормотал "Отец", поднимая глаза к своду церкви. Взгляд его был спокойным, несмотря на бесконечную войну за его дверью.***
Среди линий губернаторских сил, капитан Пенто оборонял свою позицию. Он был пони в импульсивном броне, с морщинистым лицом, затвердевшим от долгих лет службы. Закалённый боями и опытом, он привык к страху и хаосу, которые приносит война. — Капитан! — крикнул младший офицер, в его голосе чувствовался трепет. Он протянул капитану сверкающий датапад, на котором мигал новый приказ. Пенто скосил глаза на дисплей, а потом поднял их на здание церкви, стоящее на горизонте. Он видел как отчаянные граждане искали укрытие в её священных стенах, знал, что сейчас они молятся о спасении. Его сердце стиснулось. — Священное место... Какого тирека они думают? — прошептал он себе под нос, но не нарушив ни минуты молчания, подтвердил приказ. — Выполнить. Рядом с ним, губернаторские воины направили свои орудия на церковь. В воздухе повисла напряжённая тишина, когда они подготовились к запуску. — Огонь. — произнёс Пенто, и его голос был жестким, как неприступная стена. Его сердце билось, как в барабан, внутри его груди, когда огонь и смерть были выпущены из орудий, летящие прямо в стены церкви. Там, в церкви, "Отец" чувствовал грядущую бурю. Он поднял глаза к своду, его глаза были спокойными и мирными. — Богиня с нами, — прошептал он, когда бесконечная война зашагала к его двери. Глаза капитана Пенто неподвижно следили за тем, как обломки церкви, взлетевшие в воздух от удара снарядов, начали обрушиваться вниз. Ответный огонь вражеских сил пролетел мимо него, срывая пыль и камни с земли. — Принять оборонительную формацию! — прокомандовал он, но его голос звучал устало. Он почувствовал тяжесть отдачи, когда его собственное оружие разрядилось, отправляя очередной снаряд в сторону противника. Рядом с ним боец по имени Стил Игл побледнел, глядя на обрушивающуюся церковь. — Мы только что бомбили церковь, сэр, — ответил он, голосом, наполненным неуверенностью и тревогой. — Там были не только бойцы повстанцев... Пенто устало кивнул, глядя на дымящиеся развалины. — Я знаю, Игл. Но приказ есть приказ. Он помолчал, отводя взгляд от разрушенной церкви, и сосредоточился на хаотичной схватке, разворачивавшейся перед ними. Кровь, пыль и гром взрывов смешивались в пьесе ужаса, в которую превратилась битва. Каждое движение, каждый выстрел, каждый взрыв – всё это было частью дикого танца смерти. — Но сэр... — начал Игл, но Пенто поднял копыто, прерывая его. — Сейчас не время для дискуссий, солдат, — сказал он, голосом, звучавшим сталью. — Мы здесь для выполнения приказов, а не для философии. Делай то, что тебе приказано. Они вместе вернулись к бою, но в глазах Орла теперь было что-то иное – сомнение, боль, страх. Война в этот момент перестала быть простым исполнением приказов. Она стала лицом реальности, в которой кровь и страдания были неотъемлемыми частями их обязанностей. И в этом хаосе, в этой буре страданий и гибели, они продолжали выполнять свои обязанности, преследуя призрак победы в войне, которая казалась бесконечной.***
Словно вырванные из самого сердца войны, в небе появились силуэты подкрепления для лоялистов – несколько брунц-корветов, размером с небольшие горы, и один громадный линкор, столь огромный, что его размеры затмевали даже горизонт. — Святая Империя... — прошептал Стил Игл, глядя в небо. Это было нечто невообразимое. Корабли пронизывали небосвод, оставляя за собой дымовые следы. Их тени ложились на поле битвы, добавляя к хаосу войны еще один слой тревоги. Пенто посмотрел на корабли, а затем на своих солдат. Он увидел в их глазах испуг, но и решимость. Они были воинами Губернаторства планеты Брун, и не собирались отступать. — Приготовиться к обороне! — прокомандовал он, не сводя глаз с вражеского подкрепления. Он не знал, что ожидает их впереди, но был готов встретить это лицом к лицу. Словно отзываясь на его приказ, вражеские корабли вдруг засияли ярким светом. Это были орудия, заряжающиеся для второго удара. Каждый из них был способен выжечь большую часть поля битвы. — Сэр! — крикнул один из солдат, привлекая внимание Пенто. — Мы не сможем выстоять против такой силы. Мы должны отступить! Пенто помолчал, пристально глядя на мужество и упорство в глазах своего солдата. Затем он снова обернулся к полям битвы, где зеленый пейзаж медленно превращался в пустыню. — Нет, — ответил он наконец, голосом, звучавшим столь же непреклонно, как и его взгляд. — Мы не отступим. Мы здесь во имя Губернаторства и Демократии. И во имя нашего губернатора. Мы будем биться до последнего. Его слова звучали как гимн в честь тех, кто пал на этом поле битвы, и тех, кто еще собирался упасть. И они служили напоминанием о том, что несмотря на весь ужас войны, их долг и решимость оставались неизменными.***
На борту брунц-корвета "Верный" было напряженно. На орбите над планетой Брун все было на грани. Экипаж наблюдал за тем, как их подкрепление спускается на поверхность планеты, зная, что их судьба во многом зависит от исхода боя на земле. — Капитан, поступил приказ от командования. Мы должны прикрыть спуск подкрепления и обеспечить им безопасное приземление, — произнес первый помощник, твердо вглядываясь в голографический дисплей. Капитан Маргарет Штормс, пони с покрытой сединой шерстью и усталыми глазами, взглянула на него, стараясь скрыть нервозность. Она понимала всю серьезность их миссии. От них зависела судьба всей планеты. — Поняла, отдайте приказ орудийной группе, — сказала она, голосом звучавшим спокойно и уверенно, что придавало ей авторитетности. На командный мостике на мгновение повисла тишина, вскоре прервавшаяся серией звуковых сигналов, подтверждающих получение и выполнение приказа. — Орудия готовы, капитан. Ждем ваших приказов, — доложил второй помощник. — Огонь, — произнесла Маргарет, и корабль наполнился гулом и вибрацией отстреливающихся орудий. Их яркий свет вырывался из темноты космоса, направляясь прямиком к планете. (произошла орбитальная бомбардировка, это не запрещено законодательством Империи) В том месте, где вражеские войска пытались сопротивляться, вдруг вспыхнули яркие вспышки взрывов. Их эхо распространилось по всему полю битвы, наполняя воздух дымом и громом. Это был знак того, что битва только начинается. Маргарет ощущала волнение и тревогу, но упорно держала их под контролем. Она была капитаном, и ей не следовало позволять своим эмоциям влиять на ее решения. Но в глубине души она знала, что каждый выстрел, каждый взрыв на поверхности планеты означал, что многие из ее собратьев погибают. Она надеялась, что их жертва не будет напрасной.***
На борту одного из спускаемых транспортов, сержант Ардент Фейерфокс подбодрил свою команду. Их корабль входил в атмосферу, покрытую огнём и дымом. Но это не было важно. Всё что имело значение для них в этот момент - это выполнить свою миссию. — Слушайте меня, всепони, — крикнул он, пытаясь перекрыть гул огня извне. — Мы тут не для того, чтобы наслаждаться видом. У нас есть работа. Мы здесь, чтобы поддержать наших братьев и сестёр внизу. Сердца солдат бились быстро, глаза были расширены от напряжения, но в голосе сержанта не было страха. Только решимость. Когда их транспорт приземлился с громким гулом, Ардент первым бросился из люка, вручив своей команде последние указания. — Двигаемся быстро и осторожно. Не отставайте, — приказал он, и его команда следовала за ним, выстраиваясь в боевой порядок. Они вышли прямо в центр горячей точки битвы. Дым, огонь, взрывы, крики - все это оглушало. Вокруг лежали обезображенные тела пони, стены были испещрены следами от снарядов, а в воздухе витал запах пыли, горящего и металла. Прибывшие подкрепления обнаружили группу лоялистов, отбивающих атаку противника. Их одежда была изодрана и покрыта кровью, а глаза светились упорством и решимостью. — Вас послало командование? — спросил их лейтенант. Он был в середине слова, когда его прервал взрыв, от которого всем стало сложнее дышать. — Верно, — подтвердил кивком Ардент. — Мы здесь, чтобы помочь. Где ваш фронт? Лейтенант указал на восток, где дым был ещё более густым. — Спасибо вам. Мы уж думали, что нас забыли, — ответил он с облегчением. - — Мы держимся, но без подкрепления не продержимся долго. Сержант кивнул и обернулся к своей команде. — Вы слышали, пони. У нас есть работа. Пришло время дать отпор Губернаторству, — он поднял свое оружие, крикнув боевой клич. И его команда последовала за ним, исчезая в дыму и огне войны.***
Несколько километров от основного плацдарма войны, на пустынном плато, приземлился второй десантный корабль. Капитан Виктори Брейкблэйд шагнул на песчаную почву, подтянув свой силовой панцирь, светящийся ярко-синим светом в сумерках. Вокруг было тихо, лишь периодически нарушаемое гулом войны, доносящимся отдалённо. Они оказались далеко от главных событий, но Виктори знала, что их миссия была такой же важной. — Подтягивайтесь, — сказала она своим солдатам. Они вышли из корабля, их брони и оружие сверкали под ослепительным светом корабля. Виктори сделала несколько шагов вперёд, почувствовав песок под своими железными копытами. Они были далеко от битвы, и она могла ощутить покой этого места, нарушаемый лишь её собственными мыслями о предстоящей схватке. Наконец, они начали своё продвижение. Впереди их ждал путь, извилистый и непредсказуемый, как война. Они шли через равнины, их броня блестела в свете восходящего солнца. Когда они приблизились к фронту, сцена, что раскрылась перед ними, была чем-то адским. Вид битвы был кровавым и жестоким, но и в то же время ошеломляющим. Они увидели местные силы лоялистов, истощённых, но все ещё сражающихся, окружённых силами Губернаторства. Виктори подошла к одному из лоялистов, наклонилась и подняла его с земли. Он был ранен, но когда увидел броню Виктори, его глаза загорелись надеждой. — Вы... подкрепления? — спросил он, еле дыша. — Так точно, — подтвердила Виктори, взгляд её засиял решимостью. - — Мы здесь, чтобы помочь. Вы держитесь, ладно? Солдат кивнул, а Виктори обернулась к своим воинам. Они стояли, готовые к битве, их брони сверкали в солнечных лучах, словно стальные гиганты. — Вперед, — приказала она. И они двинулись. Как стальной ливень, они ворвались в бой, их оружие ревело, отвечая на звуки войны. И они шли, несмотря на всё, сражаясь ради своей Империи, своего будущего.***
Грохот артиллерийских залпов в разрушенном городе заглушал почти всё, кроме отчаянных криков и звуков сражения. И всё же, между разрывами, на краткий миг, поднимались голоса. Это были лоялисты Империи, которые вопреки всему начали петь свой гимн. — Империя, Импери-ия превыше всего... — начали они, их голоса поднимались, устремляясь к облакам над разрушенным городом. — Превыше всего в мире, — присоединился к ним командир, капитан Мирадор, на лице которого отражались не только огни войны, но и непоколебимая решимость. Он вытянулся в полный рост, его глаза были направлены вдаль, к месту, откуда доносился гул артиллерии Губернаторства. Мирадор знал, что его солдаты испытывают страх. Но они не позволяли ему овладеть собой. Они были как один, связанные общей целью и общей верой в Империю. — Если она для защиты и отпора... — продолжили они песнь, и в голосах было что-то большее, чем просто страх или отчаяние. Была надежда. Надежда на победу, надежда на мир, надежда на будущее. Мирадор обернулся к своим солдатам. В глазах каждого он увидел ту же решимость, ту же веру. Он кивнул им, и в ответ услышал взрывы аплодисментов. — ...Всегда братски держится вместе! От Труна до Весалиполиса... — они продолжали петь, и их голоса теперь были громче, чем грохот артиллерии. Когда они закончили, наступила тишина. Но это была не тишина разрушения или отчаяния. Это была тишина уверенности и решимости. — Мы выдержим, — сказал Мирадор, глядя на каждого из своих солдат. — Нас не сломить. Мы солдаты Империи. Наша верность не знает границ. И они ответили ему, их голоса отозвались эхом по разрушенному городу, обещая бороться и выжить. Ведь они были солдатами ИМПЕРИИ, и их верность Империи была сильнее ужаса войны.***
Разрушенные улицы Райнзиц были заполнены стонами ветра и жутким эхом битвы. Коррозированные и изъеденные огнём флаги Империи все еще вели свое танцующее шествие над разбитыми фасадами зданий. Раз веялись они под зловещими тучами пепла, гордо восстающими против бурливого неба, словно воплощая в себе неугасимую надежду солдат Империи, которые до последнего упора боролись на этих безжизненных улицах. Там, в центре хаоса, стоял рядовой Эдмунд. Его плащ, когда-то чистый и гладкий, был теперь в грязи и пепле, а его тело было изранено и обессилено, но он продолжал стоять, гордо держа свою позицию. В его глазах горел свет решимости и бесконечной веры в Империю, непоколебимой даже перед лицом нарастающего ужаса. Внезапно, появились роботы Губернаторства, огромные металлические создания, наполненные всадниками-пони. Их громоздкие формы оставались неумолимо стойкими среди бушующего огня и взрывов, как необъятные металлические статуи. Это был зрелище, на которое невозможно было смотреть без ужаса, но Эдмунд и его товарищи не отводили взгляда. Но даже перед лицом такой враждебной силы, Имперские солдаты отступили в канализацию, прихватив с собой спасенных гражданских. Они спешили вниз, по мрачным коридорам подземелья, откуда раздавались гулкие звуки их песни. В этом подземелье они подняли свой Имперский флаг, его яркие цвета стали единственной точкой света в мраке, стояли они там, петь свою песнь, гимн ужасной войне, которая разрушила их мир. В ответ на это, Губернаторство просто наблюдало. Их роботы, как и их пони-операторы, оглядывались на сцену с удивлением, не понимая, почему эти солдаты продолжали сражаться, несмотря на все. Но на лицах солдат Империи было видно нечто, чего Губернаторство не могло понять. Они продолжали петь, их голоса сквозь шум битвы звучали так громко и уверенно, как будто каждое слово было нотой надежды. — Они не понимают, Эдмунд, — сказал один из его товарищей, его голос был твердым, как сталь. — Они не понимают, что мы не просто солдаты. Мы - верные сыны Империи. И с этими словами они продолжали идти, несмотря на всё, что стояло на их пути. Их песнь, их верность, их решимость стали символом их сопротивления. И в этой темной канализации, под землей разрушенного города, они продолжали свою битву, их борьбу за Империю.***
Капитан Луина, одна из воинственных пони в силах Губернаторства, водрузила свой взгляд на горизонт, где небо встречало землю в раскаленной пелене битвы. Ее стальные глаза не отводили взгляда от противника, Имперского подкрепления, которое только что появилось на горизонте. Они выступали вперед, как темные силуэты против фона вечернего неба, их ряды казались нескончаемыми, неукротимыми. На фронте где-то вдалеке от столицы, она и ее солдаты встретили противника с неуклонной решимостью. Они стояли на земле, которую заслужили кровью и потом, и они ни за что не сдадут её без боя. — Капитан Луина, подкрепление врага прибывает, — произнес её заместитель, взгляд его серых глаз был твёрд, но в то же время полон тревоги. — Я вижу, Сильвер, — ответила она, её голос звучал как ледяной ветер, холодный и непоколебимый. — Подготовьте артиллерию. Сегодня мы покажем Империи, что мы не отступим. Словно пролетевший орел, донесся звук вращения металлических гусениц, когда цельнометаллическая артиллерия начала своё движение. Это было существо, собранное из металла и огня, подчиненное только воле Губернаторства. Его стальные пушки были подняты к небу, готовые обрушить гнев на врага. — Боекомплект, готов! — послышался крик оператора, — Огонь по готовности! В ответ на это команда артиллеристов в одном безупречном движении привела свои орудия в действие. С шумом и гулом металлов, грохотом взрывающегося пороха, пушки выплюнули свой смертоносный груз в небо. Луина смотрела на всё это, её сердце билось в унисон с ритмом боя. Она знала, что этот бой будет жестоким. Но она и ее солдаты были готовы. Они были Губернаторством Демократической планеты Брун. И они будут биться до конца. Когда пушки замолкли, а гул боя стих, Луина осталась стоять, глядя на облако дыма, которое начало рассеиваться над полем битвы. Жестокое зрелище разрушения, вызванное мощной артиллерией, было мгновенным и сокрушительным. Цельные ряды врага были разорваны на части, оставляя лишь разбросанные фрагменты бывшего подкрепления. Сильвер подошел к Луине, с опаской взглянув на горизонт. — Вы думаете, это остановит их, капитан? — его голос звучал неуверенно. Луина не ответила сразу. Она вглядывалась в дымку, которая теперь окутывала поле боя, медленно рассеиваясь, обнажая ужасы войны. Наконец, она вздохнула и обернулась к нему, ее лицо было бесстрастным, но глаза горели неукротимым решением. — Война - это не только о том, кто больше и сильнее, Сильвер, — она сказала ему. — Это борьба духов, воли, упорства. И пока у нас есть воля бороться, мы никогда не будем побеждены. Слова Луины проникли в сердце Сильвера, наполнив его новой энергией. Он кивнул ей, уверенность вновь появившаяся в его глазах. — Мы готовы сражаться, капитан, — ответил он, его голос звучал твердо. — Мы покажем Империи, что не боимся их. Луина улыбнулась, ее взгляд снова вернулся к горизонту. — Вперед, к победе, — произнесла она, ее голос твердый и решительный. И они шли в бой, сердца полные решимости и мужества, готовые бросить вызов любому врагу, который встанет на их пути.***
Брун, столица планеты и центр восстания, в то время была центром бушующей войны. Звуки битвы эхом отражались от разрушенных зданий, каждый выстрел и взрыв напоминал о непрекращающемся столкновении между силами Империи и Губернаторства. Неподалеку от этого беспорядка, в сравнительно тихом здании Губернаторства, стояла глава Губернаторства - кобылка по имени Вайолет Франзер. Она была величественной фигурой с глубокими, задумчивыми глазами, которые свидетельствовали о ее непоколебимой решимости. Она взглянула на дисплей перед собой, где отображались различные светящиеся символы и карты - важная информация, которая была жизненно необходима в их борьбе. — Какова ситуация на фронте? — спросила она, обращаясь к одному из ее помощников. Ее голос был спокойным и уверенным, с твердостью лидера, который знает, какие трудности его ждут. — Мы держимся, мадам. Но они не уступают, — ответил помощник, его взгляд был напряженным. — Подкрепления Империи продолжают прибывать. Нам нужна помощь. Вайолет кивнула, понимая весомость ситуации. Вдруг дисплей замигал, появляясь знакомая метка. — Губернаторства восставших планет выходят на связь. Она наклонилась вперед, ее глаза заблестели надеждой. — Соедините меня, — произнесла она, и вот, в космическом пространстве, среди войны и хаоса, голоса союзников со всех уголков системы собрались вместе, объединяясь в едином стремлении к свободе. Война была далеко от окончания, но с каждым новым союзником свет надежды светил все ярче. Вайолет усмехнулась, когда видеосвязь установилась, и на экранах появились лица губернаторов с других планет. Их глаза, полные надежды и решимости, говорили о том, что они готовы бороться до конца. — Спасибо вам за то, что вышли на связь, — начала Вайолет, ее голос звучал спокойно и уверенно. — Мы собрались здесь, потому что наша борьба за свободу и против Империи затрагивает всех нас. Мы должны объединить наши силы, если хотим одержать победу. Она сделала паузу, давая возможность ее словам проникнуть в каждого. Ее взгляд пронзил каждый экран, как будто она смотрела каждому из них прямо в глаза. — Вместе мы сильнее. Наша борьба продолжается, и она будет продолжаться до тех пор, пока каждый из нас не будет свободен. Одобрительные кивки и звуки согласия прошли через восстающие губернаторства. Несмотря на расстояния, которые разделяли их, они все ощущали единство цели и стремление к свободе. — Теперь, давайте обсудим наш следующий шаг, — продолжала Вайолет, и ее голос уверенно звучал в тишине командного центра, наполняя пространство надеждой и решимостью. — Мы победим. За свободу. За наши планеты. За каждого из нас. И так, среди бесконечного хаоса войны, во второй раз за этот день, среди вспышек взрывов и грохота артиллерии, зарождался план - план свободы, план революции. Он раскрывался на экранах Губернаторства, каждая его деталь - тонкое восприятие надежды, горящее в сердцах всех, кто смотрел. Вайолет бросила взгляд на дюжину лиц губернаторов, сверкающих на ее экранах. Каждый из них представлял разные формы правления - от диктатур и олигархий до анархии и криптократии. Но сегодня они были объединены общим стремлением - свергнуть тиранию Империи. — Давайте начнем с Сектора Франзиль, — начала Вайолет, ее голос звучал решительно, уверенно. — Зунс, какие новости у вас? На экране появилось лицо губернатора Зунса. — Мы наращиваем наши силы, госпожа Вайолет, — ответил он. — Благодаря нашей силе и мощи сектора, мы можем быстро мобилизовать ресурсы и пони для борьбы. Вайолет кивнула, благодаря ему. Она обратилась к губернатору Наризима из Сектора Муун, затем к губернатору Ундаста, и так далее, обсуждая стратегии, тактики и планы. Она слушала их, прислушиваясь к их идеям и предложениям, а затем предлагала свои собственные. С каждым губернатором она обсуждала различные проблемы и вопросы, от логистики и ресурсов до морали и духа солдат. Она знала, что каждый из этих аспектов имеет решающее значение для их успеха. Все это время, фоновые звуки войны продолжали звучать, напоминая им о том, что ставки были высокими. Но даже при звуках взрывов и стрельбы, в командном центре Губернаторства царила атмосфера решимости и надежды. По мере того, как обсуждение продолжалось, губернаторы все больше и больше укреплялись в своем решении. Они были готовы сражаться, они были готовы бороться, и они были готовы победить. За свободу. За их пони. За их планеты. За будущее, которое они заслуживают.***
Губернатор Харкен из Сектора Ундаст уставился на монитор своего датапада с неверием, как будто устройство предательски взорвалось прямо в его лицо. Видеосвязь в его главный гарнизон захватила внезапное восстание. В воздухе висели гордые крики "Слава Империи!", которые резонировали в его ушах, более громкими, чем он бы мог представить. — Что... что происходит? — прошептал он, голос прорезал тяжелое молчание в его кабинете. Стены, которые ранее казались укрепленными и неприступными, вдруг казались тонкими и хрупкими. Он уставился на толпу восставших солдат на экране. Они были его солдаты, пони, которым он доверял защиту своего гарнизона, своего народа. Но теперь они выкрикивали слоганы врага, их лица искажены гордостью и ненавистью. Это была тяжелая атмосфера, полная предательства и измены. Он чувствовал, как надежда на успех и победу тает под этими оглушительными криками. Он чувствовал себя потерянным, ошарашенным и преданным. Внезапно, на его датападе загорелся индикатор входящего звонка. Когда он ответил, на экране появилось лицо Вайолет, главы одного из Губернаторства. — Харкен, что там происходит? — спросила она, голос пронизан тревогой. — Мои солдаты восстали, — ответил он, вздыхая тяжело. — Они выкрикивают "Слава Империи!". На лице Вайолет отразилась тень ужаса, но она быстро собралась. — Мы не можем позволить этому распространиться, Харкен, — сказала она решительно. — Мы должны найти способ вернуть их обратно. — Я знаю, Вайолет, — сказал Харкен, пытаясь сохранить спокойствие. — Я знаю... Так как слова Харкена звучали, эфир внезапно наполнился суматохой. Экран монитора озарился вспышками стрельбы, и внезапно другая группа солдат, некогда лояльных Харкену, выдвинулись на передовую. — Предатели! — они кричали, бросаясь в бой против восставших. — За Анархическое Губернаторство Ундаст, Анархия мама всех нас любит! — Их крики стали гимном сопротивления, песней противостояния измене. Когда выстрелы заполнили экран, Харкен вздрогнул, но быстро собрался. — Вайолет, я должен идти, — произнёс он твердо, его голос становился более решительным. — Я должен присоединиться к бою. — Харкен, не думай о... — Но её предупреждение было оборвано, когда он отключил связь. Харкен взял свою военную форму и побежал в сторону главного здания гарнизона. Харкен мчался по длинным, стерильным коридорам главного здания. Звук его шагов громко эхоил, подчёркивая ужасную тишину. Воздух был тяжёлым, наполненным тревогой и ожиданием. Он вошёл в оружейную и быстро вооружился, готовый противостоять любому врагу. Он знал, что сейчас перед ним стоят только две цели: сражаться и побеждать. Вернувшись на улицу, Харкен вошел в сражение, выстрелив в небо, чтобы привлечь внимание восставших. — Предатели! — он крикнул, эхо его голоса оглашая пустынные улицы. — За Анархическое Губернаторство Ундаст, Анархия мама всех нас любит! И в этот момент, губернатор Харкен, один из самых верных адептов анархии, вошёл в бой. Борьба за будущее Сектора Ундаст только начиналась.***
Новость об освобождении Губернаторства Цынрай пришла как гром среди ясного неба. Из далёких уголков Галактики, звездные корабли Империи стали спускаться на главную планету Ангай, и местные жители собрались в толпы, чтобы приветствовать их освободителей. Солнце поднималось над Ангаем, когда первые звездолёты Империи приземлились в центре столицы. Шум толпы, собравшейся у подножия звездолётов, заглушал все другие звуки. Они приветствовали Имперцев как героев, смеющихся и плачущих от счастья. Солдаты Империи, приземлившись, вышли из своих кораблей, их униформы блестели на солнце. Их лица были серьёзными и решительными, но их глаза светились от счастья видеть такое теплое прием. Жители Цынрай подбежали к солдатам, целуя их в щёки, благодаря за их приход. Дети смеялись и бегали вокруг, взявшись за копыта солдат и таща их на улицы для празднования. Старики сидели на краях толпы, их лица морщинистые от старости и страданий, но их глаза были полны радости и благодарности. Местный житель, старый пони по имени Мартиус, подошел к одному из солдат Империи, его глаза блестели слезами. — Благодарю вас, — он сказал, целуя солдата в щёку. — Вы освободили нас. Вы дали нам надежду. Солдат улыбнулся и похлопал Мартиуса по спине. — Мы делаем всё, что в наших силах, чтобы принести мир и порядок в Галактику, — он сказал, глядя на толпу с радостью в глазах. — Мы здесь для вас. В тот день, в Губернаторстве Цынрай, народ отмечал новую эру, эру Империи. Это было начало чего-то нового, начало периода мира и порядка, который они так долго ждали. Над планетой Ангай, которая являлась ярким символом Губернаторства Цынрай, поднялся флаг Империи. Широкий баннер, расцветённый звёздами, демонстрировал упорство и решимость нового режима. На земле, празднование продолжалось. Жители Цынрай танцевали на улицах, распевали песни о свободе и жизни под защитой Империи. Крики радости оглашали весь город, сливаясь в один бурлящий, энергичный хор. Всюду были видны признаки обновления. Здания были украшены флагами Империи, улицы были убраны, старые символы режима Губернаторства были уничтожены. Солдаты Империи помогали строить новые жилища, убирать разрушения, обеспечивали поддержку и помощь тем, кто был в нужде. Однако вместе с праздниками шли и работа. Встречи с местными лидерами были назначены, чтобы обсудить планы по восстановлению и развитию. Жители Ангай стали активно участвовать в процессе принятия решений, их мнение прислушивались и уважали. На столичной площади, где ранее стоял монумент в честь прошлого губернатора, был возведен новый памятник, посвященный Империи и их борьбе за свободу. На его вершине стоял пони - солдат Империи, смотрящий в будущее, его голова была поднята высоко, а на лице светилась уверенная улыбка. В то время как Цынрай воспринимал присутствие Империи как благословение, остальные Губернаторства встревожено следили за происходящим. Вопрос остался в силе: станет ли эта победа Империи началом новой эры или лишь предвестником будущих битв?***
В отличие от Цынрай, сцены на Ундасте были кардинально иными. Воздух был пронизан страхом и нервозностью, стоило лишь переступить порог этой боевой зоны. Губернаторство Ундаст было под контролем анархистов, где порядок и структура были заменены хаосом и беспорядком. В центре города на планете Ундаст, разбитые и разрушенные здания образовывали груду осколков. Они стали мрачными свидетелями жестоких боев, что развернулись здесь. Запах пороха и горящих материалов заполнил воздух, пропитывая каждый квадратный метр улиц. Отчаянные крики бойцов, гремящий звук орудий, разрывы гранат - все это слилось в один гулкий, роковой гимн войны. Среди уцелевших строений стояла штаб-квартира сил Губернаторства Демократической планеты Брун. Защищая этот последний оплот, солдаты боролись с безжалостной силой и решимостью. Их униформы были потрепаны, а их лица измучены, но они не сдавались. Предводитель группы, старший сержант Эльмир, поднял свое копыто, призывая к молчанию. Его глаза изучали карту, развернутую на столе перед ним. Он был подобен непоколебимому башне среди хаоса, его решительность и спокойствие служили маяком для его пони. — Нам нужно занять этот район, — сказал он, указывая на точку на карте. — Если мы сможем взять его под контроль, мы получим тактическое преимущество и сможем защитить нашу базу. Его слова были краткими и четкими, но каждый из них внес вклад в стратегию, которую они должны были исполнить. Он обратил свои темные глаза на свою команду, уверяя их в своей решимости. Вдалеке, в силуэтах разрушенных зданий, враждебные силы начали продвигаться вперед. Зеленые и красные трассеры рисовали яркие линии в ночном небе. Эльмир сжал кулак, подавая знак к атаке, и его солдаты, каждый из которых был готов жертвовать собой ради своего долга, двинулись вперед, в сердце боя. Началась битва за Ундаст, и никто не мог сказать, когда она закончится. В недрах жестокого сражения, разразившегося на Ундасте, смерть была единственной постоянной. Каждый новый взрыв, каждый выстрел, каждый удар ножа уносил с собой жизни. Всеокружающей запах пороха и крови покрыл воздух, внедрившись в каждое вдохновение и напоминая бойцам о цене, которую они платили. Солдаты, некогда блистающие в сиянии униформы Губернаторства Демократической планеты Брун, теперь были измучены и обессилели, покрытые грязью и кровью. Их лица были побелевшими от страха и боли, глаза стали зеркалами ужаса, который они видели и пережили. Один из солдат, молодой и независимый, упал на землю, отбрасывая обломки и пыль от взрыва. Вокруг него были разбросаны тела его товарищей, некоторые из них еще дышали, но большинство были безжизненными. Его глаза были наполнены слезами, горящими от страха и отчаяния. Внезапно, рядом с ним взорвалась граната. Взрыв бросил его на землю, оглушив и ослепив. Все звуки стали приглушенными, словно вода, залившая его уши. Он лежал там, в мучительном ожидании конца, но смерть была занята другими. Эльмир продолжал борьбу впереди, его тело было измучено и исцарапано, но его решимость не угасла. Он пробирался через огненный шквал битвы, отбиваясь от врагов, которые преграждали его путь. Он сражался с дикой, неукротимой силой, каждый удар его оружия наносился с неумолимостью и решимостью. Но и Эльмир не был непобедим. Один из врагов пронзил его бок, вырывая из него крик боли. Он упал на землю. Но даже на грани смерти, он смог отбиться, поразив своего противника и окончательно убив его. В конце концов, Эльмир был убит, упавший среди тел своих врагов и товарищей. Он умер борцом, его последний вздох был выдохом усталости и облегчения. Он пал, но его борьба продолжалась. Наступил закат, и с ним пришло и тяжелое молчание. Битва за Ундаст закончилась, но оставила после себя следы, которые никогда не залечатся. Битва была кровавой и жестокой, она стала воплощением ужаса войны.***
Синеватые звезды мерцали в черной бездне космического пространства, когда в отдалении появились темные силуэты огромных кораблей. Это были линкоры Империи, величественные и строгие, их стальные бронированные бока и башни, болтаясь в звездном свете, были как мрачное предупреждение. Они внезапно появились во многих секторах губернаторств, своим появлением наводя трепет на все планеты и их обитателей. На борту одного из них, находившегося в секторе Брунсель, накаленная атмосфера напряжения заполнила все пространство. Капитан линкора, мощный пони с шрамом через его седое лицо, стоял перед панелью управления, вглядываясь в изображение планеты Брун на голографическом экране. — Готовьте нейронную бомбу к запуску, — произнес он своим холодным, беспощадным голосом. Экипаж, выполненный из пони и чейнджлингов, начал исполнять его приказы, маневрируя между панелями управления и консолями, вводя необходимые коды и выполняя последовательность действий. Внутренняя атмосфера линкора становилась все более напряженной, каждый солдат чувствовал, что грядущий акт будет важным и опасным. — Запуск, — прогремел голос капитана, когда все было готово. Мигом, когда внутренние двери бомбоотсека открылись, нейронная бомба начала свое зловещее путешествие к планете. Она пронзила космическое пространство, прямо на планету Брун, оставив за собой хвост горящего света. Когда бомба достигла атмосферы планеты, она исчезла в ярком вспышке, оставив всего лишь облако дыма на ее месте. Наземные системы обнаружения Губернаторства Демократической планеты Брун заметили приближающийся объект и начали звучать тревога. Но было слишком поздно. Огненный свет вспышки озарил все города и поселения на планете, ослепив все видящие глаза и вызывая волну паники. Когда свет погас, началось что-то страшное. Быстро и беспощадно, нейронная бомба воздействовала на планету, вызывая страшные изменения в нервной системе всех живых существ на ней. Пони стали своими худшими врагами, убивая своих близких и себя в безумии и боли. В этот момент планета Брун стала тихим эпицентром горя и страданий. Как только последствия нейронной бомбы сделали свое зловещее дело, линкоры Империи начали свое вторжение на планету Брун. Несмотря на страшное разрушение, которое они только что устроили, их миссия была ясна: захватить планету во имя Империи. Бесчисленные десантные корабли, подобные роющимся жукам, покинули брюхо линкоров, ныряя в облака планеты. Внутри каждого корабля, пони-солдаты Империи, в своих тяжелых бронекостюмах, готовились к предстоящему сражению. Их глаза были непреклонны, их тела - натянутыми струнами. На планете Брун картина была ужасной. Города и поселения были охвачены паникой и хаосом. Те, кто выжил после удара нейронной бомбы, теперь бежали, пытаясь спастись от надвигающегося вторжения. Здания горели, улицы были заполнены криками, стонами и звуками боевых сирен. В это время десантные корабли Империи приземлились. Двери открылись, и солдаты Империи вышли наружу, их броня блестела в пламени горящих зданий. Они начали свою "прогулку" по планете, уничтожая всё на своём пути и захватывая ключевые объекты. Битва за Брун была короткой и жестокой. Планетарные силы Губернаторства Демократической планеты Брун сражались с отчаянием, но их усилия были бессильны против брони и огня Империи. Они отступали, отдавая позиции одну за другой, пока не осталось ничего, кроме последнего города. Когда последний взрыв разнесся в воздухе, было ясно, что Брун теперь принадлежит Империи. Быстрый захват завершился, оставив планету в руинах, но под контролем Империи. В этот момент началась новая эра для Бруна, эра под властью стальных копыт Империи.***
Где бы ни произошло восстание, неожиданные и ужасающие взрывы нейронных бомб над планетами Секторов, исключая Цынрай, стали ужасной реальностью. Каждый из восставших Секторов испытал на себе этот ужас, оставляя жителей в состоянии шока и ужаса, встречая новый, кровавый рассвет. Сектор Франзиль, где царила диктатура, теперь был охвачен хаосом, здания столичной планеты Зунс рухнули под силой взрыва, а их улицы были пусты, смерть оставила свой след на каждом углу. Сектор Муун, с его фальшивой демократией, был также поражен. Наризим, его столица, была буквально парализована ужасом, его жители были не в состоянии противостоять нашествию Империи. Сектор Ундаст, без формы правления, просто анархия, был особенно тяжело поражен. Его столица, планета Ундаст, стала жутким местом смерти и разрушения, ее города и поселения стали призраками своего прежнего себя. В Секторе Хальхиф, где царила олигархия, его столичная планета Гунрииз также была опустошена. Здания были разрушены, их обломки разбросаны по всей планете, а олигархи, ранее державшие власть, теперь были пылью в ветру. Сектор Йынтыр, где был установлен фашизм, не был исключением. Мауф, его столица, была также поражена, ее улицы были пусты, а здания были лишь тенями своего прежнего величия. Так же пострадали и другие Секторы: Унди'иль с его монархией, Нурии и Найтмер с их фальшивыми демократиями, Суу с его олигархией, и Рай Тьмы с его криптократизмом. После шока от взрывов, на каждой планете началась новая эпоха - эпоха ужаса и опустошения. Бомбы сделали свое дело, и теперь эти восставшие Секторы были открыты для нашествия Империи. Так началась новая фаза - быстрое и уничтожающее захватывание планет. На столичной планете Гунрииз, в Секторе Хальхиф, в главном убежище олигархов, несколько выживших собрались вместе. — Это конец, — проговорил один из них, его голос дрожал от ужаса и отчаяния. Его имя было Даргрим, и он был одним из самых влиятельных олигархов Гунрииза. — Мы должны бежать, найти укрытие. Наше сопротивление не имеет смысла, — ответила другая олигархия, Лианна, ее лицо было бледно, а глаза испуганы. — Но мы не можем просто бежать, — прервал их третий, Ральф, — Мы должны бороться, показать Империи, что мы не будем сдаваться без борьбы! — Ральф, ты не понимаешь... — начала Лианна, но Ральф прервал ее. — Нет, Лианна, ты не понимаешь. Если мы уйдем сейчас, мы потеряем все. Наше богатство, наше влияние... всё. Мы должны бороться. Спор продолжался, но в итоге, они все были бессильны против наступления Империи. Несмотря на их разногласия, они были едины в своем отчаянии и страхе перед неизбежным. Подобные сцены разыгрывались во всем Секторе Хальхиф и в других восставших Секторах. В каждом из них пони или другие расы старались справиться с ужасом, вызванным внезапными атаками, и искали способы дать отпор нашествию Империи. Но беспощадное наступление Империи не оставляло им шансов.***
Эквус, столица вселенной, сердце Империи, в этот день наполнилось звуками торжества. Грандиозный парад победы медленно прокатывался по главной площади столицы, и тысячи зрителей, пони и непони, смотрели на него с восхищением. Толпы, одетые в наряды ярких цветов, радостно встречали победителей, взрываясь аплодисментами и восторженными криками. Огромные экраны, размещенные по всей площади, показывали крупные планы улыбающихся солдат Империи и их командиров. На фоне городских зданий, украшенных величественными знаменами Империи, проходили колонны солдат, танков и летательных аппаратов. Каждый боец был в чистом и блестящем обмундировании, гордо подняв голову, их глаза сверкали уверенностью и силой. На ведущем танке стоял генерал Мунхальф Сан, смотря на праздничные толпы своими проницательными глазами. Его серебристая броня сверкала на солнце, а в его сердце было лишь чувство гордости и облегчения. — Мы это сделали, господин Мунхальф Сан, — произнес рядом с ним полковник Гунсиль Нриф, другой высокопоставленный офицер Империи. — Мы восстановили порядок. — Не мы, Гунсиль," ответил Мунхальф. — Это была победа нашего народа. Они доказали, что мы, пони, можем преодолеть любые препятствия. — Но ты был нашим лидером, Сан. Без тебя мы бы не достигли такого успеха, — заметил Гунсиль. Мунхальф молча кивнул, по-прежнему глядя на радостную толпу перед ними. Победа была сладка, но он знал, что впереди еще много работы. Пока парад продолжался, Эквус на мгновение забыл о своих проблемах. Это был день праздника, день, когда все пони, независимо от их прошлого, могли вместе радоваться светлому будущему Империи.Япония.
Солнце нежно покачивалось в зените над сакурами в древнем саду Хацуги, увенчивая эту тихую часть Токио сияющим короной. Самурайский дом в стиле сёйн зи (шоин-дзуки) где проходило это встреча, обнажал свою почтительность, свою глубокую связь с природой и столетней традицией в каждой детали, будь то изогнутые крыши, деликатно сделанные сушигуми решетки на окнах или причудливо изогнутые деревья в саду. В комнате для переговоров, покрытой татами и украшенной каллиграфией икебана, японский дипломат Сасаки-сан сидел на сидении за низким столиком. Он был одет в традиционный кимоно, узоры которого подчеркивали его важность и благородство. Его лицо, как всегда, сохраняло спокойствие, но глаза таили острое и внимательное наблюдение. Напротив Сасаки-сана находился дипломат Империи, Чейнджлинг по имени Ксирикс. Необычайно высокий и стройный, его гладкая, почти зеркальная кожа переливалась зеленоватыми и синими оттенками в свете светильников андон. Глаза его были глубокие и проницательные, украшенные золотистыми и изумрудными штрихами. Хитин, покрывающая его тело, отражала свет так, словно он был одет в доспехи, сделанные из драгоценных камней. Сасаки-сан склонился в почтительном поклоне. — Ксирикс-сан, — сказал он с уважением, и его голос зазвучал, как приятная мелодия, наполнившая комнату. — Мы рады приветствовать вас в нашей стране и готовы обсудить условия нашего будущего сотрудничества. Ксирикс ответил ему улыбкой, его зубы блеснули в свете светильников. — Сасаки-сан, я благодарен за ваше гостеприимство. Я уверен, что наше сотрудничество принесет плоды для обоих наших народов, — ответил он с уверенностью, и его голос звучал, как металл на стекле, необычно, но гипнотически. Всю дальнейшую встречу их общение оставалось таким же изящным, как движения в танце, где каждый шаг, каждое слово, каждый жест были тщательно продуманы и выполнены с непревзойденной грацией. Вокруг них, в комнате, словно была почти физическая энергия, которую можно было ощутить, энергия взаимного уважения и общего желания построить мирное сосуществование двух великих народов. Они обсуждали множество тем, каждый их них поднимал важные вопросы и представлял свои точки зрения. От торговли до образования, от культурного обмена до общих исследовательских проектов. Сасаки-сан, с терпением и уважением, слушал Ксирикса, его пальцы аккуратно обрабатывали филигранную серебряную палочку для записей. Его голос, как нижняя струна котто, всегда сохранял спокойствие, но его слова были как стрелы, прямые и точные. — Ксирикс-сан, ваша Империя велика и могущественна, и мы готовы учиться у вас. Однако, наши традиции и культура также очень ценны для нас, и мы бы не хотели, чтобы вы уважали их, — сказал он, его глаза не отрывались от чейнджлинга. Ксирикс кивнул, его лицо выражало искреннее понимание. — Сасаки-сан, ваше уважение к традициям и культуре заслуживает всего почтения. Я уверен, что наш народ многое может научиться у вас. И мы также ценим эту возможность для обмена и обучения. Среди всей этой атмосферы уважения и взаимного понимания, возникло странное ощущение, что несмотря на их разные миры, эти две сущности были зеркальными отражениями друг друга. Они оба представляли свои народы с достоинством, умением слушать и глубоким уважением к собеседнику. И хотя их языки, обычаи и даже внешний вид сильно отличались, это было встречей двух умов, двух сердец, стремящихся к общему благу и мирному сосуществованию. Встреча продолжалась в течение нескольких часов, каждый момент наполнен диалогом, учением и пониманием. И когда они вставали, чтобы расстаться, их улыбки и уважительные поклоны были такими же искренними, как в начале их встречи. Этот день стал отправной точкой для новой эры сотрудничества и общего развития между Империей и Японией.***
Как и ожидалось, прием, организованный для дипломата-чейнджлинга в КНДР, был красочным и пышным. Крупный государственный зал был наполнен изысканными произведениями искусства, золотыми статуями и великолепными алыми шторами, сильно контрастирующими с серебристым оттенком кожи чейнджлинга. Этот дипломат, именуемый Ворликс, встретился с Ким Чжун Хёном, Министром иностранных дел КНДР, человеком с жестким взглядом и непроницаемой маской уверенности на лице. Ворликс заметил эту непреклонность и решил подступиться с тактичностью и терпением. Хён начал диалог с небольшим приветствием. — Мы рады приветствовать вас, Ворликс. Это наша честь принять Империю в нашей стране. — Благодарю вас, Хён. Это честь для нас быть здесь, — ответил Ворликс. Чейнджлинг, понимая напряженную политическую атмосферу, был осторожен в своих ответах. Они обсуждали множество вопросов: политическую стабильность, культурный обмен, технологический обмен и множество других вопросов. Ворликс был внимателен, выражая уважение к суверенности и традициям КНДР, а также внимательно слушая их точку зрения на различные вопросы. Ворликс и Хён также обсудили возможности сотрудничества в различных областях, включая технологию, образование и культуру. Все время Хён был осторожен, но открыт для обсуждения. Встреча завершилась традиционным корейским ужином, где Ворликс смог испытать на себе гостеприимство КНДР. Он был поражен сложностью и вкусом местной кухни, а также красотой корейской традиции. — Хён, ваша страна уникальна и прекрасна. Мы надеемся на продолжение нашего диалога и сотрудничества, — завершил Ворликс, приветствуя своего коллегу с почтением. — Мы также надеемся на это, Ворликс. Благодарим вас за ваше посещение, — ответил Хён с улыбкой. Этот день стал первым шагом к созданию новых мостов между двуми очень разными мирами, подчеркивая важность диалога, уважения и общего понимания в мире, где две различные цивилизации встречаются впервые. По мере того как вечер продолжался, Ворликс и Хён продолжали обсуждать возможные пути сотрудничества между Империей и КНДР. Хён показал Ворликсу презентацию о культурном и историческом богатстве Кореи. Это было захватывающее зрелище, полное изысканных художественных произведений, исторических мест и богатой культурной истории. Потом Хён представил Ворликсу других высокопоставленных чиновников, каждый из которых представил свою область ответственности, включая технологию, образование, здравоохранение и оборону. Ворликс, несмотря на свое чуждое происхождение, был впечатлен уровнем знаний и специализации, которые эти чиновники представили. Каждая из этих встреч принесла новые идеи и возможности для сотрудничества между двумя странами. Открытие космической программы КНДР для исследования Империи, обмен научными исследованиями и технологиями, создание образовательных программ для студентов из обеих стран и многое другое. В конце вечера, Хён поблагодарил Ворликса за его время и внимание. Он подчеркнул, что КНДР всегда будет открыта для диалога и сотрудничества с Империей. Ворликс ответил тем же, добавив, что Империя с нетерпением ждет углубления своих отношений с КНДР. Покинув здание, Ворликс вдохнул воздух Пхеньяна. Ночной город был спокойным и тихим, с тысячами огней, мерцающих в темноте. Это был мир, далекий от его родного, но с каждой минутой он чувствовал себя все более комфортно здесь. Впереди были новые возможности и вызовы, но с этим вечером, Ворликс знал, что они смогут преодолеть любые преграды, стоящие на их пути к взаимопониманию и сотрудничеству. На следующий день Ворликс с удовольствием посетил несколько значимых мест в Пхеньяне. Его провели по Великой Народной Учебной палате, где тысячи студентов учились с использованием последних технологий. Стены учебного зала были украшены превосходными росписями, изображающими исторические сцены из жизни Кореи. Ворликса поразило усердие и старательность студентов, вникающих в свои учебные материалы. Затем он посетил Монумент Чучхе, где могучий бронзовый статуя казалась готовой взлететь в небо. Ворликс был впечатлен высотой статуи и ее детализацией, особенно тщательно проработанными чертами лица. В его сердце родилось уважение к людям, которые умели воспевать свою идеологию с таким искусством и мастерством. Ворликсу даже удалось посетить несколько производственных объектов, где производились высокотехнологичные товары, от электроники до биотехнологий. Он оставался впечатленным исключительным уровнем профессионализма и инновационного подхода, который КНДР применяла в своей промышленности. В конце дня, Ворликс вернулся в свой космический корабль, чувствуя удовлетворение от проведенного времени в КНДР. Он понимал, что день был заполнен политическими встречами и дипломатическими переговорами, но то, что он увидел и испытал, было не менее важным. Это было его первое путешествие на Землю, и каждый момент этого путешествия оставил у него глубокий след. Ворликс с нетерпением ожидал возвращения в Империю и доложения о своих впечатлениях от Земли. Он был уверен, что его поездка была только началом долгих и плодотворных отношений между Империей и КНДР.