Однажды навсегда

- Марійка, нам треба поговорить, - сказал Миша, кладя свою руку на плечо женщине, - Давай, не будемо більше нічого приховувати один від одного, добре? Я адекватно відношусь до того, що ти собі когось знайшла. Я не хочу, щоб ти йшла до тієї людини на зустріч, як на якийсь злочин. - Міш, мені так соромно перед тобою. - Заспокійся, сонечко. Все нормально. Я так тобі вдячний за все... Йди сюди, - Подоляк обнимает женщину, зарываясь в ее мягкие светлые волосы, и шепчет ей, что хочет, чтобы она была счастлива. - Як я тебе самого залишу? - Может, я буду скоро и не один, - загадочно сказал советник. - Не поняла? Миша, что ты уже от меня скрыл? - с довольной улыбкой говорила Мария, - Ану, признавайся! Ты кого-то нашел? - Это скорее меня нашли... Случайно. - Рассказывай, - хлопнула в ладоши женщина, присаживаясь за стол на их кухне. Они еще не ужинали, дедушка где-то бродил, непонятно где, а мальчики уже давно спали по своим кроватям в обнимку с планшетами. Так что, по идее, мешать им сейчас никто не будет, говорить можно столько, сколько влезет. - Может, все-таки ты первая? - У меня ничего интересного, встречаюсь с бариста. Его зовут Вася. Познакомились случайно - забежала перед работой купить кофе и все. Посмотрела в его зеленые глаза и пропала. Знаешь, словно внутри что-то екнуло. Будто я его знаю уже давно. А потом он сам ко мне стал подкатывать. Не брал денег за кофе, угощал вкусными мафинами, дарил букеты, которые приходилось выбрасывать в ближайшую мусорку, чтобы ты не увидел. - Ну ты и глупая, да надо было все с самого начала мне рассказать. Ты же обо мне все знаешь - и хорошее, и плохое, и очень трагичное... А сколько вы уже встречаетесь? - Два года. - И он никогда тебя не спрашивал обо мне, детях? - Он все знает. Но он меня очень любит, поэтому не обращает внимания на это. Так, Михасик, хватит мне зубы заговаривать. Кто. Тот. Человек? Я же не слезу с тебя, пока не узнаю. - Это Леша. - Леша?! Подожди, тот самый Леша? Но когда, где и как вы могли встретится? - В офисе и встретились. Маша задумчиво прикусила свою губу, вспоминая всех сотрудников офиса. Она понятия не имеет, кто мог подходить на роль того самого загадочного "Леши", как вдруг вспомнила о еще одном внештатном советнике - разведчик, окончил Минское военное училище... А ведь Мишин Леша тоже учился на военного и жил с ним в одной комнате в общаге - в Минске! - Подожди. Это Арестович? - Угу. - Но почему ты молчал столько времени, Миша? Я даже представить боюсь, что ты почувствовал, когда вы встретились. Как ты вообще с ним сработался после всего того, что произошло? И Мария замечает улыбку на лице мужчины... Такую улыбку на его губах она еще ни разу в жизни не видела - Подоляк весь светился и рассказывал ей все-все, даже о том разговоре с Марком. Женщина решительно сказала, что они должны теперь, во чтобы то ни стало, сойтись. Даже предложила свою помощь, но Михаил отмахнулся, говоря, что сам что-нибудь придумает. И, кажется, хорошо все - они выговорились друг другу, пришли к общему положительному для обоих решению. Кажется, сейчас должна начаться светлая полоса в жизни советника... Но кто же знал, что та станет мрачнее предыдущих... И сломает Мишу окончательно. *** Алексей проводил занятие в школе и мыслями был где-то далеко, не здесь. В голове крутился только Мишенька, его краткие смущенные взгляды, его робкие прикосновения, его разные фразы. Боже, как же он порой хотел скинуть все на хрен с этого круглого, белого стола, содрать с Подоляка эту идеально выглаженную рубашку, снять на фиг брюки и хорошенько так трахнуть его прямо там. Прямо в их рабочем кабинете. Миша был шикарен и вызывал зависимость своей этой дивной красотой. Эти глаза могли свести с ума любого, а губы... Его губы - это был отдельный кайф Арестовича. Эти слегка пухлые, розовые линии, напоминающие бутон цветущей розы, который так и хотелось сорвать. Он не знал с какой стороны подобраться к нему, потому что после того поцелуя в офисе, тот вел себя отстраненно и сидел очень тихо, стараясь лишний раз даже не дергать его. Алексей понимал, что просто так Миша ему не откроется, не скажет: "Я все забыл, давай встречаться снова" или с распростертыми объятиями: "Я так ждал тебя, потому что люблю, давай все забудем и начнем все заново" - так не бывает. - Алексей, там к тебе какой-то мужчина пришел, - сказала его помощница, когда семинар закончился. - Кто? Да пусть заходит, он относительно занятий? Записаться хочет? - Я относительно Миши пришел поговорить , - зайдя в кабинет Алексея, сказал врач. - Дашенька, оставь нас. Садитесь, пожалуйста. Арестович указывает рукой на стул и мужчина присаживается, уставившись с нескрываемой ненавистью и призрением на советника. Леша предлагает ему чай, кофе, по крепче, от чего Михаил отказывается и сразу же переходит к делу. - Льо-шень-ка, - с нажимом произносит он, - Ти якого лисого до мого сина вчепився знов, га? Тобі мало того, що ти зробив? Ти мені його мало не вбив! - Михаил Григорьвич. - Замовчи. Тобі нема оправдання і ніколи не буде. Ти його залишив, наобіцявши прекрасне життя разом. Ти його кинув, образив... Образив так, що слід від цього, йому залишився на все життя. - Я понимаю вас. Я знаю, за что вы меня ненавидите. Но... Я и вправду не специально. Судьба сама свела нас снова. Я даже не знал, что Мишенька там работает. Встретились мы нос к носу прямо в день моего назначения и, согласитесь, было бы по-идиотски если бы я в тот же день сказал Ермаку, что уже не хочу работать в офисе. - А так закрутить голову Михасю, не було по-ідіотськи? Так нагло скористатися його наївністю, невинністю? Я не розумію, тобі дівчат було мало в тому клятому гуртожитку? Та там і хлопці були теж, треба було до інших клеїтись! Чого ти до нього поліз? - Вы знаете, как я его любил! Вы знаете, как он меня любил! Никто никем не пользовался! А чтобы оставить его, на то у меня были веские причины. - Да? І які ж? - Я не собираюсь вам о них рассказывать. Тем более сейчас, это уже ни к чему. - Арестович, зрозумій. Яка вже різниця, навіть, що я думаю? Михась, - подняв указательный палец вверх говорил мужчина, - Михась тебе ніколи не пробаче. Яка б вагома та причина не була. Тобі не було, не має і не буде ніколи виправдання. Ти скалічив мого єдиного сина. - Я не хотел этого... Я хотел уберечь его! - Ха-ха-ха, зберіг ти його феноменально! Може, тобі розказать шось про нього після твого йобаного "ісчєзновєнія"? - Я прекрасно знаю, что чувствовал Миша, когда я так с ним поступил. Я знаю об этом. Не начинайте, - Алексей думал, что его ни чем удивить уже не смогут, поскольку он прекрасно знал, какой Миша был ранимый и он подсознательно чувствовал его боль, но после слов Подоляка-старшего, Арестович понял, что ошибся. - Сім раз. Сім спроб. Знаєш на що? - с грустной, разбитой улыбкой протянул мужчина, - Нє-а, не на те, щоб тебе знайти. А на те, щоб покінчити з собою, - Леша широко распахнул свои глаза, впиваясь ногтями в одну из своих ладоней, - Довгі, тягучі роки в страшній депресії... Він нічого не хотів робити, він навіть спочатку на свої журналістські ходки перестав лазити. Але ж як потім виліз... Подоляк-старший внимательно следит за эмоциями Алексея. После слов "покінчити з собою", "страшній депресії" слезы покатились сами собой из глаз - на автомате, потому что старые раны открылись и теперь ужасно жгли, кажется, с еще сильнейшей болью, чем тогда. - Попався Михайлик в руки кгбістам... - Что?! Как попался?! - Ті його, м'яко кажучи, провчили за його діяльність - зламали носа, два ребра, всі пальці на правій руці і ногу. А потім депортували його на п'ять років, які ще тягнутся по сьогоднішній день, плюс п'ять, плюс п'ять і так вже певно до кінця буде... Не хочуть його туди пускать, після тих писульок. Ми з Марійкою і Олеською тоді ледве його виходили. Він не хотів лікуватись, не давав себе оглядати. Він навіть доторкнутися до себе травматологам не дав, тому прийшлось самому з ним бавитися. Арестовичу больно, ему плохо от всего этого рассказа, хочется громко закричать, хочется избить себя до потери сознания... Хочется просто изодрать все руки в кровь - он оставил его, чтобы спасти, и что в итоге получилось? Его отец солгал, солгал и таки сделал, что хотел. Он гарантировал, что будет все время защищать Подоляка, если что-то пойдет не так... А сам. Сволочь. Но Михаил Григорьевич решил добить его окончательно: - А знаєш, що було найгірше? Коли він, як приворожений, повторяв одне й те саме: "Якби Льошенька був поряд, він мене б захистив", "Тату, приведіть до мене Льошу, будь ласка", "Я хочу побачити Льошу", "Я без Льоші лікуватися не буду". - Д-достаточно, - перервал его жестом ладони военный. Он стирал слезы со своих щек, кусая их зубами изнутри, заставляя себя держаться в руках. Но все, что касалось Миши, всегда делало его таким - терявшим контроль над всем, чем только можно, в том числе и над собой. - Як так могло статись?! Чого ви його не забрали?! Куди ви дивились?! Коли то все сталось?! Боже, де був той Марк? Я ж просив його... Я отца просил, а он сука... Такой гнидой оказался... Отец Миши ничего не понимает из брошенных Лешей реплик, но ему, на мгновение, становится жаль. Жаль Алексея, особенно когда он хватает со своего стола какую-то хрустальную статуэтку и бросает в стену напротив. - Я вас услышал. Я завтра же уволюсь. Нет, даже сегодня. Сейчас...

"Шось то він занадто швидко погодився...

Ай, та й слава Богу, хай тільки вступиться!"

*** Леша зашел рваной походкой в ОП, ворвавшись в их общий кабинет. К счастью, Миши уже здесь не было. Он сгреб все свои вещи, чтобы не оставить о себе никакого напоминая. Ручка. Бумага. "Прошу уволить меня по собственному желанию"... Все. "Судьба свела нас вместе снова только для того, чтобы проучить меня. Наказать меня за мою ошибку. Ошибку, которая не исправляется. Которая не прощается. Мне действительно нет оправдания. Я ужасный человек. Я плохой человек. Я... Нужно собираться. Я хочу сбежать отсюда. На фронт. А лучше за линию фронта. Мне нужно забыться. Мне нужно спрятаться от этой пожирающей боли в груди. Спрятаться за автоматом. За жесткой тканью военной формы... Которая тоже будет мне напоминать о нем. О том, как он любил в ней таскаться иногда, потому что на ней был мой запах... Звездочка моя, сколько боли я тебе причинил. А сколько нежности и любви подарил мне ты. Как ты любил меня. Как ты обожал меня. Маленький мой, как я жалею, что оставил тебя, что не был с тобой тогда, когда был нужен. Что я с тобой сделал? Я сломал тебя. Сломал. И за это мне никогда не будет прощения. Я, как представлю, как ты плачешь, как зовешь меня, как просишь спрятать тебя. А меня рядом нет. Мне убить себя хочется за это. Я столько лет молчал. Даже не попытался разыскать тебя после того, как услышал, что ты женился. Я тогда подумал же, что все... Забыл ты меня и больше никогда не захочешь видеть... А ты все ждал меня. Ждал, надеялся и верил, что однажды я вернусь. Вернусь навсегда. Видать, я вернулся для того, чтобы снова попрощаться с тобой, малыш. И опять я так трусливо сбегаю." Ермак отказывается подписывать заявление и говорит, что пусть пока Леша все хорошо обдумает. Но он все уже обдумал. Чемодан-автомат-фронт. Война итак уже была неизбежной. Это вопрос дней или недель. ***

За минуту до... Разбитого сердца.

Подоляк на бешеной скорости летел в офис, он просто светился весь, потому что сегодня увидится с Лешей и попробует пригласить его на свидание. Зачем вспоминать прошлое, зачем жить тем, что было, если в настоящем есть Алексей? Совсем рядом, который, кажется, его таки не разлюбил. Так почему не начать все заново? Зеленый свет от Маши он получил, отца спрашивать не обязательно, да ему и знать всего этого не обязательно.

"Потому что счастье любит тишину."

Он врывается в офис в это морозное декабрьское утро, просто сверкая, как весеннее солнышко, и заражая всех по пути своим позитивом. Он открывает, разве что, не с ноги дверь в их общий кабинет, с улыбкой произнеся: - Привіт, Льоша! - но он осматривается и понимает, что никого нет, - Льош? Запізнюється чи шо? Неприятное чувство царапает в районе груди, но Миша пытается его игнорировать до последнего, пока не натыкается глазами на полностью пустой стол, а потом такие же пустые ящики... Нету зубочисток, которые тот так любил крутить время от времени, нет забавных ручек с котиками, которыми тот любил заполнять бумаги, нет серой чашки со львом, из которой тот любил пить кофе либо чай. В шкафу не весят его две рубашки с дивными узорами, а темно-синего пиджака, что красиво блестел на свете, даже не видно... - Льоша, ну ти не міг так зі мною вчинити! Льоша! Йоп твоя мать! Он оседает на пол, кладя свою голову на согнутые колени, и обхватывает ее руками, пытаясь заглушить крики, что так и хотели прорваться наружу. Он достает свой телефон и набирает цифры, выученные уже давно на память. "Зараз, на жаль, відсутній зв'язок з вашим абонентом, надішліть будь ласка смс або зателефонуйте пізніше..."

"Зараз, на жаль, відсутній зв'язок з вашим абонентом,

надішліть будь ласка смс або зателефонуйте пізніше..."

"Зараз, на жаль, відсутній зв'язок з вашим абонентом, надішліть будь ласка смс або зателефонуйте пізніше..."

"Зараз, на жаль, відсутній зв'язок з вашим абонентом,

надішліть будь ласка смс або зателефонуйте пізніше..."

"Зараз, на жаль, відсутній зв'язок з вашим абонент..." - ЛЬОША!!! - на всю округу выкрикнул Подоляк, чувствуя как его колотит. Истерика. Слезы. Слезы. Слезы. Содранные о паркет кабинета костяшки пальцев, пустые стеклянные глаза и дрожащая нижняя губа. Мише теперь уже все равно, что о нем подумают. Как будут смотреть на него, что скажут. Его бросили снова. Будто он всего лишь кукла... Старая игрушка, которая всколыхнула воспоминания о прошлом и, с которой вдоволь наигравшись и удовлетворив свой интерес, потом выбрасываешь и забываешь. А кукла все ждет со стеклянным взглядом, что однажды за ней вернуться, чтобы остаться навсегда... С того дня Миши как будто больше не существовало. Нет, он прекрасно держал лицо, прекрасно работал, прекрасно лгал, глядя другим в глаза о том, что у него все в порядке. Даже дома он все так же мило беседовал с Машей расспрашивая о ее свиданиях, папой, мамой, своими сыновьями и только потом... Закрываясь у себя в комнате на замок, он беззвучно плакал и набирал один и тот же номер по несколько десятков раз.

Чтобы услышать, что абонент все так же недоступен.

Миша хотел сделать это снова. Снова наглотаться таблеток и заснуть навсегда. Единственное, что удерживало, это дети, его маленькие комочки счастья, с которым так жестоко поступить он не мог. Они не виноваты в его боли, состоянии... Они наоборот, как бальзам на душу, заставляют его временами забыться. И так прошел январь, почти целый февраль пока...

Конец подкрался незаметно.

Двадцать четвертое февраля... Он тогда спал в обнимку с сыновьями, а рядом посапывала Маша, которая резко подорвалась, услышав громкий, непонятный звук. Подоляк тоже сразу проснулся, на инстинктивном уровне прижимая сильней своих детей к себе. На айфон пришло сообщение о том, что его ждут в офисе немедленно, захватить с собой вещи первой необходимости и быстро езжать туда. - Тато, куда ти їдес? Я не хотю! Тато, не їть! - І я не хочу. Тато, там страшно, не виходь на вулицю. Михаил с болью смотрит на своих маленьких звездочек и даже не знает, как им объяснить то, что началась война и что, возможно, они больше никогда не увидятся. Маленький Матвійко плачет все сильнее и не хочет отпускать его, Нестор тоже крепко вцепился в его руку своими ладонями, прося, чтобы тот остался.

Но остаться было нельзя.

- Послухайте. Ви зараз поїдите трошки подорожувать з дідусем і мамусьою. В мене багато роботи, тому я мушу зараз їхати. На дворі нічого страшного нема - це просто салютіки. Як тільки я все завершу, то одразу приїду до вас, добре, зірочки? Матвійко, ну перестань. Нестор, ти вже великий хлопчик, не плач. На плачте, зірочки... - Мишу самого пробивало на слезы от того, как его детки к нему отчаянно жались и цеплялись все сильнее, в надежде, что он останется. Подоляк оставляет все, что может понадобится его семье, и просит их уезжать подальше из города, идеальным вариантом к ним на Волынь. Он прощается с Машей и просит присмотреть за малышами. С папой он говорит коротко, но ясно и четко давая понять, что им здесь оставаться нельзя. - Ми тебе не залишимо. - Тату, я прошу тебе. Це моя остання капризна просьба. Забери їх на Волинь. І тримай там до закінчення війни. Тут вам нічого робити. Па-па, тат, мені вже треба йти. - Михася... Боже, сину, ну чого в тебе така тяжка доля? - обнимая Мишу, говорили доктор. - Нам всім буде тяжко. Але ми витримаємо. Па-па, татусю. Я знаю, що був неідеальним сином... Але, шо вже зробиш? - Та що ж ти таке кажеш, сонечко? Михася, я ж тебе так люблю, маленький мій. Обійцяй мені, що ти повернешся. - Прощай, татусь. Маму забрати не забудьте. Від мене поцілуєте і передайте, щоб вона не хвилювалась... *** Подоляк пешком идет до офиса. За спиной рюкзак, в руках кейс со всеми важными бумагами, а кругом... Кругом хаос. Люди все куда-то бегут, кто с сумками, кто с кредитками, чтобы снять наличку, кто в круглосуточные супермаркеты, чтобы запастись едой. Они готовились в офисе к этому.

Но никто не думал, что это произойдет так неожиданно.

И только сейчас Михаил понимает насколько все это было неизбежно. Насколько это было предсказуемо. Внутренняя боль только усиливается, смешиваясь с жалостью к людям, невинным детям, к тем, чия жизнь сегодня разделилась на "до" и "после". Кровавое, полное ужаса, страхов и кошмаров "после". В ОП напряженная обстановка - дело-дрянь, все пошло по пизде, что делать, паника, ужас - так проходили первые пять минут экстренного совещания. А потом пришло понимания, что "Кто, как не мы?"

Действительно, кому, как не им, расхлебывать

эту, пересоленную людскими слезами, кашу?..

- Нам нужен Арестович, - улавливает он краем уха и сердце делает кульбит. "Леша. Во всей этой суматохе я забыл о тебе. Господи, ты же окончил училище, служил - тебя же точно отправят на передовую... Хотя, я знаю, что тебя отправлять никуда не нужно, ты такой, что сам пойдешь до последнего бороться за то, что считаешь правильным. Лешенька, я так хочу, чтобы ты вернулся. Тебя же убьют там... Нам не чем защищаться, у нас ничего нет, ничего! Чем ты будешь с ними бороться, голыми руками?! Нам хоть что-то поставят, разве что, через неделю, и то, если мы продержимся и "красиво" попросим... Сколько бы я тебе не звонил, ты все время недоступен. Сколько бы не приходил в твою школу, там говорили, что ты теперь проводишь занятия онлайн и неизвестно когда вернешься... А на вопрос о том, куда ты подевался, короткостриженая женщина только пожала плечами - лишь сказала, что такая импульсивность в твоем стиле... Сейчас, когда я понимаю, что тебя в любую секунду может не стать, мне плевать на прошлое. Мне плевать на то, что ты снова ушел, ничего не сказав - мне плевать на это. Я хочу тебя здесь, сейчас, немедленно, видеть рядом возле себя. Краем уха слышу, как Резников с кем-то разговаривает, кажется с тобой, Лешенька. Ты кричишь в трубку, что уже собрался ехать на юг воевать, что уже все решил, возвращаться не будешь. Попытка не пытка. Я вырываю телефон, у офигевшего от всего этого Алексея Юрьевича, и говорю всего лишь две фразы: - Ты мне нужен. Пожалуйста, вернись." *** Арестович зол, но он не показывает этого. Лишь тяжелые, громкие, отбивающиеся эхом от стен шаги, выдают его нервозность. Он не хотел сюда возвращаться ни под каким предлогом - потому что дал себе слово, что больше никогда не будет искать с Мишей встреч и разговоров... Но это дрожащее, отчаянное: "Ты мне нужен. Пожалуйста, вернись." - подействовало моментально. Леша помнит, как оставил его раз, как оставил второй раз. Леша все помнит. И на третий раз убегать, как последний трус, не намерен. Раз судьбе так угодно - они будут вместе. Сейчас ему уже плевать на все - что скажут люди, что подумают люди, как на них будут смотреть люди.

"Люди. Вам посвящается - идите нахуй!" -

переступая порог офиса, подумал Алексей.

Он глазами искал Мишу, но того нигде не было видно. Ему что-то там говорят о каких-то БТГ, что на них движутся, о том, что им сейчас раздадут броники и оружие, но он все это не слушает, он обдумывает, как они все будут защищаться. Ведь то, что ОП и сам президент будут являться целью №1, ни для кого секретом не было. Охрана закрывает все окна с помощью мешков, наполненных цементом, землей и песком. Становится очень жутковато и темно, будто они сейчас будут сниматься в фильме ужасов. Но только это не съёмочная площадка. Стоп кадров не будет. Выходных не будет. Повторных дублей не будет. И завтра это все не закончится. Арестович знает, что они застрянут в этом проклятом 24 февраля надолго. Кто-то мертвый, а кто-то живой. В его же интересах было, чтобы Миша остался жив любой ценой. А если выкарабкаются с этого дна - то начнут все сначала. Леша дает себе слово, что если они выживут, он заберет Мишу к себе и уже больше никогда не отпустит. "Я понимаю, что сейчас не время выяснять отношения, приставать к нему со своими вниманием, поцелуями, предложениями. Да и не надо сейчас друг другу давать какую-то надежду. Это война - тут может случиться все, что угодно. Не хочу снова Мише сделать больно. Ведь будет весьма печально если мы только-только возобновим все, а меня убьют. Я себя знаю... Я за него под пули встану, собой прикрою от всего. Сейчас в приоритете жизнь моей звездочки. А уже позже, если эта долбанная судьба нам наконец-то позволит, мы будем вместе. Я приложу все усилия для того, чтобы исправить все свои прошлые ошибки." Алексей шагает прямо в форме на самые нижние этажи - там им обустроили, что-то типа комнат, дабы перекантоваться. У него в голове проскальзывает мысль, что чем-то это все похоже на общагу в Минске, правда, та не была такой страшной, темной и пыльной. Он искал свою фамилию, напечатанную на листике на дверях, и никак не мог ее найти. Все уже облазил. Как вдруг, заметил самую дальнюю дверь и пошел туда. Его тяжелые шаги, кажется, были слышны на всю округу и одно сердечко заставили забиться в быстром ритме. "Подоляк М.М."

"Арестович О.М"

- Ну заєбісь... Прям дежавю, - прошептал себе под нос советник. Он легонько толкнул дверь, та с не приятным скрипом открылась, открывая вид на очень маленькое помещение, кажется даже меньше, чем их легендарная 169-я. Тут едва помещались две, не внушающие доверия, односпальные кровати, два стула и один стол, который тоже, скажем так, был не фонтан. Алексей оперся плечом о косяк и посмотрел на Подоляка, тот сидел в еирподсах, что-то прослушивал, делал какие-то заметки, в общем был весь в работе и вдруг поднял свои глаза, с облегчением уставившись на вошедшего.

"Таки це були твої кроки, Льошенька."

- Михайло Михайлович, приймаєш сусіда? - с грустной улыбкой протянул Арестович. Миша ничего не отвечает, он поднимается со стула и прижимается всем телом к Алексею, вдыхая такой родной, давно забытый запах. Он так много сказать ему хочет, так много сделать. Он так ждал этого момента, когда можно просто прижаться к любимому телу, которое всегда дарило чувство нужности и защищенности. Однако, почему-то ответных объятий и чужих рук на своей талии, Миша так и не ощутил. "Розігнався щось я. З чого взагалі взяв, що він повернувся через мене? Схоже, він взагалі не радий мене бачити..."

"Михайлик, ми все наздоженемо після...

А зараз тільки робота-робота-робота..."

Опять оба совершают одну и ту же ошибку

Леша решает за них обоих, ничего не объяснив.

Миша делает поспешные выводы, ничего не спросив.