"Отак от... Ти його любиш і на руках носиш.
А він тобі ножа в серце встромляє..."
Миша уже устал от всего этого. Устал от того, что его все время обвиняют в том, в чем он не был виноват. И для того, чтобы Арестович наконец-то отъебался, он решил признаться в том, чего бы никогда не сделал. А что? Что уже измениться? Зачем оправдываться, если на каждое: "Леша, я люблю только тебя", военный найдет сотни "доказательств" его измены. Алексей же смотрит на него и только сильнее сжимает его запястья, которые, казалось, сейчас с хрустом сломаются от слишком болезненного захвата солдата. Подоляк видит, как заслезились янтарные глаза его любимого. Он видит в них боль напополам с дикой ненавистью - это был слишком тяжелый взгляд. - Ми зробили помилку. Не треба нам було сходитись. Точніше, я повівся на тебе, як дурак. А ти всього лиш - пустышка, - выпуская его руки сказал военный, а Мише от этих слов стало совсем дурно, плохо и больно, словно ему почву вырвали из-под ног, словно воздух забрали из легких и теперь не чем дышать. - Льошенька, - прошептал он, касаясь его лица, но мужчина сразу же оттолкнул его ладонь. - Не прикасайся ко мне, понял?! Я с таким грязными суками, как ты, ничего общего иметь не хочу! И вообще, катись на все четыре стороны! Мне плевать на тебя. - Льош... Зачекай! Арестович! - сквозь невыносимую боль сказал Миша, но его уже никто не слушал, дверь за военными захлопнулась и он скоропостижно ушел, за то через пару секунд нарисовался Женя. *** - Мишик, что у вас произошло? - Пошел вон. Пошел вон отсюда! Чтоб глаза мои тебя не видели! - с нервов бросил кареглазый, в поисках чего-то потяжелее, чтобы зарядить этому охламону по его самодовольному лицу. Подоляк сейчас был в страшной растерянности, ему хотелось побежать за Алексеем, объясниться, попросить прощения, еще раз нормально с ним поговорить, сказать, что он докажет, что ничего не было... Но судьба уже все решила за него - она такой урок преподнесет Алексею, что тот больше даже заикаться не будет ни о каких изменах. - Миша, он тебя не стоит. - Я шо, по-китайськи говорю? Нахуй звідси! - Миша, зачем тебе этот черствый сухарь? - взяв руку советника в свою, говорил мужчина, но Подоляк тут же ее резко вырвал и попятился от него, - Ну чего ты? Я же тебе ничего плохого не сделаю. - Оставь меня. Мне нужно идти, - намереваясь выйти из кабинета, сказал кареглазый, но ему тут же преградили путь. - Мишик, ну не уходи, я хочу тебя утешить. - Чернышов! Отойди! - Ну иди ко мне, не бойся, я даже лучше, чем он."Главное сохранять спокойствие. Я в офисе, тут полно людей.
Он ничего мне не сделает. Он же ничего мне не сделает?.."
- Отойди, я сказал! - в панике выкрикнул Михаил и стал искать пути к отступлению, но не в окно же ему прыгать с 4-го этажа? Женя был намного выше и крупней его самого, так, что мог заломить Михася на раз-два. Советник не придумал ничего получше, как взять телефон и позвонить Леше, хотя он понимал, что это хреновая идея - тот точно не возьмет трубку, но надежда умирает последней. - Ну-ну, я подожду. Кому ты хоть звонить собрался, сладенький?"Михася, візьми себе в руки!
Він просто жартує над тобою!"
Гудки-гудки-гудки... А на третьей попытке вообще сбили вызов."Льоша, будь ласка!"
- Всё? А теперь, давай, продолжим. - Чернышов, если ты ко мне подойдешь еще хотя бы на шаг, я за себя не ручаюсь! - Какие мы грозные! Мне так страшно, аж коленки трясутся. - Ты же понимаешь, что с тобой сделает Леша, если узнает, что со мной что-то случилось? - Детка, ему похуй на тебя. Зачем ему ради тебя жертвовать собой и своей репутацией? Он итак из последних сил держится за этот офис. Тебе напомнить, чем ему пригрозил Ермак? Мише страшно. Мише очень страшно. Потому что он понимает, что Евгений прав. Алексею теперь до него нет никакого дела. Он даже трубку от него взять не хочет, с чего же кареглазый вообще решил, что тот вернется за ним. Вернется ради чего? После их скандала и "признания" Подоляка это было чем-то нереальным. - Не бойся, чего ты такой дерганный? Я же уже не раз слышал, как ты под Лешей стонал - под ним ты не был таким недотрогой. - Я кричать буду, зачем тебе лишний скандал в стенах офиса? - Кричи, нас итак никто не услышит - этаж пустой. Мишик, ты сам себя загнал в угол - Арестович зол - он не приедет; Ермак сейчас на нижних этажах - отсыпается; охрана с Зеленским тоже внизу. Остались только мы с тобой."Нє-нє-нє! Та він ж не повний придурок, щоб мене брати силою?
Куда? Та він ж не ідіот... Ну не є ж він таким покидьком?!
Господи, Боже, зроби так, щоб Льоша зараз зайшов у ці двері!!!"
Михаил смотрит на Чернышова глазами полными страха, а в горле комок, что сильно колол, пробивая на слезы. Нельзя плакать, потому что так он раззадорит этого придурка только больше. Советник все еще надеялся, что Евгений специально его запугивает, дабы позабавиться. - Тебе со мной будет лучше, я ласковый, нежный, иногда бываю грубым, но это же иногда."Його треба якось відволікти... Тільки чим? Що робити?
Воно ще й таке громадне і велике, наче шафа!"
- Ты же хочешь меня, я это вижу. У вас наверняка с Арестовичем уже давно ничего не было. - Жень, будь ласка, не треба... - поднимая свои ладони, и, призывая блондина остановиться, просил Михась. - Хватит уже строить из себя невинную овечку. Ты этим меня только сильнее бесишь. Весь такой правильный. Угу, знаю я, какой ты правильный. Иди сюда! Подоляк не дастся просто так, он до последнего будет сопротивляться. До последнего! Когда Евгений подходит слишком близко, он замахивается и проезжается кулаком по его челюсти, но мужчина на это только смеется и, перехватив две его руки, бросает на белый, круглый стол. - Пожалуйста, не надо!"Треба кусатися! Треба хоч щось робити!
Я не хочу того! Господи, ну хай Льоша повернеться!"
- Ну ты и строптивый, Подоляк! - сказал Чернышов, ощущая укусы на своих руках. - Отпусти! Отпусти! Отпусти меня! - пытаясь пинать его коленями, кричал Михась. - А что ты еще можешь? - смеясь на весь кабинет, спросил Евгений, чувствуя свое превосходство над кареглазым, - Без Арестовича - ты ноль. Миша уворачивается от губ Евгения и с отвращением зажмуривает свои глаза, когда тот целует его щеки - тошнит. А уж когда тот съезжает на шею, вообще хочется проблеваться и содрать кожу в тех местах, где этот негодяй касался. - Відпусти мене, я хочу до Льоші! - Да выкинь ты его из головы, тебе со мной будет лучше. Подоляк знает, что этот черт захочет его раздеть и этим надо воспользоваться. Но не удается - как только тот переместил свои руки на его футболку, советник тут же замахнулся для удара, но блондин быстро среагировал и ударил его первым. Миша откинулся назад, чувствуя как из губы струйкой стекает кровь, а потом слыша треск рвущейся ткани... Всё..."Це кінець... Я слабак! Я навіть вдарити його не можу...
Мені так боляче, так страшно, так огидно від самого себе...
Кричи/не кричи - мене ніхто не почує, Льоша тим паче...
Льоша вже не прийде, Льоша не прийде по мене...
Льоші на мене начхати, Льоша більше мене не любить... "
- Послушай, давай, мы договоримся с тобой, ты больше не сопротивляешься, а я тебя больше не бью, ну? Давай сладенький, соглашайся и я тебе сделаю очень хорошо. Михаил лишь беззвучно всхлипывал и все пытался вырваться, но этот гад очень надежно держал его - не пошевелиться... Еще и эти противные касания на груди, плечах, шее - они, как раскаленное железо, просто адски плавят кожу!"Льоша, будь ласка, забери мене звідси!!!"
- Ану-ка, что тут у нас? - сказал Евгений, расстегивая одной рукой чужой ремень. - Я не хочу, відпусти! Не чіпай мене! ЛЬОШААААААА!!! *** Арестович сел за руль и поехал в Апейрон, чтобы хоть как-то успокоить нервы. Он был зол, обижен и расстроен до такой степени, что чуть не попал в аварию по дороге. Еще и Миша ему наяривал, на что Леша с иронией протянул у себя в голове вопрос: "А что же случилось?" Но когда он стоит на светофоре, вдруг появляется какое-то непонятное чувство тревоги, словно что-то надвигается. Мужчина сбрасывает последний звонок и, сделав крутой поворот, на бешеной скорости летит назад в офис. Им нужно поговорить еще раз. Ему нужно извиниться и сказать Мише, что он все забудет, лишь бы тот вернулся к нему."У нас все будет хорошо. Все будет, как раньше."
Когда он возвращается обратно, то отмечает, что офис уже довольно опустел еще и сумерки пустились на город, от чего в коридорах было немного темно. Арестович шел по ним и с каждым шагом к его ушам доносилась какая-то странная возня:"Пожалуйста, не надо!"
- То шо, голос Михасика?"Отпусти! Отпусти! Отпусти меня!"
Алексей стал двигаться быстрее, потому что непонятный страх стал наполнять каждую клеточку его души. Уж слишком истеричными были нотки в голосе кричащего."Відпусти мене, я хочу до Льоші!"
- Маленький, та що ж там таке?! - срываясь на бег, прошептал Арестович."Я не хочу, відпусти! Не чіпай мене!
ЛЬОШААААААА!!!"
Он на миг застыл перед их кабинетом... Сердце больно ударилось о грудную клетку, от отчаянного крика его любимого. Это был голос Миши. Это он звал его. Солдат быстро ударил себя по щеке и открыл с ноги дверь, замерев от шока на несколько секунд. Этот вонючий Женя сейчас нависал над его звездочкой, который во всю рыдал и пытался отпихнуть того от себя. Порванная футболка, спущенные брюки, разбитые губы, следы зубов на шее и груди... "Шо це таке?! Мій Михась наполовину оголений, ще й побитий. Ким той покидьок взагалі себе возомнив?! Як він посмів чіпати мого Михасика?! Хто йому дав таке право?! Та я його вб'ю зараз. Похуй. Хай мене садять, виганяють, но я, сука, його зараз задушу!" - Арестович?! - вскрикнул Евгений, ведь не ожидал его здесь увидеть. Леша ничего не говорит, он смотрит на Мишу, который просто захлебывается от рыданий еще и с разбитой губой, из которой струйкой шла алая кровь, напуганный, дрожащий... И в голове что-то щелкает. Он переводит взгляд на Чернышова и, не спеша, надвигается на него. С виду казалось, что советник вполне спокоен, но его глаза просто метали молнии. - Арестович, это не то, что ты подумал... - Да, я и вправду не то подумал, - с горечью сказал Алексей, только теперь осознавая, что Подоляк с самого начала был ни в чем не виноват, - Проваливай отсюда, - обманчиво спокойно сказал солдат. Чернышов расслабил булки и уже стал уходить, но возле выхода его схватили сильные руки за затылок. Он хотел отбиться, но Алексей заставил его противное лицо встретится с дверью, а потом еще, еще и еще раз! Тот сдавлено шикнул, но Леша даже не намеревался остановиться, он еще несколько раз приложил его к двери, а потом, развернув к себе, ударил правым хуком в челюсть, от чего та вышла из суставов. - Если я еще раз увижу тебя рядом с Мишей... Я тебе вырву яйца и заставлю их сожрать, ты понял, бляденыш? Понял?! - Угу! - Свободен! - Арестович вытолкнул его нафиг с помещения, а затем развернулся к Мише. Тот был напуган до чертиков и боялся даже взглянуть на Лешу, ему казалось, что теперь точно конец, что Алексей с ним расстанется, бросит, заставит съехать и больше не появляться в его жизни."Он все видел... Леша все видел...
Леша видел! Он не поверит мне больше...
Он не поверит, не поверит, что бы я не сказал!
Леша мне больше никогда не поверит!!!"
- Ходи до мене, малятко, ходи, - пытаясь обнять советника, сказал военный. Но Подоляк только закрывает лицо руками и начинает рыдать лишь сильнее. Леша на это качает головой и ищет чистую одежду для своего котенка, помогает ему одеться, вытирает лицо влажными салфетками и забирает домой. По дороге Миша не проронил ни слова, он сидел как можно тише и, кажется, хотел стать как можно меньше, лишь бы его никто не трогал. - Маленький, я прошу тебя, скажи хоть что-нибудь, - когда они стояли на светофоре, просил Арестович, - Малыш, если тебе совсем плохо, мы остановимся и поговорим. Но Михаил на это покачал головой в разные стороны и, все так же молча, отвернулся от него. Он смотрел на ночной город и пытался сдержать слезы, потому что все еще было страшно, ведь его во всю съедали мысли о том, что бы было, если бы Леша не вернулся?Что бы он тогда делал?
Миша даже сопротивляться нормально не мог от шока, не то, что вырваться. Он до сих пор фантомно ощущает на себе эти ужасные руки, что зажимали его запястья; эти противные губы, которые касались его щек, шеи, груди... Его тошнит от всего этого! Но теперь оставался самый главный вопрос:"Що я скажу Льоші? Як я тепер виправдаюсь?"
Дома Миша быстро сбрасывает с себя обувь и хочет убежать в душ, но Алексей сразу же ловит его и говорит, что тот никуда без него не пойдет. Кареглазый кивком соглашается, только потому что ему немедленно хотелось смыть с себя чужие прикосновения, из-за которых он ощущал себя обплеванным и закинутым грязью. "Льоша не пробачить мені цього. Він ніколи не пробачить мені того, що я дозволив торкатися до себе іншому. Ми ще й так посварилися... І він сказав... Сказав, що вважає помилкою нас і наші стосунки. Помилкою... Що я тепер маю робити? Він ж навіть слухати мене не захоче. Він завтра просто розбудить мене, дасть сумки в руки і скаже, щоб я вимітався... Льоша тепер ненавидить мене і вважає хвойдою! Це я у всьому винен... Тільки я!" Тем временем Леша стоял, отвернувшись, возле душевой кабины и ждал, когда Михаил закончит водные процедуры. Он слышал, как тот натирал до скрипа свое тело мочалкой, слышал каждый рваный вдох, каждый всхлип, который отдавался мучительной болью внутри.Уж слишком высокую цену пришлось заплатить за свое недоверие.
"Виправдань мені точно не має. Єдине, в чому я молодець, так це в тому, що встиг. Дякувати Богу, встиг! Мені кров в жилах стигне, коли я уявляю, що би було, як би я не повернувся. Мій Михась так кричав... Сонечко моє - мене кликав... Мені тільки залишається здогадуватись через які страх, біль і приниження він пройшов. І знову у всьому винен я. Яка до біса зрада? Як воно тільки мені в голову прийшло? Чим я думав? Чим я думав, коли постійно обзивав його, казав йому прямо в очі про те, чого він навіть не робив? Що було в моїй голові, коли я його назвав "помилкою"? Що там, блядь, було, коли я приписував йому роман з Чорнишовим? Та він його боявся, як вогню... Господи. Мені похуй як, але я повинен просто викинути цього гандона з офісу. Просто нахуй! Мені начхати наскільки він цінний працівник! Мені начхати, що він всім влаштовує Єрмака... Хм, от би хто повпливав на нього. Але хто?" - Михасик... - сказал он, когда услышал тихие шаги босых ног. - П-принеси... Вдягтися принеси щ-щось... - он тут же мягко коснулся Подоляка - кожа была вся ледяная, еще и покрасневшая, от усердного трения мочалки, - Б-будь ласка... Л-Льош, я завтра піду... М-можна, я переночую? - Михась, ти мене зараз чуєш? Скажи мені, ти чуєш мене? - Алексей обхватил его лицо ладонями и заглянул в его глаза, которые ничего не выражали, кроме страха и какой-то уж слишком пугающей пустоты."Боже, аби тільки у нього не було зриву."
- Т-так. - Ми зараз підемо в спальню, ти одягнеш свою теплу піжамку з медведиками, я оброблю твої ранки і ти підеш спатки. - Льош, не виганяй м-мене... Алексей понимает, что говорить сейчас с Мишей бесполезно, его срочно нужно успокаивать. Он быстро находит его пижаму, тут же помогая одеться, садит на кровать и достает аптечку. Первым делом нужно было заставить выпить его успокоительное. Леша не знал, какое лучше брать, но все-таки решил, что гидазепам подойдет, как нельзя лучше. - Відкрий ротика, тобі це допоможе заспокоїтись. Молодець, - сказал солдат, тут же протягивая своему любимому стакан с водой, тот быстро запил таблетку, после чего прижал к себе колени, спрятав свое лицо в них, - Михась, сонечко, мені потрібно обробити ранку на губах. - М-мене не болить... - солгал Подоляк. Но болело и еще как! Как в физическом плане, так и в моральном. Шея и грудь все горели от укусов оставленных Чернышовым, губа сильно пульсировала и тоже болела, на запястьях ныли следы от того, как их сжимал этот придурок. - Михайлик. - Льоша, б-будь ласка, не д-дивись... - Я не буду дивитись, я тільки оброблю. Арестович сильно зажмурил глаза, когда увидел грудь и шею Миши, тут же проклиная себя вместе с Евгением всеми возможными проклятиями. Он так и не знает докуда дошел этот хмырь. Его не было больше тридцати минут, за это время Женя мог сотворить с Михаилом все, что угодно. - Михайлик, у тебе більше ніде не болить? - обработав следы от укусов и губу, спросил Алексей, на что тот покачал головой в разные стороны, - Маля, скажи мені правду. Він більше ніде тебе не торкався? - кареглазый на это снова мотает головой, - От і добре, - проведя рукой по почти высохших волосах, сказал военный, - А тепер тобі треба поспати. - Леша, п-прости меня, прости, п-пожалуйста... Леша, я не х-хотел! Он сам ко м-мне прицепился, Л-леша! - хватая того за рукав кофты, судорожно шептал Миша, - Н-ничего не б-было! Н-ничего! - Михась, я все знаю. Все в порядку. Приляж, зараз таблеточка подіє і ти заспокоїшся. Кошеня моє, скажи мені, що ти хочеш? - М-можна, тебе обійняти? - Ходи до мене, - солдат прилег, занимая полулежачее положение, и притянул к себе своего звездочку, тут же накрывая его пушистым пледом, пытаясь действиями показать, что его никто не собирается оставлять, - Маленький, ти поспиш, наберешся сил, а раненько я тобі зроблю щось смачненьке. Хочеш, буду годувати тебе з ложечки, м? - целуя того в висок спросил мужчина. Но Миша, кажется, уже заснул - дыхание выровнялось. Да только он с такой силой вцепился руками в Алексея, что тому порой было больно. Но он стойко терпел, ведь его малышу было гораздо больнее. - Мій маленький хлопчик, я так винен перед тобою. А ти мене й далі такого любиш. Такого закінченого егоїста. Я не знаю, за що ти мене так сильно кохаєш, але видно коханих не вибирають, а підпорядковуються наказам серця. Я постійно роблю тобі боляче, хоча ти ні разу мені не зробив. Ти все терпиш, терпиш, терпиш... Михась, я так хочу зробити тебе щасливим і в мене постійно все виходить через задницю. Але на цей раз, я постараюсь не накосячити. Тому що я теж дуже сильно кохаю тебе. Ти - моє все. - А ти м-моє, - услышал Арестович сонний шепот Подоляка, который уже находился на грани сознания, засыпая. - Засинай, малятко. - Льо-о-ош... Я заміж хочу... - совсем уже сонно шептал Миша, даже не осознавая, что говорит."Нема питань, Михась. Я тебе почув."
Засыпая, думал Арестович, а на утро он проснулся совсем один, так и не найдя Михаила в доме. *** Подоляк, наверное, сошел с ума, но он бы не был собой, если бы не поставил этого белобрысого козла на место. Проснувшись ранним утром, он постарался слезть с Леши, как можно тише, и поплелся переодеваться, на всякий случай выпив еще одну таблетку успокоительного, чтобы не поддаться своим страхам. Потому что отступать сегодня он был не намерен.Миша хочет отомстить.
Тихо, но в то же время очень громко.
Сейчас только семь утра, в офисе, кроме Ермака да Президента с охраной, никого нет. Ключи раздобыть в кабинет Евгения - не проблема, и вот Михаил, без особых препятствий, подобрался к его столу, усыпанного отчетами. - Зараз я тобі покажу, де раки зимують, сволото ти проклята! - сквозь зубы прошептал советник.Это Чернышову за всю ту боль,
что он причинил Михаилу!
Он разрисовывал каждый отчет, стараясь подделать почерк Чернышова. Того за такое, как минимум, поведут в допросную к СБУ-шникам и, как максимум, выкинут отсюда нахрен. Что там только Миша не выписывал и какие данные не вписывал... Осталось только изобразить, удивленное до глубины души, лицо и отнести это Андрею Борисовичу. - А це що таке? - увидел в ящике странную фиолетовую папку брюнет. Он пробежался глазами по изъятому, понимая, что ничего подделывать и не надо было. Здесь было столько компромата на этого хмыря, что его можно было запросто посадить за решетку пожизненно! Но Миша до сих пор не может поверить, что враг добрался к ним настолько близко. Теперь-то понятно, кто сливал координаты новых военных баз их армии. Они сами всё ему подносили на блюдечке с голубой каемочкой. "Вот ведь ублюдок. Из-за него столько невинных людей пострадало! Как он только мог такое делать? Ни стыда, ни совести, ни сострадания, ни человечности! Я не совсем до конца разбираюсь во всех этих записях, это скорее поймет Лешенька, нужно ему позвонить." Миша, совсем осмелев, включил чужой ноутбук и нашел там все, что только можно, целый комплект - переписки с коллаборантами, сливания баз, отчетов, разных договоров вражеским лицам. Михаил снимает все это на телефон, после чего сразу же набирает номер Арестовича. "Михась, куди ти знову подівся?!" - Льоша, негайно приїжджай в офіс. Я в кабінеті Чорнишова. Його посадять! Я тут таке знайшов... - Что ты нашел? - услышал Подоляк знакомый, до дрожи противный голос за своей спиной и тут же напрягся, - Бросай телефон. Живо, я сказал! "Михась?! Михась, сонце, я вже майже коло офісу!" - слышыт из динамика он, параллельно смотря, то на побитого Чернышова, то на дуло пистолета, что было направлено на него."Зараз Льоша прийде і все буде добре..."