Спустя полтора года.
Вове исполнилось 18. Через пару месяцев совершеннолетней станет Алина, ещё через месяц Денис. А потом они разъедутся.
И не факт, что найдут время встретиться ещё раз.
Скорее всего, это последний день рождения Вовы, который он празднует в такой компании. В той самой компании, где Макс играет на гитаре, поёт Илья. Где каждый не боится пошутить и что-то рассказать. Где витает атмосфера уюта, юмора и умиротворённости.
Сидели они в квартире Лёши, которому пришлось уехать на конференцию ещё рано утром. И эта новость до ужаса расстроила Семенюка, который сейчас просто надеялся, что тот сможет вернуться не поздно ночью.
— Ну что, время тортика? — Алина, проходя к столу и держа в руках небольшой торт, усеянный свечками, подошла к Вове, улыбаясь.
Свет в комнате был приглушён, поэтому огоньки было отчётливо видно. Как и несколько пар глаз, которые уставились на парня, ожидая его действий.
— Загадывай желание, — прошептала подруга, всё также стоя напротив Вовы.
«Чтобы мы ещё так встретились», подумал парень, задувая свечи.
***
Сейчас около десяти вечера и Вова дома в полном одиночестве. Нет, от него не сбежали, он просто хотел остаться один. Потому что день рождения без самокопания — не день рождения.
На балконе слегка прохладно от несильного, но холодного ветра. Парень поедал остатки торта, размышляя о том, что будет дальше. Сможет ли он сдать экзамены, будут ли они с Лёшей, как часто будут видеться с друзьями?
Хотя, наверное, сейчас по этому поводу париться не стоит. У них впереди целое лето, а у Вовы впереди ночь, которую он ждал слишком долго. Ему теперь 18, и возраст преградой не является. И Лёша наверняка знает про планы Семенюка. А если и нет, то времени одуматься у него не будет. По крайней мере, по надеждам Вовы.
Ключ в замочной скважине делает два оборота. Вова уже с предвкушением выбегает с балкона, проходя в гостиную, которая объединена с прихожей. Свет в квартире доносится только от освещённой улицы, но и этого хватает, чтобы увидеть, насколько Лёша был красивым. Чёрные джинсы, недавно полюбившаяся им чёрная рубашка и слегка потрёпанная укладка.
Вова подходит к
своему парню, бесцеремонно нарушая его личное пространство и затягивая в недолгий сладкий поцелуй. Из-за разницы в росте он привстаёт на носочки, чтобы обвить шею старшего руками, ещё ближе прижимая того к себе.
— Подожди, — старший резко отстраняется, а Вова вопросительно смотрит на него, пытаясь прочитать его эмоции. — Закрой глаза.
— Зачем?
— Закрой.
Парень прикрыл глаза, слегка улыбаясь от предвкушения. Слышно шуршание чего-то, в воздухе витает запах ванильного парфюма, а в ладонь Вове аккуратно кладут небольшой коробочек, от чего тот снова смущённо улыбается.
— Можно открывать?
— Угу.
Вова неспеша открывает глаза, уже догадываясь, что лежит у него. Синий, бархатный коробочек, внутри которого находится небольшое колечко, похожее на те, что иногда носил парень, когда у него было настроение.
— Предложение делаешь?
— Если хочешь, то предложение, — Губанов пожал плечами, а
десятиклассник выпускник искренне засмеялся, надевая кольцо на палец. — Нравится?
— Конечно!
— А, и ещё, — Лёша обошёл подростка проходя в спальню, тем самым заставляя парня недовольно закатить глаза и пойти за ним. Уже в спальне старший протянул ему белый конвертик, в котором наверняка лежало несколько билетов. Но явно не два.
Парень развернул конверт доставая ровно шесть билетов в… дельфинарий?
— Ты серьёзно?
— Ну в школе для детей бесплатно раздавали и я… — Вова, ещё раз закатив глаза, привстаёт на носочки, покусывая сначала нижнюю, а потом и верхнюю губу старшего. Слегка дрожащими руками он обхватывает его лицо, снова целуя, так трепетно и глубоко, немного улыбаясь в поцелуй.
Они встречаются уже почти два года, и за эти два года поменялось невероятно много всего, но одно осталось неизменным. От Лёши у Вовы просто сносило крышу. В момент поцелуев с ним его мысли были абсолютно не в этом мире. Он сам был где-то абсолютно не в этом мире. От его касаний по телу бежали миллиарды мурашек, а от шёпота над ухом дышать становилось невероятно тяжело. Вот сейчас, кажется, всё близится к тому моменту, который Вова ждал слишком долго. Слишком. И от осознания этого сносит крышу.
Вова перекладывает руки с лица старшего на воротник его рубашки, пытаясь как можно скорее справиться с пуговицей. Но Лёша перехватывает его руки, всматриваясь тому в глаза. Парнишка смотрит на него с такой просьбой и желанием, что плакать хочется.
— Ты точно уверен?
— Блять, — Вова шумно выдыхает, отворачиваясь от парня. Он готов уже два года, два чёртовых года! Неужели сейчас действительно есть надобность задавать эти глупые вопросы? — Слушай, я уже не шестнадцатилетний подросток, который прыгает на всё, что движется, а потом жалеет об этом всю свою жизнь. Я тебя очень-очень сильно люблю, и я полностью уверен. Так трахнешь меня или как?
На лице старшего мелькает лёгкая улыбка, а его такие манящие губы впиваются в губы подростка. Это было совсем не так, как раньше. Это было так страстно, так жадно, так… желанно.
Лёша хватается за руки подростка, придерживая запястья, не давая тому пошевелиться, и медленно начинает расстёгивать пуговицы на рукавах белой хлопковой рубашке парня, что-то шепча ему на ухо, слегка касаясь шеи и периодически целуя, оставляя небольшие, слегка покрасневшие засосы. А Вове остаётся только терпеть это безобразие, ему не дают ни коснуться, ни поцеловать. Отвратительно.
Получив волю, руки парня начинают хвататься за всё, что видят: за чёрную рубашку, которая явно находится не там, где надо, кожаный ремень, который податливо расстёгивается при лёгком нажатии, и за свою собственную рубашку, стараясь как можно быстрее расстегнуть блядские пуговицы. Хочется больше прикосновений. Хочется ещё больше чувств.
Лёша нависает над парнем, вклиниваясь у того между ног, продолжая издеваться над подростком, что-то ему шепча, пока тот лежал на шёлковой простыне, вдыхая приятный аромат порошка, который смешивался с безумно вкусным ароматом духов. Вова касается бархатной кожи Лёши, выводя на ней своеобразные узоры, пока тот оставлял дорожку поцелуев на молочной коже парня от шеи до впалого живота. Чувства ещё больше опьяняют и без того нетрезвого подростка. В голове туман, а джинсы мешают с каждой секундой всё больше.
Лёша красивый. Невероятно красивый, особенно сейчас, в полумраке, с расстёгнутой рубашкой и слегка выглядывающими венами. Причёска всё такая же, как и несколькими минутами ранее, от чего Вова перехватывает лицо старшего, снова целует, крепко зажмуривая глаза и руками сминая волосы, стараясь оставить от укладки только воспоминания. Лёша немедля отвечает на поцелуй, абсолютно «случайно» задевая член парнишки рукой.
Вова плавно переходит на шею Губанова, стараясь оставить там алую пометку. Немного отстранился, проверяя результат и встречаясь с ярко-голубыми глазами Лёши. Такими он не видел их никогда.
— Ты такой красивый… — шепчет Вова, даже не замечая своих слов. Слишком красив для этого мира.
Поцелуи становятся всё глубже и желаннее, возбуждение в комнате возрастает в разы, а Лёша медленно расстёгивает ширинку подростка, ожидая его реакции. Он отстраняется, вглядываясь в серые глаза. А у того осознание всего происходящего приходит. А точно ли он готов? Может, ну нахуй этот секс?
Синие джинсы всё также медленно спадают с бёдер, заставляя новую стаю мурашек пробежать по телу парня. Он всегда был таким чувствительным или это дело рук Алексея Александровича?
Лёша начинает оставлять маленькие поцелуйчики на тазобедренных косточках юноши, поглаживая его руками по животу и груди, немного щекоча и заставляя того смущённо отвести взгляд на потолок. Чёртово отражение.
Учитель продолжает обцеловывать подростка, совсем не касаясь его руками, всё ближе и ближе приближаясь к половому органу парня, заставляя того прикрыть глаза, чувствуя, как возбуждение всё сильнее и сильнее накапливается внизу живота. Сдерживаться становиться всё сложнее, тело начинает неприятно ломить от желания прикосновений.
— Прикоснись ко мне, пожалуйста, — выдавливает подросток, чувствуя, как тонкие пальцы начинают бродить у резинки трусов, проникая под неё и начиная поглаживать возбуждённый орган. У Вовы начинает немного кружиться голова, всё происходящее смазывается, а разум затуманивается. Но так чертовски хорошо…
Лёша целует мальчишку во внутреннюю часть бедра, аккуратно проводя рукой по напряжённому члену парня. Вова стискивает постельное бельё, прикусывая нижнюю губу, издавая тихий, почти неслышимый стон. Чувства просто разрывали изнутри. Казалось, ещё секунда, и он просто взорвётся от перенапряжения.
В комнате с каждой минутой становилось всё жарче, а воздух будто постепенно уходил, заставляя дышать прерывисто и часто. Вова буквально плавится от обстановки, от алкоголя в крови, от чувств. От чувств, которые переполняли подростка от кончиков пальцев до глубины души. Казалось, сейчас это всё сольётся во что-то безумное, что снесёт с ног любого.
Сумасшедшая страсть порой сменялась невероятным смущением, от чего Семенюк пристыженно закидывал голову назад, пытаясь обдумать происходящее. Его щёки заливаются ярким румянцем, от чего становится ещё жарче. Лёша припадает губами к подставленной шее парня, оставляя там пару багровых засосов, которые со временем немного поменяют свой цвет. От несильных покусываний по телу бегут мурашки. Кажется, что он сможет кончить уже от этого и небольшого трения об промежность.
Пользуясь моментом эйфории у подростка, которая его обволакивает с ног до головы, старший переворачивает его на живот, подкладывая подушку под бёдра, снова целуя парня в шею, проводя холодными пальцами по линии позвоночника. В какой-то момент Вова осознаёт, к чему всё близится, и это будет уже гораздо серьёзнее и интимнее, чем просто поцелуи, от чего он заметно напрягается, покусывая костяшки пальцев. Он ждал этого так долго, так почему же сейчас боится?
— Расслабься, котёнок. Ты же знаешь, что я не сделаю тебе больно.
Знает. И доверяет ему полностью, несмотря на то, что происходило с ними раньше. Поэтому парень выдыхает, расслабляя каждую мышцу своего тела, принимая решение просто плыть по течению, полностью доверяя тому, кто прямо сейчас стоит возле небольшого шкафчика у стола, что-то там перебирая, стоя только в чёрных джинсах. Лёша невероятно красивый. Его слегка выпирающие кости заставляют неспокойно дышать только от их вида.
Старший неспешно возвращается к кровати, в одной руке держа небольшую упаковочку с презервативом и небольшую баночку с лубрикантом. Он улыбнулся, игриво махая головой, а Вова только падает лицом в подушку, осознавая, как наверняка глупо сейчас выглядит.
Лёша продолжал что-то тихо рассказывать, тем самым отвлекая подростка, но все его слова пролетают мимо парня, отдаваясь эхом где-то внутри. Вова шумно выдыхает, стараясь как-то настроиться, спустя долю секунды чувствуя, как средний палец мужчины быстро, но абсолютно безболезненно оказывается внутри него. Глаза Семенюка немного округляются, он всё также прячет своё лицо в руках, стараясь подавить смущение. И с каких пор он вообще его испытывает?
Но этого было мало, слишком мало, хочется большего и терпеть сил уже абсолютно нет. Чувствуя очередной толчок всё того же среднего пальца, парнишка подаётся ему навстречу, буквально моля о продолжении.
Они, спустя, наверное, год отношений, научились понимать друг друга без слов. Это всегда захватывало Вову, ему так нравилось осознание того, что ты можешь сказать то, о чём думаешь, не используя не единого слова. Вот и сейчас это качество спасает парня от постыдливой для него просьбы, позволяя ощутить второй палец, который заставил его чуть закусить губу. Это могло бы быть в разы неприятнее, если бы парень не чувствовал поцелуи в шею и лёгкие покусывания, которые заставляли отвлечься от этого.
Спустя какое-то время и этого показалось мало, но когда в его бедной девственной заднице оказался и третий палец, осознание того, что двух было достаточно, пришло мгновенно. Парень еле слышно заскулил, тем самым привлекая к себе ещё больше внимания, из-за чего его снова начали обцеловывать, что-то шепча.
Комфорт подростка в эту ночь был для Лёши не просто чем-то важным, а был каким-то обязательным фактором, заставляющий сделать всё и даже больше, чтобы первый раз мальчишки прошёл отлично. Он не просил его абсолютно ни о чём, давая привыкнуть и решить самому совершить какое-либо действие. Он боялся сделать что-то не так, боялся сделать больно и с чистой совестью это признавал. А разве это плохо?
Лёши в этот момент казалось слишком много. Он был буквально везде. Аромат его духов всё больше и больше дурманил разум. Но нет, даже мысли не было о том, что это плохо. Он был готов раствориться в Губанове, лишь бы быть рядом с ним, ощущать его и иметь возможность касаться его, особенно, касаться его рук, которые абсолютно не были шершавыми и грубыми, совсем наоборот. И как ни странно, именно руки он считал чем-то до ужаса интимным.
Чувство наполненности накрывали подростка, было до одури хорошо, этот момент хотелось запомнить на вечность. Спустя очередной толчок, парень издал протяжный стон, немного выгибаясь в пояснице, направляясь ближе к новым ощущениям. Было мало, чертовски мало, этого до ужаса недостаточно.
Полностью расслабленный парень прерывисто дышал, комкая простынь левой рукой. От наслаждения тот прикрыл глаза, пышные ресницы на них немного задрожали. Почувствовал полное опустошение внутри себя, мальчишка разочарованно заскулил, неосознанно строя брови домиком. Спустя долю секунды он сдавленно крикнул от отрезвляющей боли, которая пронзила его тело, казалось бы, насквозь. В него вошли резко и быстро, не давая ни секунды времени, чтобы передумать.
Лёша берёт подростка за руку, переплетая их пальцы. Вова в ответ только сжимает их, пытаясь привыкнуть к новым ощущениям.
— Сейчас будет легче, потерпи немного, — шепчет старший не отпуская руки.
Медленно входить было нельзя, тогда бы Вова точно успел бы передумать и разочароваться на всю оставшуюся жизнь. Надо было действовать быстро, пока парень был полностью расслаблен.
Не сказать, что это особо помогло, младший уже успел послать нахуй этот ваш секс, но позже постарался расслабиться, снова доверяясь
своему парню. Надо просто немного потерпеть и наверняка станет легче. Немного успокоившись, Семенюк чуть сильнее сжал руку старшего, чтобы тот продолжил. Тот начал медленно двигаться, не переставая следить за эмоциями мальчишки, чьи чувства сейчас были важнее всего.
Отвратительная пытка со временем переходила во что-то приятное, хотя боль всё же ощущалась, но она не могла сравниться с теми приятными ощущениями, которые всё больше испытывал подросток. Он вильнул бёдрами навстречу, совсем этого не замечая и продолжая тонуть в этом океане страсти и похоти. Всё казалось таким не настоящим, будто он сейчас не лежит здесь, не постанывает в подушку и не сжимает руку Лёши в своей. Будто этого всего не существует.
Когда ощущения перестали заставлять кусать костяшки на собственных руках, у подростка возникло сумасшедшее желание видеть Лёшу. Когда ты ужасно смущаешься от всего происходящего, перспектива лежать на животе и ничего не видеть очень привлекает, но вот когда в твоей крови уже во всю бежит то ли алкоголь, то ли возбуждение, заставляя засунуть смущение куда по глубже, меняется абсолютно всё. Только вот теперь было страшно снова испытать ту изнывающую боль.
Лёша был невероятно красив. Это было сказано уже слишком много раз, но и этого было не достаточно для того, чтобы описать всё, что ощущал сейчас по отношению к старшему Семенюк. От осознания того, что за его сердце боролись десятки невероятно красивых девушек, а сейчас
он так беспокоится за состояние какого-то парнишки, сердце билось ещё чаще. Казалось, Вова был готов кончить только от одного вида своего парня, чёлка которого немного спала на глаза. Он был слишком великолепен, особенно в этот вечер.
Старший начал водить по члену парня в такт своим движениям, размазывая пальцами прозрачную смазку. Парнишка под ним выгибался и закусывал губы, иногда постанывая, в ту же секунду затыкая самого себя.
Лёша наклонился к лицу Семенюка, целуя того, абсолютно не так как раньше. Это не было нежно и трепетно, это было глубоко и мокро, совершенно не так, как это описывают в сопливых романах. Он терзал его губы, искусывая их чуть и не до крови, посасывая каждую из них. У Вовы от этого крышу сносило, он хватался за волосы старшего, стискивая их в жарких порывах любви.
Комок возбуждения, приятной боли и страсти этой ночи всё больше и больше скапливались где-то внизу живота, заставляя подростка блаженно прикрыть глаза. Ещё секунда и он точно расплавится в руках мужчины своей мечты. И не только своей.
Темп становился всё быстрее, возбуждение уже переходило за все рамки, ощущение вот-вот случившегося оргазма, заставляет неосознанно дрожать, и дышать ещё сильнее. Они кончают практически одновременно, а Вова чувствует такое фонтан эмоций, который никогда не смог бы ощутить во время обычной дрочки.
Он хватается за шею Губанова, жадно впиваясь в чужие губы, выдыхая в поцелуй.
Их любовь — два химических раствора, которые при взаимодействии образовывают что-то невероятное. Что-то, что может уничтожить весь мир.
***
Когда я начала писать эту работу, пообещала себе, что доведу её до конца, что доведу героев до конца. До счастливого конца, где они будут вместе. И я довела.
Когда Вова был маленьким, мечтал зарабатывать столько, чтобы каждое утро просыпаться с видом на океан. А сейчас так и есть. Невероятный океан, который может быть штормовым и серым, а может быть янтарно-синим.
Вова счастлив. И это была моя главная цель.
А ещё где-то за тысячи километров счастлива маленькая трёхлетняя девочка. Маленькая трёхлетняя девочка, с чисто голубыми глазами, оттенок которых менялся от её настроения.
