Слёзы Дракона

Эико проснулась оттого, что с неё стянули одеяло. Открыв глаза, она заметила взвинченную Увибами, которая искала в шкафу подходящее кимоно. Эико потёрла глаза и зевнула, после чего встала и подняла с пола разбросанные вещи. — Что такое поезд, Эико? — спросила Увибами, отчего Эико округлила глаза. — Это транспорт. Быстрее, чем лошадь, — ответила она, вспомнив, что во времена Увибами никаких поездов не было. — Тадао-сама сказал, что купил билеты до Катаямы и велел одеваться. Ты так долго спишь, детка. — Сейчас же шесть утра. Я просыпаюсь в восемь, — снова зевнула Эико и словила летящее в неё розовое кимоно. — Одевайся, — сказала Увибами и вышла из спальни девушки. Эико умылась, расчесала волосы и завязала в пучок, намазала лицо и руки лечащим кремом, надела кимоно, носки и гэта. Оглядев свою спальню будто в последний раз, она вышла из неё и столкнулась на входе с Тадао. Он поклонился, улыбнулся и двинулся дальше. — Тадао, разве нам не пора на поезд? — спросила Эико, отчего Тадао остановился. — Да... — замолчал Тадао. — Пора... только нужно кое-что отдать Мин-сан. Эико сложила руки в боках и склонила голову, как собака. Тадао понял, что скрывать что-то от лисы — не самая лучшая затея. Он вытащил из рукава флейту и попытался улыбнуться, но Эико была непреклонна. — Украл у Мин флейту? Как не стыдно? — с улыбкой спросила Эико. — Брал её Шин, я решил вернуть. Не смотри так на меня, Эико... — сжался Тадао и, развернувшись, вошёл в спальню Мин, где она ждала его на футоне. Эико услышала, как она чем-то ударила Тадао и как можно скорее покинула коридор, не желая получить в глаз за то, что была случайным свидетелем. Тадао вышел за Эико, держась за затылок. Эико резко остановилась, чем удивила Увибами, стоявшую у выхода. Она на несколько секунд застыла, после чего мотнула головой и прикрыла глаза, отгоняя навязчивые мысли. Эико посчитала, что интуиция намекала ей вести себя как человек, прятать хвост под нагадзюбаном и ни в коем случае не улыбаться во все зубы. На Катаяму ездят не только ёкаи, но и люди. — Сколько ты заплатил за билеты? — спросила Эико у Тадао, поравнявшись. — Десять тысяч йен, — ответил Тадао, и от услышанной цены у Эико полезли глаза на лоб. — Нам нужно быть осторожнее... — напомнила Эико. — Не знаю, сколько людей знают о моём человеческом облике, но ради нашей безопасности я готова поменять причёску и надеть кимоно. — Вас знают как дракона и как черноволосую женщину в нагадзюбане. — Шин, прижавшись к стене, доедал тайяки. — Вряд ли люди разгуливают в нагадзюбане зимой. Кстати говоря, Эико, тебе тоже следует быть аккуратнее. — Я понимаю. — Эико попыталась выдавить из себя улыбку, но ей не удалось. Её пугали мысли, что в поезде что-то произойдёт. — Эико, Эико! — Послышалось из коридора, отчего Эико, развернувшись, чуть было не упала на пол, ибо Мин полетела на неё с объятиями. — Приезжайте как можно скорее! Мы с братьями будем скучать по тебе... и по вам, самураи. Обняв подругу, Эико помолилась на удачу и двинулась за группой, все ещё уверяя себя, что в поезде ничего не произойдёт. Идти до вокзала им пришлось больше сорока минут. Если бы билеты были куплены ровно на восемь часов, они бы точно не успели дойти. Идя вразвалочку, Шин постоянно отбивался от группы и заглядывался на ларьки со сладостями, ощупывал свой кошелёк и просил Тадао оплатить ему дораяки, но получал отказ и расстроенный возвращался к группе. Увибами, как и обещала, на выходе из дома даймё наколдовала себе атласное синее кимоно с листьями сакуры, прикрывающее шрамы и татуировки. Многие решили посетить гору с детьми, глядя на которых сердце Увибами обливалось кровью. Когда-то её малыши наперегонки бежали до горы, доказывая ей, что они ловкие и сильные, раз умудрились достичь Катаямы меньше чем за пять часов, а всего лишь за пятнадцать минут (с помощью крыльев). Группу уже ждал поезд. Шин всё пытался убедить Тадао купить ему блинчики, и тот сдался, дав сто йен и попросив угостить ими лисицу. Шин кивнул, купил четыре горячих блинчика, дал два Эико и зажевал свои. Эико поблагодарила они за еду и поделилась с Увибами, но та отказалась, ссылаясь на то, что ей не нужно питаться. — Какой красивый этот поезд... — сказала Увибами, оглядев красный, недавно отремонтированный транспорт. Внутри уже сидели люди и разговаривали со своими соседями, а дети наблюдали за другими пассажирами. — За сколько же мы доедем до Катаямы? — За час с небольшим, — предположил Тадао и отошёл в сторону, дав пройти пожилой женщине. Она шла медленно, как медведь, удерживая трость и оглядываясь по сторонам. Остановившись на полпути, она с силой развернулась и подошла к Увибами, высунув из кармана заколку. — Не могли бы вы принять в подарок эту заколку? Вы очень похожи на мою погибшую дочь... — Шин напрягся, увидев в морщинистых руках «подарок». — Прошу прощения, но я не могу это принять, — отказалась Увибами, и Шин облегчённо выдохнул. Старушка, посмотрев на о́ни, сощурилась, плюнула себе под ноги, после чего также вразвалочку ушла. Увибами и Шин будто бы подумали об одном и тот же и обменялись взглядами. Эико и Тадао не понимали, что происходит у них в голове и двинулись к поезду, оставив их одних. Шин заговорил первым: — Вы молодцы, что не взяли у неё заколку. — Я почувствовала, что ей нельзя доверять. А ты? — Мне показалось, что она знает меня. — А ты не почувствовал кто она? Человек или ёкай? — К сожалению, я не смог. Шин поднялся на поезд. Увибами, нащупав под кимоно кунай, с беспокойством в душе поднялась на поезд, оглядывая каждого пассажира. Тадао и Эико ждали их у окна. В руках у них были билеты и тарелки с рамэном, которые ещё не успели остыть. Оглянувшись, Увибами заметила, что у каждого в поезде тарелка с рамэном и салфетка на коленях. Сев на подготовленные места, Увибами и Шин взяли свои тарелки, накрыли колени салфеткой и принялись трапезничать. Через десять минут в поезд закрылись двери, та самая бабушка села напротив уборной и положила трость на колени, отказалась от тарелки рамэна и зажевала моти. — Уважаемые пассажиры, наш поезд отправляется на Катаяму. Мы надеемся, что вы останетесь довольны поездкой, выставите руки с пустыми тарелками, чтобы мы смогли из забрать. Тем, кто только приступил к трапезе желаем приятного аппетита. — Почти все пассажиры выставили руки с пустыми тарелками, и четыре женщины забрали посуду. Машинист прогудел, после чего поезд двинулся с пути. Увибами нравился стук колёс об рельса. Двадцать минут она наблюдала за деревьями и домами, изредка отвлекаясь на людей и подозрительную старушку, ушедшую к машинисту. Тадао и Эико говорили о чём-то, чему она не придавала значения. Даже если Тадао шутил, Эико старалась смеяться тихо, чтобы не было слышно лисьего урчания. Шин шепнул Увибами, что отлучится по делам. Люди не придали значения ножнам: они посчитали его за самурая и почти угадали. В нос Увибами ударил запах крови. Она резко встала и побежала по запаху — к машинисту. Изо рта текла зелёная жидкость, и Увибами распознала в ней паучий яд. Ни старушки, ни Шина не оказалось рядом. Люди не подозревали, что едут не на Катаяму, а прямиком в Дзигоку, и Увибами, несмотря на вражду с людьми, не могла допустить их смерти. Люди закричали, отчего Увибами вздрогнула. Выбежав в коридор, она увидела, как женщины прижимаются к мужчинам, а дети пытаются спрятаться под сидениями, прижимая руками уши. Тадао вытащил из ножен меч и предупредил всех не издавать звуков, потому что в поезде находится враг. Люди поверили ему и умолкли. Кто-то стал жевать своё кимоно, чтобы не кричать, а кто-то прикрыл лицо шляпой. — Где Шин?! — спросила Увибами у Тадао, и тот пожал плечами. — Машинист мёртв. — Здесь о́ни, — заключила Эико и подбежала к окну. Прижавшись к нему щекой, она увидела тень на крыше и окликнула Тадао. — Пожалуйста, помогите открыть дверь! Туда забежал мой сын! — Какая-то женщина подбежала к Увибами и дотронулась до руки. — Что ваш сын забыл там? — спросила Увибами и подбежала к двери, из которой мальчик лет шести молил о том, чтобы его выпустили, потому что там ползают пауки. Увибами вытащила кунай, вставила в ручку и незаметно от женщины воспользовалась магией, после чего дверь открылась, мальчик оттуда выбежал, а Увибами быстро вбежала туда, закрыв за собою. — Вернитесь на место... — попросил Тадао и развернулся. — Куда ты лезешь, Эико?! — Нужно спасать Шина! — Она уже почти вылезла из окна, как соседнее окно разбилось, и в коридор влетел окровавленный Шин с острыми когтями. Люди испугались: он рычал подобно волку и был готов вцепиться в кого-нибудь. Но на их удивление он встал на ноги, отпрыгнул в сторону людей и обнажил клинок, защищаясь от чудовища. Они́, притворившийся старушкой, являлся цутигумо и был послан Эммой, чтобы вернуть беглого Шина туда, где ему самое место. — Как же тебя не убивать, блохастый волк?! — прошипела паучиха и проползла через окно в коридор, бросая паутину в людей, но Шин ловко обрубал их. — Я бы полакомилась твоей порченной кровью! — Ты полакомишься собой, цутигумо! — взревел Шин и пропитал клинок магией. Паучиха переползла на другую сторону потолка, выплюнула яд в ноги Шину и схватила Эико за шею. Девушка успела вытащить веер и перерезать паутину. Ловко откатившись в сторону, она вернула вееру привычное состояние и вытащила из рукава ложку, однако цутигумо артефакт никак не испугал. — Поезд со всеми людьми упадёт. Как ты остановишь его?! — цутигумо отражала атаки Тадао и собралась отпихнуть его паутиной, но он ловко уворачивался. — Я смог одолеть Сикомэ, — ответил Шин и ухватился мечом за паутину. — и одолею тебя, тварь! Цутигумо пыталась вырваться, но вторую паутину удержал Тадао, который не смог долго скрывать свою сущность. Магией Тэнгу он временно ослепил паука, после чего Эико допрыгнула до они и всадила в сердцевину кунай. Однако одного куная было не достаточно, чтобы раз и навсегда избавиться от паучихи. Освободившись от мечей, она переползла на потолок к людям, нависла над ними и выплюнула изо рта яд, думая, что он попадёт кому-нибудь в рот. Увибами разрубила кунаем дверь, отчего паучиха отвлеклась от своего занятия и перевела внимание на неё. В руке оружие, в буквальном смысле, горело огнём. — Это ками интереснее... — Паучиха обвязала Увибами паутиной и накапала в глаза яд. Увибами застонала от боли и взмахнула кунаем по воздуху. Паучиха не успела переползти на крышу, ибо путь ей преградил тэнгу с длинной катаной. Увернувшись от взмаха паутины, Тадао поравнялся с Шином, и они налетели на паучиху, не оставляя ей шанса перебежать в другое место. Эико бросила в Увибами острый веер и всунула ей ложку. Артефакт превратился в прозрачный, но острый меч, от которого источало запахом соли и кедра. Выскользнув из лап паучихи, Увибами схватилась за меч обеими руками и провела остриём по упитанной сердцевине, после чего Шин, схватив клинок Тадао и свой, провёл вдоль шеи цутигумо. Эико, не теряя минуты, ринулась по коридору к машинисту, и на удивление его зелёная копия преградила ей путь. Закрылись двери, отчего Эико не могла убежать. В руках был только острый веер и свободный кицунэ-би. Фантом машиниста издавал звуки, больше похожие на мычание коровы и двигался на Эико. Но его неуклюжие движения обманка. Стоило Эико попробовать провести по шее веером, он отпрыгнул в сторону и оскалил острые зелёные зубы. После, он побежал на неё, но Эико исчезла под его ногами, превратившись в лису. Все ещё держа веер в зубах, она ловко отпрыгивала, когда фантом набегал на неё. Не пойми откуда он вытащил из кармана нож и стал замахиваться на лису, но Эико и эти препятствия удавалось перепрыгивать. Эико резко присела и ударила хвостом об землю, отчего под ногами фантома оказалось пламя. Он застонал от боли и упал, после чего Эико бросила ему в шею веер. Фантом растворился в воздухе и исчез, оставив после себя отмычку. Поменяв облик на человеческий, Эико подняла находку, вбежала в локомотив и с помощью отмычки сорвала стоп-кран. Поезд остановился через несколько секунд. Осмотрев коридор и не найдя опасности, Эико вернулась к группе и увидела людей, обнимающих своих спасителей, даже несмотря на их происхождение. — Спасители, спасители! — прокричала девочка, вцепившись в ногу Увибами. — Они были не правы... не все ёкаи желают нам зла... спасибо, что спасли нас! — поддержала женщина в зелёном кимоно. — Запомните, что вам, как спасителям, будет разрешено ездить на нашем поезде совершенно бесплатно, — подметила сотрудница и сощурилась. — Ками... как мы не узнали Тадао-саму?! Девоньки, это же сын сёгуна! — А разве люди знают, что сёгун ёкай? — переспросил Тадао. — Ёкай?! — удивились сотрудницы, глядя друг на друга. — Мы сделаем так, чтобы никто из людей этого не узнал. Слухи могут дойти и до правительства... — Так просто? — не поверила Увибами. — Быть не может, чтобы люди радовались при виде ёкаев. Мы враждуем! — Мирный народ не хочет никаких войн! Мы не мечтали убить ёкаев, а лишь боялись их. И если вы спасёте жизни многих таких людей, вас перестанут считать злом, — сказал мужчина, обняв свою супругу. — Ваше лицо мне знакомо... — Это великий дракон, Хару! — пихнула его жена и села на колени. Её примеру последовали все пассажиры поезда. Увибами не знала, что и сказать. — Благословите нас, Матерь Увибами, — попросила девочка, прижимая к груди игрушку. — Благословите меня и мою больную маму... я слышала, что вы лечили болезни... Увибами села на колени и коснулась щеки девочки. — Я благословляю всех присутствующих и твою маму, Акико-тян. — По рукам поползла магия, напоминавшая волну. Разделившись на десять частей, она коснулась лба каждого пассажира, а в седьмую, маму Акико-тян, вселилась, согревая и успокаивая её. Вдохнув кедрового запаха, она улыбнулась, пощупала свой лоб и поклонилась, прижав к себе дочь. Поезд снова двинулся, — на этот раз Эико заколдовала его и осталась в локомотиве, чтобы остановить поезд рядом с Катаямой. Шин, по просьбе детей обратился в волка и свернулся калачиком, получая удовольствие от ласок. Увибами предпочла сидеть в одиночестве. Мысли о детях ранили её в самое сердце, и она чуть было не расплакалась, когда Акико обняла её за ногу и поцеловала.