«– Куджо, ми-и-и-лый. Куджо.
Я хватаю её за руку. Мама упала в ванной, приняв, вроде бы, как обычно. Мне так казалось.
– Мне нужна твоя помощь. Срочно.
– Мама? Что делать?!
Она проводит ледяными руками по моей мокрой щеке. Мне всего 10, мама, мне всего 10 грёбаных лет.
– Мне нужно, чтобы ты помог вызвать мне рвоту.
Я не думаю ни о чём. Сую тонкие пальцы матери в рот, давлю на всё что нужно и, когда она чувствует нужный эффект, отпихивает меня, от чего я падаю на плитку рядом, вжимаясь в угол у стиральной машины. Её худющие руки убирают красные мокрые волосы с лица, но они всё равно попадают в рот и она давится через раз. Ужасный, гадкий звук плюханья жидкости в унитаз отдаётся по черепу. Спускается в лёгкие и зажимает их в тиски. Я не дышу, пока она не поворачивает измученное лицо в мою сторону и шепчет «спасибо». Она всё равно остаётся для меня самой красивой и доброй».
– Выключай воду. – Я присаживаюсь на корточки, ещё раз проверяю зрачки. Всё плохо. Блондин практически не дышит, пульс на минимуме. – Что? Почему? – Потому что при передозе героином, сосуды ещё больше сужаются от холодной воды… – Начинает Энрико. – Блять, заебали, медики хуевы. – Я кладу руку на спину Куджо, вся мокрая. Провожу ладонью, и он немного расслабляется, молча прося прощения. – Я всё понимаю, мне тоже жаль. Всё будет хорошо. Давай, я сам. Джотаро, кивнув, отходит в сторону, искоса поглядывая на нервного Энрико. – Дио не должен умирать, не сейчас. Нет. Он обещал мне. – Он, кажется, и вовсе потерялся, таращась в пол. Я сглатываю колючий ком.«Я обещаю, я не умру, Куджо. Сегодня, точно».
Я развожу нужную смесь, набирая в шприц приличную дозу. Жгута на его руку хватает еле-еле, но всё же застегнуть получается. Дио начинает трясти. – Куджо? – Тот подлетает, пытаясь удержать тело Дио в одном положении. – Да, вот так. Сейчас… – Я быстро нахожу вену на его исколотой руке. Куджо морщиться, отворачиваясь. Я нервно усмехаюсь, тяжело вздыхая. Игла попадает в вену, и прозрачная жидкость наполняет вену, от чего тонкий синий сосуд шевелится, как змея. – Во-от так. – Шприц отбрасывается куда-то на пол, я ещё раз проверяю сердцебиение, кладя голову на грудь блондина. – Так-то! – На моём лице появляется искренняя улыбка победителя. – Эн-нрико. – Первый хрип его оказывается вымученным, но для нас светиться флагом облегчения. Его вторая рука кладётся на мою голову, и я испуганно дёргаюсь, от чего Дио получает ещё и в нос. – Блять, простите. – Я смотрю на Куджо, который, кажется, начинает, улыбаться из-за моего тупого вида. – Что?! Я не его мама, чтобы тут нежиться. Эй, Энрико. Парень тяжело поднимает голову, с завистью поглядывая на руку Дио, которая продолжает щупать мою спину. – Как всё запущенно. Пизда. – Делает вывод Джотаро и я молча с ним соглашаюсь. – Энрико, я не даю никаких гарантий. Давно вы принимаете? – С детского дома ещё. Я хмурюсь, но с расспросами не лезу: – Джотаро, надо его на диван, боком положить. Куджо хмыхнул, еле дотащив тело, которые уже даже слабо мычало, до дивана. Он положил его на бок, как я и попросил, подперев спину подушкой. Мы трое стояли столбами и наблюдали, как Дио слабо подрагивал, тяжело дыша. Первым не выдержал Куджо, метнувшись на балкон, где шёл от чего-то ливень, зимой. – Под крышей хоть стой. – Слушаюсь. – Пробормотал он, щёлкая зажигалкой. От чего-то я знал, он улыбался, в отличие от Энрико, который явно не знал, куда себя деть. Будто брошенное маленькое существо в коробке. – Давай, давай сядем рядом. – Я слегка приобнял Энрико, он было хотел отпрянуть, но видимо так же не чувствовал себя хорошо для этого. – Давай, легче ему от твоего эмоционального гнёта не станет.***
Мы просидели, молча в своих мыслях, добрых пол часа, если не больше. Энрико изредка подходил к блондину, но будто бы с каждым разом ему самому становилось хуже. Мы, с Джотаро, обоюдно признав, что романтика отсосала, только на ней и выплывали. Почему-то в такие моменты тепла хотелось больше, чем обычно.Любви все еще нет, говорит он на людях, и все еще продолжает мыть за собой посуду в моей футболке в моих зияющих, вместо сердца, дырах. Помнишь я слал тебя нахуй, на польском и на иврите, и ты согласился пойти только если я сделаю это на самом твоём любимом.
Джотаро грустно поглядывал на меня, сидя на кровати, в другой части комнаты. Его тело чуть ли не искрилось от боевой готовности защитить. Ему было сложно сосредоточиться на чтении каких-то документов, что передала Ната. Эта сука создавала всё больше и больше проблем, но я понимал, что без этого спокойно и непринуждённо могу оказаться на месте Дио. Наркотики заставляют таких, как мы творить аморальное. Хотя одна эта зависимость, сама по себе, лишает человека его личности, как таковой. У Куджо зазвонил телефон. От этого противного дребезжания недовольного простонал даже «наш больной». Любовь моя долго не брала трубку, но ебанент на том конце провода был настойчив. – Не хочешь мне объяснить, какого хуя моя квартира стала притоном для всяких… – Джотаро запнулся, в конце концов, его слова распространялись на нас всех. – Почему к нам вламываются какие-то левые люди и просят помочь с ЕБАНЫМ передозом от герыча? А? – Они знали Какёина. – Сколько? Час, пока принимали? Я просил тебя не впутывать его в это. – Джотаро, не задирай голову так высоко. Иначе на месте этого сраного Дио может оказаться твой ненаглядный. – Ничего себе, как мы заговорили. – Не злись, солнышко, у меня к тебе никаких обид, но ты обязан убирать грязь. Он уже умер? – Что? Нет. – Плохо. – Вы там совсем охуели? Я не подписывался гасить ещё кого-то. Глаза Какёина расширились от удивления, но, чтобы не пугать этого Энрико, он помотал головой и принялся листать какую-то книжку, жаль вверх ногами. – Такие, как они, помеха. – Ваш бизнес держится на таких помехах. – Новый товар не оправдал должного действия. – Что? – Видимо, на кухне кто-то решил пошутить и добавил в наркотики мышьяк, много дряни. Это может принести убытки. – Что? Блять. – Как вы могли пропустить это? – Я не занимаюсь этим напрямую. – Ты вообще понимаешь о чём говоришь? Сколько людей поляжет?! Тут уже и Энрико поднял голову, сверля мой телефон взглядом. – Им давно пора. – Там целая куча подростков и просто больных людей. Ты, вообще, понимаешь, что это может погубить и других. – Выживает сильнейший. – Так и скажи, что деньги давят глотку. – *смешок* Понимаю, Какёину тяжело спуститься на эту нишу. Я бы уже не выдержала и пошла искать себе кого побогаче. Прости, Куджо. – Мне не нравится твой тон. Он не должен был быть втянутым в это, ты слышала? – Не злись, котик. Я постараюсь поменьше пользоваться твоей игрушкой. И помни, незаменимых нет. Кстати, ты мне очень нужен. – Я не могу. – А тебя никто не спрашивал. У нас встреча с передачей крупного товара. Охрана бы не помешала. Как говорит отец, ты заменяешь сразу пятерых. Через час, возле здания химзавода. – Мгх… – Незаменимых нет. А лишние пазлы выкидываются. Джотаро лишь молча накинул пальто и, погладив меня по голове, исчез в коридоре, хлопнув дверью. – У вас с Джотаро все серьезно? – Ни с того ни с сего спросил Энрико, сделав крепкую затяжку косяка, который держал до момента исчезновения Куджо. – Я готов умереть за него. – Я повернулся к парню, до этого пялясь на дверь, из которой вышел Куджо. И тут, мне в голову совершенно ненавязчиво, пришел вопрос. К тому же, почему-то мне резко захотелось перевести тему – Энрико, скажи, как давно ты этим занимаешься? – Ну, лет так с 15 начал активно все это практиковать. – Темнокожий усмехнулся, поглядывая на ворочающегося Дио. – Как?! С 15!? – Я не поверил своим ушам. «Куда смотрели его родители»! – Подумал я и тут же осознал всю глупость мысли. – Многие в наших местах с 15 начинают… Мы семь лет проучились в школе для детей из детского дома! И ни разу ни с чем подобным не сталкивалась, а тогда вроде как многие любили этим заниматься… Но однажды появился один парень. Его больше нет. – Энрико затянулся, предлагая и мне, но я отказался и мысленно похвалил себя за это. – Боишься, что суженный ругаться будет? – Я умираю, Энрико. – Мы все в какой-то степени давно мертвы. – У меня рак. – О. – Только и смог ответить он. – Должно быть, сложно ему врать про всё это. – Есть такое. Вся жизнь как-то перевернулась, когда мы, мы сошлись в общем горе. – Как-то лицемерно, не думаешь? Он здоровый крепкий парень, а ты загнанный глупый ребёнок, который ищет, к кому прицепиться. Почему-то я даже не смог возразить что-либо. – Он принял моё лицемерие. И ни за что не уйдёт. Горькая ухмылка на лице Энрико говорила о многом: – Дио никогда не называл наши отношения таковыми. Говорил. Тебя я «люблю», но спать мне приятнее с другими. – Это больше похоже на лицемерие. – Наверное, господь, просто даёт очередное испытание для нас двоих. Прости, Нориаки, что вломился именно к тебе. – Тут нет виноватых. И судить точно никого нет смысла. Мои родители, знаешь ли, интеллигенты. У них большой семейный бизнес, они занимаются налогами и в целом перебирают на качество любые грязные купюры. Но потом, потом всё это поменялось. Я оказался лишним, неродным, черт. Так вот все и началось. – Разъяснил я. – Вообще, удивительно, что вы оба ещё живы. Мне в 15 страшно было и думать о таком. Едва я вспомнил прошлое, у меня на глаза навернулись слезы. Но плакать себе я позволял только при Джотаро. – Это стало заменой. Дио заменил мне семью. Чего же тут бояться? Это же здорово. Это стало частью моей жизни. И вообще, этим все занимаются. Чего здесь такого? – Парень выпустил струйку сигаретного дыма в моё лицо. – Я нет. И не собираюсь. – Я начал резко мотать рукой перед носом, чтобы разогнать дым, моё лицо изображало отвращение. – Это же так подло! Люди умирают, всего лишь из-за каких-то случайностей. – Глупости. Умирают все. А это способ развлечься, только и всего. С ним я чувствую себя живым. Дио просто запутался. Со временем все придет. – Следующую фразу Энрико прошептал, будто говорил о чем-то уж слишком сокровенном и был уверен, что в пустой квартире, нас кто-нибудь услышит. – На всякий случай: если Куджо ничего не сможет – обращайся. Ты, конечно, совсем не в моем вкусе, но так уж и быть. Я всегда помогу по дружбе. – Внезапно пробубнел Дио, открывая красные глаза. Мы оба обернулись на диван сзади. Энрико подбежал к Дио и начал обнимать того, но блондин с некой брезгливостью похлопал того по плечу и переменил взгляд на меня. – Стоп. Что ты имеешь в виду? – Строго уточнил я, изучая очень интересный пол в своём доме. – О-о-о, ты так мило смущаешься. Секс, конечно! А ты, о чем говоришь? Энрико будто бы игнорировал эти фразы, вжимая своё лицо в грудь блондина. – Такие, как ты, точно не заслуживают жизни. – Если бы я мог встать, то ты бы уже лежал и стонал подо мной. – Подавись и не позорься, хотя бы ради своего парня. – Парня? – Дио поднял голову Энрико за подбородок и впился в его губы, от чего темнокожий тихо простонал. – Так, пожалуйста. Давай без этого. – А что? Тебя смущает? – Дио отодвинул Энрико, как ненужную вещь. Тот остался сидеть рядом, как покорная служанка. Мне было больно смотреть на это. – Прояви хоть каплю уважения к тем, кто тебя откачал, фу. – Так и быть. – Дио перевернулся на спину, потирая глаза. Я обратил внимание на то, какие у него были длинные красные ногти. Бросило в дрожь от схожести с другим персонажем. – Дашь покурить? – Спросил он у темнокожего, после чего парень вручил ему сигарету. Дио умело поднес ее ко рту, а Энрико зажег. Дио затянулся, после чего закашлялся. Я усмехнулся. – Что смешного?! Я так-то был на грани смерти! – В этом и дело, придурок. – Я подошёл и грубо схватил его за руку, вырвав косяк. – Курить траву после передоза, ты точно душевно больной. – Душнила.***
Время тянулось ужасно долго. Глаза слипались, но спать при этих двоих я не решался. В это время, остальные, оставшиеся в квартире, приняли очередную дозу и наслаждались расслабляющей музыкой Pink Floyd на чьём-то телефоне. Двое были под кайфом. Я напряженно сидел, прижавши колени к груди и закрыв лицо руками. Энрико лежал на коленях Дио и размышлял о чем-то своем, вдыхая едкий запах табака. Дио же откинул голову на спинку дивана и тупил в потолок. Я обдумывал все произошедшие сегодня события. Не мог выкинуть из головы Джотаро, мне хотелось быть с ним всегда, но между тем, я сам препятствовал его стараниям уберечь меня от наркоты и от этого грязного бизнеса. Мало ли что та дура могла наводить ему в уши, лишь бы он и сам, со временем, подсел на иглу. Я хотел видеть его счастливым каждый день. Но будто бы сам закапывал всё глубже. От этих мыслей клонило в сон и я, отключился, уснув на столе.***
– Поверить не могу, что он съебался… – Протянул Джотаро, поглаживая мою голову. Я проснулся от его голоса, щекой проводя по холодным пальцам: – Что? Кто? – Когда я все-таки окончательно проснулся, то увидел на диване лишь спящего Энрико в каких-то бумажках и окурках. Пиздец, а диван то жалко. – С такими темпами мы станем их родителями, блять. Будем тащить на себе этого Энрико и его хахаля. Оно нам надо? – Куджо продолжал гнуть свою линию. – Я знаю, с этим вторым что-то не так, и, поверь мне, я узнаю, что именно. – Куджо, они просто торчки без смысла к жизни. – Ладно, Нориаки, обсудим это позже. Я рад, что вернулся домой, к тебе. Поставь, пожалуйста, чайник, сейчас вернусь. В туалет сгоняю. – Джотаро, уже без доли стеснения при чужих в доме, поцеловал меня и вышел. Энрико всё же не спал. Когда Джотаро прошёл мимо, я заметил, как грустно он смотрел на нас двоих, сжимая в руках свой крест. Мой взгляд невольно упал в саму ванну, по ней стекали кровавые разводы, смешанные с водой. А в углу валялось то, что являлось самым главным и неопровержимым доказательством – шприц, наполненный алой кровью. Мне не трудно было догадаться, совместив все «улики». Его передернуло, но шприц он таки тоже поднял. Я собирался вот-вот бить тревогу и разводить панику. Но сперва позвал Какёина и показал ему всю картину. Нориаки с диким ужасом рассматривал кровавые следы. – Вот наша помощь этому сраному Дио! – Восклицал я, тряся найденным шприцом перед лицом Нориаки. – Вот, блять, итог помощи детдомовцам! А если он начнёт тащить эту дрянь сюда?! Что нам делать, это же ясная смерть. Нориаки, я не хочу терять тебя, блять. – Никогда бы не подумал, что можно быть таким уёбком, как он. А Энрико просто вещь… – Покачал головой Нориаки. – Неужели он не видит этого? – Сейчас началась эта заворуха с наркотиками, я говорил с Натой. Она сказала, что смертей будет всё больше. Пустили гнилой товар. – Надо поговорить с Энрико. Он, мне кажется, ещё не пропал в этом настолько. – Здесь я уже сам разберусь. Главное, ты, держись. Мы найдём выход – строго для себя самого сказал я, направляясь в комнату. Опущенный занавес, стендап-монолог-трагедия-в-одном-действии в характерном стиле и выдержке умственно неполноценного с амбициями и потерянным временем, акт второй, сцена под номером девять, под ваши аплодисменты. – Где он? – Будто бы не был очевиден ответ на мой вопрос. Меня до жути потрясывало, но я пытался держаться при Куджо. Я уже пожалел, что не выкурил хотя бы тот косяк. – Съебался следом за этим. Надо бы замки поменять. Жаль, адрес не выйдет.***
Горячий кофе и наши замёрзшие руки. Джотаро молчит и смотрит на меня. Взгляд туманный, но счастливый. Мы сидим совсем рядом, и я склоняю голову ему на плечо. Мне ужасно холодно, тело ломит. Его сердце размеренно бьётся о грудную клетку, черные пряди волос щекочут щеку. Сливающийся гул происходящего и негромкий голос. Ночь. Улица. Фонарь. Нас двое. И этого достаточно.«Завтра, наверное, будет намного хуже».
Мы слушаем, как смело и гулко по плиточным стенам без ýстали вечером, по трещинам потолка и в углу за стулом, семья сверху зовёт друг друга звуком летящего óб пол лица. Наши ледяные пальцы с вязкой примесью слез и соплей – мысли о смерти возникают болью в правом виске и машет билетом до станции «тот блять свет» перед моим лицом, заливаясь смехом. Меня начинает трясти не по-детски, когда мозг будто бы переходит на другой режим. – Ты лекарства принимал? – Нарушает гнетущую тишину Куджо. Пожав плечами, я отправился в комнату-склад. Обычно я старался избегать визитов сюда (тем более сейчас), но сегодня у меня была объяснимая причина – нужно кое-что проверить.***
Джотаро решительно встал из-за стола следом и направился за мной. Он увидел то же, что и ожидала увидеть: все ящики выдвинуты, их содержимое распотрошено и вывалено на пол и среди всего этого сижу я. Я с остервенением выгребал что-то из-под тумбочки. Заметив Джотаро, я метнул на него взгляд, полный отчаяния. – Нориаки… Просто объясни мне, что происходит? – Спросил парень, едва скрывая страх за спокойствием. Я вздохнул, апатично устремил свой взгляд в пол, точно, как и ранее, на кухне. Мне было тяжело говорить, руки тряслись, я нервничал, но все же решился: – Этот пидорас вынес все запасы. Джотаро опустился ко мне на колени, приобнял меня сзади за шею. – Все будет хорошо. Шептал он. – Я люблю тебя… Пойдем… Тебе нужно прилечь… Он заботливо помог мне встать и повел в комнату, а там уложил на кровать. Джотаро поговорил с кем-то по телефону, но я не понял ни слова.– Если ты, сука, ты, блять, сейчас не притащишь хотя бы половины из того, что спиздил твой ёбырь, то я тебя достану из-под земли и буду отрезать по куску, и заставлю твоего дружка этим подавиться. Ты слышал?! У тебя час.
Я лег, прижавши ноги к телу, мои руки дрожали, я так сильно сжимал ими свои колени, что костяшки пальцев побелели. Куджо нежно поглаживал меня по длинным волосам, перебирая их у кончиков, изредка вплетая в них пальцы. Я дергался, стучал зубами, даже искусал губы в кровь. Я не мог вымолвить ни слова, лишь преданно поглядывал на него. – Все хорошо, нужный человек вот-вот придет… – Успокаивал Куджо, хотя сам в это не очень-то верил. Но я, кажется, его вообще не слышал. Я дрожал, как осенний лист, скулил, словно раненный щенок и держался за руку парня мертвой хваткой. Ногами я уже прилично разворошил постель, а моё лицо исказилось в немом крике. Время тянулось очень медленно. Мне чудилось, будто прошла целая вечность, а не какие-то полтора часа. Джотаро переживал все то, что переживал я. Его сердце, точно, как и у меня, билось в бешеном темпе, в комнате стало душно. Куджо открыл окно, но почти ничего не изменилось. К тихим стонам прибавился еще шум машин и дуновение ночного ветра. Жар проникал в комнату иным путем. Джотаро привстал. Каждый удар ее сердца, отдавался в грудь болезненным, колющим ударом. Я, по сути, испытывал то же самое, но, несомненно, моя боль была гораздо сильнее. Ведь к моему сердцу организм пригонял отравленную смертоносным порошком кровь, а к его – чистую, не загрязненную какими-либо химикатами. – Я умираю… – Только и вымолвил я, скрипя зубами, едва сдерживая адскую боль. Я вновь свернулся комочком, пот струился ручьями по лицу. Пальцы вцепились в собственные волосы. Я дергал их, будто это помогало заглушить муку. Движения Нориаки были скованными, и с каждой секундой все меньше напоминали человеческие. Я вновь посмотрел на него. Мне было больно и страшно. Его белоснежная кофта, ближе к середине и на концах, испачкалась в кровавых пятнах от собственных ногтей. Из носа парня ручьями струилась кровь. Она текла нескончаемым потоком, заливая верх, его джинсы, волосы, матрас. Частично она даже попала на меня, но я не предал этому значения. Я просто не мог спокойно наблюдать за этой картиной. Надо было что-то делать. Я достал откуда-то салфетку, и, намочив, приложила к носу парня. Тот что-то проскулил – это мало чем помогло. Салфетка пропиталась насквозь и уже через пару секунд потеряла привычный вид. Кровь все текла и текла. Сперва она была какая-то неестественная, а чуть позже и вовсе начала вытекать темными сгустками. Я молил этого сраного господа, чтобы кошмар Нориаки побыстрее закончился. Уже почти двенадцать… И тут в коридоре раздались шаги. Неужели, господь услышал мои молитвы и, наконец, сжалился? – Джотаро, я вернулся. – Послышался в коридоре знакомый голос для меня. Сейчас я был, как никогда рад слышать его. Энрико зашел в комнату, и перед ним предстала картина. – О, черт! Нориаки. Энрико бросился к парню, тряся его, пытаясь привести в чувство. Я горько мычал, я так хотел помочь, но понимал, что в этой ситуации я бессилен. Энрико приобнял Нориаки за плечи и потащил в ванную. Идти всего ничего, а вновь прибывший уже успел испачкаться липкой кровью. Я вырвал Какёина и сам умыл Нориаки, который уже был почти без сознания, забрал порошок и, поспешно разведя его, вколол ему в вену. Я не первый раз замечаю, как я, отнюдь не наркоман, быстро справляюсь с этим делом. Я помнил, как плохо было моей матери. У нее был диабет вдобавок к зависимости, и ей приходилось колоть себе инсулин, мешай с другим дерьмом. Эта процедура занимала у нее порядка десяти минут. Понятное дело, она еле шевелилась после избиений отца. Но все равно… Я же справлялся с этим за минуту-две. Получив столь желанную дозу, Нориаки отключился. – Что я, блять, вколол то!? – На автомате выкрикнул я, не ожидая, что парень потеряет сознание. – С ним все в порядке. – Спокойно ответил Энрико. – Так и должно быть. Отнеси его на кровать, он придет в себя через пару минут. – Хотелось бы в это верить. – Бросил я, сильно раздражённо. Энрико метнул на меня взгляд, в котором будто бы отражалось презрение, и пошёл следом, за нами. – А иначе. Из меня хуёвый шутник, Энрико. – Дай ему отдохнуть. - На выдохе произнес он, когда я решил потормошить тело. Я долго не знал, что сказать. На лице Энрико читалось едкое безразличие, а серебряные волосы были взъерошены ёжиком. С ним тоже что-то происходит? – А где твой долбоёб? – Ты меня спрашиваешь? – Ответил он вопросом на вопрос, после недолгой паузы. – Я знаю? – А ты разве не его ручной пёсик? Не искал? Откуда тогда это всё взял? – Поинтересовался я, дабы не переводить тему резко. Я понял, что сморозил какую-то обидную глупость. – Искал. Ну а что с того? Попробуй, найди в огромном городе человека, не знающего ни страха, нихуя. Я понятия не имею где он. Вернётся, что с ними будет. Всегда приходит. У нас есть некоторые запасы в квартире. – Ни капли не позитивно процедил Энрико, заламывая себе руку. Я кивнул, скорее просто так, нежели в знак согласия. Юноша перевел взгляд на меня, его лицо выражало что-то типа: «Ну давай, спрашивай уже что хотела». И я спросил: – Кстати, Энрико… Ты, надеюсь, понимаешь, что тут не проходной двор. И вообще мы с тобой не друзья. – Мне и в самом деле было интересно узнать, какие скелеты в шкафу у этого неприметного парня, но мне показалось, что вопрос звучит немного бестактно. И похуй. – Нориаки не нужны такие, как вы. – Энрико широко улыбнулся, нервно дёргая ногой. Мне захотелось вломить ему, что есть силы, но я держался за Какёина, как овчарка за кость. – Будешь и дальше его оберегать от всех проблем? Какёин не твоя ручная игрушка. – Кто бы говорил. Ты себя видел? Энрико поёжился, но продолжил: – Мы никогда не бросим друг друга. – Он использует тебя. – Он моя семья, ты ничего не понимаешь. – Любовь, это не убийство. – Спорно. – Не в моих силах тебя переубеждать. Но у нас не так. – Ты просто живешь в сказке, Куджо. Нориаки пропащий наркоман, ещё и смертельно больной. Чего ты ожидаешь? В вашей то холупе? Дивного исцеления с нихуя? – Он лечится. – И как? – Тебя ебать не должно. Энрико сложил руки в замок, начиная ходить из угла в угол. – Да, может быть, Дио и не такой ручной, как твой Какёин, но он хотя бы будет жить дольше. И любить по-новому с каждым возвращением. – Сказал наркоман. Ты слеп, Энрико. – Лучше быть слепым, чем видеть это каждый день. Жизнь дала тебе огромные привилегии – пользуйся ими. Оставь его, этот бизнес, и все такое. Просто забудь, как страшный сон, ради собственного блага. Родители защитят, помогут, в любой момент. – У меня никого нет. – Тогда лучше быть одному, Куджо. Мы – отбросы общества. Мы будем справляться сами. Умрем, если что – тоже сами. И бросим своими силами. Не мучай себя. У тебя вся жизнь впереди. Ты слишком чист для такого общества. Ты не должен жить в нем. Не пробуй героин, не повторяй наших ошибок. – Сказав, Энрико достал сигарету, закурил, и отправился в ванну, чтобы вколоть себе очередную дозу. Я ему не противостоял.***
С того дня прошла неделя, но ни Энрико, ни Дио так и не давали о себе знать. Я почему-то перестал быть равнодушным в этом отношении, но Джотаро упорно продолжал твердить: «Надеюсь, никогда больше не объявятся». Но, честно говоря, неизвестность тоже пугала, особенно Куджо. Бегал за мной, как приклеенный. Ходил в туалет и следил за приёмом таблеток, доз, которые сам регулировал. Я, правда, начал чувствовать себя лучше. Но уменьшение доз было ещё тем испытанием. – Тебя не должны волновать эти придурки. Из-за одного из их, я чуть не потерял тебя! – Всё хорошо, Куджо. – Я поцеловал его, пока тот продолжал разглагольствовать. Мы лежали на кровати и смотрели какой-то тупой фильм. – Все заслуживают быть понятыми и принятыми. Энрико хороший. Я знаю. – Я не готов увидеть это всё снова. Ты знаешь этого парня день от силы. и тут начинаешь переживать, будто бы он твой брат. Я сжал руку на его свитере. Мне было и стыдно, и гадко. – Никто не заменит тебя. – Ой, не заливай мне. Я не разнежусь перед тобой! – Да-а? До чего же мне было приятно, когда он вновь прикоснулся к моему столь желанному телу, поглаживал шелковую кожу, слушал прерывистые негромкие постанывания. Куджо всегда говорил мне: «Не сдерживай себя». Стоны, думаю, были его своеобразным фетишем. Это заводило. Ему был нужен только я – лежащий сейчас под ним на кровати, его злюка Нориаки. – Как же, черт возьми, хорошо… – Мурчал Какёин. – Да… Только живот что-то разболелся… Давай просто полежим? – Погоди, у меня кое-что есть… – Произнес я, переместив взгляд на столик рядом. Внимание Нориаки привлекла вещь, лежащая на дубовом столике, равном по цене, наверное, всей их наркоманской квартире. Он когда-то нашёл его на барахолке около дома, и, как ценитель, притащил к нам в квартиру. Это был фотоаппарат. Последний раз я держал такой в руках полгода назад, когда меня попросили сфотографировать одногруппников с учителями. – Не хочешь сфотографироваться? Ты такой красивый… – Не дожидаясь ответа, я сделал снимок, фотография тут же вылетела из фотоаппарата. Затем я перевернул аппарат, приобнял Какёина «селфи». Затем я гордо продемонстрировал творение Нориаки, на что тот смешно возмутился «кривости» лиц обоих. И снова этот грёбаный звонок в дверь. Так бы и вырвал провода, да не знаю, где они. – Куджо, это уже не смешно. – Ты это мне говоришь? После того, как Джотаро всё же крикнул «открыто раздался звук из коридора. – Почему это у нас открыто? – Я бегал за фотиком с утра. – Ни капли инстинкта самосохранения. Энрико ворвался в квартиру в каком-то непонятном состоянии. Раньше его лицо ничего не выражало, но теперь он выглядел как-то по-безумному печально. Мы сразу заметили это – Энрико, где ты был? – Взволнованно чуть ли не прокричал я. – Что случилось? – Безэмоционально пробубнил Куджо. – А где Дио? – Куджо посмотрел на меня, как на придурка. Но парень и не думал отвечать. По его щеке потекла скупая слеза. Вряд ли Энрико когда-то плакал, даже не был близок к этому. Он всегда, уверен, сдерживал хладнокровие и контролировал эмоции. – Что происходит, черт тебя дери?! – Спросил я, подойдя поближе к темнокожему. Ответа не последовало. Джотаро подошел к стене и со всей дури ударил по ней кулаком. – Стена-то тебе что сделала! Просто скажи, то случилось, чувак… Я повернул его к себе. Теперь Энрико не пытался скрывать слезы. Он просто ревел. Я знал, что еще немного и начнется истерика. – Скажи… – Д-Ди-ии-и-о умер. – Выговорил он, после чего в комнате воцарилась тишина.