Урок литературы

Голова закружилась от сладкого запаха кальяна, как только ты переступила порог ночного клуба. Играет музыка, но не громко, а так, чтобы была возможность слышать собеседника. Это место для самых влиятельных и богатых людей Йокогамы, которые появляются здесь для того, чтобы поиграть, выпить или снять с шеста спутницу на вечер. Однако если со своим алкоголем приходить нельзя, то со своей женщиной очень даже можно — это и сделал Мори. Вы идёте мимо столов, где сидят десятки игроков и все как один поворачивают голову на вас. Десятки глаз жадно оглядывают тебя, пытаясь забраться под и без того недлинный подол обтягивающего чёрного платья. Одна толстая физиономия даже облизывается, глядя, как ты стыдливо пытаешься опустить край ткани немного ниже. Огай замечает это и по-хозяйски обнимает тебя сзади за талию, чуть наклоняется к ушку и шепчет: "Милая, ничего не бойся. Они не посмеют даже дёрнуться в твою сторону. Их доход зависит от меня, их здоровье и жизнь зависят от меня. Они знают, что ты моя девочка. Или ты забыла, что недавно вышла замуж за главу Портовой Мафии, которая держит весь город?" На вашем столике в пустом углу зала стоит очаровательная лампа, чтобы хоть немного рассеивать полумрак в помещении. Мори садится на диванчик и хлопает по ноге, не разрешая тебе сесть просто рядом. И ты по указу садишься к нему на правое бедро, ставя ножки между его колен, от чего подол сзади сильно задирается. Босс Портовой Мафии снова обнимает тебя за талию, окутывая запахом дорогого мужского парфюма — он быстро заглушает твой лёгкий цветочный аромат, — и свободной рукой подзывает официанта. Щупленький парнишка, ожидая заказа, оглядывает тебя, сидящую чересчур высоко, и разрывается между стыдом и желанием рассмотреть красивое тело получше. Мори видит это и левой рукой собственнически оглаживает твою ногу, прежде чем подлезть под юбку. Не слишком нахально, но достаточно явно, чтобы можно было заметить. Ты, смущаясь, обнимаешь его за шею и отворачиваешься от официанта. Огай лишь ухмыляется и обращается к тебе с вопросом, чего ты хочешь. — Белую рыбу с овощами и красное вино, – едва слышно бормочешь. — Отлично, нам две порции белой рыбы с овощами и красного вина, — дублирует твой супруг для официанта, и тот уходит. Мори довольно говорит тебе: — Готовиться будет не меньше получаса, — он не вынимает руки из-под юбки и коротко целует тебя в губы. — Видишь тех мужчин? — кивает на группы людей в противоположном углу зала, который хорошо просматривается вами, и из которого, к сожалению, виден и ваш столик. — Они могут снять любую женщину в этом заведении, — и он переводит взгляд на три шеста, стоящих в самом выгодном месте клуба. На них, подсвеченных красным, синим и фиолетовым неоном, извиваются худосочные полуголые красотки, — абсолютно любую, кроме тебя. А ты другая, поэтому они тебя так хотят. Но знают, что ты запретный плод, потому что ты моя, — он понижает голос на последних словах, а затем коротко и глухо смеётся. Его рука всё так же медленно поглаживает внутреннюю сторону твоего бедра, пока ты всё так же обнимаешь Огая за шею, и это не скрывается от наблюдателей из противоположного угла зала. Тебя слишком возбуждает и смущает мысль, что все они понимают, как тебе сейчас хорошо, однако именно из-за этого ты не решаешься шевельнуться навстречу ладони любимого. Мори продолжает: — И каждая из этих женщин, — Огай снова кивает на стриптизёрш, — или из присутствующих здесь однодневных спутниц мечтает оказаться на твоём месте. Каждая из них готова броситься на меня: так им прильщают мои положение и состояние. Ты не даёшь мужу договорить и целуешь его резко, глубоко, настойчиво и ревниво, чуть подаваясь к нему. Бёдра немного соскальзывают, и длинные пальцы в этот вечер, на счастье, без перчаток упираются в промокшую ткань трусиков, однако он ими не двигает и с усмешкой отвечает на поцелуй. — Ревнуешь, моя красавица? — шепчет Огай почти тебе в губы. — Не беспокойся, я ведь именно тебя люблю. И мне невероятно нравится, когда ты мокнешь так же сильно, как сейчас. Его пальцы начинают поглаживать твою промежность через тоненькую ткань трусиков. И ты раздвигаешь ножки, ёрзая и подаваясь навстречу им. — Моя малышка не может сдержаться? Моя девочка слишком хочет своего Господина? — перестав ласкать тебя, Мори снова издевается. — Почему ты такой жестокий? — милым голоском спрашиваешь ты и, не дожидаясь ответа, предпринимаешь попытку задобрить Господина: припадаешь к его шее, целуешь настойчиво, влажно, покусывая и оставляя метки. Ты знаешь, что он злится из-за них, знаешь, что он будет ругать тебя, знаешь, что накажет, и жаждешь наказания, оставляешь багряные следы на шее, чтобы все женщины видели, что он твой. Мечтаешь разбить их глупые желания об стену собственничества. Мори, несмотря на то, что всегда твердит "не гоже серьёзному мужчине с засосами ходить, как старшекласснику какому-то", на этот раз не препятствует. Он лишь приоткрывает рот в неровном вдохе и полуприкрытыми глазами обшаривает зал в попытке найти нежеланного наблюдателя. И действительно встречается глазами с той самой толстой физиономией, имевшей наглость облизнуться на тебя, нахально ухмыляется и подмигивает ей. Огай всё-таки переводит руку с талии тебе на голову, запускает пальцы в волосы, мягко оттягивает твоё лицо от своей шеи и целует, грубо, почти опрокидывая назад. Левая рука, загостившаяся под юбкой, снова возвращается к ласкам, но теперь таким же настойчивым, как и поцелуй. Дрожишь у него в руках, ощущая, как пальцы отодвигают промокшее бельё и грубо поглаживают клитор, надавливают на него, а после средний палец левой руки проскальзывает меж твоих половых губ и мягко растягивает вход. Хочется быть громкой, но стонать нельзя, и ты лишь тихо скулишь сквозь поцелуй. Господин снова прерывает ласку словами, в которых слышится насмешка: "Давай, будь громче, что же ты? Сама ведь начала." Он на секунду перестаёт мастурбировать тебе, но только для того, чтобы сразу же начать с большей интенсивностью. Теперь два худых и длинных пальца: и средний, и безымянный наполняют тебя, играют внутри, попеременно скользя вверх и вниз и непристойно хлюпая. Стеночками влагалища чувствуешь каждую их фалангу. Ты закусываешь губу, чтобы сдержаться, глаза слезятся, а ты сильнее обнимаешь мужа и отворачиваешься от противоположных столов совсем. — Знаешь, я хотел бы взять тебя прямо здесь, просто поставить локтями на стол и грубо отыметь при всех, но боюсь, что это переходит все рамки приличия, — голос его поразительно безмятежен. Тем временем тебе становится мало и двух пальцев. Сквозь сдавленное хныканье и стыд выдавливаешь: "Мне мало. Пожалуйста, дайте ещё. Я хочу больше." Мори снова издевается: "Чего тебе больше, моя девочка? Говори конкретнее, иначе я тебя не понимаю." Принимаешь его правила: "Вставьте в меня ещё один палец, пожалуйста." Босс мафии и не думает сжалиться, лишь увеличивая ритм движения двух пальцев: "Кого ты просишь, глупышка? Забыла, как нужно меня называть?" От удовольствия и стыда к глазам подступают слёзы, но ты всеми силами стараешься заставить себя произнести: "Господин, пожалуйста!" Выходит громче, чем ожидалось, слова смешиваются с хныканьем. Мори не тянет больше и даёт желаемое сразу, отчего "пожалуйста" получается куда более жалким, протяжным и громким. — Не смей убавлять громкость, — коротко и грубо приказывает Господин, наращивая темп уже тремя пальцами. Ты прогибаешь спинку, вдохи становятся слишком громкими. Знаешь, что на тебя смотрят, но желание одерживает верх настолько, что хочется послать всех зрителей к чёрту. Подступающий оргазм смешивается со стыдом, всё расплывается перед глазами, тело напрягается, вздрагивает в последний раз и обмякает. Ты соскальзываешь с бедра на диван между ног Мори. Чувствуешь напряжение в его брюках и мысленно благодаришь мужа за выдержку. Он поправляет твои трусики и вынимает руку из-под совсем задравшегося подола, который ты поспешно пытаешься опустить, стараясь не смотреть по сторонам. — Какая хорошая девочка, — шепчет Господин прежде, чем поцеловать тебя в голову. Ты, не в силах отвечать, только тяжело дышишь. Вдруг на глаза тебе попадается вся в твоём соке левая рука Мори. Не задумываясь, берёшь в рот по одному пальцу и, пачкая лицо, дочиста вылизываешь в знак благодарности. Господин лишь довольно наблюдает за этим. Когда наконец показывается тот же самый официант, Огай шёпотом просит: "Сходи в туалет, приведи себя в порядок, хорошо? Только не в тот у входа, а в ближний к нам" — и указывает на дверь в нескольких метрах от вашего столика. Ты киваешь, поднимаешься и, чуть шатаясь на слабых ногах, исчезаешь за дверью. Огай насмешливо смотрит на официанта, вместе с ним проследившего твой путь, и спрашивает: "Красивая да?". Тот с опаской соглашается.