Козерог и дева

Громкий говор, смех, шарканье ног о выложенный каменными плитами пол сплелись в один монотонный гул. Размеренные звуки столовых приборов непрерывными глухими ударами отзывались в голове Снейпа, причиняя раздражающую боль. Ужин в Большом зале стремительно превращался в муки ада. Зельевар почти бесшумно отодвинулся вместе со стулом от стола, медленно поднялся и, пройдя мимо своих коллег, удалился через чёрный ход. Северус, инстинктивно направившись в Подземелья, тут же подумал, что, вероятно, это было самым неправильным из того, что он мог бы сейчас сделать: при таких обстоятельствах ему следовало идти в Больничное крыло. Снейп напряженно соображал, как же ему следует поступить, когда почувствовал в затылке тупую боль, от которой едва не потерял сознание. Неожиданно подземный мир завертелся перед его глазами, и ему стало плохо. Две-три секунды зельевар боролся с подступившей тошнотой, а затем бессильно облокотился о стену. Несмотря на холод, царивший в Подземельях, пот лился с него ручьем. Гордость, а также врождённое упрямство мобилизовали последние резервы сил, таившиеся глубоко внутри. Этих сил еще хватило, чтобы оттолкнуться от стены и на подгибающихся в коленях ногах дойти до своих покоев, но не более того. К тому времени как Снейп оказался в своей гостиной, боль уже была столь сильной, что он взмолился о том, чтобы лишиться сознания. Но эта благодать не была ему дарована. Северус медленно опустился в кресло, призвал из ящичка лекарства и залпом выпил содержимое всех трёх склянок. Затем он попытался встать, но у него ничего не получилось. Перед его глазами поплыли круги. Несколько долгих мучительных часов он балансировал на тонкой грани между бодрствованием и обмороком, но в итоге вышел победителем в борьбе за сознание, что само по себе было абсурдом. Он жаждал впасть в небытие, чтобы избавиться от изнуряющей боли, а не сидеть без сна и смотреть в потолок — взгляд направлен как бы в пустоту, в какую-то точку в пространстве. Он потерял ощущение времени, а боль так и не проходила. Снейп вдруг подумал о том, как ему несказанно везёт по жизни. Его обуял гнев на свой злой рок, на мадам Помфри, на Грейнджер. Вспомнив о ней, мужчина осторожно повернул голову в сторону. Напольные часы уже давно пробили полночь. Он просто этого не услышал: в какой-то момент какофония звуков внешнего мира потеряла для него свою пронзительность и резкость. Когда до сознания Северуса наконец дошло, что он почти оглох, было уже слишком поздно. Это вызвало в нём очень неприятное чувство, пожалуй, даже страх. Такого раньше не случалось. Снейп всегда был слишком гордым и слишком упрямым, однако сейчас ни то, ни другое не играли ему на руку. Наоборот. Он чувствовал, что если будет тянуть ещё дольше, то окажется уже не в лазарете Хогвартса, а в Мунго. Тяжело дыша, Северус кое-как поднялся на ноги и вышел из своих покоев. Фонарь у него в руке дрожал так сильно, что качающийся танец луча лампы чертил во мраке коридора причудливые линии и круги. Все вокруг него кружилось, все было размытым до неузнаваемости — Северус шёл, словно на автопилоте, — а боль достигла такого порога, о котором он несколько часов назад и не помышлял. Но и это было странным образом неважно, боль его не останавливала. Сейчас его не смогла бы остановить даже гордыня. Когда Снейп стучал в дверь комнат мисс Грейнджер, его руки дрожали. Звук ударов гулко отозвался не только внутри, но, похоже, и во всём западном крыле. На стенах в неудовольствии засопели портреты. Минуту спустя Северус услышал, что где-то внутри помещения скрипнула дверь и к нему стали приближаться шаркающие шаги. Щёлкнул замок и в просвете в несколько сантиметров появилось заспанное личико Гермионы. — Мисс Грейнджер, — осипшим, как при простуде, голосом произнёс Снейп. Мужчина слегка — буквально символически — кивнул головой в приветствии. Однако у него был такой измождённый вид, словно он прожил сто очень несчастных и очень тяжёлых лет, что Гермиона скорее подумала, что он собирался вот-вот рухнуть на пол прямо у неё под дверью. Она повернула голову и посмотрела на настенные часы: был третий час ночи. Девушка нахмурила лоб, намереваясь высказаться по этому поводу, но все же решила промолчать. — Всё так плохо? — тихо спросила она. Гермиона сверлила его взглядом. Снейп постарался его выдержать. Но исход этой дуэли закончился его поражением. Мужчина попросту опустил глаза и молча кивнул. Она секунду-другую смотрела на него в упор, затем понимающе кивнула и широко отворила дверь, позволяя ему войти. Она оказалась в тонком халате и ночной сорочке. — Вы уже спали, — виновато пробормотал он, заметив её одеяние. — Какие лекарства вы приняли? — Гермиона закрыла дверь, оставив вопрос зельевара без ответа. — Все, — выдохнул Северус. Мисс Грейнджер задумчиво посмотрела на мужчину. — Болеутоляющее больше не помогает, — продолжил говорить Снейп. — Скорее всего… нужна более сильная доза. — Это может плохо отразиться на сердце и других органах, — быстро возразила мисс Грейнджер. Какое-то мгновение она стояла неподвижно и о чём-то размышляла, а потом сказала: — Следуйте за мной. Девушка проследовала к двери в глубине гостиной и, войдя внутрь, открыла зельевару вид на её спальню, освещаемую одной-единственной лампой. — Снимите сюртук и расстегните рубашку, — велела она, доставая что-то из шкафчика. В последствии оказалось, что это была переносная аптечка. — Когда закончите, лягте поперёк кровати животом вниз… Головой ко мне. На лице Снейпа одновременно отразились и растерянность, и еле заметная неуверенность, и еще менее уловимое раздражение. Заметив слабую искорку недоверия в глазах зельевара, Гермиона попыталась улыбнуться. — Профессор, — спокойно начала волшебница, — я происхожу из семьи потомственных врачей. Я знаю, — быстро продолжила она, немного повысив голос и не дав Снейпу даже открыть рот в знак протеста, — что вы ни во что не ставите маггловские методы лечения. Но поверьте, даже без магии они достигли большого прогресса. И я уверена, что, если соединить оба метода лечения… — девушка замолчала на несколько секунд, сосредоточенно вливая в мерный стаканчик розоватую жидкость. — Это поможет, — уверенно сказала Гермиона. — Просто поверьте в меня… Хотя бы раз. Она снова попыталась улыбнуться, но вместо этого на её лице отразилась такая глубокая печаль, что Снейпа вдруг охватило чувство косвенной вины, которой он не мог дать никакого объяснения — возможно, потому что это чувство было для него абсолютно новым. Мужчина на пару секунд, казалось, серьезно задумался над её словами, но затем слабо кивнул головой. То ли победило ее благоразумие, то ли дало сбой его упрямство — в этом Гермиона так и не разобралась. Однако Снейп начал медленно развязывать галстук. Пальцы его почти не слушались, но ни при каких обстоятельствах — да будь он даже при смерти — зельевар не позволил бы Грейнджер себя раздеть. Снейп мысленно запнулся. Он ещё никогда… и ни перед кем… не раздевался. Северус поднял глаза и увидел, что Гермиона попеременно вливала какие-то лекарства в стеклянную мензурку и смотрела то в справочник, то на записи мадам Помфри в медицинской карточке со смешанным выражением задумчивости и уверенности на лице. Это его слегка успокоило. Он расстегнул верхние три пуговицы рубашки, когда мисс Грейнджер протянула ему стакан с водой и приготовленное ею лекарство. Затем она сделала приглашающий жест рукой, и Снейпу ничего не оставалось делать, кроме как повиноваться. Когда он лёг, положив голову на руки, девушка бросила на пол подушку и встала рядом с ним на колени. Её холодные пальцы тотчас же прошлись по его волосам, собирая их где-то на затылке. Северус напрягся — ему это не нравилось. — Постарайтесь расслабиться, — донеслось где-то сверху. — Я начну массаж с растирания в местах выходов нервов. Это может быть болезненным, но со временем пройдёт. Она начала кругообразные, спиралевидные движения и Снейп стиснул зубы, пытаясь тем самым сдержать болезненный вой. Из глаз сыпались искры. Если таким образом она намеревалась отомстить ему за все годы унижений, то у неё это получилось сполна. Однако уже скоро боль странным образом постепенно перетекла в приятное ощущение головокружения. Он почувствовал необычайное утомление. Оно уже сейчас охватило все его тело. Снейп был уверен, что стоит ему только закрыть глаза больше чем на пять секунд — и он тут же уснет, независимо от того, где он и с кем он. Собственно, так оно и вышло. Северус не знал, сколько времени прошло. Он не знал также и того, как пришел сюда и где вообще находится. Когда зельевар открыл глаза, то увидел, что лежит на чужой кровати в незнакомой ему комнате, которая освещалась тонким, пробившимся через щель между ставнями лучиком золотистого света. Снейп сощурил глаза, затем осторожно приподнялся и внимательно осмотрелся. В его голове носились обрывочные воспоминания вчерашнего вечера, и он не мог точно сказать, что было правдой, а что бредом. Но факты оставались фактами: он проснулся в чужой спальне — судя по количеству безделушек на прикроватной тумбе и горшков с цветами, спальня принадлежала женщине… или Лонгботтому. Снейп с отвращением прогнал последнюю мысль, откинул флисовый плед и встал. Оказавшись в гостиной, зельевар замер. На диване, свернувшись в клубок, спала мисс Грейнджер. Густые кудри закрывали почти половину её спокойного, но тем не менее с отпечатком тяжёлой усталости, лица. Она должно быть провозилась с ним полночи. Снейп уныло посмотрел на дверь и еще угрюмее на настенные часы рядом с ней. Было время обеда. Подхватив свой сюртук, зельевар тихо выскользнул из покоев мисс Грейнджер, решив разобраться с ней позже. К сожалению, он был слишком занят тем, что завязывал на ходу галстук, чтобы заметить портрет древнегреческого философа, который, прищурив глаза, проводил профессора зелий заинтересованным взглядом, после чего с ухмылкой начал хрустеть свежим виноградом.