Я ел тебя глазами и поперхнулся слюной.

Мо Жань дёргается всем телом, просыпаясь вниз головой с кровати и отскакивая назад. Он все ещё тяжело хватает воздух пересохшими губами, подобно рыбе на суше, чувствует, как по крепким мышцам на спине обильно стекает пот, и закрывает заспанное лицо ладонями, активно потирая. Глубоко дыша, парень старается прийти в себя, после такого-то сна, и откидывается на мягкое изголовье кровати, сгибая колени и утыкаясь лбом в руки. — Вот дерьмо, — тихо выдыхает Мо Вэйюй, хмурясь и с горящим телом, пульсацией в висках понимая, что нижнее бельё влажное. Он смеётся. Практически нервно, до морщинок под сонными глазами и до лёгкой трясучки в плечах. Смеётся, потому что подобного у него уже лет восемь не было. Чтобы просыпаться мокрым, в поту, стыдно спустившим в трусы только из-за сна. Правда, ему ведь не пятнадцать, чтобы всё было настолько плохо. Сердце бьётся так яростно, словно он с утра целый марафон пробежал, а кожа всё ещё адским пламенем горит, стоит только зажмуриться и вспомнить картинки, что только что видел. Эти стройные, желанные бёдра в обтягивающих белых штанах, эти длинные, тёмно-каштановые волосы, послушные и намотанные на собственный кулак, пока мужчина под ним изгибается в пояснице, трётся о его пах своим задом, дразня и зля. То, как собственные зубы по-животному впиваются в чужую, тонкую шею почти до крови, оставляя ярко-алый цвет, а спутник стонет от боли и наслаждения, срывая голос. Свой стальной, безразличный голос. Мо Жань откидывает голову назад, не открывая глаз и тяжело вздыхая. Он с ума сойдёт скоро. Ему нужно действовать жёстче: уверенно подойти, взять за шею, поцеловать, а затем переспать и успокоиться. Но парень прекрасно знает, что как уверенно подойдёт, так и ещё более уверенно получит по лицу и сходит нахер. Только успокоится ли Мо Жань даже при таком раскладе? Или это будет ещё более необходимой суточной дозой? Если признаться, то у Мо в принципе такое впервые. Ни один партнёр, как бы банально это не было, не мог его так заинтересовать. До подростковой трясучки, до потеющих ладоней и ожидания встречи тянущем чувством под желудком. Хотя они виделись всего несколько дней назад. Мо Жань собирает себя по частям с кровати и, отвечая на сообщения в телефоне, бредёт до ванной комнаты, по пути избавляясь от нижнего белья. Последние сутки он практически не спал, полностью ударившись в работу, лишь бы как-то себя занять и отдать проект раньше дедлайна, поэтому к вчерашнему вечеру его вырубило почти на тринадцать часов, а сейчас вместо головы — вата, а вместо ног — облака. Наступает на стопу и едва не проваливается под пол, на этаж ниже. Тело чужое, руки не слушаются, но Мо Жань упорно пихает в рот зубную щётку, лениво чистя зубы. Он натыкается на угрюмый взгляд тёмно-лиловых глаз в зеркале, просчитывает в голове план работы над программой и активно старается не думать о том, что с появлением Чу Ваньнина его всё меньше что-то интересует. Вряд ли такая хрень является здоровой, но тянет просто невероятно. А в ушах стоят ночные стоны, ласкающие слух и подогревающие желание. Душ, открытое окно, утренний горький кофе и быстрый завтрак — небольшая, привычная традиция. Ритуал. Парень оглядывает серые стены квартиры и понимает, что что-то пора менять. То ли себя самого, то ли окружение, то ли образ жизни. Застои Мо Жаню никогда не нравились, от привычного быстро устаёшь, вероятно, поэтому на прилив адреналина и эндорфина в голове реагируешь, как гончий пёс на зайку. Горячий кофе обжигает язык, заставляет поморщиться, пока парень листает социальные сети. Интересно, есть ли у Чу Ваньнина инстаграм? Человек столь немыслимой красоты просто обязан много фотографироваться. Но Мо Жань не брал ни у самого мужчины, ни у семьи никаких контактов, как оказалось, бывшего профессора. Так неинтересно. И только из-за этого Мо Жань едва напитком не давится, проливая несколько тёмных пятен на белую футболку, а затем неуклюже протирая рот тыльной стороной ладони. Он даже выпрямляется, когда видит сообщение: Неизвестный номер. 11:02.: Не хочу отвлекать, но есть предложение. Если интересно, то сегодня в 13:00 по адресу — северная улица Чжунгуаньцунь, университет. Найдёшь. Чу Ваньнин. Мальчишеская улыбка, открывающая белые зубы, тянет уголки губ вверх непроизвольно, широко, до глубоких ямочек на щеках, а в тёмных зрачках, как и в груди, загорается фитиль такого теплого и приятного, что даже на тихий смех пробирает. В этом и была суть. В том, чтобы Чу Ваньнин сам нашёл его номер, когда придёт время, сам сделал этот шаг. Мо Жань и представить себе сейчас не может, зачем понадобился, но про кофе забывает тут же, мгновенно летя к шкафу, чтобы сходить в душ и переодеться. На цокольный этаж, где автостоянка, парень тоже добирается быстро, по пути набирая в навигаторе адрес. Он решает не отвечать на сообщение и просто приехать, чтобы сохранить интригу, только вот на экране высвечивается знакомый контакт, который быстро сбивает его воодушевлённый настрой. Мо Жань несколько долгих секунд, хмурясь и двигая челюстью, размышляет, стоит ли брать трубку, или же лучше выкинуть телефон, а затем всё же отвечает: — Что хотел? Мо Вэйюй разблокировывает двери машины, открывая переднюю, и слышит невнятный голос на том конце трубки: — Вот так ты отвечаешь, да? — возмущается Сюэ Мэн, вынуждая закрыть на секунду глаза и взять себя в руки. В планах на этот прекрасный день, а парень чувствует, что он должен быть просто потрясающим, никак не входит беседа с надменным братцем. — Слушай, давай живее, у меня не так много времени, — говорит уже серьёзнее Мо Жань, не отпуская телефон от уха и садясь за руль в машину. — Да что ты за брат такой, сукин ты сын! Я к тебе со всей душой, за советом, а ты! — кричит в трубку Сюэ Мэн, от чего Мо цокает, закатывая глаза и вздыхая. В машине ещё душнее, чем на улице, середина лета ведь, поэтому приходится врубить кондиционер до того состояния, пока пшеничную кожу иней не покроет. Только тогда легче станет. — О, прости, любимый братец, своего дурака-Гэгэ. Я внимательно и сердечно слушаю тебя. Поделись со мной всеми своими переживаниями, — наигранно трагично и глубоко говорит парень, заводя машину и давая ей прогреться. — Да пошёл ты. Ничего. Забей. Мо Жань падает лбом на руль, закрывая глаза и набирая воздуха глубоко в лёгкие. Он дёргает плечом, откидывается обратно на спинку сиденья и смотрит в зеркало заднего вида, встречаясь с собственным стеклянным взглядом. Под лиловыми глазами залегли тёмные тени от ночной работы за компьютером, да и в целом он выглядит сейчас более помятым, чем обычно. Вот, что делает с людьми отсутствие секса! Стоит всего лишь хорошо питаться, трахаться и прекратить общение с братьями. И жизнь пойдёт таким кисельным ручьём, что ни в одной сказке не писано. — Извини, — выдавливает Вэйюй, понимая, что Сюэ Мэн просто так за советом ему действительно никогда не позвонит. Значит, придавило. — Работы много, ещё и этот Ч… Не суть. Нет, правда, я слушаю. Что стряслось? С родителями что-то? — Нет, с ними всё хорошо. Я… — вздыхает на том конце юноша, снова замолкая и только позволяя слушать своё тяжёлое, нерешительное дыхание. Мо Жань успевает выехать с парковки, пока даёт время МэнМэну собраться с мыслями и начать говорить: — У тебя же огромный опыт в отношениях. Точнее, в блядстве, но ты меня понял. — У меня огромный опыт в желании положить трубку. — Так вот. Тут такое дело… Чёрт… — тушуется юноша, что-то бурчит, и Мо Жань, поднимая брови, догадывается в чём дело: — Подожди… Ты что, пьян? Час дня! — смеётся Вэйюй, сворачивая в нужную сторону, и желудок скручивает в напоминании поесть. — Кто бы говорил… Мы сейчас не об этом… Короче, у меня проблемы. В личной жизни, — признаётся Сюэ Мэн, чем знатно удивляет парня. Мо Жань старается не смеяться, иначе этот павлин положит трубку, а он не сможет больше спать от любопытства! МэнМэн никогда не делился с ним таким. Личным. Важным. Не то, чтобы Мо Жань хранит их светлые воспоминания в своей несветлой головушке, но семья есть семья. — Не тяни кота за яйца. Что, не встал? Не переживай, такое бывает. Она поймёт и простит. Ну или нет. Значит, не твой человек. — Ч-что?! Совсем кретин? Я не об этом! — А, ну тогда уже хорошо. Если что, пиши, я могу посоветовать пару таблеток. Старец под луной к твоим услугам. — Боже… Ты придурок. Короче, как отшить мужика? — Что?! Мо Жань давит на педаль тормоза, видя красный на светофоре, и едва не летит вперёд, расширяя глаза. Его собственное сердце подскакивает к горлу. Отшить… кого? _______ Стряхивая мелкие капельки пота со лба, Мо Жань практически летящей походкой заходит в массивные двери университета, держа в руках два стаканчика с кофе. Латте без сахара и латте с двойным сиропом, так, чтобы челюсть от приторности сводило. Он ощущает себя так, будто вернулся на второй и для него же последний курс, но учился парень в другом месте, не настолько… шикарном. Да. Лучший в городе Университет сейчас встречает его наполированным до блеска кафельным полом, хорошо одетыми студентами и разными вывесками на стенах о гениальных преподавателях. Даже со связями дяди Мо Вэйюй бы сюда не поступил, просто не потянул бы. Люди, окончившие это высшее учебное заведение, как и тот же Сюэ Чжэнъюн, его жена, а после и прекрасный латентный сынок, — на все девяносто девять процентов успешны. Мо Жань просто не считает себя одной с ними ягодой в поле. Не говоря уже об обладателе нескольких высших образований, позвавшем его сюда. Очень странное место для первого свидания. Вэйюйю остаётся только надеяться, что его не запрут в аудитории учить правила приличия. Хотя, если его учителем будет Чу Ваньнин, он согласен хоть выучить алфавиты всех существующих языков. Мо Жань интересуется у проходящих мимо студентов и преподавателей, где он может найти кабинет Профессора Чу, встречает вопросительные взгляды и ответ от других профессоров, который стоило бы ожидать: «Эм… Профессор Чу Ваньнин давно у нас не преподаёт. Вы с какого факультета, молодой человек? Чу Ваньнин занимается только рабочей практикой. Семьдесят восьмой кабинет на третьем этаже». Да, а ведь Мо Жань и сам мог бы быть сейчас студентом. Но увы, медицинские науки, к которым так тянет представителей семьи Сюэ просто не для него. Всё, что внятно знает парень о биологии — это пестики и тычинки. Нужный кабинет, на удивление, находится быстро. Как и заинтересованные взгляды милых студенток. Только, к сожалению, или к счастью, Мо Жань с недавних пор обезоружен взрослыми профессорами, чей строгий взгляд он встречает, стоит постучаться и зайти. — Добрый день, Чу Ваньнин. Вы писали мне сегодня, — улыбается Мо Жань, закрывая за собой дверь и оглядывая просторный кабинет, что скорее напоминает мастерскую с разбросанными деталями, механизмами и инструментами. На столах — стопка бумаг, чертежей и карандашей. Сам мужчина оказывается в другом углу помещения, склонившимся над столом в какой-то работе. Идеальный белый костюм, боже, как идёт ему этот цвет и как подчёркивают зауженные брюки эту талию. Однако, Ваньнин в чёрном фартуке, с небрежно завязанными в пучок волосами и серым лицом. — Я принёс вам кофе. — Добрый, Мо Вэйюй, — привычно официально обращается Чу Ваньнин, а насчёт кофе только опускает к стаканчику взгляд и кивает, отворачиваясь и возвращаясь к работе. — Надеюсь, я не отвлекаю тебя от важных дел. — Никаких дел. Не считая важной и дорогой программы, бумаг в офисе и желательного посещения автосервиса. Не нравится ему этот скрежет в задней части машины. Чу Ваньнин снова оборачивается через плечо, кидая на него какой-то оценивающий взгляд, а затем, когда в его руках слышится щелчок, то мужчина вздыхает и наконец выпрямляется, протирая руки тряпкой. Мо Жань неспешным шагом идёт к мужчине, рассматривая разные детали вокруг, а когда доходит, то проносится цепким взглядом по слегка помятой рубашке, чёрному ремешку и брюкам со стрелками. О, эти ноги в оксфордах… Тонкие, открытые щиколотки… Неужели ему не жарко в костюме? В такую-то погоду. Сам Вэйюй натянул на себя только лёгкую, синюю футболку и шорты. Сохраняя практически гробовую тишину, нарушаемую только редкими голосами с улицы через открытое окно, Чу Ваньнин поворачивается к парню всем корпусом, забирая из его рук стаканчик и делая глоток. Мо Жань внимательно наблюдает за тем, как довольно расслабляются мышцы на бледном лице. Значит, он угадал. Ваньнин — сладкоежка. А учитывая количество сиропа, то просто помешанный на сладком. — Вы позвали меня составить вам прекрасную компанию или?.. — У меня есть к тебе дело. Предложение. Мо Жань по-лисьи прищуривает глаза, опираясь ладонью на стол, и склоняет голову: — Я весь в вашем распоряжении, Профессор Чу. — Я давно уже не профессор, — Ваньнин парирует безразлично, делает ещё глоток кофе и отходит к рабочему столу, открывая ноутбук. — Это сложная работа, я пойму, если ты откажешься. Сюэ Чжэнъюн рекомендовал тебя, а искать в Пекине другого программиста у меня времени нет. Естественно, вся работа будет достойно оплачена. Мо Жань сводит брови к переносице весьма сосредоточенно. Он выпрямляет плечи, отчего футболка только больше облегает тело, и поднимает красивый подбородок. Дело касается Чу Ваньнина. А ещё работы. И отнестись несерьёзно просто нельзя. — Вот как, — кивает парень, дёргая челюстью и отпивая ещё тёплый кофе. — Сейчас у меня есть заказ, но я готов выслушать вас и начать работу. Как закончу с клиентом, смогу полностью взяться за программу. Что вас интересует? Чу Ваньнин сглатывает — Мо Жань видит, как дёргается этот соблазнительный кадык на тонкой шее, а затем мужчина опускает взгляд в экран ноутбука, но не фокусирует, размышляя. — Работа будет трудной и долгой, — предупреждает Чу Ваньнин, возвращаясь внимание своих карих глаз, почти таких же горьких, как кофе, к нему, Мо Жаню. Тот не сдерживается от улыбки, на которую тут же находится ответ: — Я не шучу. Это очень ответственный проект. Я пойму, если ты откажешься. Мо Жань тут же поднимает ладонь свободной руки, качая головой и ощущая просто экстаз от строгости на этом нежном, мягком лице. А ещё невероятно приятно между рёбер от понимания, что обратились именно к нему. — Что вы, Профессор Чу, я полностью серьёзен. То есть, вам нужна программа для того робота? Я вам говорил, создать «мозг» — невозможно, — жестикулируя отвечает парень, не переставая ухмыляться. К своим словам он добавляет только тогда, когда замечает на чужом лице недовольство и какое-то смиренное несогласие, мол, я понял, вали нахер отсюда: — Но я сделаю всё, что в моих силах. Ваньнин поднимает голову резко, цепляется изучающим взглядом, пока, наконец, не кивает, блеснув тенью одобрения. Как тут, мать вашу, можно отказаться? Работать с объектом своих желаний! С гениальным человеком. Да, скорее всего, крыша у Мо Жаня отъедет быстрее, чем он рассчитывает, но зато с каким ветерком! Первые сорок минут Чу Ваньнин рассказывает о своём проекте и о том, что требуется от Мо Жаня. И тот, конечно, слушает максимально внимательно, не отвлекаясь даже на красивые, тонкие руки с засученными рукавами рубашки. Он задаёт вопросов много, но исключительно по теме и делая заметки в телефоне. Также, прикидывает, во сколько всё может обойтись и сколько минимального времени нужно на подобное потратить. В первую очередь, на изучение темы. Ведь это искусственный интеллект. Работа, что их ждёт — по-настоящему сложна, и Мо Жань даже может предположить, что ничего не выйдет, но вложится он в это всеми силами. Дело не только в Чу Ваньнине, сам проект настолько интересный, что парню просто не терпится взяться за изучение нужного материала и за практику. Спонсор всей этой работы предоставляет мужчине всё необходимое, и хотя бы за это Вэйюйю переживать не надо. Слушая приятный, спокойный голос Профессора Чу, Мо Жань плюхается в мягкое кресло перед рабочим столом, получив разрешение залезть в чужой ноутбук только ради доступа в интернет. Пока Ваньнин объясняет юному программисту все тонкости проекта, Мо Жань изучает параллельно информацию, не забывая кидать на старшего наставника внимательный взгляд. На неуклюже собранные волосы, что тот то и дело смахивает назад, но плавные и аккуратные движения при работе с проводами. Видно, когда человек занят делом, что ему нравится. Каждое действие, слово — целое тонкое искусство на грани родительской нежности и страсти, если всё идёт от души. Наблюдать за работой Чу Ваньнина оказывается настолько увлекательно, что все остальные мысли порой сбиваются с ритма, выпадают и исчезают дымкой на фоне. То, как склоняется над столом всегда ровная спина, как переминается мужчина с ноги на ногу, иногда поднимая голову и собираясь с мыслями. Ваньнин иногда дёргает раздражённо плечом, но молчит, а после продолжает рассказывать о программе, и это всё звучит как самые лестные, романтичные слова, пускай и сказаны с полной вдумчивостью и строгостью. Чу Ваньнин вдруг шумно выдыхает, привлекая внимание и заставляя заострить слух. Мо Жань наблюдает за тем, как мужчина оставляет в покое детали, чем-то явно возмущённый, и тяжёлым, несвойственно шаркающим шагом идёт к полкам, доставая оттуда… Что это? Мо Жань хмурится, поднимая голову, когда видит, как мужчина надевает на правую руку какую-то массивную перчатку. Он крепит устройство с проводом чуть ниже локтя, перчатка же оставляет незакрытыми только безымянный палец и мизинец, имея на тыльной стороне ладони электрический гироскоп. Ваньнин двигает пальцами, а затем молча и спокойно возвращается к работе, взяв в руку паяльник. — Чу Ваньнин, что это? У вас на руке, — встаёт с места и подходит ближе Мо Вэйюй, разглядывая, как ровно движется изящная кисть в этой чёрной перчатке, сделанной словно идеально под эту руку с длинными пальцами. — Мо Вэйюй, давай договоримся не задавать друг другу лишние вопросы, — твёрдо отвечает Чу Ваньнин, не отвлекаясь от работы, но Мо Жань замечает лёгкую краску на лице и поджатые губы. Это раздражение или смущение? Становится ещё интереснее. И парень встаёт чуть ближе, слегка наклоняясь и говоря уже тише: — Простите мне моё любопытство. С детства такой. Наверное, при аварии головой приложился. Но… мне, правда, жуть как интересно. Это ваше изобретение? На словах об аварии Чу Ваньнин отчего-то мелко, едва заметно дёргается, насупив ровные брови, а затем даже откладывает паяльник, что не может не радовать. Не дай Бог прилетит. Мужчина поворачивает голову к Мо Жаню, глядя испытующе, а затем выпрямляется и слегка протягивает руку. В нос при этом бьёт его свежий, приятный запах, которым охота уже задохнуться, впитать в себя полностью. — Да. Моё. Это перчатка от тремора. Всего лишь аналог. — Всего лишь? — Мо Вэйюй позволяет себе взять чужую кисть в свои широкие ладони, с детской занимательностью рассматривая перчатку, и Ваньнин бы одернул руку, да та оказывается в цепкой хватке. — Это ведь гениально. Помогло бы многим людям, если бы было по доступной цене. Как она работает? И из-за чего у вас тремор? Стоящий совсем рядом с остолбеневшим мужчиной Мо Жань поднимает взгляд исподлобья, встречаясь с напряжённым дрожанием густых ресниц, и Чу Ваньнин, наконец, одергивает руку, вздёргивая подбородок. — Это тебя не касается, — отрезает профессор, убирая руку за спину. — Я голоден. Пойдём где-нибудь перекусим. Всё равно ты отвлекаешь меня от работы. Мо Вэйюй подозрительно щурится, но только тянет ангельскую улыбку, несколько раз моргая. Это правильно, лезть он не должен. Ещё бы знать что такое чужие личные границы. Они оставляют работу на перерыв, спускаясь на первый этаж университета, в холл, и Чу Ваньнин, идущий впереди, совсем не замечает посторонних взглядов в его спину, в отличии от Мо Жаня. Тот догоняет его, вставая плечом к плечу, и убирает руки за спину, копируя позицию спутника. — Вы долго здесь работали? Профессор Чу. — Всего пару лет после выпуска, — сдержанно отвечает Ваньнин, первым выходя из здания и вынуждая следовать за собой. Яркое, летнее солнце бьёт прямо по глазам, но запах, пропитавший воздух на улице, после ночного дождя стоит лёгкий и свежий. — Я давно не профессор, не обращайся так ко мне. — Ваши коллеги, ну… бывшие, отзываются о вас с уважением. Это неудивительно, — широко улыбается парень, то и дело кидая взгляд на спокойное лицо. — У вас призвание. — Знание и опыт, не более. Мужчина снова вырывается вперёд, оставляя Мо Жаня чуть позади, и тот поднимает подбородок, уставившись взглядом в чужую макушку. Непробиваемый тип. Это и подталкивает на более смелый шаг: — Помимо этого вы невероятно красивы, — выкидывает Мо Жань, с удовольствием замечая, как осекается в своей идеальной походке мужчина, едва не останавливаясь. — У вас не появлялось в университете назойливых фанаток? — Не говори глупостей. Все должны соблюдать субординацию, — сурово отвечает Ваньнин, сворачивая к многоэтажным зданиям с кучей самых разных магазинчиков и кафетерий. — Вам понравился тот ужин? К сожалению, не увидел реакцию собственными глазами, — спрашивает парень, снова догоняя бывшего профессора, и, глядя в его слегка покрасневшее, видимо, от жары лицо, с озорными огоньками в глазах умалчивает о ночном госте. О том, с кем случайно пересёкся на лестничной площадке. — Было неплохо. Неплохо, значит. Да Мо Жань вложил в это блюдо всю свою душу и знания! Только вот по потеплевшему карему омуту, что так упорно прячется от него, видно, что Чу Ваньнину понравилось! Это и чешет самолюбие за ухом. Вэйюй молча улыбается, готовясь открыть перед Ваньнином дверь в кафе, когда оба слышат дикий скрежет колёс и громкую сигналку, заставляющую обернуться. Мо Жань даже не успевает осознать, что именно происходит, выкинутый в какой-то знакомый шок, когда замечает, что белый силуэт, который только что был перед глазами, исчезает, бросается куда-то вперёд с быстрой скоростью. Он только расширяет глаза, поворачиваясь в сторону, а затем, не контролируя собственное тело, кидается следом. — Чу Ваньнин! Крик, свой же голос бьёт по барабанным перепонкам, но Мо Вэйюй видит, как резко останавливается машина, когда на дорогу, где стоит, замерев с глазами размером с монетки, маленький мальчик, выскакивает ещё и мужчина. Хватая мальчишку и прикрывая собой, он отскакивает на тротуар, падая на асфальт боком и прижимая голову ребёнка к груди. Мо Жань сам не чувствует, как подбегает к Чу Ваньнину с неистово колотящимся сердцем и испуганным лицом. Пульс так бьёт в висках и ушах, что голова наливается свинцовой болью, а тело горит под адреналином. — Эй, вы в порядке? Чу Ваньнин, чем вы только думали?! — рычит парень, хватая профессора за локоть и помогая встать, при этом осматривая тело на заметные повреждения. Дверь остановившейся чёрной машины открывается практически сразу, выпуская сверкающего молниями во взгляде мужчину наружу. Крупный по своим размерам, он топает в их сторону, сжимая кулаки. — Совсем с ума сошли?! Кто же под машину бросается? — кричит человек, глядя то на Ваньнина, то на мальчика лет шести, чьи большие глаза от испуга медленно наполняются слезами. Он дёргается всем своим маленьким тельцем, прижимаясь к Чу, но тот только отходит от ребёнка, и, заметно хромая, идёт в сторону кричащего: — Да я на вас в полицию заявлю, сумасшедшие! Мо Жань хмурится, по затылку незамедлительно бьёт тяжёлой ладонью гнев, но он и шага сделать не успевает, когда Чу Ваньнин вдруг со своей силы бьёт кулаком по лицу незнакомца. — Это пешеходная часть, а не главная дорога! На какой скорости вы ехали? Знаки видите?! Здесь дети бегают, и вы чуть не сбили одного из них! — в ярости кричит мужчина, заставляя Мо Жаня от удивления остаться на месте и прижать к себе плачущего ребёнка, что хватается пальчиками за его шорты. — Заяви! Здесь повсюду камеры. Я тебя прав лишу за такое вождение, ублюдок! — Да кто ты- Следует очередной удар по челюсти, вынуждающий Мо Жаня скривиться от хруста костей, а людей на улице собраться вокруг. Водитель отходит назад, прижимая ладонь к больному месту и с тихим стоном кидая злой взгляд на Ваньнина, а Вэйюй только губы трубочкой вытягивает, закрывая рот кулаком. Вау. — Закрой свою пасть, вызови скорую и дождись прихода родителей мальчика. Выплатишь штраф или прощайся с правами, — зло цедит Чу Ваньнин, смиряя неудавшегося водителя выразительным взглядом, а затем, держась за локоть, на которое пришлось падение, отходит назад. Мо Жань сглатывает, никак не ожидая, что незнакомый мужчина действительно возьмёт телефон, набирая скорую. Он так и остаётся на месте, пока в чувства его не приводит чужой плач. Мо Жань подхватывает мальчишку под подмышки, поднимая и прижимая к себе, а затем отворачивает его от водителя и тихо шипящего Чу Ваньнина. — Ну всё, тише, Гуайгуай. Всё хорошо, ты не пострадал. Прекращай лить слёзы, — мягко говорит парень, пытаясь заглянуть в юное личико. — Хочешь, покажу тебе фокус, а потом найдём маму и папу, договорились? Мо Жань специально корчит рожицы, заставляя ребёнка невольно улыбнуться и показать выпавшие передние молочные зубы. Мальчик кивает, терпит издевательство в виде щекотки, а затем даже соглашается опуститься на землю и позволяет взять себя за ручку. Только вот Мо Вэйюй поворачивается к Чу Ваньнину с уже куда более серьёзным и мрачным лицом, осматривая того. Потёртые места на костюме, стёртую в кровь кожу и растрепавшийся окончательно пучок на голове. Удар по лицу, конечно, впечатляет на десять баллов из десяти, но сердце все ещё в глотке бьётся от той картины, когда профессор под машину кинулся. — Вы в порядке? — сдержанно спрашивает Мо Жань, после стискивая от раздражения челюсть. Не при ребенке. Чу Ваньнин поднимает на него немного недоумевающий взгляд, покрытый дымкой, молчит, а после только кивает, но быстро берет себя в руки, и на бледное лицо возвращается привычное уверенное спокойствие. Он смотрит теперь на ребёнка, сурово и задумчиво, от чего тот только сильнее цепляется в руку Мо Жаня, отходя. — Этот Гэгэ спас тебя, гуайгуай, тебе стоит его поблагодарить, — поворачивается к мальчику Мо Вэйюй, замечая, как дрожат детские тонкие губки, а щеки заливаются краской. — Как тебя зовут? — Л… Ли Юншэн, — отвечает робко мальчик, а затем склоняется в поклоне, переминаясь с ножки на ножку. — Спасибо, Сюнчжан. Чу Ваньнин долго смотрит на Юншэна прежде, чем отвернуться и спрятать смущенный взгляд. Мо Жань замечает это с лёгкой улыбкой, чувствуя, как гнев от всей ситуации потихоньку отпускает. Им, не дождавшимся скорой помощи, ведь ребёнок в порядке, приходится потратить много времени на то, чтобы вытащить из Юншэна адрес, ведь номер телефона родителей тот не знает. Мальчишка быстро находит свой мячик, что отскочил от дороги, а затем ведёт их в сторону многоэтажек, находя нужный дом и квартиру. Мо Жань то и дело кидает обеспокоенные взгляды на Чу Ваньнина в дороге, ведь тот всё ещё хромает, и ссадин много. Однако, стоило только предложить остаться на месте, посидеть, пока парень сам со всем справится, а ещё лучше отправиться в больницу, как Мо Жань был бескомпромиссно послан далеко и надолго. Пока они идут, Мо Вэйюй, разглядывая идущего перед собой мужчину, сталкивается с тянущим патокой чувством в животе. Профессор Чу пускай и поступил резко и импульсивно, но всё же сделал это как-будто на рефлексах. Храбро и не думая. Его реакции удивительны, но, пускай и очаровывает подобное спасение, что, если бы тот не успел отскочить? А ещё… Эта белая фигура слишком сильно напомнила Мо Жаню того человека, что однажды также спас его. Неужели, тот Небожитель, то видение из детства действовало также необдуманно и быстро, лишь бы спасти ему жизнь? Это так легко заседает в разболевшейся голове, что переварить быстро и просто не получается. Был ли тот человек на самом деле или почудился? Чем занят сейчас? Где живёт? Мо Жань пытался выяснить это у дяди, получая один ответ: «Тебя привезла скорая, Жань-эр, я ничего не знаю». К тому времени, как ребёнок был отдан взволнованным родителям, а Мо Жань и Чу Ваньнин, наконец, смогли пойти обратно, на небо уже свалились мягкие сумерки. Солнце прикрыли собой воинственные облака, а ветер на улице стал подниматься. Однако, всё ещё было тепло, после такого-то жаркого дня. Они идут молча, думая каждый о своём, и всполошённый сегодняшним происшествием Мо Жань не выдерживает первым, кидая на отстраненного Чу Ваньнина украдкой взгляд: — Профессор Чу, я всё же настаиваю на посещении больницы. Я отвезу. Мало ли какие ушибы получили, — негромко, но твёрдо говорит Мо Жань, слыша со стороны тихий вздох. Он останавливается у одного из небольших магазинов в высотном здании, убирая руки в карманы шорт и ожидая, когда на него взглянут. Чу Ваньнин останавливается не сразу, но всё же оборачивается, и эмоции в кофейных глазах прочесть слишком сложно. Мужчина поджимает губы, оглядывает рубашку, порванную о асфальт на локте, а затем выпрямляет плечи. — Ни к чему. Я медик, сам могу о себе позаботиться, — отвечает Чу, и Мо Жань хмуро подмечает, как трясутся чужие руки. — Это было очень смело, вы действительно не перестаете меня удивлять. Ваньнин, но ваша жизнь… — Любая жизнь дороже моей, — отрезает мужчина, заставляя распахнуть глаза, и отворачивается, неторопливо продолжая свой путь. — И да, мы не переходили к фамильярному общению, Мо Вэйюй. Мо Жань так и остаётся на несколько секунд на месте, глядя в белую, ровную спину, и эхом в ушах слыша предпоследние сказанные слова. Какого черта? Взрослый ведь мужчина, а настолько беспечен?! Мо Жань, возмущенно захлопывая рот, сам не понимает, почему так злится. Что, если бы его сбили? Да парня едва в дрожь не кидает от такой картины в голове. Он идет следом, чуть дальше, двигая нервно челюстью и обдумывая сказанное Чу Ваньнином. Последний же останавливается вдруг резко, когда они подходят к университету. Снова поворачивается к нему, то бегая взглядом по лицу, то поджимая губы, точно собираясь с мыслями в поисках, что сказать. Парень просто снова свечой застывает в этом красивом лице, в насупленных бровях и дрожащему кадыку. Он не имеет права лезть не в свое дело, но как-же хочется забраться в самую суть, понять, узнать. — Мы не поужинали. В таком виде я никуда не пойду, так что довези меня до дома, и там закажем доставку. Ты потратил на меня целый день, я угощаю, — со всей серьёзностью заявляет Чу Ваньнин, словно докторскую защищает, или права людей отстаивает, но взгляд прячет за длинными ресницами, вызывая у Мо Жаня какой-то неконтролируемый прилив умиления. Этому человеку уже больше тридцати, а щеки его заливаются таким румянцем. Вэйюй смеётся непроизвольно, чем вызывает только большее негодование в уголках чужих, тонких губ. — Что смешного я сказал?! — Ничего… Ничего, гэгэ. Пойдёмте.