Я так и не успел многого тебе рассказать

«Наверное, самое таинственное и прекрасное таят в себе горы. Я знал это ещё с детства. Низкие своды, которые несомненно приведут тебя в самое сердце горы, в огромную пещеру, где каждый миллиметр стен усеян переливающимися минералами, где частенько можно найти заброшенные обиталища альвов, где всегда прохладно и можно встретить даже настоящий водопад. Но не будь так наивен, ведь если ты не благодарен Матери, она заведёт тебя в тупик и бросит умирать. Я очень плохо помню свои первые годы, так давно это было, но я отлично помню первую оплеуху от моего достопочтенного учителя. Старик Крауг никогда не отличался тактичностью, не питал особой любви к своим ученикам или, как я предпочитал думать, не любил ее показывать. Он заставлял нас часами вырисовывать эскизы, выверять, доводить все до идеала. Часы перерастали в дни и ночи. Мы, будучи мальчишками, очень ждали когда же наконец за нами вернутся родители. Но горькая правда поджидала меня в юношестве, когда Крауг твёрдо сказал, что никто за нами, подкидышами, не придёт. Детство для нас кончилось рано, если оно вообще было. Дни скрашивала жена учителя, всеми любимая Госпожа Арья. Всегда вкусная еда, чистая одежда, милые беседы перед сном. Она всегда с большой осторожностью обрабатывала раны на руках, которые мы получали в мастерской или добывая очередной материал. Но порой, раны эти оставлял нам сам Крауг. За все. Неповиновение, неточные расчеты, плохая шлифовка, нечеткая грань. Иногда, уже спустя десятки лет после выхода из ученичества, когда я ночью работал в абсолютной тишине, над ухом будто раздавался звонкий удар коротенькой розги, рассекающей воздух. Дыхание сбивалось, в глазах темнело от фантомных болей и руки жгло от них же. Не сосчитать, сколько я времени потратил на то, чтобы прийти в себя после таких приступов. Однажды мы пошли внутрь горы, чтобы найти самый прекрасный камень, который будем использовать в своей экзаменационной работе. Мы шли, смеялись, даже Крауг казался нам сегодня очень доброжелательным. Я совсем не заметил, как мы разделились. Сделав глубокий вдох, я шагнул в очередной рукав. Мои уши слышали Мать, она вела меня вглубь, подбадривающе ласкала ветерком. Помню сильное волнение, но это даже радовало, ведь скоро все закончится. Кто бы знал, что в тот день случится обвал. Я почти успел убежать, но в последний момент замешкался и за свою нерасторопность получил увесистым булыжником по голове. Сколько длилось это забвение было непонятно, но открыл глаза я все там же, в пещере. Голова гудела, лицо залило кровью и почему-то сильно болела рука. —Крауг! —я закричал что есть силы. —Крауг! Модсогнир тебя дери… В тот день за мной никто так и не пришёл. Я ушёл из его дома последним из всех четверых. Долгий год наедине с Краугом был настоящим испытанием, он не щадил меня, не брезговал унижениями. Тогда то и разрушилась эта иллюзия неприступного, но тёплого в душе учителя. Идти было некуда, расплатиться за жильё было нечем. Никчемный мастер. Даже не мастер, инвалид без пальцев, урод. Дверь за моей спиной захлопнулась и я позволил себе глубоко вдохнуть. Несмотря на все, чувство свободы переполняло меня, мучения закончились. Неважно, ждала ли меня смерть за поворотом или же успех. Я просто сошёл с крыльца и посмотрел перед собой. Ханар широко раскинул руки и приветливо улыбнулся мне. Он был единственным, кого волновала моя судьба. С тех пор мы не разлучались. Он помог мне сделать протезы, найти первых клиентов, приютил в своём доме, а после помог переехать в свою собственную халупу. Каких же титанических усилий мне стоило заработать достаточно, чтобы обеспечить себя большим и роскошным домом. Я был уверен - это компенсирует недостаток родительской любви, я сам буду любить себя. Но так не получилось. Все больше ненавидя себя, я неосознанно сделал свой дом тюрьмой. Холодной каменной клеткой, за стенами которой ждали толпы девиц, готовых стать мне и пятой, и десятой женой. Так я проводил год за годом. Заливаясь мёдом во все глотки, утопая в объятиях прекрасных, но безликих дам, создавая невероятные творения. Проводил, пока не встретил рыжего подонка. А дальше- туман. Эту дверь своего прошлого я открывать не хотел, поэтому изо всех сил попытался вернуться в реальность. Передо мной открылась другая дверь, залитая светом. Последний раз оглянулся назад. По телу пробежались неприятные мурашки, я оцепенел. Душа металась и рвалась, а ощущения были, будто я сам сейчас распадусь на части. Передо мной стоял он. Живой и невредимый, в своей обычной позе, скрестив руки на груди, загадочно улыбаясь. —Ханар? Друг… —произвольно зашевелились мои уста на выдохе. Он устало качнул головой. —Уходи, Андвари. Я хотел бросится ему на шею, закричать что-то, но коридор затянул меня, ослепил чередой ярких вспышек. Теперь передо мной сидела моя Госпожа.» ******************************************* Лив шумно выдохнула и сразу же схватила чеплашку с настоем. —Пей. —горькая жидкость смочила обветренные губы. Наверное, ей стоило для начала дать ему воды. —Глотай. —Андвари сделал маленький глоток и изо всех сил постарался скорее отвернуть лицо, но что было его обмякшее больное тело, против здоровых и сильных рук Госпожи. —Ещё. Руки валькирии сильно тряслись, она совсем не знала, как реагировать на это. Наверное, ей просто было стыдно признаваться, что спустя трое суток нескончаемого караула у кровати, любимый звук потрескивающих в огне поленьев стал нагнетать и добавлять красок ужаса. Все это время Лив отгоняла от себя назойливые фантазии, что за ее спиной горит поминальный костёр, провожающий в последний путь. Прохладная мокрая ткань омывала лицо в жалких попытках остудить. — Бедняга, жар все не спадает. —девушка забралась на кровать и поправила подушки. —Снова спит? —шепотом заговорил Сагр. —Спит. Что ты ему даёшь? —Не важно. В сознании ему будет слишком тяжело переносить всю эту боль. В опочивальне какое-то время было тихо, а затем Сагр вкрадчиво произнёс: —Не хочешь отдохнуть? Лив трепетно чмокнула серебристую макушку, осторожно сползла на пол и сильнее подоткнула одеяло. —Мне не хочется оставлять его, но я ужасно пахну. —она сконфужено потупила взгляд. —Обещай позвать, когда он снова очнётся.