Круче тебя

Они не успевают и пяти минут в тишине пробыть, как Ира решает заполнить собой все пространство. — Что мы в тишине сидим? Нужно включить музыку! И без какого-либо разрешения лезет к магнитоле. Она так легко управляется в этой сложной системе, что создается впечатление, что она не первый раз едет на этой машине. Интересно, как это было? Антон подвозит ее до дома? Учитывая, что заканчивают они работать довольно поздно, это вероятнее всего. Как часто это происходит? И как часто Антон позволяет ей таким наглым образом перебирать радиоканалы? Может, она и в бардачке у него лазила? Арсений решает сосредоточиться на музыке, пока не надумал себе всякого. Как раз начинает играть Каста. «Мы видели море, видели горы, видели белые ночи. Топтали линолеум в санатории…» — подпевает про себя Арсений, но не успевает погрузиться в песню, как Ира ее переключает. Она попадает точно в припев песни Би-2, и ее Арсений тоже начинает петь про себя: «Полковнику никто не пишет Полковника никто не ждёт…» И снова Ира переключает. Арсений не возникает, ведь следом на всю машину начинает играть «No Roots». Долгое время ему отчетливо казалось, что певица поет «No boobs», за что ему до сих пор немного стыдно. И все же он начинает незаметно пританцовывать, подпевая про себя солистке: «I’ve got no roots! But my home was never on the ground. I’ve got no roots!..» Да сколько, блять, можно переключать! — Блин, послушать вообще нечего, — грустно скулит Ира. А Арсений обещал Сереже сдерживаться… так бы он ее хуями крыл. — Давайте тогда поговорим, — предлагает Ира и корпусом поворачивается к ним с Катей. Вот же ж, блять! Хуже было бы только, предложи она снова сыграть в какую-то игру. — Арсений, а какая музыка тебе нравится? — спрашивает она, глядя на него. Так и хочется съязвить и сказать: та, которую ты переключила. Но он лишь пожимает плечами. — Я меломан, — сдержанно улыбается он. — Ну, должен же быть у тебя любимый исполнитель. Или группа там, — настойчиво продолжает она. Проще уже ответить, чтобы она отвязалась. — Лазарев, — подумав, честно отвечает он. И совсем не ожидает, что Ира начнет громко смеяться. — Шутишь? — не верит она, но, замечая его серьезное выражение лица, успокаивается. — Прости, просто это так стереотипно. Омега, которая слушает омежьи песни слащавого омеги — глядя на тебя, вообще бы не подумала! «Как оскорбить, не оскорбляя — курс ведет Ира, фамилию не знаю и знать не хочу», — мрачно думает Арсений. И он совершенно с ней не согласен. Песни Лазарева имеют глубокий смысл и берут за душу. — Вообще-то Лазарева слушают не только омеги, — неожиданно заступается Катя, — он так-то любимый певец Антона. Удивленный взгляд на Антона переводит не только Ира, но и Арсений. — Ага, — кивает Антон, не отвлекаясь от вождения. — Димка рассказывал, что у него даже плакаты по всей спальне развешены были, — продолжает Катя разбрасываться неожиданными фактами про Антона. — Давайте не будем затрагивать мой пубертат, — со смешком выдает он, ничуть не стыдясь своих увлечений. — Ты и Лазарев? — все еще не может поверить Ира. — Ага, мы даже как-то втроем на концерт его ходили. Помнишь, Тош? — вспоминает Катя с улыбкой. — Грандиозный концерт был, посвященный его юбилею. — О, так мы с Сережей тоже на нем были! — улыбается Арсений, глядя на Катю. — Правда, рассказать о нем многое я не могу… — Почему? — хмурится от недопонимания Катя. — Не понравилось? Арсений на секунду задумывается о том, стоит ли рассказывать правду или лучше не позориться. С другой стороны, Сережа уже рассказал им одну из самых позорных историй из его жизни. Ничто не переплюнет его в обезьяннике, в тесном окружении омег древнейшей профессии. — Может, и понравилось, — пожимает он плечами, — я смутно помню, — признается он. — На тот момент переживал не лучший период своей жизни и почему-то решил, что напиться перед концертом — хорошая идея. Сережа рассказал, что на секунду потерял меня из виду, а когда нашел, то я вис на каком-то альфе. И ладно бы соблазнял его, но нет же! Я плакался ему о своих проблемах! — эмоционально рассказывает Арсений, снова вспоминая тот стыд, который он испытал утром, когда Сережа во всех подробностях расписывал его косяки. Кстати, после того дня он никогда больше не напивался до беспамятства. Катю же его история повеселила. Она засмеялась, а после начала интересоваться, что за альфа, которому не повезло оказаться в его плену. — Понятия не имею, — отвечает Арсений, — номерами мы не обменивались, а Сережа толком его не разглядывал. Зато сказал, что альфа порядочным оказался и помог меня до машины дотащить. В этот момент Арсений поднимает взгляд и видит лицо Антона через зеркало заднего вида. Тот смотрит на него, и на его лице красуется дебильная ухмылка. И как это понимать? Антон ржет над ним из-за его безрассудства? Арсений уже устал играть в экстрасенса и угадывать каждый его взгляд. Почему нельзя просто поговорить безо всяких там «неважно»? Потому что ежу ясно, что еще как, блять, важно. Арсений благодаря Сереже понял, что общаться нужно через рот и словами, если хочешь иметь нормальные взаимоотношения с кем-то. А Арсений внутри злится, потому что не понимает, чего хочет: взаимоотношений с Антоном, просто Антона или разговоров с ним. Все слишком сложно, и их совместное прошлое стоит преградой между ними. — Вы с Сережей давно знакомы? — интересуется Катя. А Арсений рад сменить тему с его пьяного фиаско на Сережу. — Примерно с десятого класса начали общаться, — тепло отвечает он ей, — мы были одноклассниками. — Чего? — с шумом выдыхает Ира. — Погоди, это ж сколько тебе лет? — бестактно спрашивает она. А Арсений резко каменеет. Тема возраста для него болезненная, учитывая, что через несколько дней его нежеланный юбилей. Хочется открыть дверь и выброситься на ходу. Но еще сильнее хочется выбросить из машины Иру. — Некрасиво омегам задавать такой вопрос, — заступается за него Катя. Арсений благодарно гладит ее по руке, а после смотрит на пристыженную Иру и спокойно отвечает: — Мне тридцать девять, — по его лицу не скажешь, что этот вопрос хоть как-то его задел. Вот что значит годы практики — Арсений прекрасно себя контролирует. Он не уподобится Ире и не станет задавать ей некомфортные вопросы в ответ. Например, какого черта она не пользуется блокаторами на работе? И связано ли это напрямую с Антоном? — Прости, — говорит она, ободряюще ему улыбаясь, — ты просто выглядишь младше своих лет, в отличие от Сережи. Ну, зашибись! Теперь она еще и Сережу оскорбляет! Это уже Арсений не стерпит. Как говорится: за Сережу и двор стреляю в упор! Арсений собирается уже было открыть рот, как Катя его опережает: — Нормально Сережа выглядит. И вообще внешность не главное, а важно, какой человек! Арсений кивает. Добавить ему нечего, кроме того, что Катя — прекрасный человек. Надо бы на днях пригласить ее выпить чашечку кофе. Как знать, может, она станет первой омегой, с которой Арсений крепко подружится? — Я не хотела никого обидеть, — надувается Ира, — и вообще я хотела сказать, что Арсений с Сережей классная пара. — Мы не пара, — резко отзывается он, — мы просто друзья. У Арсения уже начала болеть голова, а они всего двадцать минут в пути. — Что? — со скепсисом во взгляде переспрашивает Ира. — Это бред! Альфа с омегой дружить не могут. Ну, началось… Не думал Арсений, что у молодого поколения тоже будут эти долбанные стереотипы. — Ну, ты же с Антоном дружишь! — грубо произносит он, не желая ей, как ребенку, растолковывать обширное понятие «дружба». — Мы не… — и тут она заливается румянцем и спешит отвернуться. А Арсений еще пару секунд анализирует ее поведение. Что «мы не…»? Мы не дружим? Это она хотела сказать? Так все-таки они любовники, или Арсений снова все надумал? Он смотрит на Антона, но тот никак себя не выдает, продолжая спокойно вести машину. Да к черту все! Арсений достает наушники и надевает их. Включает последний альбом Лазарева и отворачивается к окну. *** Катя живет ближе всех — ее же первой и высаживают. Было приятно, что она обняла его на прощание. Они перекидываются парой дежурных слов и договариваются о скорой встрече. Как только за Катей захлопывается дверь, Арсений снова надевает наушник, не давая Ире и шанса вновь начать с ним разговор. Но это не мешает Ире начать разговор с Антоном. Наконец, Антон заезжает в какой-то двор. И знаете, что он делает сразу после того, как паркуется? Выходит из машины, чтобы открыть дверь Ире и подать ей руку. Внедорожник высокий и легко спуститься не получается, если, конечно, вас за руку не держит альфа. Арсению Антон не помогал. Арсений сам спрыгивал. — Надеюсь, еще увидимся, — на прощание машет ему Ира. «Надеюсь, что нет», — думает Арсений, сдержанно ей улыбаясь. Как только Антон снова усаживается в машину, Арсений не выдерживает и спрашивает: — Ты спишь с ней? Антон аж замирает на месте от неожиданности вопроса. Он оборачивается к нему и долго гипнотизирует взглядом, пытаясь понять, для чего Арсению вообще подобное спрашивать. — Извини? — приподнимает бровь Антон. — Что между вами происходит? — повторяет он. Если уж начал говорить, то стоит довести дело до конца. — Это тебя не касается, — грубо произносит он, нахмурившись. Что ж, справедливо. — Хорошо, — кивает Арсений, — тогда скажи, что происходит между нами? Антон вздыхает и тянется за сигаретами. Отвечать он явно не собирается.