***
Знаете, что такое «отчаяние»? Даже звучит тоскливо, согласитесь. О-т-ч-а-я-н-и-е. Словно сейчас — затишье перед бурей, и лишь волны слабо шелестят, ударяясь о берег. О-т-ч-а-я-н-и-е. Словно сейчас — очень-очень тихо, холодно и рядом нет никого, кто разбавит чувство одиночества. О-т-ч-а-я-н-и-е. Словно тебя поделили на ч-а-с-т-и и каждую из них по отдельности сломали, раскрошили на самые мелкие частички. Не обломки или осколки, нет… на молекулы. Так, чтобы ты даже не мог заново собраться. Именно так себя ощущал Диппер Пайнс, выкуривая сигарету за сигаретой. Он смотрел на свои трясущиеся руки и снова захлёбывался той паникой, что настигала его в момент, когда он вроде бы уже успокоился. Он кашлял от никотина, изъедающего его полость рта, и не желал менять мнение о том, что сигареты это пиздец как мерзко и плохо. Остановиться не мог. Он раз за разом нырял в свои воспоминания, чтобы понять — было ли когда-нибудь у него такое? С ужасом вспоминал все школьные и университетские нервные срывы, панички, нередкие желания самоудалиться, и понимал, что, сука, нет. Нет! Впервые он в таком отчаянии. Впервые так сильно его топят происходящие события. Даже когда был первый Странногедон, Диппер не чувствовал подобного, ведь не тонул в таком гадком ощущении одиночества. Рядом была сестра… Сейчас она в безопасном месте рядом с дочерью. Диппер рад, что она успела уехать. Диппер хочет, чтобы она вернулась и проклинает себя за эгоизм. Рядом был и Стэн. Теперь он мёртв. Был МакГакет… Если бы не он, то они бы тогда вряд ли приблизились к победе Билла… Билл… Упоминание о нём срывало крышу напрочь. «Любить нельзя возненавидеть», — раз за разом повторял Диппер, каждый раз меняя для себя смысл этой фразы. Он метался от ненависти к Биллу, называл его бездушным ублюдком и мразью, до готовности всё простить и оправдать. За последнее, впрочем, он получал от Форда. Тот стал ещё мрачнее, не скупился даже на пощёчины. Прошёл лишь день с открытия портала, а Форду казалось, что целая вечность. Он устал так, как не уставал никогда. Его старческое сердце просто не выдерживало всей этой отвратительной херни. Хижина снова наполнилась существами и людьми. Первые, правда, в этот раз преобладали в меньшем числе. Людей было больше. Люди Форду не нравились. Не нравилась Форду и собственная беспомощность. Он прекрасно понимал, что скоро Билл справится с уравнением, которое они так любезно ему предоставили, и миру, всему этому миру, придёт конец. Не будет смысла в том, что Мэйбл уехала. Смысла, честно говоря, не будет ни в чём. Да и есть ли место смыслу там, где есть Билл Сайфер? Билл смотрел на вновь бушующих на улицах Гравити Фолз монстров и скучающе отворачивал голову. Он снова это сделал, он доказал, что он, блять, всемогущий Бог! И почему тогда на этом получеловеческом органе под названием сердце так тоскливо?! Да семнадцать лет назад он в душе не чаял, что такое тоска. Быть может, конечно, потому что раньше души у него не было. Быть может, потому что… Почему? Билл не понимал. Догадывался. Понимать и всецело принимать не хотелось. Он надеялся, желал надеяться в то, что, когда он закончит с уравнением и получит доступ ко всей планете Земля, станет веселее. Но не верил. Эти придурки ожидаемо высмеяли его новый облик. Билл их не осуждал, что вы. Просто убил одного из шутников. Чтобы неповадно, чёрт возьми, было. Ему самому претил человеческий вид. Он вновь и вновь подходил к зеркалу в его спальне пирамидовидного дворца, поднимал руку с намерением щёлкнуть пальцами и снова стать треугольником. Замирал, вспоминая, что Диппер полюбил именно этот облик. Рычал и ломал мебель, вспоминая, что Диппера для него больше не должно существовать. Уравнение-то на самом деле было простецким, очень-очень. Таким же, как и способ открыть портал. Билл медлил, а монстры, которым пока хватало людишек в Гравити Фолз, не торопили. Пока что не торопили. Билл понимал, что подчинённые не могут долго быть не требовательны к своему королю. Билл понимал, что собаку подразнить сосиской и спокойно уйти нельзя. Они будут бушевать. Но мысль, что теперь он всё делает ради этих тупых монстров, а не любимого себя, просто убивала. И потому, он решил уйти в отрыв. Он, блять, демон. Демон, у которого не должно быть чувств. И если он не может от них избавиться, он хотя бы попробует их притупить. На время. Съедаемый своими мыслями, на третий день он самозабвенно напился. Вместе с дружками разбомбил какой-то магазинчик, заодно набрал себе кучу алкоголя. Пироника, Восьмёрка и другие смотрели со странным выражением лица, когда Билл хлебал человеческий алкоголь, не особо заботясь о том, что он пьёт: пиво ли, вино ли, что-либо другое. Он просто заливал в себе горло какие-то напитки, обжигающие и не очень. Он пьянел на глазах, и это заставило монстров насторожиться: Билл никогда не пьянел, что бы он ни пил, что бы ни глотал. На подсознательном уровне они понимали, что ничего хорошего не будет. Но были уверены, что для них это будет очередным весельем. Билл и трезвый — безумец. Каким же он будет, опьянев? Это юное тело и вправду не было устойчивым к алкоголю. Без поддержки магии он наверняка бы свалился на землю уже после пары бутылок того крепкого дорогого абсента. У него плыло перед глазами, его тошнило, но ему было, сука, весело! — Да, детки! — выбежав на середину площади с бутылкой в руках, Билл кричал о том, как он великолепен. — Я вас всех сделал, — кого всех? Он не понимал сам. Он стал отвратительнее и неуправляемее. Безумие и опьянённое состояние — та ещё дьявольская смесь. И монстры, наблюдая, как их формальный босс разбушевался, не смели его остановить. Они не скрывали, как им нравится то, что он вытворяет. А вытворял Билл много. Поймав какую-то девчушку, он накинулся на неё, говоря что-то вроде: «Спать с королём выгодно, послушай», но стоило ему коснуться своими губами её кожи — его словно дёрнуло током, на какую-то часть он даже протрезвел. Не сумев возжелать человеческую незнакомую девушку, он отдал её на растерзание своим подчинённым. А те такой подачке были безусловно рады. Билл, шатаясь, смотрел, как монстры, облизываясь и хохоча, устраивают с бедняжкой оргию, как она кричит и сопротивляется. Попивая пиво, он постепенно отошёл от них: нет, не противно, просто неинтересно. Будучи демоном он не особо интересовался плотскими утехами. Да и у демонов, по правде говоря, плотскими утехами считалось кое-что другое. Их спаривание не несло особого удовольствия, а сам процесс напоминал ритуал. Долгий и нудный. Билл искренне не понимал Пиронику, которой это нравилось. Он не понимал абсолютно никого, кто из демоном занимался… этим. Не понимал, пока не познал удовольствие, став человеком. Диппер — хороший партнёр в постели. Быть может, другие демоны ощущают то же самое, когда спариваются. Те же мучительно-сладостное удовольствие, приятную боль… Билл остановился, глядя на какое-то полуразрушенное здание. В Гравити Фолз теперь любое здание выглядело как руины. Там и тут валялись трупы, зловеще подсвечиваемые кроваво-красным небом. В прошлый раз было не лучше. Билл допил пиво в своей бутылке и небрежно отбросил в кучу какого-то мусора. Сплюнув, он сел туда же и, что-то промычав, накрыл затылок ладонями. В чём смысл его действий? Билл никогда особо не ставил перед собой такой вопрос. Единственная цель, которую он преследовал, обычно было веселье. Когда он только появился в мире — в двухмерном мире, — он понял: его миссия разбавить скуку этого тупого мира. Он создан, чтобы превращать любую вселенную в цирк. Цирк, где он будет главным… Кем? Клоуном? Он всегда видел себя неким императором. Не цирк — империя. Не клоун — а правитель. Сейчас, прожив семнадцать лет в человеческом облике с человеческими эмоциями и чувствами, он понимал, что запутался. Миллионы лет его существования демоном нельзя поставить против семнадцати лет жизни человеком. Билл поставил. И каким-то образом в этой неравной борьбе выигрывали семнадцать лет жизни. Жизни, когда он был сиротой, плакал, мучался головной болью и кошмарами, забывался в алкоголе, боялся и… собственно, он жил. Он никогда не понимал людей. Не хотел понимать. Но ему пришлось понять. План оказался не безупречным, увы. Он просчитался. Он слишком очеловечился. Привязался, полюбил, познал доброту… Кто он есть сейчас? Билл не знает. Он уже ничего не знает. Он по-прежнему демон разума, демон, желающий власти, веселья и безумия. Но он теперь и человек. И чувства не дают двигаться по желанию. Сайфер посмотрел на свои руки. Они, облачённые в перчатки, выглядели красиво, изящно, чисто. Но он видел на них чужую кровь. Раньше это его не смущало. Это было пустяком. Теперь… Он даже жалеет, что убил Гидеона. Совесть, эта мелкая дрянь, бегает в его душе и вопит, вопит, вопит… Алкоголь должен был помочь ему забыться. В итоге — навёл на философские рассуждения. Билл вздохнул. Перемотать бы время чуть-чуть… не убивать Гидеона, не открывать портал. Зачем он вообще нашёл средство для того, чтобы открыть дверь в другое измерение? Продолжал бы думать, что такая возможность есть только у Форда. Зачем решил поиздеваться над Пайнсами, Глифулом и другими? Решил отомстить Гидеону за давнее предательство? Да чёрт, тот же был ребёнком тогда. Именно в этот момент пришло осознание, что он ни капли не всесилен. Нет у него способа вернуться в прошлое, остановить самого себя. Он сказал Дипперу, что тот не станет выше власти. Но он солгал. Билл цыкнул и, размахнувшись, дал себе пощёчину. Боль почти не отрезвляла. Эта боль, в принципе, почти была незаметна. А вот боль, возникающая от воспоминаний о разочарованном взгляде Диппера, об их губах, что были в миллиметрах друг от друга, но так и не соприкоснулись. Боль была сильна. Она была уничтожающая. Билл больше не ощущал себя императором. Он ощущал себя глупым маленьким ребёнком. И ему безумно не хватало объятий.***
Диппер прислонился к полуразрушенной стене магазина и снова закурил, держа в другой руке пистолет: его он нашёл в комнате Стэнли. Всего за три дня из человека, который чуть ли не за ЗОЖ, он превратился в человека, убивающего себя никотином. Они впервые вышли в город, потому что провизия закончилась — хижину не готовили к новому концу света, ведь были уверен, что он не повторится. А без еды, воды и прочего как-то тяжеловато проживать апокалипсис. Диппер немного ушёл в свои мысли и не сразу понял, что рядом какое-то время что-то ползает — хороший из него караульный, ничего не скажешь. Диппер в ужасе перевёл взгляд на странное существо, и лицо тут же в отвращении скривилось. Пайнс еле сдержал рвотный позыв, глядя, как к нему ползёт обрубок старого человека. Это не был один из монстров Билла, нет. Это был человек. Человек, которому уже точно не выжить. — Сынок, скажи… — еле внятно прохрипел старик, и Диппер постарался не пялиться на часть его тела, не имеющую ног, оставляющую кровавый след и не менее кровавые ошмётки. — Ты… веришь в Бога? — полуслепые глаза поднялись вверх. Старик не видел Диппера. Он вообще вряд ли что-то видел. Диппер сглотнул ком в горле и промолчал. Ему не хотелось разговаривать с полутрупом, очевидно, сошедшим с ума задолго до этого безумия. Нет, Диппер совсем не верил в Бога. Ему ли верить в Бога? Тело подползло ближе. Диппер пошатнулся. Старик, конечно, ему ничего не сделает. Куда уж ему. Только если ботинки кровью да кишками измарает. Жутким зрелище от этого не переставало быть. — Бог тебя любит… — седая голова качнулась. — Веришь? Бог всех спасёт… Диппер на миг отвернулся. Вздохнул, набираясь сил. Развернувшись обратно — резко выстрелил в голову старика. Тот захрипел, чтобы вскоре замолкнуть навсегда. — Меня любит только Дьявол, — ровно произнёс Пайнс. — И от него не спасёт ни один Бог. — С кем ты говоришь? — из магазина наконец-то вышла Венди. За ней остальные несколько ребят. Все тащили по огромному мешку. — Да так, — Диппер взял тяжёлую сумку у Венди. — Осталось зайти в аптеку. — Зайдём, — хмыкнула Венди. — Главное, не попасться этим уродам на глаза. — Особенно на глаза, — Диппер старательно выделил последнее слово, намекая на летающих глазомышей в небе. Ребята невольно рассмеялись. Диппер улыбнулся тоже. В такой ситуации очень сложно сохранять позитив. И обычно именно Мэйбл была той, на ком он держится. Сейчас Мэйбл была далеко, и Диппер решил временно занять её пост. Выходило, если честно, из рук вон плохо — он никогда не был оптимистом. Зато его каламбуры нравились всем. Аптеку сложно было назвать зданием. Крыша провалилась, двери болтались туда-сюда, окна без стёкол мрачно смотрели на путников пустыми глазницами. — Что брать? — спросил парнишка, увязавшийся за ними. Диппер не хотел его брать с собой: слишком молодой. Он жалел, что некоторым детям пришлось познать ужас Странногедона. Он помнил, как долго они с сестрой прорабатывали потом травмы. — Желательно… всё? — пожав плечами, ответил Диппер, чувствуя, как на него смотрят. Он не знал, как так получилось, но именно его люди признали своим лидером. Человеком, за которым они пойдут. Но Диппер не чувствовал себя тем, кто защитит, поведёт, найдёт решение. Да что он вообще решить может кроме задачек в учебниках математики?! — В приоритете: жаропонижающее, успокоительное, бинты — бинты обязательно, — зелёнку, йод… — начал перечислять Диппер, вспоминая, какие недуги у тех, кто находится с ними в хижине. Недугов было много. — Понял, — прервал его парень. Выгрузив мешки возле Диппера, ребята направились внутрь мрачного здания. Диппер закрыл лицо ладонями, яростно его потёр. По правде, он плохо спал эти три дня, если это вообще можно было назвать сном. Он с радостью наглотался бы снотворного, но понимал: сейчас это будет неправильно. Он поправил очки. Они немного разбились возле дужки. Как иронично. Сейчас он, как никогда, был похож на Стэнфорда: светлое пальто, пусть и не очень чистое в данной ситуации, разбитые очки, извечная рациональность… Не хватало только седых волос, но Диппер чувствовал, что ещё немного — и они у него появятся. Где-то закричала девушка, и Диппер дёрнулся в ту сторону, но вовремя себя остановил, напоминая, что это может быть ловушкой от монстров Билла. Затем он замялся. Что, если это не ловушка? Что, если он может сейчас спасти человека? Всех спасти нельзя, но попытаться можно… Человечность — это то, что нельзя выкидывать из себя ни в какой ситуации. Проклиная себя за героизм, Диппер позвал Венди и, оставив её на стрёме, осторожно двинулся вперёд, прижавшись к полуразрушенным зданиям. Венди шёпотом пожелала ему удачи, надеясь, что он вернётся до того, как они направятся в хижину. Ему потом будет трудно добираться, особенно, если он сейчас кого-нибудь спасёт. Диппер прислушался, стараясь понять, откуда именно идёт звук, затем интуитивно завернул на другую улочку. Он прищурился, глядя, как на каком-то хламе сидит какой-то человек. В сердце защемило, когда он понял, что это за человек и что это, собственно, не человек вовсе. Не видя смысла скрываться, он медленно приблизился к самому Биллу Сайферу. Очередной женский крик заставил вздрогнуть, но Диппер всё равно дрожащей рукой приставил пистолет ко лбу Билла. Тот явно был ужасно пьяным, но ожидаемо ухмыльнулся, почувствовав прикосновение оружия к своей коже, но ухмылка сползла с его лица, как только он увидел, чьи именно руки держат пистолет. Такова война: дуло пистолета направлено на того, кого любишь. — Сосна, — протянул Билл, тоскливо и широко улыбнувшись. Его глаза были прищурены и постоянно меняли цвет: с чисто-голубого до неестественно золотого. Словно в нём жило смятение, словно он совсем не понимал, чего хочет. «Или он просто в хламину пьян», — подумал Диппер, убирая пистолет. Он присел на корточки перед Биллом. Рука потянулась к любимому и ненавистному одновременно лицу, замерла… Диппер не знал, чего хочет больше: ударить Билла со злостью, которую он чувствовал, или погладить с той нежностью, что царила в их отношениях до всего этого пиздеца. Билл настороженно ждал. Ничего не говорил, только молча смотрел в глаза напротив и ждал. И Диппер не сдержался. Рука совершила ласковое, непростительное движение: огладила щеку, заправила светлые волосы за ухо. — Где цилиндр потерял? — тихо усмехнулся Диппер. — Там же, где ты свои кольца, — пьяно парировал Билл, умудрившись даже в таком состоянии подметить довольно многое в своём любимом. Диппер хмыкнул. Он перестал надевать кольца, не видя смысла их носить в это тревожное время. Красоваться не перед кем, а извечное волнение не прекратится, если он пару раз их покрутит. Увы. — Правителя согнали с его трона, и он решил смастерить себе трон из уличного мусора? — Правитель везде себе трон найдёт, — пожал плечами Билл и вдруг принюхался. — Ты что, — он нахмурился. — Курить начал? — Билл, ты превратил наш город в Ад и спрашиваешь, начал ли я курить? Ты действительно чудо, — Диппер покачал головой. — Я тебя ненавижу… — Я тебя тоже, — прошептал Билл. Они оба отвели глаза, зная, что ненависть друг к другу никогда не сравнится с их любовью. Эти два чувства существовали отдельно друг от друга, их нельзя было сравнить. От любви до ненависти, от ненависти до любви… Они не делали этих шагов. Давным-давно между ними царила ненависть. И Диппер ничего с ней не делал, она по-прежнему оставалась к Биллу Сайферу. К тому треугольному летающему ублюдку с одним глазом, к тому, кто превращал их с сестрой жизнь в ад, к тому, кто намеренно готов был причинять боль. Но не к Биллу Нуллусу. Не к тому, с кем он сближался втечение двух лет, не к тому, кому признавался в любви, с кем целовался, разговаривал, кому открывался и с кем в полной мере познал значение слова «заниматься любовью», а не просто трахаться. Не к тому, кто сидел перед ним, пусть он тоже умудрился превратить его жизнь в ад. «Теряем любовь, Билл, теряем…» — хотелось проговорить Дипперу. Ему так не хотелось называть Билла чужим, отпускать его… Почему тот такой эгоист, в конце концов?! Билл тоже желал сказать многое, прервать эту тишину, поделиться наконец-то своими чувствами. Но он не успел. Эту тишину снова пронзил крик. Куда более ослабленный и всё же — крик. Билл знал, чей он. Диппер — нет. Но знать хотел. — Что там происходит?! — он встряхнул Билла. Тот прожёг его злобным взглядом, вмиг подбираясь. Другие бы за такое жизни лишились. К счастью Сосны, он не был «другим» для Билла. Он, собственно, был для него почти всем. К счастью для Билла, Сосна даже мысли такой не допускал. — Там происходит… кое-что нехорошее, — уклончиво ответил Билл. — Ещё бы ты сказал «хорошее»! — Диппер дёрнулся по направлению туда, но был схвачен Биллом за запястье. Обернулся. Билл качал головой. — Не ходи туда. — Почему?! Девушке нужна помощь! — Нужна, не спорю, но… — Так помоги, — Диппер вырвал свою руку и посмотрел в глаза Билла. — Не хочу говорить эту слащавую фразу и превращать момент в Звёздные войны, но в тебе же есть добро, — он поймал взгляд демона и положил свои ладони на его щёки. — Есть же, Билл! — надежда в его глазах была почти осязаема. — Я убил человека! — Сайфер отшатнулся. — Много людей, Диппер. С чего бы мне спасать какую-то жалкую, не нужную мне девку? — он нарочно говорил небрежно. — Потому что моё солнце бы так поступило… — на выдохе ответил Диппер и осёкся. — Твоё солнце умерло… — Солнце не умирает, глупенький, — в глазах Диппера появились слёзы, на лице — снисходительная улыбка. — Солнце уходит, окрашивая всё кровавым закатом, но на утро… на утро солнце возвращается, озаряя своими лучами всё то, что так отчаянно, но верно ожидало его целую ночь. И всегда будет ожидать. Ни смотря ни на что. Билл болезненно что-то прорычал и вдруг щёлкнул пальцами, тут же исчезая. Диппер непонимающе замер. Неужели Билл сбежал? Неужели Диппер ошибся? Он яростно вскрикнул, после чего резко ударил столб, стоящий неподалёку. — Чёрт! Такие громкие звуки не могли не привлечь внимание летающего глаза. Он возвысился над мужчиной, обещая вот-вот превратить его в камень. Диппер зажмурился, морально готовясь. Он оказался слишком наивным. Поверил, будто Билл действительно… — Стоп, — послышался холодный голос. Диппер неверяще открыл глаза. Билл стоял совсем рядом, держа на руках окровавленную девушку. Он озлобленно смотрел на своего же подчинённого, зависшего в небе. Спустя долгий тяжёлый взгляд Сайфера, летающий глаз, повизгивая, будто побитый щенок, полетел прочь. Билл передал девушку Дипперу. — Я стёр ей память о недавнем. Ей не нужно помнить то, что с ней делали мои соратники, — Билла передёрнуло, когда он вспомнил то, что ему пришлось увидеть. Сам пожалел об этом, честно. Что поделать, секс у демонов… страшная вещь. — Боюсь представить, — прошептал Диппер, оглядывая израненное тело незнакомки. — Билл… Почему мы должны это терпеть? Билл отвернулся. — Тебе не кажется, что ты злоупотребляешь моим хорошим отношением к тебе? — глухо произнёс Сайфер. — Да нет, вообще не кажется, — возмущённо проговорил Пайнс. — Иди домой, Сосна. Я позабочусь, чтобы вас с ней не тронули. — Не проще ли всё прекратить, Билл? — настойчиво повторил Диппер. — Иди домой, Сосна! — громогласный крик Сайфера даже оглушил Диппера. Окрасившиеся красным глаза говорили о его гневе. — Я-то уйду. Но не пожалей об этом. Чудо. Билл отвернулся и скрипнул зубами. Он не намеревался отвечать. Щёлкнув пальцами, он и вовсе исчез. Диппер опечаленно вздохнул и направился в хижину. Он почему-то верил Биллу, что его не тронут.