Патронус судьбы

Стрелка часов пересекла выведенную на циферблате будильника семерку, когда луч недавно взошедшего солнца пробился в комнату и упал на лицо мирно спавшей Гермионе. Девушка перевернулась на спину, натянув большое воздушное одеяло до подбородка. Она приоткрыла глаза, но поспешила сощуриться. Второй луч заглянул вслед за братом. — Почему я не закрыла шторы, — пожурила сама себя Гермиона и бросила взгляд на будильник. Разочарованно протонов, она приподнялась на локтях. Голова немного побаливала. Девушка оглянула комнату. Все как всегда, лишь туфли стояли в углу, а на спинке стула висело платье. Воспоминания прошлого вечера стали просачиваться сквозь пелену головной боли и сонливого тумана. Ссора с Роном, поцелуи с Ноттом, душ… — Мерлин, Грейнджер, нужно прекращать пить, — и с улыбкой на губах откинулась обратно на мягкую кровать. Где-то в душе остался неприятный отпечаток обиды от вчерашней ссоры, но Гермиона старалась не думать об это. «Пусть сам осознает свои ошибки», — заправила кровать и, завязав волосы в подобие хвоста, направилась в ванную комнату. В коридоре школы не было ни единой души. Все кому не спиться в такую рань уже в Большом зале. Гермиона медленно шагала к столовой. Ее любимые серьги-кольца притягивали игривые солнечные лучики. Субботнее утро было одним из ее любимых за всю неделю. Первый из двух долгожданных выходных. Она приоткрыла дверь и скользнула в большое помещение. *** Теодор сидел в зале и пил кофе, беседуя с Блейзом. Забини все утро с восхищением повествовал о своей возлюбленной. Явный восторг струился меж слов. Нотт невольно улыбался, внимательно выслушивая друга. Иногда в его мыслях всплывал образ Гермионы. Ее запах, улыбка, губы, изгибы тела. Вспомнил все, что не давало ему уснуть пол ночи. Он переворачивался с одного бока на другой, пытаясь устроиться поудобнее и поймать хотя бы какой-то сон. Видимо, под впечатлением уснуть быстро не получается. Еще один урок, который он постарался усвоить. Когда Блейз закончил рассказ, взял в руки кружку горячего чая с мятой и внимательно рассмотрел сидящего напротив Тео. Тот ему с самого утра казался каким-то странным. — Дружище, ты ничего мне рассказать не хочешь? — и сделал глоток приятного на вкус черного чая. — Все утро странный сидишь. — Я просто пол ночи не спал, — парень подавил зевок. — Все думал о вчерашнем вечере. — Да не парься ты по поводу Уизли. Он просто идиот. А вот от Гермионы я такого не ожидал. Она всегда такой была? — Да, всегда, — кивнул нотт. — Но я не про Уизли говорил. Мы с Гермионой вчера поцеловались. Забини еле удержал внезапно скользнувшую из рук кружку. Он, казалось, потерял дар речи. — Прям поцеловались, или просто…ну, столкнулись губами? — и показал пример на своих руках, отставив чашку в сторону. — Прям поцеловались. — И как? — Это стоило моей наполовину бессонной ночи и почти ледяного душа в половине первого, — и улыбнулся, глядя на выход. В помещении появилась Гермиона. Она выглядела даже лучше, чем вчера. Без этого невероятного платья и высоких каблуков, красивых локонов и макияжа. Сейчас ее веснушчатое лицо озаряла легкая и явно ненаигранная улыбка. Тонкий оранжевый свитер прикрывал пояс синий джинсовой юбки, еле доходящей до середины бедра*. На ногах — удобные черные магловские кеды. Девушка прошла к столу Гриффиндора, по обычаю заправляя кудрявую прядь челки, выпадающую из пучка, заколотого её волшебной палочкой. Гермиона выглядела как солнце в своем ярком свитере. Она выглядела как мечта. Как девушка, образ которой художник писал с самой красивой героини любовного романа. — Нотт, муха залетит, — и, протянув руку, вернул нижнюю челюсть друга наместо. — Не смущай девочку, пей свой кофе. «Не смущай, а как же! После вчерашнего я вообще сомневаюсь, что ее еще можно чем-то смутить», — подумал Теодор, отводя взгляд от своей родственной души. *** В Большом зале было от силы по 20-30 человек за каждым столом, а то и меньше. Субботний завтрак обычно проходил достаточно приятно и тихо. Лишь шум бьющихся о посуду столовых приборов, редкие смешки и привычный тихий шелест разговоров. Гермиона открыла книгу, притянула кружку чая и, положив пару сырников на тарелку, погрузилась в приятную атмосферу, стараясь не подглядывать на Слизеринский стол, обзор на который был просто необычайно хорош за счет редких учеников, посетивших завтрак. Все-таки не зря Джинни всегда занимает именно это место. Но всё хорошее длится не очень-то долго. В какой-то момент она ощутила на себе взгляд сидящего напротив человека. Подняв глаза, Гермиона хотела их опустить обратно, но сдержала порыв. Перед ней сидела Лаванда Браун. — Мне нужна твоя помощь, — без приветствия начала она. Какая же дурная привычка — не здороваться. — Дай совет: как мне завоевать Теодора? Гермиона чуть было не подавилась, когда прозвучал этот вопрос. «Как что? Как завоевать Нотта? Мне не послышалось?». Придумывать отмазку в любом случае было бы глупо. Был бы на месте Гермионы Блейз, отвязался бы от неё мгновенно». — Тебе по этому вопросу к Блейзу, — ответила она и посмотрела на жестикулирующего друга. — Забини его лучший друг, должен знать, что он любит. — Он меня к тебе послал, — закатила глаза Браун. «Вот же… козел». Пару секунд Гермиона вела диалог сама с собой. Появился отличный вариант отвязать на время от себя Браун. И от Тео заодно. Но этот вариант был от начала и до конца походящим на слизеринский, видит Мерлин. В гриффиндорских мозгах Грейнджер пленкой прокручивался план действий. — Не уверена, что смогу помочь, — пожала Гермиона плечиками, но когда Лаванда собралась уходить, добавила: — Хотя есть у меня кое-что. — Лаванда уселась обратно. Свежие сплетни для Браун — лучше бодрящего кофе. — Ну? — В общем, я слышала от кого-то, что у Теодора срастается с родственной душой. Кто-то из слизеринцев говорил. Скоро у него, вероятнее всего, появится девушка. — Это точно? — Это всего лишь чьи-то домыслы. Лично я не интересовалась. Не особо удобно спрашивать у человека о его личной жизни. Но если хочешь, можешь сейчас спросить у него сама. Заодно и проверим, правдив ли слух, — и как ни в чем не бывало улыбнулась однокурснице. Странно, что Лаванде не показалась любезность Гермионы подозрительной. — Ты все делаешь правильно, — поговаривал мысленный чертёнок, усевшийся на правом плече. — Я с ним согласен, — поддакивал ангелок на левом плече. — А вот и спрошу, — не особо довольная новостями Лаванда поднялась со своего места и направилась к слизеринцам. Теодор был очень удивлен, когда перед ним выросла блондинка и начала торопливо лепетать. Из всех ее слов Нотт разобрал только: «Девушка», «Я…», «Узнаю — прокляну!». — А теперь то же самое, но помедленнее, — остановил ее Тео. Хотелось понять, что она хочет от него на этот раз. — То, что говорит Гермиона — правда? У тебя скоро появиться девушка? Твоя родственная душа? Нотт опешил и глянул на стол Гриффиндора. Шатенка в упор смотрела на них и улыбалась. Эту хитрую улыбку Нотт иногда видел в зеркале. «Каждый день открывается с новой стороны», — подумал он. — Да, Лаванда, — ответил Теодор, пиная под столом Блейза, еле сдерживающего смех. — Узнаю, кто эта выдра — прокляну, — она даже не подозревала, насколько права по поводу выдры. Как только девушка ушла, Блейз рассмеялся, закинув голову назад. Его очень даже позабавила эта ситуация. — Дружище, либо это продуманный ход, либо подстава, либо совсем не тонкий намек, — отсмеявшись, произнес Забини, стирая ребром ладони подступившие слезы. — Ты вообще знаешь, на что способна Гермиона? — Уже сомневаюсь. Теодор все еще перебрасывался взглядами с Гермионой. Парень указал кивком на дверь, через которую Лаванда покинула зал, а затем, мол: что это было. Девушка широко улыбнулась и пожала плечами. Гермионе приносило максимум удовольствия наблюдать за этой разноцветной палитрой эмоций слизеринца. Ей понравилось выводить его на эмоции. — Вот чертовка, — усмехнулся Нотт, глядя в смеющиеся глаза Забини. — Она знает, что у меня появится девушка, а я нет. Замечательный план. Теперь опять ходить неделю и слушать с каждым часом все больше и больше подробностей на эту тему. — Все равно в какой-то момент придется смириться с тем, что Грейнджер будет твоей девушкой. Я даже больше скажу — твоей женой и матерью твоих будущих детей. — Я это прекрасно осознаю, но давай пока остановимся на первом, — он хотел сказать что-то еще, но заметил заходящих в Большой зал Поттера и Уизли. Гермиона тоже их заметила, поэтому поспешила допить свой чай и доесть последний сырник до того, как Рон успеет начать свою трогательную и полную раскаяния речь. — Гермиона, подожди. — Не успела, — шепнула самой себе девушка. Ну все, она точно обречена. — Нам надо поговорить, я вчера приходил, но ты в душе была, — сбивчиво начал Рон. — Тео мне передал, что ты заходил, — чопорно ответила Гермиона. — Я хотел извиниться. Просто…я за тебя переживаю… — Нечего за меня переживать, я не маленькая, — все тот же чопорный тон. Теодор не думал, что услышит его где-то, кроме собраний старост. Нотт представил, что Гермиона — мать, а Рон — провинившийся ребёнок. Наверное все в Большом зале это представили. — Гермиона, он слизеринец, мало ли он… — Он что? — Гермиона прекрасно понимала. И половина из того, что может перечислить друг, она уже представила в своей юной голове. Её это не сказать, что пугало. Особенно после вчерашнего. — Приставать начнет, или что похуже, — мрачно продолжил Уизли. Поттер, стоящий рядом, лишь с сочувствием смотрел на подругу. Он понимал, как ей тяжело слушать этот бред. — Рон, не неси ерунды, — и направилась к выходу. — Гермиона, стой! — Твои слова все равно ничего не изменят, — кинула она напоследок и вышла из Большого зала.