***
Зачем Слагхорну понадобилось вызывать его? Хотя… он же разговаривал с магловской полицией. Возможно, из-за этого теперь хочет поговорить со Снейпом? Северус поднялся по лестнице в кабинет директора. Почему они должны разговаривать именно здесь? Он толкнул тяжёлую дверь и увидел Дамблдора, который, как обычно, сидел за огромным письменным столом. Слагхорн, как всегда, излучал довольство, впрочем, хорошо скрывая это за невозмутимым выражением лица. Он был блестящим зельеваром, но в остальном — просто отвратителен. Однако Снейп готов был с этим мириться, поскольку нуждался в его хорошем отношении. — Мистер Снейп, спасибо, что присоединились к нам. — Дамблдор показал на кресло. — Садитесь, пожалуйста. Северус сел на краешек большого мягкого кресла и вежливо кивнул. Ему не нравился этот человек, ни капельки. Взгляд голубых глаз директора был безжалостно холодным. — Хотелось бы, чтобы обстоятельства, из-за которых вас вызвали сегодня в мой кабинет, были другими. Снейп нахмурился. — Но я ничего не сделал, — вырвалось у него. К сожалению, он был пока не так хорош в окклюменции, как ему хотелось бы. — Нет, мистер Снейп, вы ничего не сделали. Мы позвали вас сюда не за этим, — Дамблдор помолчал, давая Северусу время успокоиться. — Гораций, будь любезен… — Мой мальчик, — Гораций Слагхорн принял ещё более кроткий вид, излучая искреннее сочувствие, — мне так тяжело сообщать тебе эту новость, — он глубоко вздохнул. — Видишь ли, у тебя дома произошёл несчастный случай… — он умолк, не в силах продолжать. А может, просто не знал, как это сделать. — Он убил её? — спросил Северус ровно и сухо, почти без эмоций, чем сам себя удивил. — Никто не может сказать наверняка. Тела нашли у подножия лестницы. Говорят, это был несчастный случай. Мне очень жаль, мой мальчик, ни один из них не выжил. Это уже не имело значения. Северус кивнул, принимая новость. Он ничего не чувствовал, ни печали, ни боли — ничего. Только внутри вдруг образовалась пустота. — Я должен забрать её тело? И организовать п…похороны? — глухо спросил он. — Нет, мой мальчик, — декан мягко покачал головой. — Твой дядя уже забрал её и похоронит в семейном склепе. Северус слегка расслабил плечи. Пожалуй, это было единственное, что сейчас имело для него значение. — Конечно, тебя освободят от занятий в школе, чтобы ты мог съездить на похороны. — В этом нет необходимости, — ответил Снейп. — Спасибо, профессор Слагхорн, но уже конец года, я должен готовиться к своим СОВ. Это всё? Он чувствовал себя совершенно опустошённым и хотел лишь одного — уйти отсюда. — Тело твоего отца всё ещё никто не забрал, — Слагхорн был искренне озадачен поведением ученика, только что узнавшего о смерти родителей. — Это не моя забота! — отрезал Снейп, ему было всё равно, что станется с телом отца. — Я могу идти? Ошеломлённый неожиданным заявлением, Слагхорн торопливо кивнул. — Да, конечно, — пробормотал он в замешательстве. — Директор, профессор, — в знак извинения Северус коротко поклонился обоим и, развернувшись на каблуках, вышел из кабинета, не произнеся больше ни слова. Позже той ночью, лёжа в постели без сна, он прислушался к себе. И снова ничего. Внутри по-прежнему было пусто.***
Темнота. Он был рад ей. Это было не то воспоминание, к которому он хотел бы вернуться, никогда в жизни, потому что оно до сих пор причиняло боль. Тяжелее всего было осознавать, что он не справился. Не смог защитить её. Это был его ад, и он надеялся, что у отца ад стократ хуже. Невыносимее. А у него не было выбора, как не было его всю жизнь, вплоть до этого момента.***
Это было бесконечно унизительно! Как будто недостаточно, что они разом набросились на него, хотя он совершенно не задевал их. Как будто было мало пены, которая теперь лезла у него изо рта, как у бешеной собаки, и вызывала приступы тошноты. Так нет же, ЕЙ, как обычно, нужно было торчать здесь и защищать его, чёрт возьми! Все вокруг хохотали, насмехаясь над ним, а у него внутри вскипал гнев. Наверное, это было первое, что он почувствовал с того дня в кабинете директора. Снейп не отступил и не сдался. Ему удалось увернуться от нескольких пущенных в него проклятий и схватить свою палочку. Больше ничего не имело значения, кроме мести. Он ударил Джеймса режущим, но, к сожалению, промазал, не попав в горло, а лишь слегка задев щёку. От нахлынувшего адреналина бешено колотилось сердце, отдаваясь гулом в ушах, глаза горели от сдерживаемых слёз. Но нападавших было больше, он пропустил проклятие и в следующее мгновение обнаружил, что висит вниз головой. Запредельное унижение! Хотя чего ещё он ожидал от этих полукровок? Все они были предателями. И что ещё хуже — ОНА по-прежнему защищала его, и это было больнее, чем смех. Сильно ударившись о землю, Северус подавил болезненный стон. Выпрямившись и оправив мантию, он поднял палочку, чтобы отразить удар. Но не успел — на него обрушилось новое проклятие. А Лили всё не уходила. В толпе вокруг них снова раздался смех. Неужели он не способен защитить себя сам? Неужели ему действительно нужно, чтобы она видела его унижение? Джеймс издевался всё сильнее, насмехаясь над тем, что Снейпа защищает девушка. Давно бушующий внутри гнев вырвался наружу. — Мне не нужна помощь от паршивых грязнокровок! — прошипел он, гневно глядя на Джеймса, и тут же замер, осознав, что только что сказал. Что он натворил?! Джеймс что-то говорил, Лили шипела в ответ, а Северус как будто окаменел. Проклятье, это было слишком! Вскоре Лили ушла, так и не взглянув на него. А потом его снова подвесили вниз головой, но это больше не имело значения. Ничто больше не имело значения. Даже когда с него сорвали нижнее бельё, улетевшее в озеро. Даже когда его самого швырнули в воду. Даже хохот вокруг больше не имел значения. Снейп словно застыл, окаменел внутри, как кусок дерева или человек, поймавший в зеркале взгляд василиска. Что же он натворил?! После сильного удара о воду Северуса потянуло вниз. Он чувствовал себя камнем, погружаясь всё глубже, пока не очнулся от гнетущего забытья и не рванулся на поверхность, задыхаясь, вынырнул из холодной воды. И в тот момент, когда прохладный воздух коснулся лица, ручьём хлынули слёзы. Хохот на берегу усилился, словно кто-то запустил в толпу сонорусом. Это издевательство всколыхнуло утихшую было ярость, однако через мгновение всё снова стало абсолютно неважным. Что же он натворил?!***
Нет, нет, нет! Он не хотел вспоминать об этом. О том дне, когда потерял её. Только не это воспоминание. Оно мучило его ежедневно, всю жизнь! Он не хотел переживать это снова! Никогда больше. Остановитесь! Прекратите! Пожалуйста! Дайте мне отдохнуть! Позвольте умереть, забыться! Чтобы не слышать её жестоких слов! Я знаю, что заслужил их. Я заслужил всё, что последовало за этим! Нееет! Я отбыл своё наказание! Я прожил свою жизнь ради её отродья и сделал всё, что от меня требовалось, во имя неё, в память о ней. Пожалуйста! Я не хочу больше вспоминать об этом! Прости меня, Лили!***
Он вошёл в мрачный дом. Это было жутко. Здесь царили холод и сырость, было темно, как никогда, и тихо, очень тихо. У подножия лестницы ещё виднелись белые следы — магловские отметки места преступления. Северус вздохнул и стёр их движением палочки. Подключать этот дом к каминной сети ему не хотелось. Один. Он остался совсем один! Никого, у него больше никого не было. Мама умерла, а Лили… для неё он сам словно умер. Так почему же он всё ещё живой? Живой, но с такой пустотой внутри! Северус оглядел гостиную, словно разыскивая что-то. И тут до него наконец-то дошло. Мама! Горе отдалось невыносимой болью: он потерял свою мать… Стало трудно дышать, перед глазами всё поплыло. Стены комнаты закружились вокруг него, всё быстрее и быстрее. Один! Покинутый всеми! Один! Он осел на пол, содрогаясь в рыданиях. — Нет!!! — отчаянный вопль рвался из сдавленного горла, но, оглушённый горем, он даже не слышал собственных криков. Боль. Такой боли он никогда не испытывал. У него больше нет матери. И Лили тоже нет. Ничего и никого. Он остался совершенно один!***
Почему? Почему именно сейчас? Тьма глумилась над ним. Тихий голос звал его, но он знал, что это ловушка. Едва он последует за ним, голос превратится в хохот. Откровенно говоря, есть ли что-нибудь после смерти? Что он сможет сделать, чтобы эта пытка не повторялась? Будет ли он когда-нибудь прощён? Или его просто оставят плыть в этой тьме навечно? Один. Это невыносимо.***
Слово! Первое слово с тех пор, как его привезли сюда. Не крик — скорее выдох. Гермиона была бы не просто счастлива — пришла бы в восторг… вот только… слово было «Нет». Голос, такой неприятно хриплый, звучал едва громче шёпота, и всё же казалось, что профессор кричит. Его лицо исказилось от боли, губы дрожали, а щёки стали мокрыми от непрерывного потока слёз. — Профессор! Профессор! — звала она, вытирая эти слёзы. — Это всего лишь кошмар. — Её лицо тоже было мокрым. — Пожалуйста, профессор, проснитесь! Поппи говорила, что это может случиться. И Гермиона знала, что должна оставить его в покое, только присматривать за ним и сообщать о любых изменениях. Но как она могла просто наблюдать? Ему явно было больно, и он наверняка навредил бы самому себе. Если бы она сумела заставить его очнуться! Гермиона знала, что, проснувшись, он начнёт есть, а кошмары перестанут мучить его двадцать четыре часа в сутки. Да, после прошедшей войны всем снились плохие сны, но это прошло. Даже у неё. А у него — нет, даже сейчас. — Пожалуйста, пожалуйста… Северус! — она соскользнула со стула на пол, и тут до неё дошло. Рука взлетела к губам, как будто пытаясь поймать вырвавшееся только что слово. — Простите, я не хотела, профессор. Почему? Почему она назвала его по имени? Он убьёт её, когда очнётся! И всё же, это помогло ему немного успокоиться. Может быть, если он разозлится на неё, то придёт в себя? А очнувшись, рявкнет на неё или обругает? Она села обратно на стул и задумалась, тыльной стороной ладони вытирая щёки. Наконец решившись и судорожно вздохнув, она сжала его руку в своей. — Пожалуйста, проснись… С…Северус. Никакого ответа. Он снова затих, больше не плакал и едва дышал, опять вернувшись в состояние неопределённости. Она вздохнула, прислонилась лбом к своей руке, той самой, которая сжимала его ладонь. Мерлин, как же она устала!