Awaken – League of Legends Тэхён
г. Мериторн, Золотое Кольцо Мерии, Небесный замок Невесомые хлопья падают на него сверху. Будто танцуя, плавно кружатся в воздухе. Вот только – музыки нет. Кругом такая тишина, что ещё немного, и получится услышать биение собственного сердца. Небо черное с красным, без облаков, но заместо них солнце пробиться пытается сквозь непонятное огнедышащее марево… Пахнет железом. Дышать тяжело… Носом уже не выходит, по всему горлу дерет адски больно, до кашля. А хлопья все падают, падают, кружатся… Они оседают на протянутой кверху руке, и Тэхён растирает их в ладони. На подушечках пальцев остается след серебристого пепла. Он же чувствуется и на губах, стоит только провести по ним сухим языком. Пепел… Он похож на сухой грязный снег. Дитя огненной метели спокойно сыплется с неба, все застилая собой. И Тэхён весь уже погребен под ним, с трудом моргает, чтобы увидеть хоть что-нибудь. Холодно. Несмотря на бушующее в небесах зарево, по коже гуляет озноб, заставляя трястись и клацать зубами. Тэхён обнимает себя за плечи, накрывает лопатки ладонями в надежде сохранить последнюю толику еще не утраченного тепла… но затем вдруг хмурится, отдергивает руки от себя, чтобы поднести к лицу… От того, как резко он вдыхает в себя грязный воздух, заходится кашлем до слез, но перед глазами картинка сохраняется яркой и четкой. А ладони его тем временем все в свежей крови… Глаза распахиваются одновременно с резким, глубоким вдохом. Тело при пробуждении как будто тяжело падает с высоты, но на самом деле это, конечно, не так. Какое-то время Тэхён просто лежит и смотрит, как над ним, закрепленный на четырех позолоченных шпилях и колышимый утренним бризом, покачивается кружевной полог. Рассветные лучи, путаясь в дорогой невесомой ткани, заставляют тень лечь красивым узором на стены из белого мрамора. В покоях светло и свежо, и Тэхён старается, чтобы его глубокие торопливые вдохи не делались слишком громкими. Хочется побыть в покое и тишине, пока испуганное дурным сном сердце не восстановит ритм. А кончики пальцев тем временем все еще покалывает от фантомного чувства, будто на коже собрался тонкий слой пепла. Снова до мурашек… Омега делает особенно глубокий вдох, осторожно встает, откидывая прочь несколько подушек и роняя их на пол к своим босым ногам. Он оправляет сорочку для сна, которая за ночь неудобно задралась до самой талии, зарывается пальцами в волосы и осторожно проходится по коже головы ногтями. Длинные кудрявые локоны рассыпаются позади него серебряным шлейфом, полностью закрывая обзор на изящную спину вплоть до самой поясницы. Если не обращать внимание на кошмар, в очередной раз потревоживший его, Тэхён больше всего в сутках любит именно это время – несколько минут одинокой тишины, когда никто еще не заметил его пробуждения. Тогда можно побыть самим собой, немного подумать о всяком, наблюдая за тем, как на небосводе в свои права вступает утреннее солнце. Погода сегодня радует: небо ясное, с красивыми перистыми облаками у горизонта, а под ним лежит гладь бескрайнего моря. Покои Тэхёна – самые роскошные в здешнем дворце – были расположены высоко и имели выход на открытый балкон, с которого виднелись океан и широкая дельта реки, дарящей ему свои пресные воды. Сейчас вода ярко-синяя, с такой высоты кажется совсем гладкой и тихой, а очередную волну выдают только яркие блики, задорно скачущие по поверхности. Ночью же океан преображался, будто открывал свою другую сторону сгущающейся над ним тьме. Вода становилась глубже, обнажая опасность, яркая синь проглатывалась чернотой, и лишь в самой дали, если старательно приглядеться, можно было заметить бирюзовое свечение, которым наполнялся воздух – это Эфир. Плотный туман, которым окружен Эростен, всем также известный как Сапфировый остров. До него далеко… да и все, кто не являются эростенцами, в бирюзовом Эфире едва способны что-либо увидеть, но место с красивой историей, как это обычно бывало, неистово притягивало любознательное сознание Тэхёна. То место, где жил омега, тоже обладало своей красивой историей. Частью этой истории являлся и он сам – Тэхён Хисс, принц Брассилии, самого прекрасного и богатого из всех известных Миру королевств. Столицей этой стране служила Виола. Тэхён жил там, пока ему не исполнилось пять, затем же брат, вернувшись однажды из далекого путешествия, вдруг дал распоряжение ему с личным престарелым слугой покинуть город. Но Тэхён, несмотря на малый возраст, помнил до сих пор высокие стены просторных комнат, что были отведены ему в королевском дворце. Помнил жаркое солнце и сухой, обжигающий кожу ветер, что всегда приходил на континент с Юго-Востока, где за морским проливом крылись пустоши государства Ромара, зовущиеся Пустыней Эмбер. Сейчас же домом ему служил Мериторн. Древний, величественный и неприступный город-кольцо, внутри себя хранящий вечно зеленые холмы Мерии. По легенде холмы эти создал бог земли в дар богине неба по имени Мерия, потому тревожить их – страшный грех. Тысячи лет уже этим холмам, и столько же еще они простоят. Увидев однажды в прошлом создание людей, в будущем точно так же узрят холмы и их кончину. Боги решили так, а значит, так будет. Мериторн считался неприступной цитаделью, построенной правителями древности лишь с той только целью, чтобы не допустить врагов к священной земле. В Брассилии существовало поверье, что если на холмы Мерии ступит чужак, дни государства будут сочтены, и страх этот до сих пор жил в сердцах брассилийцев, впитываясь с грудным молоком. Стены крепости были высоки и представляли собой идеальной формы гигантское кольцо, блестящее в щедрых солнечных лучах, будто настоящее золото. А инкрустацией этому кольцу служил Небесный замок – непередаваемо прекрасный мраморный дворец, вырезанный прямо в скале так давно, что искусство и тайны его создания давно канули в лету. Белокаменные стены с кружевной резьбой, золоченые покои, огромные пустынные коридоры и широкие лестницы, увитые плющом, начищенные до блеска полы, прогретые солнцем… все это было в Небесном замке Мериторна и принадлежало Тэхёну. А всему этому принадлежал сам Тэхён. С того дня много лет назад, когда маленький омега впервые ступил в стены замка, тот стал его обителью. Или, если угодно, самой надежной, какую можно вообразить, клеткой. Двери его покоев с осторожностью приоткрылись, но Тэхён все равно услышал их тихий шорох и обернулся, чтобы через всю комнату встретить взгляд потревожившего его недолгий утренний покой. В сердце омеги привычно заскреблась тоска, но ее он принял со смирением: оставаться в одиночестве Тэхёну разрешалось только во время сна, да и то на протяжении всей ночи у дверей его спальни дежурил кто-то из придворных служанок. Одна из них как раз и заглянула к нему, просунув в узкий дверной проем свой маленький, покрытый бледно-оранжевыми веснушками нос. – Ваше Высочество! Вы уже проснулись! Тихий вздох омеги заглушил звук распахнувшихся шире дверей и торопливые шаги навстречу к нему. Девушка, подобрав обеими руками подол своей легкой юбки, сшитой из традиционной для брассилийцев белой ситцевой ткани, в суетной спешке смотрелась забавно. Ее звали Сита – маленькая рыжеволосая красавица. Вместе со своей сестрой Лесой она прислуживала Тэхёну на протяжении всей его жизни в Мериторне. Только им двоим да старику, который растил омегу со дня его появления на свет, разрешено было видеть принца, а также общаться с ним. Леса и Сита – пташки золотой клетки. Нежные, словно лилии райского сада, всегда смотрящие на мир с поразительной наивностью глазами цвета сирени. Об их родителях ничего не было известно. Появились на свет они обе в Мериторне, а затем в совсем юном возрасте оказались в стенах Небесного замка, где теперь были заперты вместе со своим господином. Казалось, что те смирились с судьбой, какую для них выбрали с детства… казалось, таким образом поступить должен был и сам Тэхён... Омега часто уставал от общества двух сестер, но знал также, что едва ли может рассчитывать на иное. Брат не допустит, чтобы кто-то еще увидел его хоть одним глазком. Еще совсем маленьким принц пытался узнать, почему ему не разрешают никому показываться на глаза, но Тэдеус объяснять ничего не хотел и лишь злился, одаривая любопытствующего ребенка хмурым взглядом, от которого вдоль спины всегда бежали мурашки. Спорить с королем и надоедать тому было запрещено, поэтому принц с двойным упорством принялся расспрашивать слугу-старика, который лишь вздыхал на очередные вопросы и качал головой, отвлекая мальчика сказками. Только став старше Тэхён стал понемногу догадываться, почему его так хорошо прячут и трепетно берегут… Сита, заправив смятую после сна постель, высунулась в коридор и прикрикнула, зовя Лесу. Вторая девушка появилась точно в следующую секунду, неся одеяние принца на вытянутых руках. Сестры между собой очень похожи: невысокие, с длинными волосами цвета карамели и большими сиреневыми глазами на круглых лицах. Они обе любили много болтать и при этом широко улыбались, смеялись птичьей трелью, вечно суетились кругом него так, что от у бедного Тэхёна частенько болела голова, но самое главное – никогда не покидали его. Следили за каждым шагом, за каждым словом, оброненным им, за каждым вздохом, чтобы потом передать либо старику, либо даже самому Королю, когда он изредка прибывал с визитом в Небесный замок. Тэхён в свои годы давно это понимал и принимал, как данность. Если уж его не поленились так хорошо упрятать от всего мира, то и контролировать должны соответствующе. Поэтому омега давно был верен одной простой истине: обнажать свои настоящие мысли и чувства он не может абсолютно никому, кроме себя самого. Возможно, это все в его ситуации и с его беспомощностью что-то решать – полнейшая глупость, но он все равно не в силах подавить настырный огонек бунтарства, соблазнительно шепчущий на ухо о том, что у них с ним непременно должна быть своя тайна. – Погода сегодня славная, Вы это уже заметили, Ваше Высочество? – Хотите, чтобы мы накрыли завтрак прямо в саду? Стол под навесом, и солнце Вам там не грозит… – Как будто его лучи хоть раз смогли навредить Господину! Ты снова болтаешь свои глупости, Сита! – Это не повод забывать об осторожности, сестрица! Вечно ты перебиваешь меня… Тэхён, по обыкновению пытаясь не вникать в чужой бесполезный спор, из которого все равно никто не выйдет победителем, с тоской бросил последний взгляд на блестящую океанскую гладь и прошел вглубь комнаты, чтобы позволить служанкам себя раздеть. Те умелыми движениями быстро избавили его от незамысловатых ночных одежд, оголив стройное тело, щедро одаренное изяществом во всей красе расцветшей юности. Молочная кожа потонула в нежных солнечных лучах, как будто впитав их сияние и тепло, по которому успела истосковаться за долгую ночь. В тех же лучах тысячью радужных бликов засверкала россыпь дорогих самоцветов на самом главном тэхёновом украшении… том украшении, что всю жизнь с пятилетнего возраста скрывало естество омеги, надежно храня и пресекая любую возможность когда-нибудь кому-нибудь без разрешения на то короля сорвать хрупкий цветок целомудрия принца. Леса, осторожно придерживая легкий красивый наряд, украшенный сиреневой вышивкой, помогла Тэхёну облачиться в него и перешла к хитрой шнуровке на спине. Ткань надежно скрыла под собой прекрасную наготу и все остальное, что не было предназначено для чужих глаз, и омега с облегчением выдохнул. Как и говорилось: он должен был уже очень давно свыкнуться со своей судьбой, принять бремя, каким одарен еще при рождении, и довольствоваться лишь тем, что имеет, но… Если в мире этом, все же, есть место богам, то такой ли должна быть их справедливость?.. Светлая туника и накидка на плечах приятно прильнули к коже, поперек лица, касаясь переносицы, опустилась легкая вуаль, которую держали золотые цепочки, закрепленные на голове. – Не нужно ничем больше украшать мои волосы, – попросил Тэхён, осторожно отодвигая от себя руки девушек, что уже тянулись к нему с тяжелыми заколками. Представив, как к вечеру у него из-за них будет ныть шея, омега поморщился. – Хотите я сплету для Вас венок из свежих цветов? – предложила одна из сестер. – Спасибо, но я способен сделать это и сам. – Но Господин… – Накрыть завтрак в саду показалось мне хорошей идеей, – перебил он спор, меняя тему, и растянул в улыбке красивые губы, сомневаясь, правда, что под вуалью, скрывающей нижнюю часть лица, что-то можно разглядеть. – Как скоро вы сможете это сделать? Я голоден. – Дайте мне всего несколько минут, Ваше Высочество! Сита быстро скрылась за пределами его покоев, оставляя Тэхёна на сестру. Он и Леса переглянулись, и это как будто послужило для девушки командой защебетать снова, да теперь еще и с двойным упорством, будто восполняя отсутствие своей родственницы. Омега снова постарался не слушать чужой навязчивый галдеж, что и не думал стихать, пока они вдвоем длинными коридорами направлялись в сад. Эхо скакало следом за ними, отражаясь от каменных стен. Замок, что когда-то был построен для сотен жильцов, опустев, казался нелепым и устрашающим. Нелепым казался и Тэхён – его хозяин – нелепым и ужасно маленьким среди хрусталя, камня и сусального золота. Цветочный принц под стеклянным колпаком. И хоть под колпаком этим вместе с ним заточены были и несметные богатства, и шелка, и самые изысканные яства, и поражающие сознание сады, и тысячи книг, какие ни в жизнь все не прочесть, Тэхён все равно иногда от отчаяния хотел разбиться насмерть о стеклянные стены. Юного принца из года в год сводила с ума неуемная мысль, что за пределами его колпака своей удивительной и многогранной жизнью живет целый мир. И в мире том столько всего… в нем сотни морей, пустыни и горы, разные люди, каждый хранящий свою историю… И с этим миром Тэхён живет под одним солнцем, вот только возможности увидеть, познать тот – лишен. Решится ли Тэдеус когда-нибудь на то, чтобы выпустить Тэхёна из клетки? Разве что, чтобы пересадить в другую, ту, у которой будет уже другой хозяин. Ведь так это и делается, верно? Тэхёна "подарят" тому, с кем союз покажется старшему брату более выгодным. Вот только годы идут, и их принцу успело минуть уже двадцать два, но даже речи о его браке с кем-нибудь ни разу так и не поднялось королем. Каждый раз при нечастых визитах Тэдеуса Тэхён ждал, чувствуя, как при этом неприятно потеет спина и от нервов трясутся колени, но ожидания проходили впустую. Ничего не менялось, брат справлялся о делах и уезжал, не особо горящий желанием задерживаться рядом с единственным родным ему существом дольше, чем это требуется. За спиной короля громко хлопали двери, сразу же те с внешней стороны запирались на засов, звенели цепи подвесного моста, копытами гремела конница… Тэдеус не подпускал к себе брата, всегда держался отстраненно с ним и ласков ни разу не был, хоть и сам жизнь вел одинокую. После смерти их матери стены королевского дворца так и не встретили другой королевы… зато, насколько Тэхёну удалось узнать благодаря крайней болтливости Ситы, которая была той ещё сплетницей, в тех содержалось много наложниц и наложников. Что ж, возможно, король просто не был готов хранить верность кому-то одному… Принцу было известно и то, что обе его служанки тоже успели согреть его брату постель и не по разу… и не по-отдельности. Вряд ли, правда, сестры знали, что обсуждение ночей, проведенных в компании короля, слышал Тэхён, который в тот раз лишь делал вид, что дремлет на кушетке. Подслушивать он не хотел, просто привык уже изображать сон, когда чужая болтовня начинала действовать на нервы слишком уж сильно. Но так вышло, что держать языки за зубами Леса и Сита были попросту неспособны и любили между собой обсудить с жаром все, что тревожило их юные и крайне восприимчивые умы. Благодаря их нескончаемой трели Тэхён узнал, что общение между мужчиной и женщиной, между альфой и омегой может быть крайне… глубоким. Попервой мысли об этом странным образом пугали и одновременно влекли, пробуждая в теле зуд. Было стыдно и неудобно, потому что внизу, между ног, тяжелело и тянуло. Под дорогим прочным каркасом, что было не снять, разливалось тепло, и хотелось просунуть руку прямо туда... То ли брат издевался над ним, то ли слишком берег. Тэхёна бросало от первого предположения ко второму всю жизнь в зависимости от уровня, до какого в нем могло вскипеть раздражение. Уж навряд ли кто-то еще в этом мире может похвастаться такой надежной защитой, что есть у Тэхёна, усомниться в этом не приходилось. Когда омега вместе с Лесой добрался до сада, Сита уже все приготовила. На круглом столе были расставлены несколько блюд, какие обычно принц предпочитал есть на завтрак, а также графин с ягодным вином и один пустой бокал. Солнце постепенно все больше заливало широкое пространство сада. Тот, начинаясь у стен дворца, раскидывался на сотни гектаров вперед, перетекая затем в заповедные земли. Границей саду служила река, она своим широким руслом как будто указывала предел тэхёновой свободе, но сейчас до нее было так далеко, что не увидеть. Вода также плескалась и в небольшом искусственном пруду совсем неподалеку от места, где омега собрался завтракать. Посреди пруда задорно журчал фонтан, распугивая голодных карпов с яркой чешуей. Лебеди – старинные обитатели королевского сада – били крыльями, подставляя те под тонкие струи воды. Первым делом Тэхён подошел к ним. Птицы при виде него плавно заскользили к берегу, заставляя омегу улыбнуться. Он присел на корточки у воды, не придавая значения тому, что подол его туники тут же намок. Величественные и грациозные птицы со всех концов водоема потянулись к нему, подставляя длинные шеи под ласковую ладонь. – А ко мне никогда не подходят, как ни пыталась, – обиженно вздохнула Леса за его спиной. – Это потому что ты слишком шумная, – голос у Тэхёна был мягкий и сладкий, как мед, потому что он, отвечая служанке, продолжал гладить лебедей. Ему нравились эти гордые птицы, в которых он не без радости замечал сходство с самим собой. Вот только и различий хватало, и главное – те были вольны улететь туда, куда вздумается, никакие стены не смогли бы их удержать. У Тэхёна не было крыльев. Летать он не мог. Помимо лебедей в замке жили еще и кошки, но те любили бродить везде по ночам, а утром уходили дремать куда-нибудь в тень, наполняя пустынные комнаты тихим мурчаньем. Шум они не любили так же сильно, как и лебеди, потому относились к сестрам с презрением, легко читающимся в ярко горящих глазах с вертикальным зрачком. Кошек нередко, стараясь, чтобы принц не узнал, ловили и выкидывали за порог, но те все равно возвращались лишь только им известными тропами, насмешливо затем наблюдая с недосягаемой высоты, как Леса и Сита недобро щурятся, замечая строптивых зверей. Кошки Тэхёну тоже нравились. Он был в восторге от их непокорного нрава, от того, что те были всегда готовы дать отпор, но также не ленились выражать и симпатию, ласково потираясь о ноги принца или жмуря глаза, когда омега почесывал их за ушами. Кошки, как и лебеди, вольны были приходить и уходить, когда им только вздумается. Как бы те ни любили Тэхёна, могли оставить. Неизменными спутниками омеги, самыми верными друзьями оставались только тоска и одиночество, уж в их преданности он сомневаться никак не мог. Есть не хотелось, так что Тэхён, без особого интереса повозившись в еде на своей тарелке, приказал унести завтрак, лишь стащив с плоского блюда несколько абрикосов. – Вы должны лучше питаться, мой принц, – вдруг услышал он сиплый старческий голос за своей спиной и поспешил обернуться. – Вы и так уже похудели, недалеко до времени, когда силы могут и вовсе Вас оставить. – А так разве не будет лучше? Не придется вечно ходить за мной по пятам, – пожал Тэхён плечами. Седовласый дряхлый старик покачал головой, выражая тем самым свое неодобрение, но перечить дерзости не решился. Тэхён с годами раскрылся, из маленького несмышленого и любопытного ребенка он превратился в прекрасного юношу, мечтающего о той жизни, что никогда не будет ему предназначена. Сам принц знал эту истину, ту же истину знал и старик, а еще старик знал ответ на вопрос "почему?", но не хотел им делиться. Тэхён же за это нежелание позволил себе на старого слугу обидеться. Обида жила давно, иногда прорываясь наружу язвительными словами. И сегодняшний день исключением отнюдь не стал. Тэхён, наплевав на правила, дернул вниз раздражавшую его все это время вуаль, оставив ту болтаться на шее, и засунул абрикос в рот весь целиком. Надувая щеки и чувствуя, как в рот тут же брызгает сок, принялся быстро жевать. Он хотел опять вернуться к пруду, но был остановлен стариком. Тот подошел ближе, склонив перед омегой голову, и тихо вздохнул. – Вам следует быть осторожнее и скромнее, Ваше Высочество… Король сегодня будет здесь. Мякоть плода от услышанных слов застряла в горле, и Тэхён чуть не подавился. Отшатнувшись от слуги, он вытер губы тыльной стороной ладони и вернул вуаль на место. Сердце забилось торопливо и тревожно. – Но ведь Его Величество уже навещал меня в этом месяце, я думал, что ждать его теперь придется только в следующем году… – Что ж, Ваша встреча случится гораздо раньше, – произнес старик, пряча жилистые руки за своей спиной и выпрямляя осанку. – Прикажете начать приготовления? – Д-Да, конечно, – омега закивал, рассеянным взглядом скользя от пруда с лебедями к стенам замка и обратно. – Подготовьте покои и ванну, чтобы мой брат мог сразу отдохнуть с пути, закажите в три раза больше блюд для трапезы, к его прибытию все должно быть сделано. Старик, выслушав распоряжения, поклонился и заспешил в замок, чтобы раздать приказы слугам, с которыми имел право общаться лишь он один, даже сестры не могли разговаривать с кем-либо кроме друг друга и Тэхёна, чтобы не растрепать что-то о принце лишним ушам. – Может быть, перед приездом Его Величества Вам что-то нужно, Господин? – спросила Леса. Тэхён перевел дыхание, с усилием выходя из своих растревоженных дум. Обернувшись к служанкам, он покачал головой. – Я хочу нарвать цветов для венка, вы для этого мне ни к чему.***
В этот раз прибытие брата было не таким, как обычно. С балкона своих личных покоев Тэхён хмуро следил за тяжелыми военными судами королевской флотилии, которые, быстро скользя по воде, один за другим заходили в бухту. Он пытался считать, но сбился примерно на пятидесятом, а те все шли и шли вниз по реке, что выталкивала их в океанский простор. Омеге было прекрасно известно, что река эта напрямую связывает столицу с Мериторном и является самым легким способом добраться из Виолы до здешних земель. Быстрое течение само несло суда, и дорога не занимала столько времени, сколько могло занять путешествие на лошадях. Однако, Тэдеус всегда предпочитал скакать верхом нежели сплавляться по реке, да и зачем бы ему ради встречи с младшим братом забирать с собой все королевствое войско?.. Вопреки своему невыгодному положению и затворничеству с малых лет, Тэхён был отнюдь не глуп. Благодаря множеству карт и книгам библиотеки, имевшейся в замке, он отлично знал географию… Из Виолы, где раньше и находился флот короля, легко было отплыть к заледенелым берегам Гласса, пустынным степям Романы или на Флат. Из Мериторна же, который, в отличие от столицы, находился на юго-западе страны-континента, морская дорога вела так же на Ромару, но еще на Валиссию, Эростен и Эртеру. Вряд ли Тэдеус, имея желание пойти с военными кораблями на Ромару, впустую гнал бы их через всю страну, теряя дни. Валиссия была слишком бедна и разграблена, чтобы представлять какой-либо военный интерес. На Эростен нападать было полнейшей глупостью: ни один брассилийский воин не смог бы сражаться в Эфире, – и это значит… оставалась Эртера. Большое государство, делящее свой континент с соседним государством Флат, изрезанное реками и ущельями на юге и щедро одаренное плодородными степями на севере. Еще два десятилетия назад законного правителя этих земель предали жестокой смерти на глазах у собственного сына-наследного принца. Мальчику в тот день убийца нанес необратимые увечья, а затем, так и неузнанный, скрылся. Никто до сих пор не знает, кем он был, а престол – пустует в ожидании, когда наследник окрепнет и станет готов надеть на голову законно причитающуюся ему отцовскую корону. До тех пор страной правят регенты… которые, к слову, друг друга сменяют весьма часто, не в состоянии поделить такую заманчивую власть и королевские богатства. А мальчик-принц тем временем уже успел стать мужчиной, но сажать его на престол никто так и не спешит, что совсем неудивительно. Так что, неужели Тэдеус соблазнился богатствами чужой страны, что уже долгое время не находилась в надежных руках? И если да, то почему именно сейчас? Недобрые размышления принца оказались нарушены появлением старика. Тот вошел в его покои и спешно поклонился. – Его Величество распорядился привести Вас для ужина с ним, мой принц. Тэхён коротко кивнул. Сжав подол туники в ладонях, он рвано вобрал в себя соленый морской воздух и последовал за слугой в обеденную залу. Какова бы ни была цель королевского визита, совсем скоро он о ней узнает. Внутри, правда, все равно сворачивалось неприятное волнение. Повязывая невидимые узлы вокруг шеи, оно душило. Тэхён не понимал его причины, но не мог отделаться от странного предчувствия, что все только начинается.***
– Что снова с твоими волосами? Подол туники все-таки пришлось выпустить из пальцев, а спину – согнуть в традиционном поклоне. Взгляд с искривленных в раздражении губ старшего брата уперся в мраморный с золотыми прожилками пол. – Рад видеть Вас в добром здравии, Ваше Величество. Надеюсь, путь не был излишне трудным и прошел хорошо. Король вдохнул, затем резко выдыхая через раздутые ноздри. Выждав положенное время, Тэхён разогнулся, и снова глаза нашли лицо брата, такое похожее на его собственное. Тэдеус был красив и статен. Густые курчавые локоны серебром обрамляли лицо – на том, несмотря на зрелые годы, не нашлось еще места морщинам – довольно широкое, с ярко выраженным подбородком и резкой линией гладких скул, нос с плавной переносицей, большие глаза – единственное явное их с Тэхёном различье – круглые и ярко-лиловые. За их примечательный цвет в народе Тэдеуса прозвали Фиалковым королем, а Тэхёна, как его младшего брата, величали Цветочным принцем. Красивые имена для наследников ярко цветущего богатого государства. Тэдеуса любили за умелую внутреннюю политику и прочные торговые связи с другими странами, но также и боялись – за многочисленную армию, что осталась еще от отца и с прошедшими годами только наращивала мощь, а также за суровый нрав. Вот, что говорилось о них в заморских книгах, составленных мудрецами древнего Грота: "Хиссы – малочисленный дом, издревле правящий королевством Брассилия. После смерти прошлого короля Эберлиса и королевы Висерис на престол взошел их старший сын Тэдеус, первый своего имени, альфа мужского пола. Их второй сын, принц Тэхён, омега мужского пола, младше брата на шестнадцать лет. Оба, и король Тэдеус, и принц Тэхён, горячо любимы своим народом. Тэдеус правит разумно и справедливо, Брассилия при нем цветет." Тэхёну хотелось верить этим словам, хоть он и не до конца понимал, как кто-то может любить его, ни разу не видев. – Сядь, – наконец разрешил ему брат, и омега осторожно скользнул за стол, устраиваясь на мягкой подушке. Сита, стоящая рядом и прислуживающая ему, ловко вытащила заколки из волос и сняла с лица вуаль. – Украшений в твоей сокровищнице столько, сколько нет у всех придворных омег королевства, а ты все таскаешь на голове сорняки. Что за ересь… – Мне больше по душе живые цветы… да и какой прок в красоте и богатстве, если их способны увидеть лишь эти пустые стены? – В тебе королевская кровь, – ответил Тэдеус. Голос его звучал твердо, пресекая любые возражения, если бы они у кого-то возникли, но омега не смел перечить. Брат не любил объяснять что-то по нескольку раз, не имел привычки упрашивать, не приемлил споров с собой. Он был королем, все в государстве принадлежало ему, и ожидал он поголовно ото всех лишь одно – подчинения. Тэхён был принцем этой страны и тоже принадлежал королю. И всегда был обязан подчиняться, провести всю свою жизнь в подчинении либо умереть. Иногда второго хотелось, но мужества на то, чтобы отправиться в мир богов, омега найти так и не смог. Набрав в грудь воздуха для ответа, он смиренно произнес: – Больше не повторится. Тэдеус тем временем занялся едой, щедро наложенной Лесой ему на тарелку, будто и вовсе не слышал брата. Тэхён какое-то время еще осторожно наблюдал за ним, но после решил тоже обратить внимание на свой ужин. За день он так толком ничего и не съел, и хоть тошнота волнения все еще мучила нутро, голод в нем тоже присутствовал. На стол рядом с ним опустилась ярко-голубая бабочка, видимо, до этого времени прятавшаяся в венке, закрепленном на тэхёновых волосах. Отвлекшись, омега растянул губы в слабой улыбке, шевельнул пальцами, и тут же красивое хрупкое создание перелетело на фалангу указательного, а затем сложило в покое крылья. – Я отправляюсь в поход, – вдруг Тэдеус нарушил только успокоившийся поток его мыслей, заставляя обратить на себя внимание. Тэхён поднял взгляд на короля и нахмурился. – Поступили вести, что наследника Эртеры кто-то выкрал из его собственного дворца. Если сведения правдивы, у королевства не осталось законных наследников. Правители Ромары и Гласса не поскупятся на то, чтобы прибрать к рукам плодородные земли и казну, оставленные без должного присмотра. Пока в Эртере затеялся разлад, необходимо действовать. Я не могу позволить другим королевствам стать сильней и богаче, чем они уже есть. Познав наживу, они могут стать голодными до новых земель и обратить свой взор сюда. Брассилия слишком богата и соблазнительна, чтобы ее никто не захотел. Тэхён кивнул, не решаясь что-то молвить, вряд ли брат ждал от него одобрения своих слов. Раз объяснял, куда держит путь, значит намерен озвучить приказ на время своего отсутствия, не иначе. – Замок ты больше не покинешь. Пока не вернусь из похода, не смей выходить даже в сад. Тебе ясно? – Губы Тэхёна задрожали от хлынувшего в сердце отчаяния, но он, сцепив зубы, кивнул. Дыхание перехватило от желания заплакать, и обида легла на плечи неподъемной тяжестью. – Рано или поздно люди поймут, что меня нет в стране, и тогда кто-нибудь может углядеть в этом шанс добраться до тебя, а этого допускать нельзя. Сиди здесь, в замке, и не высовывайся. Всегда ходи с вуалью на лице, не носи открытых одежд: все это я запрещаю тебе, это королевский приказ. Ослушается, и я не посмотрю, что ты мой кровный брат – высеку так, что ты от боли выйдешь из ума… – Я все понял, Ваше Величество, – прошелестел Тэхён, опустив голову. Взгляд, застланный пеленой непролитых слез, снова упал на бабочку, что так и не пожелала улетать. Тэхёну тоже захотелось стать бабочкой. Пусть дни его были бы тогда сочтены, но волю бы никто не оказался способен сломать. Он бы, подхваченный ветром, расправил синие крылья и улетел так далеко, как только смог… и умер бы совсем скоро, но счастливым. – Поход должен будет завершиться до первых холодов, – последнее, что сказал ему Тэдеус, прежде чем встать из-за стола. Тэхён, не чувствуя собственного тела, тоже поднялся, чтобы склониться перед братом в прощальном поклоне. – Я возглавлю прибывший флот, и завтра мы отчалим отсюда к берегам Эртеры, а ты, дорогой брат, помни все время, пока меня не будет, о том, что я тебе сказал. Король успел сделать несколько шагов к выходу из залы, прежде чем его догнал тихий голос принца: – Почему ты так поступаешь со мной, Тэдеус? Шелест жесткой ткани королевского плаща сказал о том, что альфа повернулся обратно к принцу. Он несколько секунд молча смотрел на Тэхёна, так и не разогнувшего спину. – Потому что должен, – в конце концов произнес он, и голос его, хоть по-обыкновению суровый, был насквозь прошит усталостью. После скупого ответа король удалился, Леса также последовала за ним. Тэхён опустился обратно на подушку, глухо плюхнувшись вниз, потому что ноги его попросту не удержали. Слезы наконец получили разрешение пролиться на побледневшие щеки, и плечи омеги затряслись от глубоких рыданий. Когда казалось, что хуже не может быть, случилось то, чего он не ожидал. Клетка стала еще теснее, и отныне даже иллюзия свободы была недоступной для принца Брассилии. В то время, пока брат нес бремя короны, Тэхён вынужден был вечно скрываться в ее тени и не допускать в свою голову даже мысли о том, чтобы потянуться на свет. Света для него попросту не существовало, зато тьма всегда была рада принять в свои объятия, погрузив в тишину и забвенье. И, наверное, мудрецы Грота ошиблись: Тэхён не был любим своим народом. Брассилийцы лишь верили в добрую сказку про прекрасного Цветочного юношу, которого старший брат-король бережет, как зеницу ока. Реального Тэхёна, одинокого, лишенного свободы мальчишку, никто никогда не полюбит… им просто не дадут шанса. – Оставь меня, – попросил он Ситу, что застыла рядом встревоженной дрожащей тенью. Он знал, что служанка не сможет предоставить ему желанного одиночества, но слова вопреки разуму рвались с языка. – Или хотя бы просто не смотри. Я… так устал… Устал быть всегда навиду, но спрятанным ото всех. Устал. Больше не было сил терпеть.***
Корабли военного флота двинулись в путь, когда на востоке только-только узкой ярко-розовой полосой забрезжил рассвет. Плотный аметистовый занавес облаков чуть приподнялся, давая солнцу выпустить из-под земли теплое золотое свечение. Тут же оно разлилось по вершинам холмов и спокойной глади все еще дремлющего океана, но до стен Небесного замка еще не добралось. Тэхён, всю ночь проворочившийся в глазу без единого сна, дрожа от ночной океанской прохлады, вышел на балкон. Омега следил, как первый – королевский – корабль, ловко рассекая низкие волны, устремляется прямиком к горизонту, унося Тэдеуса все дальше и дальше. Следом потянулся плотный красивый строй таких же судов, со временем превращаясь во множество маленьких точек, оставляя позади себя родные земли Брассилии. Под разгорающимся солнцем серебром переливались паруса на высоких мачтах, тонкие весла синхронно то поднимались в воздух, то погружались обратно в морскую пучину. Омега поежился. Он придвинулся к пузатой напольной чаше, в которой на время ночи всегда зажигали огонь, чтобы тот поддерживал рядом с собою тепло. Рука потянулась ближе к красивым озорным язычкам, что тихо трещали и рассыпались в воздухе золотистыми искрами. Их жар нежно приласкал озябшую кожу, и на душе у принца тоже ненадолго стало теплее. Он любил огонь, с детства эта неукротимая своенравная стихия притягивала и поражала его. Такая красивая, она была по-настоящему живой, ведь, как и любое живое существо, обладала способностью дышать и без воздуха – умирала. Тэдеус как-то раз заметил, что брат тянется к пламени, но отреагировал странно. В тот раз он так вышел из себя, что опрокинул чашу с огнем голыми руками, из-за чего кожа его правой ладони долгое время страдала от ожогов. Тэхён до сих пор не мог понять, что стало причиной такому злому порыву, ведь он ничего плохого не сделал, просто хотел немного согреться… Сейчас Тэдеус был уже далеко, оказываясь все дальше с каждой истекшей секундой, но и это не приносило облегчения. Чем больше между братьями делалось расстояние, тем туже затягивались цепи на Тэхёной свободе, превращая ту из миража в жалкий прах. Омега, наблюдая за последним кораблем, что хоть как-то еще можно было разглядеть на границе воды и светло-оранжевого неба, дышал тихо и осторожно переступал с ноги на ногу, стараясь не издавать лишних звуков: служанки не должны были понять, что он не спит. С оставленного на балконном ограждении венка в воздух взлетела уже знакомая ему голубокрылая бабочка, заставляя улыбнуться. Та закружила вокруг принца, и он снова поднес свою руку, разрешая устроиться на кончике пальца. Но вдруг рядом показались еще бабочки – целое множество нежных голубых мотыльков. Они танцевали вокруг Тэхёна в красивом бесшумном вихре, опускались на голую кожу, щекоча ту тонкими крыльями, путались в мягких волосах… На душе покой мешался с тоской в мучительный водоворот, наполняя сердце трепетом, но улыбка с лица омеги так и не сходила. Бабочки все танцевали… будто встречая солнце, их рой заспешил куда-то ввысь и, закручиваясь вместе с огненными искрами, рассыпался по воздуху, взлетая к облакам. Тэхён еще долго смотрел им вслед. Он больше ни о чем не думал, ни о чем не мечтал, ни о чем не жалел… Внутри было по-странному пусто, и он пока что не знал, как эту пустоту истолковывать. Либо она знаменует начало и должна будет чем-то наполниться… Либо та появилась из-за того, что Тэхён, точно прохудившийся сосуд, наконец-то иссяк.