Тэхён
г. Мериторн, Золотое кольцо Мерии, Небесный замок Бури стихли, в Мериторн наконец-то вернулось тепло. И Небесный замок снова ожил. Коридоры озарились солнечным светом, цветы расцвели на длинных зеленых лианах, ставни с окон были сняты, а со стен исчезли толстые гобелены. Как будто и не было в этих местах страшных штормов, завываний ветров и бушующего в ярости моря. Теперь океан был тих и спокоен, его бирюзовая гладь едва слышно шептала по утрам что-то совсем ласковое, не тревожила. И небо не проливалось дождем, не грохотало желтыми трещинами зарниц, нагоняющих страх. Нагретый уже с раннего утра камень под ногами ощущался приятно: сухим и гладким. Босоногая поступь звучала совершенно бесшумно, и шаги выдавал, разве что, шорох ткани. Одежда Тэхёна развевалась под слабым бризом, пока принц, не спеша, брел по длинному арчатому коридору, представляющему собой виадук, и наслаждался видом открытого моря с обеих сторон от себя. Путь его лежал в дворцовую библиотеку. Та занимала целую башню, отдельно стоящую от всего остального замка, и одновременно служила еще оранжереей. Цветы охотно росли там среди бесчисленных книжных рядов, щедро залитые светом, что струился сквозь хрустальные витражи, расположенные как в стенах, так и на потолке. Тысячи радужных пятен озорно рассыпа́лись кругом, и воздух как будто бы звенел магией, неведомой простому человеческому существу. Библиотека была местом потрясающим, огромным, древним… и еще, к слову, способным надежно спрятать любой секрет, даже если тому не случилось оказаться записанным в какой-либо из здешних книг. Омега отворил двери и тут же глубоко вобрал в себя чудный запах благоухающих цветов и старой, нагретой на солнце бумаги. От его прихода пыль, танцующая в воздухе, вспыхнула золотом и закружилась, как в смерче, на что Тэхён невольно отвлекся. С верхних ярусов, оттуда, где хранились совсем уж ветхие и давно никем не тревожимые книжные тома, тем временем послышался шелест, а после – недовольный вздох. – Почему ты стоишь там? Я успел подумать, что вошел кто-то посторонний. – Кому бы еще сюда приходить, если всем остальным запрещено это делать, – Тэхён улыбнулся, задрав голову кверху. – Засмотрелся, как танцует пыль. Все никак не могу насытиться солнцем… Омега развел в стороны руки, заставляя собеседника наблюдать за тем, как он кружится внизу посреди просторного круглого холла. Белые кружевные одежды и серебряные волосы взметнулись следом, чтобы ласково прильнуть к стройной фигуре хозяина. – Тэ, ты пришел, – послышался тем временем второй голос сверху, и омега остановился. – Почему не поднимаешься? – Похоже, штормовая пора все-таки заставила его тронуться умом. Тэхён внизу, услышав каждое из произнесенных слов, рассмеялся, но все же решил больше не задерживаться – запер двери и по кованой винтовой лестнице устремился на верхний библиотечный ярус. Как поднялся, он все еще хранил улыбку на своем лице и подарил ее двум своим собеседникам, как только оказался к ним ближе. Вот и его секрет, надежно укрытый среди ветхих книг, папоротника и цветущих лиан. Грифон, плотнее сложив за спиной свое здоровое крыло, приветливо кивнул ему. От Тэхёна он принял узелок, который омега принес с собой, тут же принимаясь его развязывать. Внутри был сложен завтрак, перекочевавший в библиотеку сегодня прямиком со стола принца. Тэхён с ногами устроился на одной из кушеток, каких здесь было несколько. Те располагались вокруг роскошного нефритового камина, а по центру стоял низкий столик, на котором и разложили еду. – Ты не голоден? – Позавтракал при старике, здесь все вам на двоих. С тех пор, как у берегов Мериторна случилось крушение контрабандистского судна, минуло порядком двух месяцев. И все это время Тэхёну удавалось держать в строжайшей тайне от всех, что после крушения остались выжившие. Что их двое. И что он прячет их: сначала в своих же покоях, а затем, как потеплело – в библиотеке. В начале хранить секрет было крайне нелегко. Омега, долгое время промаявшись в бреду, не мог сам ни пить, ни есть. Тело его горело в лихорадке, а взгляд часто затуманивался, говоря, что в том сейчас нет рассудка. Но Тэхён не сдавался, он все свое время проводил рядом с новым знакомым, твердо решив, что выходит его, несмотря ни на что. Как только принц оставался в покоях один, он забирался к омеге под гобелен и сидел с ним на руках. Кормил, поил его, тихо разговаривал, не ожидая от собеседника ответов. Но Юнги отвечал – он часто сжимал его руку. Совсем слабое касание горячих пальцев давало Тэхёну надежду на то, что смерть не придет на порог его комнаты. Ночами он молился об этом Богам. И Боги, кажется, слышали. Одна из его служанок, Леса, слегла с сильной простудой – бедняжка застудилась, бродя по продирающему до костей сквозняку в коридорах. Сита теперь находилась рядом с ней, и им обоим до полнейшего выздоровления настрого запрещено было приближаться к Тэхёну, чтобы не передать тому хворь. Принц должен был оставаться здоровым. И потому к омеге теперь мог быть допущен лишь слуга-старик. Он наведывался по утрам, в обед и вечером, чтобы накрыть на стол, а также производил осмотры Тэхёна, чтобы проверить его самочувствие, на которое тот больше не жаловался. Слабость позабылась на фоне беспокойства за жизнь того, кто все время оставался спрятан под гобеленами. Тэхён старался незаметно и побыстрее спровадить старика, и тот, на удивление, стал более сговорчив, чем ранее. В подслеповатом взгляде его все чаще читалась задумчивость. Он много молчал, не донимал принца советами, не напоминал больше о правилах этикета, не вспоминал о Его Величестве Короле… который, к слову, так все еще и не вернулся из своего военного похода. Порассуждав, Тэхён сначала подумал, что брат просто мог вернуться в Виолу другим путем, минуя Мериторн… но он спросил об этом у старика, и тот ответил, что подобных вестей из столицы он не получал. Как не получал ничего другого уже довольно долгое время. Это-то и заставляло старого альфу беспокоиться все сильнее. Из Небесного замка он послал в Виолу сначала голубя, затем гонца… ни тот, ни другой до сих пор не вернулись. Тэхён думает о том, что сейчас, лишенному над собой опеки, ему дышится в разы легче. Никто не сторожит у входа в покои, никто не трещит над ухом о глупых мелочах, ни в чем его не упрекает, не запугивает тем, что о любых проступках, даже самых маленьких, может узнать его брат… Тень Тэдеуса над ним истончилась, стала такой незримой, какой не была никогда. Тэхён не думал о возвращении брата слишком часто, лишь иногда тосковал и тревожился за его здоровье на чужих землях, ведь говорили, что Эртера – дикая. Что ее населяют чудовища… Взгляд невзначай скользит по грифону, что сидит рядом, игнорируя мебель, прямо на полу, чтобы больному крылу было комфортно, и ничего его не стесняло. Джин ест быстро, время от времени несдержанно клацая острыми клыками – голоден, как и всегда. Тэхён старается приносить побольше еды, но если не будет с этим осторожен, старик может заподозрить неладное. Обычно самому Тэхёну нужно совсем немного, и тот, кто с детства растил его, об этом прекрасно знает. Потому омега ночами часто прокрадывается на кухню, путь до которой выведал той самой судьбоносной ночью. Подумать только – вынужден красть еду в собственном замке! Вздор. Но лучше уж так, по крайней мере, это самый безопасный вариант. Юнги, как и Тэхёну, нужно совсем немного, чтобы стать полностью сытым. Уже привычно он отдает часть несъеденного Джину, а сам перебирается к Тэхёну под бок, оплетая того худыми руками, расписанными золотом, и упираясь виском в острое плечо. – Как прошла ночь? – Тэхён осторожно жмет плечами, чтобы не потревожить соседа. – Снова кошмары? В фиалковых глазах Юнги тлеет искреннее беспокойство, и у Тэхёна не набирается внутри сил для того, чтобы врать еще и ему, поэтому он коротко кивает в надежде, что расспрашивать его больше не будут. И Юнги словно бы слышит его мысленную просьбу – ничего не говорит, а дает немного побыть в тишине наедине с самим собой. Юнги… удивительный. Принц считает его своим судьбоносным подарком и главным утешением. Он уже успел совсем позабыть, как долгое время жил без него. К нему прикипела душа, прикипело сердце, и разум постоянно думал о нем, не соглашаясь больше на мысль об одиночестве. Юнги стало лучше, когда непогода начала потихоньку уступать южному теплу. В одну из ночей Джин и Тэхён перенесли его в библиотеку, и с той поры омега пошел на поправку, окреп и теперь мог сохранять рассудок, не проваливаясь в долгое беспамятство. Тревога за его жизнь осталась позади, а впереди было знакомство. И – какова неожиданность – осознание, что омеги состоят в довольно тесном родстве. Юнги Дериан, Сапфировый Принц с Эростена, приходился Хиссам кузеном по матери. Тэхёну было известно о тетке, но ту увезли из Брассилии еще до того, как сам он был рожден, и что с нею стало на чужих землях, племянник не знал. Теперь знает. Юнги рассказал ему все без утайки: и про любовь отца к своей первой и единственной королеве, и про ее скоропостижную смерть, и про причину, по которой сбежал… – Я всегда любил слушать, когда отец рассказывал о маме. Его взгляд тогда становился совсем на себя непохожим, он наполнялся такой сильной любовью, такой тоской… Пусть их союз был недолгим, но в нем цвели сильные чувства. Я… тоже мечтаю о том, чтобы меня так любили. Тоже хочу когда-нибудь – даже если совсем на ничтожное время – познать, что значит любить и чувствовать, как в ответ меня любят так же пылко, так же сильно. Понимаешь? Потому и сбежал. Не хочу служить разменной монетой… и пусть мне суждено будет когда-нибудь сгинуть, как маме, я буду счастлив, зная, что жил любимым тем, кому подарил свое сердце. Ромара готовилась стать для меня клеткой, я не смог принять этот путь, он не был моим. Клетка. Юнги разрушил свою клетку, нашел в себе мужество выбраться, сбежать, бороться за себя и спастись… Тэхён восхищался его храбрым поступком, ведь сам всю свою жизнь являлся тем, кем Юнги быть не пожелал – узником. Тюрьма его была из цветов, мрамора, и разноцветного стекла, она сияла гранями хрусталя и слепила золотом… но все еще заставляла чахнуть день ото дня. Пусть не телом, но точно душой. Тэхён никогда не видел любви, ни от кого не слышал о ней. Читал, разве что, но понять написанного часто не мог. Как не мог и сказать, любил ли его кто-нибудь? Король-отец и королева-мать умерли, не успев даже подержать его на руках. У него был Тэдеус, но омега не помнил ни раза, чтобы тот говорил о любви к нему. Слуги, проведшие рядом с принцем всю его жизнь, были лишь слугами. Окажись Тэхён на их месте, то, скорее уж, ненавидел бы себя за пожизненное с ним заточение… Любовь была чем-то никогда не существующим для юного принца. Он мог, конечно, любить солнце и море, цветы, лебедей в королевском саду… но не мог познать любовь к человеческому существу, ведь до встречи с Юнги и Джином был чудовищно одинок. У него не было абсолютно никого. Мог ли он помыслить когда-нибудь, что прямиком из бирюзового Эфира, мерцающего у линии горизонта каждую ночь, к нему явится спасение от одиночества? Смел ли мечтать, что обретет родственную душу и преданного друга? Нет, но однако теперь обрел и того, и другого: брата и друга. Он обрел тех, кто не следил за каждым сделанным им шагом, не старался услужить и не сдерживал слов. Юнги научил смелости и мечтам, а Джин, хоть поначалу и старался оттолкнуть грубыми словами, затем все же оттаял к нему. Тоже доверился. Тэхён видел в глазах альфы-грифона благодарность и преданность – за спасение. Он и Джин, вынужденные близко соседствовать и связанные общей тревогой за жизнь третьего, со временем притерлись. Множество темных дней и ночей они провели рядом и сами того не заметили, как стали часто держать разговор. Пусть грифон по натуре своей и был холоден, пусть не обращал внимания на то, с кем говорит – самому Тэхёну это в нем и нравилось. С Джином получалось забыть на время, кто он, где он и что у него впереди. Принц становился просто омегой без рода и имени, а тяжесть невидимого монаршего венца спадала с его головы. Джин был интересным собеседником. Многое о себе оставляя в секрете, он все равно мог рассказать о великом множестве разных вещей. Он бывал во всех странах, каких только знал этот Свет. Он рассекал своими крыльями жаркий воздух Ромары, парил в небесных огнях, что танцуют над Глассом, бродил по лесам Валиссии, видел жриц Великого Грота и крылатых львов Эртеры… Тэхён слушал рассказы о его путешествиях жадно, с болью осознавая, как ничтожен и мал его собственный королевский мирок. Тэхён мечтал, чтобы у него за спиной тоже выросло два роскошных рябых крыла, чтобы те подняли его над замком и унесли прочь. Душа его, каждый день теперь познавая новое, бунтовала, металась внутри тела и не давала спокойно дышать. Шептала соблазнительно о том, что свобода на самом деле не так уж и далека… Даже Юнги, будто зная, о чем думает Тэ, упрашивал его бежать. – Когда Джин окрепнет, и его крыло снова будет достаточно сильным, чтобы нас обоих поднять в воздух, мы могли бы покинуть замок все вместе, – шептал он, завлекая. Цеплялся за тэхёновы руки своими, заставлял внимательно слушать. – Зачем тебе оставаться здесь? Сам подумай: неужели хочешь в этом месте состариться и умереть, так ничего и не увидев? Или, может, Тэдеус выдаст тебя за кого-нибудь… может, это даже будет тот самый наследный принц Ромары. Тэхён, я не хочу для тебя такой участи, да ты сам ее не желаешь! Пошли с нами, пошли со мной… я не хочу потерять свою единственную семью, я хочу, чтобы отныне мы всегда были рядом. Но Тэхён, как сам этого ни желал, все равно не мог ответить Юнги согласием. О побеге он думал много и часто – почти каждый раз, как оставался с собою один на один. Выходил на балкон своих покоев, в которые возвратился, как только стих последний шторм, и смотрел на речную гавань, на бухту… Скоро в нее снова зайдут королевские суда, и Тэдеус вернется домой. Какая будет их встреча? Брат снова окажется жесток с ним, как в прошлый раз, или же отношение его смягчится? Опасность ведь минует, король вновь займет положенное ему место на троне, и волноваться будет не о чем… Но вдруг все случится не так? Вдруг Тэдеус и впрямь вернется с вестью о скором замужестве младшего брата или решит запереть еще надежнее прежнего? От него можно было ожидать все что угодно, а Тэхёну не впервой разочаровываться в собственной судьбе. Однако… все равно, разве он может сбежать? Разве может принц покинуть свое государство? Предать? Тэхён, наверное, все же был сведущ в одном виде любви – любовь эта была к его народу. К Брассилии. Она кипела и цвела в каждой капле его крови, воспитывалась легендами старого слуги, ласковыми лучами солнца и южным ветром. И отречься от нее казалось Тэхену задачей непосильной. В конце концов омега все же решил для начала вновь увидеться с братом, а уж после и думать, как поступить. Побег может и подождать, да и к тому же, Джин еще слишком слаб, чтобы поднять в воздух себя и еще двух человек. Крыло его сросталось, но медленно – увечье было сильным. Грифона немыслимо раздражала собственная немощность. Он привык чувствовать мощь и силу своих крыльев, привык полагаться на них, но теперь чувствовал, что стал крайне уязвим. Альфа пробовал летать по ночам, и сделать это уже получалось, но через боль, которая спустя время изматывала, снова приковывая к земле. Днем от тяжелых мыслей его отвлекал Юнги. Их с омегой судьба связала прочно, наказав постоянно теперь быть рядом. По ночам же Джин часто составлял компанию Тэхёну, которому вечно не спалось. Альфа множество раз становился невольным свидетелем чужих кошмаров, но про что были сны, Тэхён никогда не рассказывал. Лишь отмахивался устало, соскальзывал с кровати и босиком выходил на балкон, без слов зовя идти с ним. Там в темноте горела напольная чаша, чтобы ночью сохранялось тепло. Принц мог подолгу стоять в тишине, наблюдая за тем, как яркое пламя тихо трещит и плюется вверх горячими искрами. Отражение этого пламени танцевало в его янтарных глазах, а Джин все наблюдал и думал. Грифон не мог перестать хранить в памяти те два шрама на чужой спине. Их легко можно было увидеть, когда омега расхаживал в легкой ночной сорочке, не скрывающей бо́льшую часть его стройного тела. Джин даже как-то спросил Тэхёна о них, на что тот ничего толком не смог ответить, говоря, что отметины были с ним, сколько он себя помнит. Джин частенько исподтишка рассматривал омегу, невольно он искал в его образе что-то, что могло подтвердить догадку: зрачки глаз, ногти, форма ушей, физическая сила… но все было совершенно обычным, человеческим. Так с чего бы тогда королю прятать родного брата в Мериторне? С чего бы показывать всему миру совершенно другого омегу, называя того своим кровным братом? А ведь Джин видел подделку своими глазами… златоволосого, с сиреневым взглядом. Король явно хотел скрыть какую-то правду о Тэхёне. Об этом Тэхёне – настоящем. И, возможно, причина крылась в его происхождении… Может, в венценосном омеге течет кровь не только брассилийских королей, но и кого-то еще, таких, как Джин? И чтобы скрыть это, Тэдеус мог отрубить ему крылья, а после спрятать ото всех… Было ли это правдой? Но как бы то ни было, Джин не спешил делиться с Тэхёном ни своими догадками, ни правдой о том, что в столице подле Тэдеуса есть другой омега, которого абсолютно все в королевстве знают, как Цветочного Принца. Долг за спасение жизни толкал его раскрыть правду, но он все еще был тем, кем был всегда… подданным. И верность другой стране, той, на которую Брассилия посмела идти войной, не давала грифону раскрыть своего рта. Он должен ждать, вылечить крыло, узнать, чем разрешится война по ту сторону моря, а после – отправиться назад, чтобы найти того, кого ранее вынужденно оставил… во что бы то ни стало он должен защитить его. Пусть даже долг перед Тэхёном не будет уплачен, Джин готов рискнуть и своей жизнью, и своей честью.***
Знойный день сменился душной ночью. Вдыхать плотный горячий воздух было тяжело, и от нехватки его кружилась голова. Тэхён дышал шумно, грудная клетка омеги ходила ходуном, и пот блестел на оголившейся коже. В мыслях его все еще полыхал огонь. Там омега продолжал гореть и сжигал все кругом себя, будто дурной сон так и не кончился. Один и тот же, он мучал его далеко не первую ночь… Тревога скрутилась внутри, крепко оплелась вокруг шеи и сдавила. Тэхён не выдержал – резко встал с кровати и на балкон буквально выбежал, упираясь руками в мраморное ограждение. Холод камня под ладонями отрезвил. Глубокая ночь послушно впустила омегу в объятия, окутала тишиной и растворенным в ней шепотом океана. Сегодня ночью Тэхён был один. Джин, вероятно, либо остался с Юнги, либо решил снова полетать над Холмами Мерии, чтобы крылья его вспомнили, каково скользить по небесным просторам. Возможно, его стоит ждать на рассвете, который должен уже скоро забрезжить над черной гладью моря… Но пока Восток темен так же, как Запад. Река кажется продолжением неба и мелкой рябью выносит в бухту отражения звезд. А над замком завис острый месяц, и его света едва-едва хватает для того, чтобы Тэхён мог проследить виднеющуюся меж холмов извилистую дельту, уходящую за горизонт. Самое темное время перед рассветом – так говорят. Возможно, это имеет смысл… В темноте принц долго не замечает, как по реке к замку плывут корабли. Видит их омега лишь тогда, когда все десять судов уже зашли в бухту под стенами замка. И тут же эта картина повергает его в сильное чувство: в волнение, в ужас, в облегчение – от того, что брат его все же вернулся с войны невредимым. Ведь корабли эти явно принадлежат брассилийскому флоту: роскошное убранство и фиалковые паруса их уж ни с какими другими не спутать! А потом омега вспоминает о том, что в библиотеке, должно быть, спят, ни о чем не подозревая, Юнги и Сокджин. Их нужно как можно быстрее предупредить, ведь мало ли куда Тэдеус захочет пойти. А вдруг Джин все же решит полетать? Вдруг Юнги будет недостаточно осторожен? Потерять только что обретенных друзей Тэхён не готов. Времени нет, раздумывать долго он себе позволить не может. И потому принц, в последний раз взглянув на уже швартующиеся корабли, бросается прочь из своих покоев. Он не знает, каким входом захочет воспользоваться брат, но ведущий с причала путь очень короток и, к несчастью, соединен общим холлом с путем, ведущим в библиотеку. Голым ступням больно бежать по камню, но Тэхён как будто и не чувствует этого, как не чувствует он и того, что в легких снова пожар, но уже наяву. Сон позабыт, потому что реальность сама грозит скоро превратиться в кошмар, но пока есть шанс, принц не смеет сдаваться. Он всеми силами попытается защитить то, что в кои то веки стало дорого его сердцу, такому неумелому в любви, но отчаянно желающему ее познать. Если он лишится этой надежды, его уже будет никому не спасти… Из жилого крыла он проносится по лестнице вниз, пересекает столовую, зал для приемов. Он бежит по длинному коридору, готовясь после оказаться к холле, что связывает под своими высокими сводами сразу несколько выходов, один из которых принцу так нужен. Но, уже достигнув порога, тормозит, цепляется за колонну, буквально впиваясь в камень ногтями, ударяется об нее боком и с силой стискивает зубы, чтобы от боли не проронить ни звука. Он опоздал. Старик уже подходит к воротам, чтобы впустить короля в окружении свиты. Тэхён из темноты наблюдает с липким страхом, как отпираются замки, и как в узком проходе появляется светловолосая макушка брата… А после Тэхён вынужден резко прижать ладонь к своему рту, с силой сжать свои губы, чтобы молчать. Потому что как только прибывшие заходят внутрь, один из свиты стремительно оказывается у старика за спиной и умерщвляет его, вспоров глотку. Кровь черной жижей брызжет на мраморный пол. Не проронив ни звука, старик падает на колени, а с них валится набок. Светловолосый глава делает шаг в сторону, и первый луч рассветного солнца пробивается сквозь открытые двери. Не тем людям открытые, потому что в Небесный замок ступил далеко не король. Не Тэдеус стоял над телом убитого старика. – Судя по всему, стражи в этом крыле совсем нет. Фиалковый придурок был ужасен в стратегии, – хмыкнул чужак, и кто-то другой из альф хмыкнул в согласии. – Но не расслабляйтесь, мы не знаем наверняка. Обыщите покои и найдите омегу. Действуйте тихо, чтобы не спугнуть, у меня нет настроения играть в кошки-мышки с ним… это игрушка Чонгука, а не моя. Забившись за колонну, Тэхён вжался в стену, пока незнакомцы разбредались по замку. Несколько из них прошли совсем близко от него, направляясь как раз туда, откуда сам омега немногим ранее пришел. Тот, кто убил старика, на ходу стирал с лезвия ножа свежую кровь. Принц дрожал всем своим телом. Ноги одеревенели, перед глазами все размывалось: то ли их застилали слезы, то ли разум уже не мог мыслить здраво. Руки дрожали и пальцы не слушались, омега кое-как смог отпрянуть от колонны, в которую все это время впивался, как в последнюю связь с реальностью. Но оставаться на месте нельзя. Ни за что нельзя. Ему все еще нужно бежать! Он должен! Там, впереди, что-то важное! И вот он все-таки в холле, тени уходят с его лица, уступая место солнечному свету, широкой полосой бьющему сквозь так и не запертую снова дверь. Некому теперь ее запирать. Хранитель Небесного замка лежит здесь же, в луже света и собственной крови. Слепые глаза старика уже ничего не видят. Его жизнь, какую всю до последнего дня он посвятил служению короне, сегодня окончилась. И все доверенные ему тайны он унес с собой в мир Богов, так и не раскрыв никому. Тэхён тормозит рядом с ним, переминаясь с ноги на ногу, судорожно дышит, но не может позволить себе большего промедления. Потому что еще есть жизни, которые он может и обязан сохранить. Благо, в те двери, что вели к виадуку, соединяющему замок с библиотекой, никто из чужаков не вошел. А потому, кое-как сохраняя последние остатки рассудка, омега направляется туда. Ему начинало казаться, что чужие шаги стучат у него за спиной, и в ту целятся стрелы. Кожа зудела под призрачными взглядами чужаков, и животный страх оказаться в ловушке пытался остановить бедное сердце. Слезы еле держались в глазах, Тэхён то и дело всхлипывал, но, жадно глотая воздух, продолжал бежать. В двери библиотеки он ворвался ураганом. – Просыпайтесь! Грифон, тут же очнувшись, спикировал вниз и спустя секунды уже стоял напротив омеги, смотря с тревогой. Юнги наверху перевесился через поручни, старательно выискивая их обоих в сумерках раннего утра. – Вам нужно уходить! – голос Тэхёна от непролитых слез срывался и дрожал. Омега схватил грифона за руку и потащил обратно наверх. Там были широкие двери, ведущие на открытый балкон – к спасению. – Замок кем-то захвачен. Они убили моего слугу и теперь ищут меня! Ты сможешь лететь с Юнги на руках? Забирай его и спасайтесь! – Что? Почему ты так говоришь? – Юнги, встретивший их наверху, поймал тэхёновы руки, силой заставив остановиться. Страх передался и ему, но пока он не осознавал, насколько серьезная опасность пришла на порог замка. – Мы уйдем только вместе, ты забыл мои слова? – Джин не сможет унести нас обоих, его крыло еще не зажило, – Тэхён воспротивился. Он, собрав в кулак все свое упрямство, взглянул на грифона. – Я множество ночей следил за твоими полетами, и мы оба знаем, что я прав. Попытайся ты это сделать, и мы рухнем прямо в море. Поэтому вы двое должны уйти. – Сколько их? – Джин нахмурился и замер, прислушиваясь к звукам снаружи. – Почему мы не услышали, как началась осада? – Они приплыли на брассилийских кораблях, и их предводитель такой же светловолосый, как мой брат. Старик давно был полуслеп, он подумал, что встречает своего короля… но вместо него встретил смерть. Руки Тэхёна затряслись вновь, и Юнги, заметив это, поспешил стиснуть его в объятиях. – Тэ, мы не уйдем без тебя. Ты же сам сказал, что они пришли за тобой. Если корабли Тэдеуса здесь, а сам он – нет, то это может значить… – Я знаю, что это может значить, – перебил его Тэхён. Шумно выдохнув, он заставил друга отпустить себя. – Если они меня не найдут, то слуги, живущие в замке, могут быть убиты так же, как старик. Только потому, что я сбежал и бросил их здесь. А если этого им будет мало, и они решат истребить весь Мериторн? За стенами этого города покоятся Священные Холмы, чужаки ни за что не должны ступить на эту землю! Я принц этой страны, я не могу этого допустить. – Тэхён… – Ты в долгу передо мной, – омега перебил Юнги, что пытался ему возразить, обратившись к Джину. – Я спас твою жизнь и теперь даю шанс отплатить. Долг будет исчерпан, если ты заберешь Юнги отсюда, и вы с ним улетите куда-нибудь далеко, где будет безопасно. – Альфа, выслушав его, колебался. – Времени нет, быстрее! Лишь тогда грифон все-таки расправил могучие крылья, с Тэхёна перевел взгляд на попятившегося от него Юнги и согласно кивнул. – Нет, Джин, образуми хоть ты его… Тэхёна же схватят, и мы даже не знаем, кто! – Я в долгу перед ним, – ответил Джин и легко подхватил Юнги на руки, несмотря на попытки отбиться. Глаза с вертикальным зрачком вспыхнули. – Я унесу его в безопасное место и вернусь за тобой. Дождись меня здесь. Тэхён покачал головой, смотря упрямо и пытаясь не растерять под слезами остатки своего мужества. – Ты знаешь, что не дождусь. – Тэхён, пожалуйста… Омега взглянул на Юнги, заметил, как из его сиреневых глаз уже ручьем льются горькие слезы. Подойдя, он заключил его лицо в ладони, наклонил то к себе и поцеловал в лоб. – Береги себя. И обещай мне, что исполнишь свою мечту. Исполнишь за нас обоих. – Я не хочу тебя терять!.. – Прощайте, – прошептал Тэхён им обоим, прежде чем отступить. Он широко распахнул балконные двери и отошел прочь, молча смотря, как грифон выходит наружу, взмахивает своими крыльями. Джин бросил на него прощальный взгляд и низко склонил голову, прикрывая глаза. Юнги у него на руках, не выдержав, разрыдался. И после звуки его плача унеслись высоко к плотному пологу облаков, куда Джин утянул омегу на своих сильных крыльях. Тэхён смотрел им вслед и не смел двигаться с места, пока те не скрылись из виду. Теперь два самых важных ему существа были в безопасности. А сам омега потихоньку начал осознавать свое бедственное положение. Шок отступал, на место его приходил липкий ужас. Он поднимался из нутра и изморосью разрастался в теле. Такого страха омеге не доводилось испытывать еще никогда за всю его жизнь. Сердце стучало быстро и тяжело. Принц опустился на пол, обхватив себя руками, до боли впился пальцами в плечи, начав раскачиваться взад-вперед. Что теперь? Что они сделают с ним? То же, что уже сделали с Тэдеусом? Его брат-король мертв? Они хотят уничтожить Брассилию? Кто такой Тэхён и что вообще он способен сделать один перед жестокими альфами, которые уже доказали, что для них отнять чью-то жизнь – сущий пустяк? Они сказали, что пришли за ним… Сказали, что он нужен для кого-то… Для кого? Какова будет его участь, окажись он в руках завоевателей? Его… казнят? Будут держать в плену? Тэхён плакал, руками закрывая голову и лицом утыкаясь в колени. Где-то там в замке, должно быть, во всю шли его поиски… Чужаки должны были успеть добраться до крыла, где жили слуги, где должна быть и стража… они их всех убили? Или, может, брассилийские воины смогли дать отпор и теперь гонят неприятелей прочь? Утерев слезы с лица и преодолевая вызванную ужасом слабость, Тэхён поднялся. Он вышел на балкон, что окольцовывал верхний ярус библиотеки, и взглянул с высоты на свой замок. А взглянув, вынужден был подавить новый приступ рыданий, потому что узрел, как на крепостных стенах и башнях полыхает огонь. Пожар прорывался сквозь окна и бойницы, пачкал копотью золото стен, и черный густой дым поднимался в небо, чтобы безобразно смешаться с нежным персиком облаков, что зависли над морем. И вместо шума волн Тэхён слышал звон железа. И крики. Предсмертные крики его людей, тех самых, которых он ни разу не видел, которые и его не видели. Но все равно те до последнего вздоха сражались за страну, кровь которой текла у Тэхёна по венам. Слезы в конец высохли. И новых не было.In my blood – Tommee Profitt, Fleurie
Шаги омеги были на удивление тверды, когда он решился покинуть библиотеку. Страх все еще сковывал сердце холодом и тянул к земле, но принц не медлил больше. Он не мог – кровь Брассилии опаляла его. Долг принца говорил, что Тэхён несмотря ни на что должен быть сильным. Должен быть храбрым, чтобы защитить свой народ, пусть даже ценою своей свободы… или даже жизни. Длинный коридор виадука позади, как и холл с высокими потолками. С сиреневых флагов у стен на принца смотрят фениксы, молчаливо его провожая в неизвестность. Рассвет опаляет просторные коридоры и комнаты золотом, пробуждает бутоны роскошных цветов и заставляет птиц петь Тэхёну прощальную песню. Как будто сама Мерия скорбит, чувствуя, как от нее отрывают последнего сына – не зря брассилийцы считают это место своей главной святыней. Тэхён идет на звуки сражения и треск пламени. Те исходят из самого сердца Небесного замка – из тронного зала, коим на памяти Тэхёна ни разу не пользовались по назначению, ибо король не устраивал здесь аудиенций. И вот наконец случилась аудиенция… какую принять предстоит не Тэдеусу, правда, а Тэхёну. Принцу, ни разу не видавшему своих подданных и своей страны, но зато готовому за них умереть, если потребуется. Сердце в груди разрывается, когда он наконец достигает тяжелых дверей, что ведут в тронный зал, и с силой распахивает их. Сражение брассилийской стражи и чужаков обрушивается шумом, лязгом и грубыми мужскими голосами… но затихает быстро. Воины с обеих сторон останавливают битву, замечая в распахнутых дверях омегу. Маленького, хрупкого, прекрасного омегу со сталью, блестящей в глазах. Он окидывает взглядом альф, раскрасневшихся, перемазанных кровью, потом и сажей. Видит стражей Брассилии – тех легко узнать по гербам на груди, – понимает, что всех их практически перебили, из его людей в живых единицы. Зато чужаков несколько десятков… и среди них один, тот самый, светловолосый, окидывает его взглядом внимательным и растягивает в улыбке губы. – Вы пришли за мной, и вот я перед вами, – собрав в кулак мужество, молвит Тэхён. Он делает пару шагов вглубь залы, кожей ощущая, как взгляды абсолютно всех здесь припечатались к нему. – Не трогайте моих людей, они лишь пытаются исполнить свой долг. – Сколько храбрости в таком маленьком тельце, – усмехнувшись, произносит светловолосый незнакомец, и омега, встретившись с ним взглядом, больше не отводил его. Альфа, жестом велев своим людям взять в кольцо оставшихся брассилийцев, сам быстрым шагом пересекает зал, вырастая напротив Тэхёна и останавливаясь так близко, что омега без труда может пересчитать морщинки у его сощуренных глаз. Он достаточно молод, голубоглазый и с широким разворотом плеч. Одет в дорогие одежды явно брассилийского пошива, из ткани, достаточно легкой, чтобы перенести летнюю жару этих мест, но укрыть кожу от солнца. На губах его продолжает дугой лежать улыбка, из-за чего он кажется легкомысленным или даже глупцом. Но Тэхён этим не обманывается – он прекрасно способен заметить кровь, которой щедро покрыты ножны и эфес его меча. – Мой брат еще жив? – задает Тэхён главный вопрос, который волнует его, ведь ответ решит все остальное. – Зависит от того, кто ты такой, – альфа улыбается ему шире, склоняя голову к плечу, словно любопытный щенок. – Так скажи мне, прелестный цветочек, как твое имя? Тэхён хмурится, не понимая, к чему этот глупый вопрос. Разве не ясно, кто он такой? Разве эти люди не знают, за кем пришли, вторгшись сюда и практически всех истребив? Омега выглянул из-за плеча альфы, находя взглядом своих людей. Те смотрели на него удивленно, хмурили брови, изучали… Будто тоже не понимали, кто стоит перед ними и что делает здесь. – Я Принц Тэхён Хисс, – произнес он в конце концов, возвращая взгляд на альфу, с которым вел разговор, – я младший брат короля. – Мертвого короля, – невзначай хмыкнул тот, заставляя Тэхёна затаить дыхание. – Отвечаю на твой вопрос, ведь ты ответил на мой. – Но это не Принц Тэхён! – вдруг донеслось со стороны брассилийских гвардейцев, и омега нахмурился. – Мы приставлены к этому замку для того, чтобы охранять личного жреца Его Величества. Этот омега – хранитель наших Священных Холмов, только и всего. Принц не может быть здесь, всю свою жизнь тот не покидал Виолу. – Ч-Что это значит? – омега опешил, даже страх в нем притупился от неожиданного потрясения. – Почему ты говоришь это? Это же ложь! – Нет же, это не Принц Тэхён, с чего бы ему здесь взяться, – подхватил другой гвардеец, зло сплюнув на пол. – Тебе, омега, нужно отрезать язык за клевету! – Всякая ложь для кого-то может видеться правдой, – изрек альфа, все еще стоящий перед Тэхёном, и вид его был такой, будто услышанным он не удивлен ни капли. – Но мне, все же, интереснее то, во что верит Ваше Высочество, – и снова усмешка, а после – шутливый поклон. – С какой целью вы прибыли? – Забрать Вас в столицу, – голубые глаза смотрели на Тэхёна с неприкрытым интересом и озорством. – Кое-кто там очень хочет видеть Вас. – Этот кто-то убил моего брата? – Я крайне рад, что для омеги, всю жизнь проведшего взаперти, Вы оказались довольно сообразительны. – Он хочет убить и меня? Альфа легко пожал плечами, решив не удостаивать его четким ответом, и у Тэхёна невольно вспотели ладони. Значит… его и правда хотят везти на казнь? – Что будет с моими людьми здесь? – Думаете о других, когда Ваша собственная жизнь под угрозой? – Я принц этой страны, это мой первостепенный долг… как единственного живого наследника. – Как благородно! – альфа громко рассмеялся, оборачиваясь и обращаясь после к своим людям: – Это точно настоящий принц. Тот, первый, бежал из столицы, сверкая пятками, помните? Мужчины легко подхватили смех своего предводителя, выражая тем самым согласие. – Что значит "первый"? – Тэхён перестал что-либо понимать. Почему все вокруг несут бессмыслицу? Почему собственные же люди отказываются признавать его тем, кем он является? Почему чужаки говорят, что до Тэхёна был кто-то ещё? – О ком вы говорите? – Что было, то прошло, – альфа, как и ожидалось, не спешил больше отвечать на вопросы. Неясно, зачем он вообще продолжал размениваться тут жалким подобием приличия, ведь и так всем было ясно, что Тэхён на проигрышной стороне, и от него ничего не зависит. – А что до людей… вероятно, Вас очень расстроит их смерть? – Я вынужден просить вас оставить их в живых и не трогать больше Мериторн. – Так много и сразу? Интересно… Что же Вы готовы предложить взамен? – А меня вам разве будет недостаточно? – Готовы, не сопротивляясь, послушно уйти с нами? – альфа подступил к принцу ближе еще на полшага, пытливо заглядывая в янтарные глаза, о которых был наслышан. – Уйти в неизвестность и, возможно, на верную смерть? Не предпримете ни одной попытки сбежать? Будете всю дорогу слушаться? Тэхён перевел дыхание, стараясь выдержать настойчивый взгляд и сильную ауру своего собеседника. От альфы пахло кровью и дымом, он нависал над ним, заставляя казаться ничтожным и слабым, таким, каким омега, по сути, и был… Но проявить малодушие сейчас было нельзя – на кону стояли жизни других и сохранность целого города. Потому принц произнес: – Как Ваше имя? – Лисон, – ответили ему. – Я клянусь вам своей честью, Лисон, что буду согласен покинуть замок с вами и вашими людьми и направиться в Виолу, если замок, город и все люди в них не пострадают от ваших рук. Я не предприму попыток побега, я сделаю то, что хотите. Только сохраните это место невредимым. Я прошу вас, как принц этой страны. – Принцы меня еще никогда и ни о чем не просили, – Лисон растянул губы еще шире прежнего, проведя по нижней юрким языком. – Уговор достойный. Пожалуй, я его приму. Прошу Вас быстро собраться, Ваше Высочество, ибо путь нас с Вами ждет очень неблизкий. Когда альфа наконец отступил от него, сделав назад несколько шагов, Тэхён жадно, со всхлипом, вобрал в себя воздух. Сведенные ужасом мышцы расслабились, встречая долгожданное облегчение. Груз страха за Мериторн сорвался с плеч, позволил омеге почувствовать, будто тело его совсем ничего не весит… настолько, что на ногах невозможно устоять. В глазах неожиданно быстро потемнело. Принц в беспамятстве осел на каменный пол.***
Сквозь плотные грезы Тэхёну мерещился Юнги. Вдвоем они с кузеном стояли на балконе библиотеки и наблюдали за клонящимся к Западу солнцем. Граница ночной тени кралась по гладкому простору океана, обнажая владения Луны. Серебряный диск ее был уже едва ли не идеально круглый – завтра обещало настать полнолуние. Юнги мягко улыбался, в глазах его цвета фиалки отражалось спокойствие моря внизу и неба над их головами. Золотые узоры на оливковой коже, прощаясь с солнцем на долгую ночь, мерцали. Дитя Брассилии и Эростена был прекрасен, и эта изящная красота даже заставляла Тэхёна чувствовать боль. Можно ли чувствовать боль от того, как сильна любовь к кому-то? Должно быть, это так. Тэхён любил Юнги болезненно… потому что краем сознания помнил о том, что наяву он его потерял, и вновь двоюродные братья оказались друг от друга далеко. Но в сновидении расстояния нет, и можно, как прежде, прильнуть к чужому плечу, упираясь виском в острые косточки, оплести руками, чтобы почувствовать чужое тепло и поделиться своим. Солнце садилось, над ним в тяжелых облаках сизого цвета парил грифон, и хлопки его тяжелых крыльев доносились до омег. – Тьма наступает, – произнес вдруг Юнги, прежде чем повернуть голову и заглянуть Тэхёну в глаза. Тэхён не нашелся с ответом, что толку соглашаться с чем-то настолько очевидным? Но Юнги ответа и не ждал, потому что не закончил еще говорить. Маленькие руки заключили ладони Тэхёна в два замка, потянули омегу на себя, заставляя встать ближе. Так, чтобы можно было услышать даже самый тихий шепот. – Будь храбрым, не бойся тьмы, Тэхён. Ведь она есть только за тем, что есть ты. Принцы замерли, потерявшись друг у друга в глазах. Секунда за секундой тени поглощали их фигуры, растворяя в ночи. Тлеющий фиалковый взгляд Юнги мерк все сильнее… пока вконец не укрылся под мороком. Тэхён прикрыл веки, зажмурился… …А когда распахнул их снова, уже оказалось светло. Он не сразу понял, где очутился. Вокруг него – гладкие простыни и белое кружево балдахина, которым для борьбы с ярким солнечным светом закрыта кровать. Узорчатые тени танцуют всюду на светлой ткани и на коже тэхёновых рук, которые уложены поверх одеяла. Прохладно, с открытых дверей балкона в покои проникает морской воздух, и от знакомого запаха внутри поселяется мягкое чувство безопасности… ровно до той секунды, когда омега вспоминает, что было перед тем, как он очутился здесь. И вот на смену безопасности приходит ее безобразная сестра – тревога… Он садится до того резко, что в глазах темнеет, и кружится голова. Но, не обращая на это внимания, омега дергает за балдахин, заставляя тот разъехаться в стороны, и свешивает ноги с кровати. А после вдруг натыкается на растерянный, испуганный взгляд. В покоях он не один. Перед принцем паренек-омега, совсем юный, почти что ребенок. Бледный, худой, с рыжими веснушками по всему лицу и голубым небом в глазах, что широко распахнуты. Видно, что тот боится – Тэхёна и не только его, потому что, если прислушаться, то за дверями покоев четко слышен звук грубых мужских голосов. Видимо, там стоит их стража, но не для того чтоб защищать, а чтобы предотвратить возможный побег. К сожалению, не все, что раньше было – сон… Реальность бьет Тэхёна жестоко, хлестко, до красноты и жара. Невидимые пощечины ноют, просят снова дать выход слезам, потому что принц понимает – он сейчас абсолютно беспомощен. Но он не плачет, он помнит, как давал слово альфе с именем Лисон. Его жизнь в обмен на судьбу Мериторна и его жителей. Подданные государства не должны страдать, потому что долг наследника – их защитить. Потому Тэхён обращается к мальчишке тихо и ласково: – Не бойся. Как тебя зовут? – Анис, – отвечает тот, не сдержав тихого всхлипа. И в небесных глазах его неумолимо собирается океан, готовый вот-вот пролиться солеными каплями. – Что ты здесь делаешь, Анис? – Воины из чужих мест приказали мне ждать, пока Вы не очнетесь, а после – помочь со сборами в дорогу. – Он лепетал тихо с опущенной головой, Тэхён едва мог расслышать его. – Я тружусь поваренком на кухне. Я не знаю… что делать? – Не бойся, – снова напомнил Тэхён, изо всех сил стараясь, чтобы собственный голос не дрожал и звучал мягко, был ласковым. Он встал с кровати, подошел к дрожащему в испуге и неведении пареньку и обнял за узкие плечи. Тот оказался ниже на целую голову. – Тебе не причинят вреда, я этого не позволю. – Они сказали, что я должен буду Вас сопровождать, но моя семья… она останется здесь… – Тогда и ты останешься здесь, с ними. – Но они сказали, что Вам нужен слуга, и я… – Ты должен верить мне, как своему принцу. И я говорю, что ты останешься в Мериторне, со своими родными. – Вы правда… принц Брассилии? Тэхён перевел дыхание. Подобные вопросы все еще повергали его в полнейшее недоумение и заставляли теряться в загадках, которые от него старательно прятали все годы его жизни в стенах Небесного замка. – Да, это правда, – уверенность, какой был пронизан его голос, осела в воздухе ощутимой тяжестью, потому заставляла в нее верить. – Мне нужно собрать вещи для дальней дороги. Помоги мне с этим и можешь быть свободен. Я прослежу, чтобы тебе позволили воссоединиться с семьей.*** Every breath you take – Chase Holfelder
Во время приготовлений в дорогу у Тэхёна в голове тишина. Ничего абсолютно нет, ни единая мысль его не тревожит. Тишина, пустота, холод. Он собран. Руки делают все механически: перебирают одежды, украшения… Нагой, он долго стоит в купальне перед большим зеркалом. Дорожное облачение лежит в ожидании рядом, но омега не спешит в него облачаться. Глаза обводят мягкие изгибы молодого тела, изящного, напитанного солнцем. Тела, что познать никому уже не суждено… да и, возможно, вскоре тому предстоит остаться без души и дыхания. Теперь свою жизнь Тэхён может предвидеть лишь до того, как нога его вступит за стены Виолы, а дальше… кто знает… Он – точно в этом вопросе не сведущ. Пальцы двигаются медленно, плетут тугие длинные косы. Он делает все то же, что раньше для него делали слуги, потому что внутри, пусть жалкой искрой, но горит королевская гордость. Если идти в руки врага, то с поистине монаршим величием. Он склоняет голову во имя своего народа, это мужество в нем говорит, а не жалкая трусость. Может, он и пленник, но также он все еще является принцем самого прекрасного из государств. И Брассилия все еще вели́ка, всегда будет, потому что память о ней не сотрется в песках истории. Такое просто невозможно, это королевство всегда будет жить, возрождаясь, как когда-то ее покровители Фениксы. Золотые цепочки и жемчуг обнимают талию, бедра и грудь, а поверх них ложится легкий шелк одеяния, сияющий перламутром. Тэхён туго затягивает ленты на поясе, плечи и спину прячет под плотной, расшитой бисером накидкой. А на голову надевает одну из своих красивейших корон. Та тяжелая, побуждает склонить под своим весом голову… но принц этого делать ни за что не намерен. Вместо этого стоит, подняв подбородок, смотрит в глаза своему отражению гордо, так, как и должны смотреть принцы. Внутри из искры потихоньку разрастается настоящее пламя. Там нет места страху, но есть ненависть и страсть. Желание доказать, что он тот, кто есть. Тот, кем был всегда, кем является по праву рождения. Благородная кровь в нем кипит, пенится, становясь расплавленным золотом. И тогда, преисполненный огня, Тэхён выходит за пределы своих покоев, готовый покинуть их навсегда. Готовый сгореть. Сжечь. Истлеть. А затем – возродиться.