Голубая жемчужина

      Рассветная роса блестела на диких травах светлее светлого. Не связанные никакими путами попутные ветры вместе с небом оттенка синего льда звали в путь. Нельзя опоздать — утро ждать не станет, как бы ни хотелось задержать ночь подольше; впрочем, никто не хотел задерживаться. Сердце Геральта спешило куда-то к Йеннифэр, а Лютик с Эсси продолжили бы путешествие по миру.       В воздухе Эсси чувствовала нездешние отзвуки, и, пока смотрела, как ведьмак запрягает свою очередную Плотву, будто видела миражи его судьбы — или же лживый морок, порожденный ее фантазией. Она не выдержала, забыла о присутствии Лютика (или не сочла нужным помнить), шагнула к Геральту и поцеловала его. Их руки сплелись, и целовались они долго, но это не было поцелуем, что хоть как-то связан с любовью — их губы прощались.       Лютик отвернулся, не желая на них смотреть и в миллионный раз напоминая себе: Эсси все равно любит его, а не Геральта. И он любит Эсси, но периодически позволяет себе интрижки с другими женщинами. Единственное правило, их негласный договор был изменять так, чтобы другой не узнал о измене, и пока что обоим это удавалось, но Геральт — это Геральт. Лютик привык, что к нему в постель с разбегу прыгают все девушки, какие только ни встретятся, решительно не понимал, что они находят в жутком типе с седыми волосами и неестественными глазами. В бестиарии ведьмаков называли чудовищами, а Эсси целуется с ним, и до того провела с ним ночь… Нет, все-таки женщины — очень странные создания.       Лютик собирался вежливо покашлять, напоминая другу и любимой девушке о своем существовании, но Эсси уже отстранилась от Геральта. Ведьмак вспрыгнул на коня и, глядя сверху вниз, немного криво улыбнулся.       — Ну, — сказал он, — до встречи.       — До встречи! — хором ответили менестрели и рассмеялись.

***

      Забытые и разбитые дороги ложились под стук копыт. Белый жеребец Эсси был спокойным и медлительным, так что девушка прямо в седле умудрялась плести венок, вплетая в него соцветия клевера — последние ростки весны.       — Что ты думаешь о Геральте? — спросил Лютик, надеясь, что в его голосе нет ревности. Просто интересно, какое мнение составила Эсси о его друге, и больше ничего.       — Есть поверье, — уклончиво ответила девушка, не отрываясь от занятия и не поднимая глаз на Лютика. — Мне рассказывала бабушка.       Мужчина весь превратился в слух — Эсси впервые заговорила о своей бабушке, наверняка о той самой Aen Seidhe, о какой же еще?       — Из сумрака севера, из горной железной тьмы, из древней тюрьмы, из вечного холода и голода однажды выйдет особенный человек, — начала Эсси, и даже птицы словно стали петь тише, слушая ее. — Он будет тем, кто сможет победить новое зло. В каждом веке есть страшный зверь, и у каждого века на страшного зверя однажды найдется свой волкодав. Я думаю, Геральт и есть тот самый волкодав. Конечно, это только поверье, но я так чувствую.       — Звучит, как песня, — восторженно сказал Лютик.       Эсси кивнула.       — А это и есть песня. Но песню пела не бабушка.       — А кто? — спросил Лютик.       Девушка усмехнулась.       — Пока никто. Когда приедем в Новиград, то спою. Только что сочинила.