Голубая жемчужина

      Идти через лес было скучно. Через обычный лес, днем, без риска заблудиться в чаще или встретить чудовище. Идиллическое спокойствие: лето, солнце, зеленая листва, аромат цветов и пение птиц. И жара — даже тень от деревьев не спасала; к ночи, наверное, гроза будет.       — Лютик, а песню можно на любую тему написать, правда? — спросила скучающая Эсси. — Не только о любви и смерти?       — Ну-у, — бард стянул с головы берет с пером цапли — в нем было жарко. — Я же тебя в Оксенфурте учил, что да.       — Спорим, я сочиню песню о какой-то ерунде быстрее тебя? — загорелась Эсси. — Спорим на золотой?       — Я бы предложил на другое…       — Лютик!       — Ладно. О какой ерунде?       Мимо них с пенька на пенек проскакала белочка. Ее рыжий хвостик напоминал пушистый флажок, черные глазки блестели, как агаты… Белочка промелькнула огоньком и куда-то скрылась.       — Про белочку! — решила Эсси.       — И что можно спеть про белочку? — усомнился Лютик.       Эсси осмотрела лес.       — В нашем лесу, в нашем лесу… — пробормотала она себе под нос.       Сбоку послышалось копошение. Барды аккуратно заглянули за куст — видимо, звери здесь были непуганые, и барсук, степенно движущийся к своей норе, не обратил на людей внимания.       — …каждую пятницу пьяный барсук ищет дорогу в родную берлогу! — радостно воскликнула Эсси.       Лютику пришлось отдернуть девушку в сторону — мимо них проскакал олень, тоже ничуть не озаботившись человеческим присутствием. Хотя Эсси чуть не попала под копыта, она среагировала на это так же безразлично, не прекратив сочинять.       — Олень, запрокинув рога, с хрустом проносится через чащобу…       — Сюда что — охотники не ходят? — риторически удивился Лютик. — Смотри, вон бобер.       — Бобер? — этим Эсси живо заинтересовалась. — Пруд недалеко, наверное. Многое можно сказать о бобрах, — напела она.       Над головами бардов раздалось громкое чириканье.       — Редкостная раздолбайка синица! — весело продолжила Эсси.       Слева пробежал заяц.       — Зайца из леса отправили на… — обрадовалась Эсси. Лютик отметил, что его подруга вовсе не против присутствия в песнях особой лексики. Хорошо; а то, сколько они вместе, он стеснялся петь при ней матерные частушки, а зря, наверное…       — Но с нашею белкой ничто не сравнится! — подобрав какую-то веточку, Эсси дирижировала сама себе. — Боже, храни нас от страшного зверя: от белочки!       — Ух ты, — сказал Лютик, когда она допела. — Впервые встречаю песню об ерунде со смыслом. Со сразу двумя смыслами. И с тайным шифром. Вроде бы весело и несерьезно — а вроде предупреждение. Завуалированное. Это же не случайно?       — Нет, — подтвердила Эсси. — Это веселая песня, которая наверняка понравится не отягощенным разумом кметам, дровосекам да кузнецам, и подумают они о другом скрытом смысле… который важен для них. А те, кто понимает… Aen Seidhe… Скоя’таэли…       Лютик с уважением кивнул.       — В Академии ты получила бы за нее высший балл. И ты выиграла, Куколка. С меня золотой.       — Сдался мне твой золотой, — рассмеялась Эсси. — Лучше давай тот вариант, который ты предлагал. Но когда дойдем до трактира. А то здесь… Белки смотрят.