Копи богини Кали

      — Шива — то, чего нет…       Когда я полагала, что Амрит Дубей знает многое, я даже и помыслить не могла, насколько именно «многое». Несмотря на молодость, он был осведомлен обо всем. Не существовало темы, которой он не мог бы раскрыть. Не существовало божества, биографию которого он не мог бы воспроизвести от начала и до конца. И не существовало ни одного религиозного аспекта, который Амрит не смог бы с легкостью разъяснить. И мне выпала честь пообщаться с таким человеком лично, задав все интересующие вопросы.       — Шива — это Ничто…       Слышать его бархатный голос, видеть его силуэт на фоне свечей, вдыхать его сладкий запах, смешивающийся с ладаном, — было бесценно. Он точно обладал тайным знанием, как приковать к себе внимание и удержать его. А исходящая от него аура власти и силы… У меня все больше складывалось впечатление, что на этой планете буквально все находилось во власти этого человека, и ничто не происходило без его ведома или позволения.       — Шива — это Тьма…       Я настолько увлеклась наблюдением за рассказчиком, что почти не обращала внимания на окружающее пространство, хотя именно оно должно было представлять наибольший интерес. Но как можно смотреть по сторонам, когда рядом с тобой ступает совершенство? Мир словно расплывался в туманную пелену, оставляя перед взором одного лишь Амрита. Я находилась бы на седьмом небе от счастья, не омрачай процесс утяжеляющиеся с каждой минутой ахи, охи и вздохи Киллиана.       — Если вам скучно, мистер Лайтвуд, нет необходимости слушать, — прямолинейно указал Амрит после очередного излишне протяжного мычания.       — Нет, что вы, — ощетинился Киллиан. — Все эти ваши «шакти», «яджны», «пуджи» так интересны и так понятны.       Он вновь даже не потрудился замаскировать иронию.       — Если что-то находится за гранью вашего понимания, это вовсе не означает, что корень проблемы кроется в концепте.       До чего изысканный прием высказаться о чьих-либо умственных способностях. Надо взять на заметку.       — И где же тогда он кроется? — с вызовом уточнил Киллиан, без труда распознав подвох.       — Если необходимо познать мир, стоит сперва познать себя, мистер Лайтвуд.       — Вот как… — протянул Киллиан саркастично. — Себя, к твоему сведению, я давно познал. А вот как я должен познать это?       Он махнул рукой в сторону одной из расписных стен, и я перевела взгляд туда, куда он указал. И едва не ахнула. Образ, представший передо мной, уже давно был заучен до мельчайших деталей. Буквально все в нем было понятно и так знакомо. Темно-синяя кожа, длинные черные волосы и высунутый до подбородка кроваво-красный язык. Четыре руки, две из которых держали окровавленный меч и голову демона, что открыл пасть в предсмертном крике. Ожерелье из черепов, которое покоилось на обнаженной груди, и двое мертвых мужчин, выступающих вместо серег. Довершал образ единственный предмет одежды — кушак из обрубленных человеческих рук. А весь хрупкий с виду стан был покрыт темно-красной краской, символизирующий кровь.       — Не может быть, — хрипло вырвалось у меня. — Кали?       Я опустила взгляд ниже, уже зная, что именно меня там ожидает. Согласно давно сформировавшемуся канону, ногой богиня попирала тело того, в чьем храме мы находились — бога Шивы, который задолго до наших времен бросился наперерез разбушевавшейся богине, чтобы остановить танец самой смерти и спасти человечество.       — Кали? — переспросил Киллиан, от которого наверняка не ускользнул изменившийся тон моего голоса.       — Здесь? — не отреагировав, задала следующий вопрос я. — Разве это возможно?       Несмотря на то, что Кали являлась законной супругой Шивы, ее изображение в его храме казалось чем-то невообразимым, даже в какой-то степени недопустимым.       — Это древнее место. — Амрит подошел ближе и остановился рядом со мной. — Такое же древнее, как и данное изображение.       — Поразительно. — Мне тяжело было оторваться от нее. — Алтари Кали столь редко можно встретить в краях, далеких от Бенгалии.       — Существует мнение, что карта поклонения Кали гораздо шире, чем принято считать.       — И то, что она здесь, подтверждает данную теорию!       Я произнесла эту фразу с избыточном энтузиазмом, не в силах сдержаться. Подобные находки лишь укрепляли веру в мое исследование. Смущало меня лишь одно.       — Странно, что я не слышала об этом алтаре раньше.       Я ведь знала о всех или почти всех. Но чтобы он располагался здесь, посреди маленького городка, можно сказать деревни.       — В этот храм обычно не пускают посторонних, — разъяснил Амрит. — Вам несказанно повезло.       — Не представляю, как мы могли бы вас отблагодарить.       — И чем же мы заслужили столь необычайную честь?       Я поборола желание треснуть Киллиана чем-нибудь тяжелым.       — Я обратил внимание, что на площади Амала упомянула именно имя Великой богини. Обычно, всем первой на ум приходит…       — Парвати, — поспешила закончить предложение я, так и не отойдя от накрывшего меня азарта. Все же как удачно сложились события. — Понимаю. Просто… Так получилось, что моя научная деятельность была связана именно с этой ее ипостасью.       — Занятно. Почему же именно она?       Вопрос несколько остудил мой пыл.       — Не знаю.       Мне невольно припомнились дни, которые я безвылазно проводила в библиотеках и научных центрах, пытаясь отыскать там что-то хотя бы отдаленно полезное. Что-то такое, что еще не изучили или незаслуженно оставили без внимания. Я едва не отчаялась, пока не заметила, что почти все труды, которые так или иначе оказывались у меня в руках, почему-то приводили к ней. И чем больше я погружалась в тему, тем больше интересных и до конца неизведанных фактов находила.       Поборовшись с собой, я все же поделилась тем, что всегда было у меня на душе:       — Временами мне казалось, что это не я нашла ее, а она меня. Глупо, наверное, но…       — Вовсе нет, — короткой фразой развеял мои опасения Амрит. — Обычно так и происходит.       — Вы считаете?       — Разумеется, — вновь подтвердил он. — Значит, так предначертано свыше.       — Возможно. Мне даже нравится так думать.       После недлительной паузы, Амрит уточнил:       — Не пожалели о своем решении?       — Нет! С Кали связано столько занимательных вещей. Начиная от храма в Калькутте, заканчивая… — Я осеклась, чуть было не проговорившись об основном мотиве приезда в Индию, и поспешила исправиться: — Культом, сформированным под влиянием ее имени.       — Кали… Культ… — вдруг пробормотал Киллиан, который поразительно долго не подавал звука за нашими спинами, идя на своеобразный рекорд. — Хм. Кажется, я что-то такое слышал.       — Ты? — хмыкнула я чуть более иронично, чем следовало.       — Я, — насупил брови он. — Тот твой отель на горе ведь так назывался. Я прав?       Откуда?.. Удивлял даже не факт того, что Киллиан мог где-то заприметить название, а то, что он его запомнил.       — Да.       — Отель? — Амрит чуть склонил голову.       Я неловко рассмеялась.       — Отель «Убежище Кали» в Лонавале. Ничего такого, что могло бы вызвать интерес.       Амрит кивнул, но несколько отстраненно, давая понять, что тема разговора его действительно волновала мало. А Киллиан, к моему удивлению, продолжил рассуждения:       — Еще тогда слово «Кали» показалось мне знакомым. Но сейчас, когда ты упомянула некий культ, да и я увидел… — Он косо взглянул на изображение на стене, пытаясь подобрать правильное слово. — Это… у меня все встало на места.       — О чем ты? — насторожилась я.       — Я припомнил, что на территории Индии промышляли, а по некоторым источникам, продолжают промышлять весьма отчаянные религиозные фанатики.       — Туги, — предложила более нейтральное определение я.       — Не имеет значения. Важно, что дел они наворотили немало. А то, сколько оставили изувеченных трупов — не счесть.       Ничего себе. И как я только могла не предугадать, что из всех знаний об Индии Киллиан окажется осведомлен о самом криминальном — о «сыновьях смерти» или, как их еще называли, «слугах Кали» — тех, кто жестоко расправлялся с людьми во славу Великой темной богини.       — Здешняя религия не так проста, — попыталась объяснить я, все еще удивленная его познаниями. — Часть этих людей полагала, что совершает благое дело.       — Принося в жертвы, выкалывая глаза и сжигая заживо? Действительно, то еще благо.       — Но, к счастью для нас, их деятельность осталась далеко в прошлом.       — Я не был бы в этом так уверен, — не моргнув, отреагировал он. — Поехавшие фанатики существовали во все времена.       — Это были далекие, мрачные времена, мистер Лайтвуд, — присоединился к разъяснениям Амрит, чей голос стал звучать суше. — Адепты, поклоняющиеся могущественной богине, верили, что выполняют важную миссию и оказывают ей милость.       — «Милость»? — Киллиан едва не поперхнулся на слове. — До чего славное определение для убийства.       — Они руководствовались высшими целями.       — Какими, например?       — Например, уничтожали с избытком расплодившихся людей.       — То есть, в вашем понимании, их это оправдывает?       — Я этого не говорил. Всего лишь объяснил, как это работает.       — Во что бы они там ни верили, вывод можно сделать один — эти люди сами заигрались в богов, решив, что могут выбирать, кому жить, а кому умереть. Только этот выбор никак не в их власти.       Я полагала, что Амрит оспорит данное заявление, сославшись на определенные постулаты, но он поступил иначе:       — А вы никогда не решали за других, мистер Лайтвуд?       — Что? — Киллиан явно не ожидал смены вектора разговора.       — Скажем, никогда не принимали решения самостоятельно, не интересуясь мнением других? — Манера речи Амрита изменилась, и теперь больше походила на лекцию титулованного профессора философии в Оксфордском университете. — Не руководствовались исключительно своими целями? Не совершали чего-то такого, отчего, например, мог пострадать, пусть и не специально, другой человек?       Трудно сказать, чего именно добивался Амрит, но, по всей видимости, он надавил на больную мозоль. Киллиан оторопел, будто Амрит нащупал что-то такое, что никогда не должно было выходить на поверхность.       — …Не выполняли заданий, которые вам самим были неугодны? Заданий, которые приводили к непредсказуемым, а то и катастрофическим последствиям? И не столько для вас, сколько для других?       Киллиан пристально вглядывался в Амрита, пытаясь установить, попал ли тот пальцем в небо или знал что-то наверняка. Наконец, он изрек:       — Не. Твое. Дело.       Каждое слово — сродни удару кинжалом. Отчетливое, резкое, опасное. Эмоции Киллиана ясно говорили, что для него вопросы были вовсе не риторическими. Для него они имели значение здесь и сейчас и саднили в данную конкретную секунду.       — Как, вероятно, не ваше дело судить о том, о чем вы знаете даже не из первоисточников? — Вопросительная интонация будто нарочно подтрунивала над собеседником, разжигая выходящую из-под контроля ненависть.       Когда Киллиан сделал не предвещающий ничего хорошего шаг к Амриту, который и не подумал податься назад, я преградила ему путь.       — Киллиан, — мягко обратилась к нему я, положив руку на его предплечье в попытке воззвать к спокойствию и здравому смыслу. Касание, даже сквозь плотную хлопковую ткань, несколько отрезвило его — напрягшиеся мышцы едва заметно расслабились. — Я уверена, Амрит не стремился тебя задеть. Он лишь хотел донести, что эти люди искренне верили в то, что делали. А у кого-то из них действительно не оставалось выбора.       Киллиан сперва никак не отреагировал на мои слова, потому что его взгляд продолжал впиваться в оппонента, предвещая жажду расправы.       — Выбор есть всегда. — Он произнес это приглушенно, не моргая, смотря в непроницаемое лицо Амрита, будто пытался что-то доказать. Ему или же самому себе — неизвестно. — Просто не все хотят им пользоваться.       — И вы сделали свой выбор? — Вопрос удивительным образом походил как на сочувствие, так и на издевку. — Правильный выбор?       Неожиданно, Киллиан взглянул на меня. Ненадолго, на какое-то неуловимое мгновение, но я успела заметить. Все выглядело так, будто произошло случайно, но что-то внутри меня утверждало обратное.       — Сделал. — Решимость и упорство, которое прозвучало в одном единственном слове, могли восхитить кого угодно. Так они восхитили меня и, кажется, даже Амрита.       — Удивительно, — изрек тот, едва слышно цокнув языком. — Что ж, в таком случае вас можно поздравить. Далеко не каждому выпадает такая честь.       — Поздравления можешь засунуть себе обратно в глотку.       — Главное, — продолжил Амрит невозмутимо, — чтобы вы не пожалели о принятом решении.       — Будь уверен — такого не случится.       Его рука опустилась туда, где как раз лежала моя ладонь. Почти неосознанно он сжал ее на долю секунды, будто впитывая поддержку, которую я все еще стремилась ему подарить, а потом аккуратно убрал, молча давая понять, что помощь больше не требуется. Неприметное движение вкупе с его бурной реакцией вновь заставило меня почувствовать, что Киллиан может быть… уязвимым? Что, возможно, он чувствовал больше, чем стремился показать?       Со стороны, где располагалась площадь, усилился шум — для паломников настало время продолжить празднество.       — Как бы мне не было жаль, но, кажется, наше драгоценное время вышло, — почти виновато сообщил Амрит.       — Спасибо, что пригласили. Это было непередаваемо, — поспешила заверить я, чувствуя гнетущее разочарование оттого, что все закончилось так быстро. — Вы столько всего знаете.       — На севере деревни есть замечательная библиотека. В юности я проводил там много времени. Оттуда и почерпнул почти все, что знаю.       Проводил много времени в библиотеке? Точь-в-точь как я. Хм. Библиотека?..       — А словари там тоже есть? — поинтересовалась я, выстраивая в голове возможный план действий.       — В достатке. Моя семья лично спонсировала фонд.       Его семья точно святая.       Телефон с фотографиями, что лежал в кармане штанов, словно раскалился до предела, призывая к активным действиям. Что, если решение моей проблемы требовалось искать не современными методами, а по старинке? На тех же страницах, но не в интернете, а в самых обычных книгах? И почему я сразу об этом не подумала? Учитывая, что цифровизация только начинает свой путь в Индии, очевидно, что баснословное количество информации до сих пор не перевели в электронный формат. Я должна…       — Даже не думай.       Это точно я несколько минут назад посчитала Киллиана уязвимым?       — Что еще? — осведомилась я у того.       — Я знаю этот взгляд, — предостерег он, а затем излюбленным приказным тоном продолжил: — Решила еще и в библиотеку заглянуть? Ну уж нет. Мы сейчас же идем к машине и едем в треклятый Хайдарабад, будь он неладен.       До чего же он обожает командовать. Не зря Амрит завалил его теми вопросами. Да и о чем они все-таки были? На поверхности лежал ответ об армии, но что-то необъяснимое заставляло думать о чем-то еще. Только вот, о чем?.. И от чего отталкивался Амрит, избрав именно такую тактику?..       Амрит, будто почувствовав, что мои мысли опять вернулись к нему, тактично прокашлялся, напоминая, что пора уходить.        Не желая ругаться посреди храма, да еще и на глазах Амрита, я решила пока проглотить все возможные препирательства. Тем более глупо отрицать, что библиотек в Индии много. Не здесь, так найду другую в Хайдарабаде. В крупном городе точно отыщется то, что мне требуется.       — Как скажешь, — процедила я.       Амрит указал в сторону выхода, и Киллиан, развернувшись, последовал за ним. Я задержалась лишь ненадолго, чтобы перевести дыхание, которое вновь сбилось из-за злости на Киллиана, и в последний раз взглянуть на изображение Кали.       Величественная, ужасающая и несравненно прекрасная, олицетворяющая собой одновременно конец всего сущего и новое начало, она взирала на меня с высоты своего роста. Две ее руки, которые не были ничем заняты, призывали всякого присоединиться к ней в ее праведной битве. Копируя её позу, я подняла руку перед собой, но неожиданно заметила на своей ладони аккуратно выведенный… мехенди?       — Откуда?.. — пробормотала я, разглядывая рисунок.       Начерченные хной узоры переплетались между собой, накладываясь друг на друга. Я всматривалась в них, пытаясь разобрать, что именно было изображено. Первым удалось определить лепесток лотоса. А рядом с ним еще один. И еще. И лишь после я поняла, что это символ Сахасрары. И как я могла сразу этого не заметить?.. А в самом его центре, соединенные друг с другом в чувственном объятии, проступали солнце и полумесяц. То, что почти никогда не соединяется в индуизме.       Я поднесла руку ближе к лицу, но ее тут же прострелила боль. Слишком яркая, слишком сильная, чтобы оставить незамеченной. Я инстинктивно накрыла кисть второй ладонью, пытаясь хоть немного унять неприятные ощущения, но это не помогло. Я в ужасе смотрела, как краснеет кожа там, где нанесены небесные светила. Они, подобно клейму, впечатывались в кожу, оставляя кровавый след, быстро покрывающийся обожженной коркой. К глазам от боли подступили слезы. И только тогда я заметила, что глаза богини Кали засветились кроваво-красным огнем, волосы начали развеваться, словно на буйном ветру. Ее рот то открывался шире, то закрывался, демонстрируя длинный язык.       Кожу начало разъедать. В нос ударил запах паленой плоти. Рот открылся в крике, но звук потонул в бескрайней тишине. На ладони вспыхнуло пламя, начав распространяться дальше по руке. Вверх, к локтю. Символы продолжили гореть адским жаром, а ладонь оказалась сожжена почти до кости. Когда мне показалось, что ко мне вернулся голос, я закричала, что было сил. По-настоящему. Отчаянно. Громко. Надеясь, что хотя бы Килли… что кто-то сможет помочь. Но было тщетно. Из меня не вырвалось ни звука.       Новый крик. Когда от кисти не осталось почти ничего, кроме все еще проступающих на ней проклятых символов, я…       — Что стряслось? Амала, что с тобой?       Мне потребовалось время, чтобы понять, что я не одна. Что, дрожа, стою в храме, которым заведовал Амрит. Что рядом суетился обеспокоенный не на шутку Киллиан, который пытался одновременно достучаться до меня и осмотреть с ног до головы. И понимание накрыло меня.       — Ну на секунду же оставил…       Все, что сейчас произошло, было не более, чем очередным видением. С той лишь разницей, что оно вновь, как и в самый первый раз, настигло без предупреждения посреди бела дня. И ещё казалось самым реальным из всех.       Я осознала, что до боли сжимаю собственное запястье. Едва взглянув на ладонь, я почувствовала невероятное облегчение.       — Цела… — на выдохе пробормотала я, почти не веря, что это правда. С рукой все было в порядке. С ней ничего не стряслось. Нет мехенди. Нет корки. Нет ожога. Кожа безупречно гладкая, как и всегда прежде.       — Что за чертовщина, — протянул Киллиан, который перехватил мою руку прежде, чем я опустила ее.       — Я… — Пришло время в очередной раз соврать ему, чтобы оправдать приступ. — Мне просто стало жарко и…       — Не заговаривай мне зубы, — непривычно резко осадил меня он. — Я своими глазами видел что-то на твоей руке.       — Что?       Как он мог что-то видеть, если это все происходило исключительно в моей голове? Разве что…       — Разрастающееся кровавое пятно, — продолжил описывать произошедшее он, продемонстрировав мне мое же запястье. — А теперь не осталось ни следа. Какого хрена?       — Пятно?..       Разве что пришло время самой себе признаться в том, что все эти сны и видения были вовсе не игрой разбушевавшегося воображения.       — Я…       — Амала. — Его голос зазвучал спокойнее — так он попытался взять собственные эмоции под контроль. — Я не слепой. Я же вижу, что что-то происходит. Сперва твой ночной побег из поезда, потом загоревшаяся стена в отеле, затем авария на пустой дороге, после утреннее пробуждение в поту, а теперь еще и это.       Он наклонился ко мне, отчего наши лица оказались совсем близко. В его серых, как придорожный гравий, глазах плескалось искреннее беспокойство.       — Я хочу понять, что именно с тобой происходит, — уже не приказал, а попросил он.       Я сглотнула. Я чувствовала его небезразличие, за что была благодарна. И Киллиан был тем человеком, с кем я могла и хотела бы поделиться. Но вот только как объяснить то, чего не понимаешь сам? И поймет ли он то, что я готова была ему поведать?..       — Я…       — Все хорошо? — Амрит, который был вынужден вернуться за нами, выглядел весьма озадаченным и, как мне показалось, не сильно довольным задержкой.       — Да, — твердым голосом подтвердила я, чем, может, и смогла обмануть Амрита, но никак не Киллиана. Понимая, что деваться уже некуда, я шепнула последнему: — Поговорим в машине.

***

      Надевая балетки, я пыталась прикинуть, чем именно могла поделиться с Киллианом и, главное, как. Можно ли было где-то сгладить острые углы, чтобы он не сдал меня в дом сумасшедших при первой возможности? Готов ли он был адекватно воспринять идею, что я вижу то, что видеть не должна?       — Только этого еще не хватало, — вывело меня хорошо знакомое из раздумий.       Я повернула голову в сторону Киллиана, чтобы понять, что на этот раз послужило причиной его недовольства, и ответ обнаружился сразу же. Кажется, одну кражу на храмовой площади в этот день провести все же удалось. Только украден в итоге был не мой телефон, а...       — Твою ж ты мать.       Любимые и явно недешевые кроссовки Киллиана.