***
Сперва я попыталась убедить себя, что тень мне лишь привиделась. Я замотала головой, несколько раз зажмурилась, но бесполезно. Тень приближалась, становясь отчетливей и приобретая все более четкие очертания. Удивительно быстро из размытого пятна она стала похожа на человека. Девушку. Тень клубилась, разрастаясь все больше. Сгустки тьмы, подобно дыму, распространялись по комнате. На лице девушки, если его можно было назвать таковым, проявились глаза. Насыщенно красные. Пугающе неживые. Горящие призрачным огнем. И я поняла очевидное — это была не первая наша встреча. Я ее уже видела. Стоящей посреди темной дороги. Смотрящей прямо на нашу машину. На меня. Это из-за нее я вывернула руль на шоссе, выведя из строя автомобиль, и из-за нее мы с Киллианом оказались вынуждены искать приют в особняке Дубеев. Тень приблизилась, и мысль о том, что я в ловушке, сдавила горло. — Киллиан, открой дверь. — Мой голос почти сорвался, а крик о помощи прозвучал как приказ. — Открой, сейчас же! — Ах, то есть теперь тебе нужно выйти? — съязвил он, но то ли что-то в моей интонации насторожило его, то ли тот факт, что я бросилась к стене и принялась лихорадочно ощупывать ее, заставили его мгновенно сменить тон: — В чем дело? Я не могла ему ответить. Я знала, что он все равно ничего не увидит. Вся эта ужасающая неразбериха происходила только в моей голове и только мне необходимо было как-то с ней совладать. Но, как оказалось, я ошиблась. Пытаясь найти ответ на свой вопрос, Киллиан развернулся и… увидел то, что видела я. — Что за… Я не успела ни закричать, ни среагировать. В долю секунды темные щупальца, выросшие из отбрасываемой им же тени, словно лианы, обвились вокруг его тела и горла и с силой притянули к себе. Киллиан ударился спиной, захрипел и принялся вырываться из невидимых пут, но, каким бы сильным он ни был, ничего не помогало — с таким врагом ему бороться еще не приходилось. — Киллиан! Оправившись от шока, я бросилась к нему, но любые попытки помочь обернулись крахом. Тьма держала крепко, а способа разрезать неосязаемые веревки я подобрать не могла — ни нож, ни ножницы, ни любой из режущих предметов их бы не взяли. Мои пальцы лишь проходили сквозь, при этом удавка на его шее затягивалась все туже. — Киллиан… — забормотала я. — Держись. — С… сзади, — выдавил он. Я обернулась и застыла. Красноокая девушка-тень подобралась вплотную ко мне. И стоило нашим глазам встретиться, меня поглотил вакуум. Все эмоции внутри… испарились. Перестали существовать. Не стало ни страха, ни злости, ни беспокойства. Хрип Киллиана превратился в далекий шепот. В комнате, которая расплывалась перед взором, остались лишь я и она — гостья из потустороннего мира. Я всматривалась в ее черное, словно слепленное из оникса, лицо, пытаясь понять, что ей было нужно. Тень не двигалась, не шевелилась, словно разрешая созерцать ее столько, сколько нужно. И тогда в алых радужках я, неожиданно для себя, прочитала вовсе не жестокую ярость или желание напугать, а… сочувствие. Или, скорее, мольбу, порожденную ни чем иным, как собственным отчаяньем. Она хотела не причинить боль, а… помочь? — Не дергайся, — медленно произнесла я вдруг, не имея понятия, зачем и кому вообще это говорю. Возможно, это были уже и не мои слова и произносила их не я. — Замри. Так… надо… Все… хорошо… Я продолжала смотреть на нее, не в силах отвести взгляд. — Кто ты? — спросила я. Она протянула руку, и я, повинуясь малопонятному импульсу, повторила этот жест. Кончики наших пальцев соприкоснулись, и тень стала зеркалом, в котором я неожиданно увидела отражение себя самой. Только она не была мной — это я была ей. Она взяла мою ладонь в свою, холодную и горячую одновременно, и неожиданно на меня обрушился мощный поток… непостижимого. Мысли, картинки, воспоминания, образы — словом, все, что можно лишь почувствовать, но не объяснить — хлынули прямиком в сознание без возможности их остановить. Я словно неслась по туннелю чужой жизни, вынужденная в каждую секунду обрабатывать бесчисленное количество информации, выцепляя из бездны лишь разрозненные хаотичные обрывки. Боль. Огонь. Подчинение. Каменные своды небольшого храма. Желание. Обреченность. Любовь. Одиночество. Порочная страсть. Поклонение. Семья. Неизбежность… Когда стало казаться, что мне не справиться с бурным течением чужеродных мыслей, все замедлилось. И картины прошлого начали одна за другой открываться передо мной.***
Ее звали Сана. Примерно тридцать лет назад она сбежала из дома своей именитой, но деспотичной семьи, чтобы не выходить замуж за незнакомца, которого подобрали ей в мужья. Так она, сев на первый поезд, оказалась в Солапуре у далекой родственницы, которая согласилась ненадолго ее приютить. Однажды в городе она встретила удивительной красоты юношу, Девдаса, сына владельца недавно отстроенного на холме престижного отеля. Он был родом из благородной семьи, относящейся к брахманам, хорошо обеспечен, безгранично обаятелен и обходителен. Он сразу же обратил внимание на хорошенькую девушку, даже несмотря на отсутствие у нее приданого. Сана всегда считала, что ей не нужны никакие отношения, но Девдас красиво и умело ухаживал, отчего она не смогла долго оставаться равнодушной. Настолько, что начинала внемлить каждому слову, готова была исполнить любой каприз и хотела связать свою жизнь лишь с ним. Чем дольше продолжались их отношения, тем сильнее она становилась зависима от него. И тем больше стремилась отдать Девдасу все, чего бы он ни пожелал. Но в один день все изменилось. Сана начала видеть то, что не видят другие. На смену безмятежным снам пришли жуткие кошмары. Она стала бояться темноты, потому что представляла, что может ждать ее там. Голоса в голове не умолкали, заставляя творить то, что она не хотела. Не зная, что ей делать, она, как могла, скрывала ото всех то, что с ней творилось. Но Девдас обратил внимание, что с ней что-то не так. Борясь с собой, она все же решилась признаться, надеясь, что он поймет. И он понял. Девдас терпеливо выслушал ее и даже нашел решение. Для того, чтобы избавиться от одолевающего ее проклятия, необходимо было провести особый ритуал, обратившись к богине, которой он служит. Так как это был единственный шанс не только вернуться к прежней жизни, но и остаться с возлюбленным, Сана согласилась, не раздумывая. В ту же ночь Девдас облачил ее в дорогое красное сари и усыпал золотыми украшениями, совершенно ослепив девушку своей щедростью и готовностью помочь. Безропотно она последовала за ним к алтарю, который все это время был скрыт от посторонних в подвале того самого отеля. Там Девдас представил ее другим служителям, лица которых скрывали капюшоны и длинные мантии. Он сделал заготовленное заранее подношение и принялся читать мантры своей богине — великой Кали. Звучание его дивного голоса, сладкие ароматы свечей и благовоний окончательно усыпили бдительность Саны. Закончив молитву, Девдас подошел к ней и еще раз спросил, готова ли она идти до конца. Она была в шаге от того, чтобы отказаться, но не нашла в себе храбрости возразить. Никогда и ни в чем она более не хотела и не смела ему перечить. Она сказала «да», а именно этого Девдас и жаждал — Сана подтвердила, что сама пришла к нему в руки и сама позволила ему овладеть собой. Огонь в факелах вспыхнул до потолка, стены задрожали, а люди затянули протяжную песнь. Больше Сана почти ничего не помнила. Лишь дурман от предложенного ей вина и каких-то незнакомых трав, приторно-сладкий дым, забивающий легкие, слабость, долгожданное единение с возлюбленным, на деле превратившееся в кошмар наяву, хор голосов над их с Девдасом обнаженными телами, воспевающий тантры, безграничное унижение и превосходство человека, истинное лицо которого, как оказалось, она никогда не знала. Когда стало казаться, что ничего хуже быть не может, а самое страшное позади, пришел жар костра и сводящая с ума боль, пронзающая до самых костей. Вот только великая Темная богиня не откликнулась на зов людей, что звали ее. Она разгневалась, и гнев ее оказался столь велик, что огонь, который поглотил Сану, разгорелся с небывалой силой и перекинулся на стены, превратив в руины целое здание за считанные минуты. Не всем участникам кровавого ритуала и даже постояльцам удалось спастись от кары стихии, но тот, кто заманил Сану в сети секты, остался безнаказанным. Душа Саны оказалась прикована к земле, чтобы служить семье ее же убийцы до тех пор, пока кто-то другой не займет ее место. В довершение ко всему со временем раскрылась еще одна тайна — именно Девдаса родители Саны выбрали ей в мужья. Вернее, это его семья выбрала ее, тем самым предписав ей приговор. Именно из-за того, что Сана и Девдас оказались связаны, из всех мест в Индии она прибыла как раз в Солапур — боги сами привели ее к мужчине, которому она была предназначена и которому была необходима для особой цели. Она была обречена с момента, как ее родители согласились отдать ее ему в жены. С того самого дня куда бы она ни пошла, о чем бы ни подумала, к чему бы ни стремилась — любая дорога неизменно свела бы ее с ним. Но единственное, что тревожило Девдаса, это вовсе не гибель соратников или девушки, которой он шептал лживые слова любви, а то, что он ошибся, не найдя то, что искал. Момент был упущен, и теперь должны были пройти годы прежде, чем непревзойденную богиню можно будет призвать вновь. Неудача тем временем не помешала ему в тот же месяц жениться на другой, чтобы уже через год молодая жена подарила ему наследника, которого супруги нарекли Амритом Дубеем. А еще через год для совсем юного господина подобрали и невесту. Она еще даже не родилась, но уже носила благозвучное имя… Амалия Кхан.***
Я вынырнула из жерла чужого сознания в реальность. — Почему… — Слезы — не столько мои, сколько Саны — струились по щекам. — Почему ты показала мне это? Сана ничего не ответила, но я поняла, ведь все и так было очевидно. Она полагала, что такой же исход был уготован мне, и хотела спасти от подобной участи. Сана была далеко не первой в веренице кровавых жертвоприношений и не могла вечно оставаться последней. Но ход тревожных мыслей прервало сдавленное рычание. — Киллиан! — ужаснулась я как только поняла, в каком он положении. — Сана, пожалуйста, отпусти его. Она не стала противиться. Щупальца-тени растаяли, а Киллиан, которого больше ничего не удерживало, обессиленный, рухнул на пол. Он жадно дышал и откашливался, пытаясь в короткие сроки восполнить запасы кислорода. Я упала на колени рядом с ним, не обращая внимание на то, насколько сильнее забилось сердце в беспокойстве за него. Я не знала, сколько прошло времени, но, судя по багровым следам на шее, досталось ему прилично. — Ты… Ты тоже это видишь, да? — спросил он прямо, намеренно избегая встречаться взглядами с кем-либо из нас. — Ты про Сану? — Понятия не имею, как эта хрень должна называться. Тебе видней. — В его лексиконе это обозначало «да». Я медленно кивнула, не вдаваясь в подробности. Киллиан же упрямо попытался подняться на ноги, чтобы вступить в схватку даже несмотря на то, что шансы одержать победу стремились к нулю. — Не надо. — Я положила ладонь на его плечо, погладив, чтобы успокоить. — Она не причинит нам зла. — Это ты называешь «не причинит зла»? — осведомился он сквозь сиплость, указав на кровавые подтеки на горле. — Впрочем, как я успел заметить, у тебя весьма неоднозначные представления о дружелюбии. Мне стало чуть спокойней. Язвит — значит приходит в себя. — Тебя же просили не двигаться, — напомнила я напутственно. Киллиан повернул ко мне голову и взглянул так, словно я выдала на зависть годную шутку. — Кто просил? — Сана. — Я задумалась. — Хотя, вероятно, это все же была я. — Знаешь, в следующий раз, если у тебя найдется дельный совет, будь добра, говори на английском. Хм. Возможно, напутствие Саны действительно прозвучало на хинди. Неудивительно, что Киллиан ничего не понял и продолжил сопротивляться. Зато теперь внутри него кипела другая борьба. Та, которая была бы понятна лишь человеку, который впервые столкнулся с потусторонним. С одной стороны, ему явно хотелось списать произошедшее на обман зрения, но факт того, что мы с ним определенно разделили одно видение на двоих, а он его буквально ощутил на себе, игнорировать не выходило. — Вот про такую чертовщину ты говорила? — Нет. То есть, да. Не совсем… — Я сама не знала, попадал ли разговор с Саной под подобную категорию. Киллиан выдохнул, покачав головой. — Как ты только умудряешься влипать в подобные истории? — Со мной никогда подобного не случалось. Ну, ровно до того момента, как встретила тебя. — Или ровно до того момента, как приехала в Индию, — поправил он. Прямо как Сана, которая когда-то появилась в Солапуре и с которой тоже начали происходить странные вещи. Я с сочувствием взглянула на нее. — Мне жаль, — прошептала я одними губами. — Очень жаль. Я ведь была в том жутком месте, в котором она прожила свои последние часы. Прошла по тому же коридору. Ступила на те же обугленные угли, которые остались от стен проклятого отеля. И все это, чтобы в конечном итоге угодить в сети к мужчине, который не без гордости носил фамилию ее убийцы. Судьба насмехалась надо мной, то и дело бросая в столь любезно распахнутые Амритом объятия. Слишком велика была вероятность, что он шел по стопам своего отца — неслучайно он столь много знал о Кали. А мне предстояло повторить печальный путь Саны. Потому что в этот раз не-счастливый билет божественной лотереи выпал мне. Но как это могло произойти? Мои родители неустанно твердили, что я сама вправе выбрать себе пару. К тому же они словом не обмолвились о том, что в Индии меня ждал жених. Разве что… Могли ли их обманом заставить провести обряд? И именно по этой причине они, почувствовав неладное и осознав, что совершили непоправимую ошибку, сбежали из Индии в Англию в надежде спасти меня?.. Меня вновь захлестнули мрачные образы из прошлого, Саны и Девдаса, и это скребущее ощущение, врезавшееся в память. «Куда бы она ни пошла, о чем бы ни подумала, к чему бы ни стремилась — любая дорога неизменно свела бы ее с ним». Наша встреча с Амритом была неизбежна. Моя дорога, точно так же, как когда-то Сану, привела меня к нему. И она будет выводить до тех пор, пока не свершится воля богов. От этого не убежать, не скрыться, где бы я ни находилась. Я взглянула на Сану как раз в тот момент, когда она, единственная нить, связывающая меня с истиной, начала постепенно исчезать. — Сана! — выкрикнула я. Я эгоистично надеялась задержать ее, ведь мне необходимо было о столь многом расспросить, только это не помогло — ее время в почти телесном образе подошло к концу. — Спасибо тебе, — успела проговорить я, чувствуя, что и так слишком многим ей обязана. Мне показалось, что она улыбнулась в ответ, а затем напоследок указала на письменный стол в другом конце комнаты, после чего навсегда растворилась в пространстве. Хватаясь за новую оставленную подсказку, я вскочила на ноги и подбежала к нему. — Что ты делаешь? — удивился Киллиан, поднимаясь. — Ищу ответы, — ответила я, уже перерывая документы. То, что ранее я приняла за карты, оказалось не совсем таковым. Сверху лежал огромный полупрозрачный лист, который сплошь был усеян мелкими символами: глазами, сердцами, слонами, ладонями, тигриными и человеческими головами, пальмами, цветками лотоса… Недолго думая, я отложила его в сторону, открыв доступ к пожелтевшей от времени бумаге — копии, если быть точной, — на которой весьма схематично была изображена Древняя Индия. Не зная, куда и на что смотреть, первым делом я нашла на карте Хайдарабад, но это совершенно ничего не дало. Затем я обратила внимание на Солапур и, присмотревшись, заметила, нечто необычное. — Смотри, — обратилась я к Киллиану, чувствуя, что должна поделиться. — Где-то в этой области должен располагаться Солапур. — Так? — Видишь? — Я несколько раз постучала указательным пальцем по нужному месту. — Кто-то поставил на этом месте крест. — И что это должно значить? Пираты закопали там сокровища? — скептично откликнулся он. — Нет. — Тут тоже крест, — привлек мое внимание он к правой части изображения. — Такой же, — согласилась я с энтузиазмом. — Думаю, сейчас это территория Западной Бенгалии. — Это что-то тебе дает? — Пока не знаю. — Я прикрыла глаза, усиленно размышляя вслух: — Но что Солапур, что Калькутту, столицу Бенгалии, связывает нечто общее. — Что же? Вопрос Киллиана не звучал заинтересованно. Скорее, он пытался поставить диагноз. Но мне было все равно — ощущение, что я напала на нужный след и нахожусь в шаге от важного открытия, поглотило целиком. Я терпеливо объяснила: — В обоих городах существовало место поклонения Кали. В Солапуре, аккурат под сгоревшим отелем, находился древний алтарь, а в Калькутте по сей день стоит Храм богини Кали. — Неужели. — По слухам, в 80-е годы там произошла настоящая бойня. Счет погибших шел на десятки. Были жертвы даже среди известных семей. — Благовония не поделили? — Не дождавшись моего резкого ответа, Киллиан вдруг развернул меня к себе. — Амала, очнись. К черту это все. Даже дураку понятно, что тут небезопасно. То, что ты затеяла, небезопасно. Клянусь, я выбью эту чертову дверь, и мы наконец сможем свалить отсюда. — Ну уж нет. — Я вырвалась из его хватки. — Только не сейчас. Я хотела вернуться к изучению карты, но Киллиан обхватил мое лицо ладонями, вынуждая заглянуть в его серые, как сплав никеля и железа, глаза. — Послушай же меня. — Он прикладывал все усилия, чтобы достучаться до меня. — Все, что нужно — это покинуть это место. Чем дальше ты окажешься отсюда, тем быстрее все закончится. — Это не закончится! — оспорила я, чувствуя, что теряю контроль из-за страха, который подло засел в глубине. — Бегство не прервет обреченный круг. В лучшем случае лишь замедлит ход вещей. А в худшем… Совсем скоро я займу место Саны, оказавшись запертой между миром живых и миром духов. Киллиан моргнул, застигнутый врасплох моей наполненной эмоциями речью и неожиданным признанием. — Поэтому ты либо помогаешь мне, либо прощаешься со мной навсегда, — решительно заявила я. Почувствовав, что мое условие прозвучало чересчур ультимативно, я добавила: — Это будет твой выбор. И я приму любой из них. Он ничего не говорил. Лишь смотрел на меня со смесью покорного обречения и безысходности. — Скажи, какого дьявола я должен опять идти у тебя на поводу? — спросил он, но его тон говорил о том, что он уже согласился остаться. — Это все случилось из-за тебя, помнишь? Он закатил глаза. — А еще у Дубея твои кроссовки, — добавила я в копилку аргументов. — Что?! — Я сама не ожидала, что Киллиан отреагирует столь бурно. — Вот ведь гнусный… — Они здесь, в этом особняке, — остановила поток готовящейся брани я. — Но пока, пожалуйста, помоги мне разобраться с картой. — Ладно. Вместе мы принялись внимательно осматривать ее со всех сторон, и вскоре обнаружили еще несколько крестов, разбросанных по совершенно разным городам. Какие-то ничего мне не сказали, но остальные, все до единого, так или иначе так же оказались связаны с Кали. А это нельзя было списывать на банальное совпадение. — Итак, у тебя есть коллекция крестов. Что дальше? — Я… Я не знаю, — пришлось признать мне. Разгадка казалось одновременно такой близкой и такой недостижимой. Я была совсем рядом с ней, но никак не могла ухватиться за самое главное. — А это что? — Киллиан взял прозрачный лист, который ранее я отложила в сторону. — Не знаю. Лежал на столе. Киллиан задумчиво рассмотрел его, а затем положил поверх карты. — Что ты делаешь? — настала пора удивиться мне. — Не думаю, что он остался здесь для красоты. — Киллиан разгладил его на столе. — Думаю, он должен на что-то указать. — Почему ты так думаешь? — В армии так иногда зашифровывают координаты. Не самый надежный способ, но кто-то все еще пользуется. Посмотри. Тут остались заломы. Кто-то складывал этот лист до нас. Во мне вновь проснулась надежда. Взгляд Киллиана внимательно забегал от символа к символу. — Что ж, есть хорошая новость, — озвучил он спустя минуту. — Вот это единственное изображение на всей карте. Второго такого, похоже, нигде больше нет. Его способность столь быстро искать совпадения среди такого количества символов в другой раз определенно меня бы поразила, но в тот момент я думала совершенно о другом. — И что там? — Полумесяц. Я задержала дыхание. — Принято считать, что полумесяц — это символ Кали, — объяснила я. — Ну конечно. Кто еще тут мог быть. — И что теперь? — А это плохая новость. У нас, вероятнее всего, есть точка старта, но нет кодовой фразы, на которую можно было бы опереться. А без нее эта штука совершенно бесполезна. Зародившаяся надежда рухнула. Но я не готова была сдаваться так скоро. Теперь я принялась изучать символы. Казалось, среди них встречалось все на свете: изображения различных храмов, людей в разных позах, диких животных, драгоценных камней, всевозможных частей человеческого тела. Неужели среди них нельзя было отыскать эту кодовую фразу? Если только… Если только у меня уже ее не было. — «Подобно Темной матери стопами ступи на сердце, и людям камни-сокровища открой», — проговорила я медленно, почти не веря в то, что произносила. — Это еще что? — Неважно. Это похоже на эту кодовую фразу, которая тебе нужна? Киллиан с сомнением уставился на лист. — Возможно, но… — Попробуй ее, — попросила я. — Мы все равно ничего не теряем. Он покачал головой, но больше спорить не стал. Вместе мы принялись искать те символы, которые больше всего подходили под описание. Группа людей, алмаз, человеческие стопы, сердце. Киллиан продолжал складывать лист, следуя моим указаниями. Вскоре, у него получился небольшой, исчерченный линиями прямоугольник, который не вселил в Киллиана ни унции уверенности. Зато моя реакция оказалась диаметрально противоположной. Я взяла у него предмет и приложила к карте, соединив центр с точкой, обозначающей Солапур, получив ровно тот результат, на который рассчитывала. — Видишь? Одни из линии, оставшиеся на прямоугольнике, привели точно к кресту. К тому, что явно изображал алтарь Кали в отеле. Я передвинула лист к Калькутте, и теперь уже другие линии привели меня к такому же кресту, знаменующему храм Кали. — Мы опять будем смотреть на кресты? — Нет. На этот раз нам нужна новая точка. И я знаю какая. — Хайдарабад? Я уверенно кивнула, совместив мини-карту в нужном месте. — И какие из линий нам нужны? — задал закономерный вопрос Киллиан. Я закусила губу — от точки отходило пять изломанных лучей, каждый из которых мог потенциально привести к нужному месту. Но какой из них был нужен нам — оставалось загадкой. А затем я увидела… — Водопад. — Что? — Смотри. — Я указала на тот луч, который вел к изображению водопада. Правда о причине, которая натолкнула меня на эту идею, я все же умолчала. Но легенда, которую Амрит поведал в библиотеке, не могла оставаться обычной легендой. — Я почти уверена, что нам нужен этот. Киллиан прищурился, оценивая гипотезу. — Я не буду спрашивать, что натолкнуло тебя на эту мысль, — изрек он наконец. — Но мы с тобой там вроде как были, но никаких водопадов не видели. — Были?.. Я вернула потерянный взгляд на карту и только тогда поняла, о чем он говорит. Именно в той местности купались слоны во главе с дружелюбной Лимой. — Либо тут какая-то ошибка, либо от твоего водопада осталась одна лужа, — закончил он. — Но он мог быть там раньше, — не унималась я. — Это же старая карта. Мы должны… За стеной послышались голоса, и мы в мгновение притихли. Киллиан напрягся, а я прислушалась, пытаясь понять, о чем там говорят. — Кажется, тебя ищут, — произнес Киллиан, чей слух, по всей видимости, оказался лучше моего. Или дело было в хорошей интуиции. — Похоже на то. — И это точно было не к добру. — Послушай, я их отвлеку, а завтра… — Ты с ума сошла? — зашипел он так, словно я наступила ему на ногу. — Никаких отвлеку, никаких завтра. — Я успокою их, — пообещала я, пытаясь убедить его. — В такой суматохе нам все равно тяжело будет выбраться незамеченными. А здесь нас и подавно не должны обнаружить. — Амала, это звучит, как самоубийство. — Со мной все будет хорошо, — затараторила я, понимая, что у нас не так много времени в запасе. — А завтра с утра мы встретимся с тобой у дальней ограды, где растут орхидеи. И ты поможешь мне перелезть через забор. Идет? Он заскрежетал зубами, и я, не дожидаясь новой порции возражений, решила принять это за знак согласия. Я хотела было воспользоваться его замешательством и отступить к выходу, но Киллиан поймал меня за руку. — Мала. Я замерла. Киллиан впервые обратился ко мне так, в мгновение вызвав во мне спектр самых разных ощущений, ведь прежде столь ласково ко мне обращался лишь один человек. Мой папа. — Будь осторожна, — попросил он особенно серьезно. — И если хоть что-нибудь пойдет не так… — Все будет хорошо, — заверила я снова и, с неизвестно откуда взявшейся нежностью, погладила его ладонь, вбирая его тепло и делясь с ним своим — нам обоим это было нужно. — До завтра. — В четыре утра, — назначил время он. — Я буду тебя ждать. Он все-таки отпустил меня, и я, приблизившись к стене, после недлительных поисков все-таки нашла нужный рубильник и осторожно выбралась на улицу, оставив Киллиана одного.