Копи богини Кали

***

      Все еще ощущая себя несколько потерянной, я покинула салон автомобиля первой. Жар, исходящий от уже нагретой земли, с готовностью защипал щеки. Воздух не приносил свежести, лишь окутал невыносимой духотой. Голова, ставшая тяжелой, едва заметно закружилась, но на ногах я удержалась.       Оглядевшись, я обнаружила, что наша машина остановилась посреди… ничего. Перед нами раскинулись лишь пустая, даже не асфальтированная дорога, поле с выгоревшей травой и пара одиноко стоящих пальм, чьи кроны устало клонились к земле. Только вдалеке, по-видимому, на самой окраине Хайдарабада, виднелось несколько верхушек невысоких бетонных построек. Я подняла глаза к небу, чтобы определить положение солнца. Если эти дома, в самом деле, стояли на территории Хайдарабада, то по моим подсчетам выходило, что все это время наша машина следовала на северо-запад.       Но было ли это важным?.. Кажется…       Амрит вышел из автомобиля и встал рядом. Взглядом, который почти невозможно было прочесть, он прошелся по не самому живописному пейзажу.       — Дальше пойдем пешком, — оповестил он и, улыбнувшись уголками губ, добавил: — Только вы и я.       Будто услышав сказанное, водитель завел мотор и тронулся с места, разворачивая автомобиль обратно в сторону города.       — Следуйте за мной, — привлек мое внимание Амрит.       Не дождавшись ответа, он ступил на протоптанную кем-то из местных тропинку. Оглянуться он и не подумал — словно не допускал даже малейшей мысли, что я ослушаюсь.       Впрочем, он не ошибся. Я приподняла волочащийся по земле подол сари и, не думая задавать лишних вопросов, последовала за ним.       Тем не менее я вновь попыталась набросать в голове карту, но мысли нещадно путались — едва им удавалось выстроиться в стройный ряд, как они тут же рассыпались, словно шелуха, которую бесцеремонно подхватывал ветер и уносил прочь, как можно дальше от меня самой. В ушах воцарилась звенящая тишина. Дорога же так и норовила раствориться у меня перед взором, делая все возможное, чтобы запутать окончательно. Реальность превращалась в тревожный сон, из которого меня, подобно путеводной нити, могла вывести из неизвестности лишь безупречно статная фигура Амрита Дубея.       Я настолько потеряла счет времени, что можно было лишь догадываться, сколько мы прошли. Но растительность постепенно становилась гуще, а Амрит все больше сходил с основного маршрута, уходя вглубь представшего перед нами тропического леса. Моя одежда теперь то и дело цеплялась за сухую траву и раскидистые ветки, а вот Амрита, похоже, подобная проблема ничуть не беспокоила. Создавалось впечатление, что сам лес слушался его, расступаясь перед ним как перед единоличным хозяином. И эта мысль была настолько же пленительной, насколько пугающей.       Мучиться с неподходящим по случаю нарядом мне пришлось недолго — вскоре деревьев стало значительно меньше, а дорога стала заметно шире, отчего продвигаться стало проще. Амрит ускорил шаг, и я, чтобы не отстать, сделала то же самое. Когда путь нам перекрыла уходящая высоко в небо и плотно укрытая кустарниками скала, я ожидала, что мы свернем налево или направо, но произошло вовсе не это.       Амрит остановился.       Он замер на месте, вдумчиво осматривая преграду. Затем он принялся расчищать каменистую поверхность от свисающих пружинистых лиан. Когда наружу проступил серый камень, он, будто проверяя что-то, положил на него ладонь. Мне оставалось только украдкой следить за ним и пытаться угадать его дальнейшие действия.       Сперва ничего не происходило. Лишь его ладонь медленно спускалась все ниже, очерчивая каждую неровность. Неожиданно, он спросил:       — Вы помните легенду, которую я рассказал вам в библиотеке, Амала?       Вопрос застал меня врасплох.       — О Кали и Шиве? — уточнила я.       Воспоминания нахлынули внезапно, и образы древних богов, предающихся любви под струями водопада, предстали как живые, вызвав жар во всем теле.       — Именно.       Его длинные пальцы, осыпанные кольцами и перстами, с поразительной, но словно неуместной, нежностью заскользили по каменистой поверхности обратно наверх.       Смутная догадка царапнула сознание, но я отбросила ее, не желая — или боясь — поверить.       — Подойдите, Амала.       Я выполнила его просьбу.       — Подойдите ближе, — повторил он, когда я остановилась от него на расстоянии вытянутой руки. Я вновь послушалась. — Скажите, что вы ощущали, когда я пересказывал эту легенду вам?       Влечение. Непреодолимое, неукротимое влечение к рассказчику.       И я не готова была признаваться в этом даже самой себе.       — Интерес, — ответила я вместо этого.       В горле стало так сухо, будто я не пила больше суток.       — Интерес… — повторил Амрит отстраненно.       Слово перекатилось у него на языке, как чужеродное, не принадлежащее ему.       Он сделал шаг назад и зафиксировал взгляд на мне. Зелень его глаз затмила всю листву вокруг, а золотой ободок — солнце.        — Интерес к легенде? — задал прямой вопрос он. — Или все же ко мне?       Я оказалась бессильна что-либо ответить.       Амрит приблизился ко мне вплотную. Я ощутила, как онемели руки, как ноги вросли в землю. Но дело было вовсе не в страхе. Он осмотрел мое лицо, изучая. Губы. Родинки. Он заправил прядь волос мне за ухо — слишком банальный, но слишком действенный жест, чтобы в очередной раз расположить к себе. Пригладил остальные волосы. Но так ничего и не сказал.       Молчание между нами душило, сводило с ума. Решив, что с меня достаточно подобного испытания, он одними губами произнес:       — Если вы действительно с интересом слушали ту легенду, то вы должны знать, что сейчас произойдет.       Не успели эти слова впитаться и осесть, как его губы в одно мгновение смяли мои в жестком, требовательном поцелуе.       И все ощущения в мгновение обострились до предела.       Словно кто-то провернул невидимый ключ и разом выпустил чувства, затаенные в глубине, на волю. Получив долгожданную свободу, они, сметая все на своем пути, наперегонки пустились к своему спасителю. К тому, кто готов был встретить их и пропустить через себя. Кто был готов принять каждое, осыпать бурными ласками и вновь отпустить, зная наверняка, что отныне и навсегда они будут принадлежать ему.       Новое, по-своему дивное ощущение захватило. Оно как наркотик пронизывало насквозь, искажало время и пространство, сужая его до ярда, и заставляло тянуться к единственному источнику, дарующему ослепительное, ни с чем несравнимое блаженство — Амриту Дубею.       «Вы же чувствуете это, верно?» — проносилось где-то в голове, далеко на задворках вновь рассеянного разума.       Чувствую?..       «Эту связь, которая взывает к тому, чтобы впредь ее никогда не разрывали».       Он держал меня крепко, не давая пошевелиться. Заставлял искать опоры в его плечах, чтобы не упасть.       «У этой связи есть восхитительная, бесподобная сторона».       Он толкнул меня к каменистой поверхности и прижался ко мне так сильно, что почти соединил наши тела.       И тогда произошло то, чего я не могла ожидать.       Фантомный поток неизведанного в грудной клетке взрывной волной наполнил меня изнутри. Пульсируя, он закипел, требуя выхода. Его было так много, что с ним было практически невозможно совладать. Я ощутила, как почти задыхаюсь от его избытка. Мне потребовалось приложить усилие, чтобы обуздать его, и удалось это только тогда, когда я поняла очевидное. Благодаря ему каждая клетка начала насыщаться кислородом, пропитываться ни с чем несопоставимой силой. Такой, которая учила меня заново дышать. Заново жить. Учила принимать ее и сосуществовать с ней и только с ней.       Земля под ногами и лопатками задрожала, но я уже не замечала этого. Я отчаянно вбирала в себя поцелуй человека, который открывал для меня сразу все существующие миры. Открывал мне меня саму.       «Подобного вы не испытаете ни с одним другим мужчиной, Амала».        Эта пленительная мантра градом впечатывалась в сердце, огнем расходилась по венам, смерчем раздирала душу.       «Никогда. И ни с кем, — повторял голос, который я готова была узнать из миллиона. — Только со мной».       «Никогда и ни с кем», — повторила я самой себе.       «И вы принадлежите мне одному».       Я застонала, скрепляя печатью поцелуя сказанное.       А затем, какое-то одно сиюминутное мгновение, и все прекратилось.       Новый мир надломился пополам, варварски выбросив меня на берег уже ненужного мне настоящего.       От обрушившегося бессилия я почти повисла на плечах Амрита, чьи руки по обе стороны от меня вжимались в камень. Он, как и я, тяжело дышал, стараясь привести себя в чувства. Прикрыв глаза, он языком слизал каплю крови с нижней губы — в порыве охватившего меня безумия, я, видимо, слишком сильно прикусила ее. Но когда он вновь открыл глаза, я отчетливо увидела, как в их бездне горит отблеск почти животной, неутоленной страсти.       Но вопреки ей, он холодно усмехнулся и сказал:       — А теперь отойдите, Амала.       Он оттолкнулся от своей опоры и выпрямился. Я, потеряв единственную поддержку в лице него, едва устояла на ногах. В голове тучей роилось бесконечное количество вопросов.       — Но…       — Я велел вам отойти.       По крупицам собирая рассудок воедино, на почти негнущихся ногах я отступила в сторону. Рука Амрита потянулась к поясу. Я замерла, ожидая, но что именно он намеревался там отыскать, мне узнать не удалось. Амрит неожиданно резко замер, его спина напряглась, а взгляд устремился куда-то сквозь меня. Не до конца понимая, что происходит, я обернулась. И причина его странного поведения раскрылась практически сразу.       В нескольких ярдах от нас шествовала колонна слонов, на которых восседали махауты.       Амрит, дернув меня на себя, отступил плотнее к скале, стараясь не привлекать к нам внимания и давая незваным свидетелям проследовать мимо. Это сработало — погонщики, очевидно, нас не обнаружили и продолжили свой путь. Я следила за ними, затаив дыхание.       Когда они почти скрылись из вида, последний из слонов вдруг беспокойно замотал головой из стороны в сторону, но никто — ни наездник, ни его товарищи — не придали этому значения. И тогда слон неожиданно затрубил в хобот, а затем, игнорируя команды и пинки махаута, отделился от своей колонны и, ускорив шаг, направился прямиком в нашу сторону.       Вид несущегося на нас слона, с которым никак не мог совладать хозяин, должен был вызвать во мне, по меньшей мере, панику, но я как истукан замерла на месте, смотря гибели в серое морщинистое лицо. У меня не хватило даже времени подумать о возможном спасении, как слон, подняв клубы пыли и опавших листьев, остановился в нескольких шагах от нас. Продолжая делать вид, что ругающегося на него на местном диалекте махаута не существует, он издал еще несколько утробных оглушительных звуков и вытянул к нам хобот.       Первым в себя пришел Амрит. Ослепленный гневом, он запрокинул голову и прикрикнул на погонщика:       — Кто вам только доверил слона?       Всерьез обеспокоенный происходящим махаут отдал еще несколько приказов, но они ни к чему не привели. Я, совладав с собой, попятилась назад, стараясь оказаться как можно дальше, но это не помогло — хобот еще более упрямо потянулся ко мне.       — Уберете вы уже свое животное подальше от нас или нет? — угрожающе повысил голос Амрит.       Слон не унимался — он твердо вбил себе в свою огромную голову, что ему неминуемо требуется пообщаться со мной поближе. Это выглядело так странно и… знакомо?       Махаут, без конца извиняясь, продолжал попытки отогнать его от нас, но любые предпринимаемые им действия терпели фиаско. Слон хлопал массивными ушами, обдавая порывами ветра, что-то бесконечно лепетал на своем слоновьем, по понятным причинам незнакомом мне языке. В какой-то момент мне вовсе почудилось, что он ищет своими маленькими глазами-бусинками что-то. Или кого-то?..       Кого-то…       Киллиана? Почему я опять подумала о нем?..       Стоило лишь на секунду на зависть навязчивому образу с серыми, как дымящиеся угли, глазами предстать в сознании, как меня осенило.       — Л-лима? — едва не заикнувшись, наконец признала я.       Подтверждая догадку, слониха с силой выпустила горячий воздух из хобота, беззастенчиво выбив сразу несколько прядей из моей прически. Но эта встреча оказалась для меня столько же несуразной, сколько и радостной, что я не придала этому никакого значения.       — Вы… знакомы? — оказалось единственное, что смог произнести Амрит.       — В каком-то роде, — подтвердила я несколько рассеянно.       — Поразительно, — тоном, явно противоположным сказанному, откликнулся он.       Подумать только. И как я только не узнала ее раньше?       Ладно, наверное, объяснение имелось.       Еще в первую встречу Лима, несомненно, запомнилась своим поразительным, пусть и почти выходящим за рамки, дружелюбием, но, как ни крути, она оставалась самым обыкновенным слоном. А по их части экспертом я явно не являлась.       Но я ведь должна была узнать ее махаута?       — Но это все равно не повод лезть к нам, — заметил Амрит громко.       Махаут попытался подобрать правильные слова, но Амрит явно был не из числа тех, кто искал оправданий. Ему необходим был результат, а именно его он не получал.       На выручку погонщику подоспели его сопровождающие, но и на них Лима никак не отреагировала.       Тогда Амрит вступил в разговор на повышенных тонах с растерянными погонщиками. Лима протянула ко мне хобот в очередной раз.       — Да что с тобой творится? — обеспокоенно спросила я.       Она была словно сама не своя, будто просила о помощи. Или… Наоборот?       Глупость.       Пытаясь хоть как-то ее успокоить, я похлопала ее по хоботу. Но, как оказалось, зря. Подобно змее, он без предупреждения оплел мое правое запястье. Испугавшись, я попыталась одернуть руку, но ничего не вышло.       — Что ты делаешь?       Лима потянула хобот вместе с моей рукой на себя, а ее хватка стала еще сильнее. Страх вновь дал о себе знать — я принялась озираться, чтобы позвать кого-то на помощь, но все без исключения оказались заняты текущей перепалкой, а я из-за охватившего ужаса не смогла вымолвить ни звука. Свободной рукой я попыталась аккуратно высвободить захваченное в плен запястье, но и эта затея оказалась бесполезной — силы Лимы, как не трудно было догадаться, многократно превосходили мои.       Как будто выражая протест, она затоптала на месте, в какой-то момент даже наступила на край моего сари. Я тут же дернула его на себя, стараясь вырвать из-под ее ног, но сделала только хуже — ткань с треском порвалась, и на земле остался одиноко лежать красно-золотой лоскут.       А в следующее мгновение раздался короткий хруст.       На эмоциях я сперва решила, что именно с этим звуком сломалась моя кисть. Я зажмурилась, ожидая волну боли, но той не последовало. Тогда я осторожно приоткрыла один глаз. Лима, удовлетворившись, наконец успокоилась и отпустила меня. Я приоткрыла и второй глаз, растерянно взглянула на нее, силясь понять мотивы такой безумной выходки. А затем опустила взгляд на свою руку, чтобы обнаружить очевидное.       На том запястье, что пережило экзекуцию Лимы, все еще красовался подарок-браслет, который в машине преподнес мне Амрит. Вот только теперь его замок оказался поврежден, отчего браслет почти свободно болтался на руке.       Когда шок еще немного отступил, я поняла, что в голове вдруг… прояснилось. В ней стало легко и ясно. И я ведь даже до конца не осознавала, что с ней действительно что-то было не в так. Я ощутила себя человеком, который месяцами страдал от невыносимой мигрени и даже не подозревал об этом, пока не излечился.       Я вновь взглянула на браслет. Затем на Лиму.       — Ты…       Но закончить абсурдную в самой своей сути мысль я не успела. Амрит, от которого, очевидно, случившийся эпизод ускользнул, прекратил обмениваться любезностями с погонщиками. Так как Лима как раз перестала проявлять малообъяснимую настойчивость, махаут смог вернуть себе контроль. Он надавил пятками на ее плечи, вынуждая дать задний ход. На этот раз она, пусть нехотя, но послушалась, хотя напоследок все равно протянула мне свой хобот.       — Спасибо, — прошептала я, не до конца уверенная в том, стоит ли благодарить слонов за сломанные раритетные украшения. Но отчего-то эта идея казалась… правильной.       Прежде, чем удалиться, Лима незаметно подняла с земли все еще лежащий там лоскут моего сари и протянула его мне. На секунду я представила, что случится, если Амрит заметит его, но мне повезло — то ли Лима проявила чудеса ловкости, то ли Амрит был слишком взвинчен после стычки с погонщиками и даже не глядел в ее сторону, но провернуть такой трюк ей удалось безукоризненно. Всего секунда, и кусок ткани оказался у меня в кулаке.       Я с облегчением выдохнула.       Когда конфликт оказался исчерпан, Лима в компании остальных, принялась отдаляться, не прекращая оглядываться на нас.       Маскируя следы преступления, я поправила браслет так, чтобы он не спадал, и подобрала паллу, чтобы небрежно оторванного куска не было видно. По крайней мере, на первый взгляд.       — Даже махауты разучились нормально работать, — раздраженно высказался Амрит.       Вернувшимся ко мне сознанием — если его вообще можно было назвать таковым, ведь это самое сознание теперь нашептывало, что желающая мне добра слониха сломала ценный, но затуманивающий разум браслет, — я попыталась прикинуть, что мне делать дальше и как теперь себя вести. Я понимала одно — чистый разум служил моим неоспоримым преимуществом, которым нельзя было пренебрегать. Но при этом нельзя было давать Амриту понять, что я уже не та Амала, которая послушно следовала за ним, куда бы он ни пожелал.       Ну и что за несколько весьма сумбурных минут сразу два его дара оказались безнадежно испорчены.       — Отвратительно, — с омерзением добавил Амрит следом.       — Вы думаете, такую ситуацию можно было предотвратить? — спросила я осторожно, надеясь, что подобный вопрос не вызовет подозрений.       — Разумеется. — Он не спускал со стада глаз, с нетерпением ожидая момента, когда они уже точно скроются из виду. — Как с людьми, так и с животными, все решает навык. А если навыка недостаточно, тогда требуется применить иные… методы.       По коже пробежал неприятный холодок, но виду я не подала. Как не стала и спорить, решив промолчать. Стараясь отвлечься, я начала озираться по сторонам. И когда мой взгляд упал на скалу, я впервые увидела на ней какие-то следы, похожие на грязь. Прищурившись, я рассмотрела их внимательней, и когда поняла, что это вовсе не грязь, едва не вскрикнула.       Кровь.       Это были капли крови, которые хаотичным узором обрамляли внушительную трещину в камне.       Трещина?..       Но ее ведь не было. Не было же?..       — Вижу, вы уже заметили.       Судя по тону, к Амриту вернулся его привычный настрой. Чуть насмешливый и слишком сведущий.       Как и раньше, он дотронулся подушечками пальцев до ребристой поверхности, особенно долго задержавшись на застывшем сгустке крови. Спина, как оказалось, расцарапанная о голый камень, жалобно заныла. А с губ Амрита задумчиво сорвалось два коротких, отчетливых слова. Но не на хинди. На пали. И их значение я уже знала.       — Божественная кровь, — вторя его интонации, перевела я.       — Верно.       И меня пронзило молнией. Трещина. Поцелуй. Божественная кровь…       В висках застучало, заставляя во всех красках вспомнить легенду, которую пересказывал Амрит.        «Острые грани камней вонзились в нежную кожу Кали, но Шиву это не остановило…»       «Капли воды, что стекали по их неустанно двигающимся телам, срывались вниз в реку, превращаясь в самые настоящие неограненные алмазы»…       Что, если это была не вода? Что, если это была…       Нет… Нет!       Ладонь Амрита скользнула во внутренний карман шервани, а в следующий момент показалась уже с тем, что он хранил там все это время. То, что он хотел достать до того, как мы оказались обнаружены.       — Это же… — пробормотала я ослабевшим голосом.       На пробившимся сквозь кроны солнце блеснул острый, как сама смерть, ритуальный кинжал.       — Калидаса. — Амрит поднял его выше. — Клинок, некогда принадлежащий самой Кали.       Меня обуял ужас. В своем воображении я увидела, как он заносит этот самый кинжал и вонзает мне прямо в сердце. Ноги задрожали, и я непроизвольно попятилась назад.       Амрит посмотрел на меня то ли с новой насмешкой, то ли с недоумением.       — В чем дело? Опять пытаетесь нарисовать меня злодеем некого бульварного романчика?       — Божественная кровь, — промолвила я. — Вам нужна божественная кровь.       — Так и есть, — подтвердил он, даже не пытаясь скрыть правды.       — Моя кровь, — бросила я почти с вызовом, хоть и знала, что бой изначально проигран — мне нечего было ему противопоставить.       Амрит изумленно приподнял одну бровь, а затем, к моей неожиданности, тихо, но холодно рассмеялся:       — Ваша кровь, действительно, особенная, Амала, — снизошел до объяснения он, и от меня не укрылось, как он упивался своим знанием. — Но вы же не думаете, что она настолько особенная?       Его тон выбил у меня почву из-под ног, и я окончательно перестала понимать хоть что-то. Если речь не о моей крови, то о чьей тогда?       — Кажется, пересказывая вам ту историю, я упустил один важный фрагмент.       Я молчала, ожидая продолжения — под «важным фрагментом» он мог подразумевать все, что угодно.        — Когда Шива раз за разом входил в Кали, его ладони, точно так же, как и ее спина, до боли вжимались в камень под водопадом.       Он покрутил кинжал в ладони.       — Отчего на них образовывались глубокие, рваные царапины…       Мгновение, и кинжал порезал его собственную плоть. Несколько капель крови застыли на лезвии, несколько упали на землю. Амрит почти не отреагировал, только едва поморщился, а после продолжил, как будто ничего не случилось:       — Раны, из которых во время их соития непрерывно сочилась кровь.       Его ладонь легла на трещину — ровно на то место, где оставила кровавые отметины я.       Божественная кровь…       Трещина стала глубже, а птицы в лесу тревожно защебетали.       Кровь Шивы и кровь Кали, слившееся воедино.       Вот почему этой фразы не существовало в общедоступных словарях. Потому что лишь единицы могли предположить, что такое сочетание может оказаться важным.       Трещина углубилась, разойдясь паутиной по поверхности скалы. Сверху посыпались мелкие камни. Амрит предусмотрительно сделал шаг назад.       — Представляю вам то, что вы так давно искали, Амала, — оповестил он спокойно, но я физически ощутила охватившее его торжество.       Неподвижная скала, задрожав, расступилась перед нами.       Амрит благоговейно выдохнул.       — Храм. Богини. Кали.