Всегда есть что-то еще

      Зимняя сырость и снег, горький аромат прогорающих поленьев, вода и едва уловимый запах псины — первое, что я почувствовала. Знакомые запахи успокаивали: так пах мой Ферелден, не исковерканный армией Корифея. Толком заметить переход я не успела: только что на нас накатывал жар взрыва, сердце заходилось от ужаса и боли, потом мгновение темноты и дезориентации — и я понимаю, что спокойно стою, судорожно уткнувшись носом в плечо Дориана, Китти, неведомо когда успевшая обернуться кошкой, цепляется за мое плечо, а вокруг висит напряженная тишина, только поленья в камине потрескивают да из окна доносится свист ветра. И пахнет домом.       Неторопливо отстранившись от невольного напарника, я первым делом глубоко вздохнула и только потом осмотрелась.       Кассандра замерла на полушаге — она явно направлялась к Алексиусу с обнаженным мечом. Остальные тоже, так или иначе, собирались атаковать, и я даже мимолётно умилилась — какая забота обо мне. Знакомый Ворон, к примеру, нож метнуть уже успел — тот валялся у подножия лестницы. Сам магистр прятался за барьером и совсем не походил на самого себя из будущего. Того мне стало жаль в последний момент; пожалуй, Лелиана оказала ему услугу, перерезав горло. Этот, готовившийся защищаться и убивать моих людей, моих друзей — заставил ярость вспыхнуть ярким пламенем.       Взрыв, в котором заживо сгорела моя подруга, словно что-то надломил во мне. Былое неприятие убийств отошло куда-то на второй план, и я, пожалуй, всерьез готова была снова воспользоваться MiLin, своим кинжалом, уже успевшим попробовать крови в моих руках. Там как раз оставалось место под ещё одну гравировку…       Но злость все же не была всепоглощающей, и, как бы ни хотелось, творить глупости я не стала. Пленным Алексиус может оказаться полезнее, чем мертвым. Но отвести душу все же себе разрешила.       Барьер тевинтерца лопнул как мыльный пузырь, на этот раз я даже устояла перед отдачей. А потом быстро, не давая магу времени на раздумья, со всех сил зарядила кулаком ему в челюсть — по-простому, без всякой магии или оружия.       Кулак пронзило резкой болью, так что я даже зашипела и тряхнула рукой, но не пожалела о сделанном ни на мгновение. На лице отшатнувшегося магистра моментально проявилось алое пятно, челюсть чуть съехала в сторону — вряд ли я ее сломала, но уж ушиб обеспечила наверняка. Жажда мести чуть поутихла, хотя врезать противнику все еще хотелось — но я уже понимала, что на второй удар запала не хватит. Да и неплохо было бы оставить хотя бы одну руку целой — не ногами же его бить?       — Вот ты даешь, босс, — пробасил Железный Бык где-то на периферии внимания, но я не стала оглядываться. Обратилась к магистру:       — Я только что видела, как вам перерезали горло. Как вы думаете, у меня много причин не повторять эту греющую душу ситуацию? После всего, что я увидела?       — Алиена… — начал Дориан, но я жестом его прервала. Повернулась к Кассандре и не терпящим возражений тоном велела:       — Магистр Алексиус побудет пока гостем Инквизиции. Я помню, у нас в подвале есть одна очень уютная камера.       Искательница Истины спорить не стала, только кивнула, а я снова повернулась к нашему пленнику:       — И не дай вам Создатель попытаться сбежать или кому-то навредить. Клянусь, вы пожалеете, что не достались Корифею.       Алексиус не ответил: после моего удара в нем словно выключили лампочку, плечи опустились, и попыток что-то наколдовать или защититься он больше не предпринимал — я смотрела на него правильным зрением, отчасти чтобы видеть, что он творит, отчасти чтобы напугать. Похоже, второе мне удалось.       «Я бы не поверила», — со скепсисом отозвалась Китти. Я буркнула:       «А я отдам его тебе. Неужели ты не придумаешь, как его получше наказать?»       Демонесса если и хотела ответить, то не успела: двери, ведущие в сторону выхода, резко распахнулись — настолько резко, что со стуком ударились о стены. Я моментально развернулась, готовясь отражать новую атаку, но не пришлось — первым в тронный зал Редклифа вступил Его величество Алистер, а по правую руку от него шел мой несостоявшийся жених и хозяин замка, эрл Теган. Лица у обоих были мрачными, а одежда запорошена снегом настолько, что казалось, будто их вываляли в сугробе.       Следом в зал вошли и солдаты — половина в форме Редклифа, половина с королевскими гербами.       — Что бы здесь ни происходило… — начал Алистер, но не закончил фразу: разглядел, что происходит что-то не то, к чему он готовился. — Алиена?       — Ваше величество, эрл Теган, — я решила в кои-то веки последовать правилам этикета. И король выглядел слишком рассерженным, и публика вряд ли оценила бы наши теплые взаимоотношения. — Спешу вас обрадовать: замок Редклиф снова под контролем Ферелдена, как мы и договаривались. Силы Инквизиции покинут его по первому требованию, но, надеюсь, вы позволите нам отдохнуть.       — Замок свободен благодаря вам, леди Алиена, — Теган вежливо поклонился. — Вы и ваши люди будете моими гостями столько, сколько понадобится.       — Чего не скажешь обо всех остальных, — тут же хмуро добавил Алистер. — Великая Чародейка, я с большим удивлением узнал, что вы отдали замок, не принадлежащий вам, тевинтерскому магистру. Для меня лично это звучит примерно как «предательство». Так что нашего гостеприимства вы теперь лишены.       — Ваше величество… — Фиона заметно растерялась. — Но у меня десятки людей, и не все даже защитить себя смогут. Что же нам делать?       — Я просила вас о помощи с Брешью, — напомнила я. — Вы мне так и не ответили, Великая Чародейка.       На Фиону я смотрела с некоторым умилением: видеть ее здоровой было невероятно радостно, словно мы уже отменили то отвратительное будущее. Разумом я понимала, что работы у нас теперь непочатый край, но эльфийка словно стала символом того, что мы справимся.       Она от моего взгляда отступила на полшага, явно не зная, как его трактовать. Алистер тоже глянул удивленно и посоветовал:       — Рекомендую принять любое предложение Инквизиции, потому что других вариантов у вас все равно нет. Ферелден вам придется покинуть.       — Видимо, выбора у нас действительно нет, — эльфийка опустила голову.       Ближе подошла Кассандра и вполголоса, обращаясь только ко мне, проговорила:       — Магам нужен контроль. Мы видели, что бывает без него.       — Мы видели, что бывает с ним, — возразила я и кивнула эльфийке: — Хороший удар у вас, Великая Чародейка. Надеюсь, членов Инквизиции ваш посох не коснется.       — Верну вам комплимент, — Фиона едва заметно улыбнулась и поклонилась. Потом осторожно коснулась больной руки и предложила: — Если позволите…       Я согласилась, и исцеляющая магия быстро сняла все неприятные ощущения. Не так уж сложно это и было, заклинание я узнала — малое исцеление, которым вполне владели и Китти, и Солас, и, подозреваю, Дориан. Просто потому, что оно было простейшим. Но все равно благодарно кивнула — эльфийка могла и вовсе не предлагать помощь.       — С вашего позволения, я пойду собирать своих людей, — Фиона поклонилась куда в пространство между мной и Алистером. Король со вздохом махнул рукой и проворчал:       — Не торопитесь. Там на улице метель такая, что света не видно, и обещают, что еще дня три она провисит. Думаю, эрл Теган согласится вас еще немного потерпеть.       — Разумеется, на мороз я никого не выгоню, — кивнул хозяин Редклифа, чуть нахмурился и предупредил: — Но веры вам нет, Фиона. Больше вы решений не принимаете, по крайней мере, в моем замке.       Она снова склонила голову, теперь с заметным раскаянием, и я задумалась, насколько оно искреннее. Но Тегана это вполне удовлетворило, и эльфийка быстрым шагом отправилась во внутренние помещения замка, видимо, к своим людям. Мы дождались, пока она уйдет, и я предложила:       — Если вам не хватит солдат на какие-то посты, можете распоряжаться нашими людьми. Раз уж мы тут застряли… кстати, а кто это обещает на три дня метель?       Хотелось надеяться, что этот «кто-то» ошибался: мне очень нужно было покинуть замок и отправится на восток, в сторону цитадели Теринфаль. Может быть, если вылететь сейчас, я успею вовремя? Но одного взгляда на заснеженные плащи вновь прибывших было достаточно, чтобы понять — далеко я по такой погоде не улечу.       — Помнишь, была в ферелденском Круге такая девчонка, погоду предсказывала? — поинтересовался Алистер. Злость у него явно утихла, и он принялся отряхиваться от снега. — Я ее хотел сманить в Денерим, а она все отказывается, засела в Амарантайне. Но предупреждения шлет.       — А, Брианна… — я сникла. Если погоду предсказала она, то стоит забыть обо всех планах: застряли мы тут и правда минимум на три дня. На моей памяти, Бри не ошибалась ни разу. — Нам надо будет поговорить. И еще, можно я воспользуюсь вашими темницами, эрл Теган? Нашему пленнику нужны подходящие апартаменты.       Если бы Теган не разрешил, селить Алексиуса пришлось бы в комнату — ну, или убить. Первое мне сделать не позволяла злость, второго я по-прежнему не любила, да и стрясти с магистра компенсацию за ущерб все еще хотелось. Как минимум, мы его не допросили, а о моей метке он явно что-то знает. Впрочем, в согласии эрла я не сомневалась.       — Боюсь, мага они не удержат, Алиена, — мужчина улыбнулся с сожалением. Я зло глянула на означенного мага и ответила погромче, чтобы он наверняка услышал:       — Ничего страшного, за ним присмотрят. И если что-то пойдет не так…       «Я буду рядом с ним», — пообещала Китти с заметным предвкушением. Я кивнула, нашла взглядом Дориана, который, как оказалось, внимательно слушал наши переговоры, и попросила:       — Проводишь магистра Алексиуса?       — Разумеется, — маг улыбнулся. — И даже подыщу ему подходящую охрану. Феликс, поможешь?       Я вопросительно посмотрела и на Дориана, и на Феликса, с которым знакома еще не была. Конечно, он вроде как выступал на нашей стороне, но только пока его отец был на свободе. Мало ли что взбредет ему в голову сейчас?       Но молодой человек покачал головой:       — Я не согласен с действиями отца, Вестница. Я на вашей стороне.       — Тогда с тобой я тоже хочу поговорить, вечером или завтра утром, — решила я. Смерти от скверны я никому не желала, и мысль у меня на эту тему была. Правда, стоило все-таки сперва обсудить ее с самим умирающим. К тому же вдобавок к этой, вполне конкретной мысли, крутилась еще вторая, но пока неоформленная.       Он кивнул в знак согласия и помог отцу подняться. Магистр Алексиус не пытался сопротивляться, да и готовым к каким-то действиям больше не выглядел. Теперь он скорее напоминал того себя, которого я увидела в будущем. Может, выглядел маг чуть получше, но глаза потухли точно так же, словно его лишили последней надежды.       А может быть, так и было.       Ощущение, что я лежу на кровати из красного лириума, проснулось раньше меня. Меня снова мутило, голова кружилась, а руки и ноги казались ватными. Горло царапало воздухом при каждом вдохе так, словно внутри меня обосновались Безмолвные равнины, пересыпав песком все внутренности от зубов до желудка. Это наводило на мысль, что лириум, возможно, не при чем.       Правда, голова не болела — это казалось странным, но, несомненно, радовало.       В мыслях мягкой кисточкой прошелестел смех, а потом о скулу потерся пушистый, теплый, знакомый бок.       «Конечно, не болит, — промурлыкала Китти. — Уж унять головную боль я могу. И это не лириум. Помнишь вчерашний вечер?»       Вечер помнился смутно. Сразу после возвращения из будущего я хотела поговорить с Алистером, но пришлось этот разговор отложить: раз уж мы застряли в замке, стоило сначала устроиться, убрать трупы из тронного зала, проверить прочие помещения на сюрпризы от венатори. Пришлось оббежать весь замок от башен до подвалов, поскольку мне увидеть магические ловушки было проще всего. Заодно посмотрела, как устроили Алексиуса — камера ему досталась сухая, с сеном и даже каким-то покрывалом. В первое мгновение я хотела перетащить его в более сырое помещение, но здравомыслие все же взяло верх над мстительностью — раз уж пленника я оставила в живых, издеваться над ним было недостойно и непрактично. Помрет еще, не молодой ведь… На лице и так наливался грандиозный синяк после близкого знакомства со мной.       Кольцо от тайного хода и так уже находилось у Коннора, но я всё-таки забрала его у приятеля и торжественно передала эрлу Тегану и заодно извинилась за испорченные доспехи. Потом мы выставляли посты — моего присутствия не требовалось, вместе с эрлом отправилась Кассандра, но мне ужасно хотелось проконтролировать каждый камень, каждое запертое окно и дверь, каждого солдата и каждого мага — чтобы быть уверенной, что к нам неожиданно не явятся демоны или, того хуже, венатори.       Потом меня увела на разговор Искательница: пришлось доказывать ей, что свободные маги принесут больше пользы, чем порабощенные. А после этого разговора я вынуждена была отправиться на поиски Фионы — Кассандра мне напомнила, что наш второй отряд поехал не просто разбираться с чужими проблемами, но и вербовать помощь, а значит, в Убежище вполне могут оказаться и храмовники. Стоило предупредить новых союзников, что лично их война закончилась в тот момент, когда они согласились помочь Инквизиции. Потому что никаких свар и скандалов не потерпит наш командор, да и не только он — желающих разогнать какой-нибудь несанкционированный митинг или драку найдется достаточно.       Рядом с Фионой нашелся Дориан, который попытался утащить меня на пьянку: Сэра и Бык решили отпраздновать победу и умудрились вовлечь в это не только тевинтерского мага, но даже Соласа. Правда, эльф сбежал после первого символического бокала, да и я задержалась ненамного дольше.       Потом… потом я все-таки нашла Алистера и Тегана в кабинете последнего, и вот на этом месте связные воспоминания заканчивались.       Я попыталась подключить логику, чтобы реконструировать события, но голова наотрез отказалась работать без жидкого допинга.       — Держи, — насмешливым шепотом проговорила Ванда, помогая мне приподняться на постели и впихивая в руки стакан с водой. Почуяв живительную влагу, я отбросила любые мысли и присосалась к стакану. И второму. После третьего в голове слегка прояснилось, а в желудке забулькало, как в аквариуме.       Я благодарно кивнула, по-прежнему не желая заговаривать, откинулась обратно на подушку и взялась за свою память основательнее.       С нашим Величеством я хотела поговорить о том, что услышала от той Лелианы, из будущего. Эрл Теган, как один из королевских советников, тоже остался с нами, но это не особенно напрягало — все-таки мы дружили, хоть и не так близко, как с Алистером. И началось все, вроде бы, именно с этой темы… по крайней мере, в памяти всплывали обрывки фраз. И еще бокал с кровавого цвета жидкостью — амарантайнское красное, вино из моего родного эрлинга. Потом в воспоминаниях красная жидкость отчего-то сменилась янтарной, и я уже сидела не в кресле, а на подлокотнике возле Алистера… и, кажется, плакала ему в плечо? На этом память отказала окончательно.       «Ты там рыдала. И они тебя напоили до отключки, — наябедничала Китти, снова укладываясь рядом со мной компактным пушистым комочком. — Сказали, так тебе будет не до душевных переживаний».       Я хмыкнула и тут же поморщилась. Уж что верно, то верно, сейчас и Фиона, запертая в кристалле, и подернутое Тенью небо, и Лелиана со своей гротескной усмешкой вспоминались едва-едва, куда больше волновал вопрос, смогу ли я встать. Не то чтобы надо было куда-то торопиться, но я же, мать ее, Вестница, должна хотя бы показаться на глаза остальным и сделать вид, что ужасно занята важными делами.       «Не поверят, — захихикала демонесса и продолжила делиться подробностями: — Когда они поняли, что сама ты не в состоянии даже глаза открыть, решили отнести в комнату на руках».       Я представила эту картину, тихонько взвыла вслух и уткнулась носом в подушку, чтобы не возвращаться в этот жестокий мир. Выбрать сходу, что хуже: когда тебя на руках носит король или несостоявшийся жених, который таковым на самом деле никогда не являлся, но объявить ты об этом уже успела… Какой позор…       «Король, — уточнила подруга. — И они оба тоже успели выпить, так что твою комнату искали долго, методично и по всему замку».       — Я застрелюсь, — тихонько простонала я. Мало того, что я набралась как не пойми кто, так еще и два пьяных мужика продемонстрировали результат королевских посиделок всем желающим! Доказывать после этого, что к моему мнению надо прислушиваться, придется бесконечно долго, и не факт, что получится.       — Бьянка уехала к храмовникам, а из лука ты застрелиться не сможешь, — снова захихикала кошка. Ее ситуация явно забавляла, а мне и правда хотелось провалиться сквозь камни. Интересно, Дориан тот амулет еще не выбросил? Может, можно будет отправиться в прошлое на день назад и пресечь это безобразие?       Я даже попыталась встать, чтобы отправиться на поиски мага, но, стоило откинуть одеяло, как по голым ногам прошелся сквозняк. Одежды на мне оказалось существенно меньше, чем в начале вечера, и я с ужасом уставилась на демонессу — если я сама не могла даже идти, то кто меня раздевал?       — Это я, — успокоила она меня. — Не в драконьей чешуе же тебе спать? Ладно, раз ты уже пришла в себя, пойдем наружу?       Я резко скользнула обратно под одеяло и жалобно попросила:       — Может, не пойдем? Я пока не готова…       — А завтрак? — резонно напомнила подруга. Я прислушалась к себе и поняла, что стыд во мне силен, а похмелье еще сильнее. От мысли о еде мутить стало вдвое больше. Мелькнула мысль, что лучше бы это был красный лириум… Китти ухмыльнулась почти как Чеширский Кот, показав мелкие острые зубки.       — Знаешь, я пока почитаю, — малодушно отозвалась я. — И поголодаю, это, говорят, полезно.       Демонесса хмыкнула теперь уже неодобрительно и спрыгнула на пол. Похоже, сидеть рядом и пялиться в книгу ей было скучно. Я даже немного порадовалась этому: перед ней мне тоже было немного стыдно, хотя и куда меньше, чем перед остальными.       Едва за кошкой закрылась дверь, я нырнула под одеяло и крепко зажмурилась. Может, если долго так лежать, это все как-нибудь само рассосется? Но через десять минут прятаться в темноте и духоте надоело, и я действительно решила почитать. Литературы под рукой было не так много, зато нашлось кое-что полезное — тетрадь в кожаной обложке, принадлежавшая Алексиусу из следующего года. Открывать ее было страшновато: во-первых, в записях высокопоставленного венатори вряд ли найдется что-то приятное, во-вторых, лезть в будущее ещё раз не хотелось. Но раз уж есть такая возможность…       Это оказалась помесь дневника и лабораторного журнала. Для второго не хватало конкретики в описаниях опытов, для первого был переизбыток теорий и, собственно, описаний экспериментов. Поначалу читать было противно: не знаю уж, каким учёным Алексиус был в Тевинтере, но здесь моральная планка упала у него очень глубоко. Когда в тексте впервые встретилось упоминание о Лелиане, я даже захлопнула тетрадь и перевела взгляд за окно.       Но продолжить все же пришлось: помимо опытов там были ценные сведения о перемещениях войск Корифея и его планах, по крайней мере, тех, что касались самого Алексиуса. Планы были не самыми радужными для магистра — моего исчезновения Старший не простил. Это немного утешило, даже порадовало, а потом я постаралась абстрагироваться от моральных переживаний. В конце концов, всего этого еще не произошло и теперь не произойдет; да и смогла же я работать с Авернусом, хотя у него прошлое было не менее кровавым, чем у Алексиуса — будущее. Такое сравнение и опыты — магистр пытался разобраться не только с временной магией, но и скверной, — наконец выстроили мои мысли в единый ряд, позволив сформулировать бродящие со вчерашнего вечера идеи. Оставалось только разыграть образовавшийся план в правильном порядке.       Желание навредить Алексиусу поутихло, уменьшаясь пропорционально возможности его использовать. Правда, какую-нибудь гадость напоследок сделать хотелось, и я, подумав, вырвала последнюю страницу из дневника.       «Ничто не работает. Сколько раз я пытался преодолеть этот рубеж — взрыв на конклаве! Попасть в то прошлое, где на повозку Феликса еще не напали порождения тьмы, а венатори еще не пришли в Минратос… Тщетно. Эту магию питает Брешь, и попасть во время до ее возникновения невозможно. Я не могу изменить события на конклаве, как требует Старший. Я его подвел, и он меня убьет. Пусть… но надо как-то спасти Феликса».       Вкупе с моими воспоминаниями о том, в каком состоянии я увидела Феликса, это точно расстроит Алексиуса. И заодно подтолкнет к тому, чтобы принять мое предложение. Ещё бы самого молодого человека уговорить…       Едва я решила вставать — время уже давно перевалило за полдень, а о похмелье я, увлеченная чтивом, и думать забыла, — в комнату вернулась Ванда, теперь в человеческом обличье. На мой обеспокоенный взгляд она только отмахнулась:       — Я не хожу в сторону магов и избегаю Кассандры. А Дориан и Солас обо мне и так знают. Зато смотри, что я принесла!       Смотреть необходимости не было: мой нос уже уловил горьковатый аромат кофе, горячего, свежего и восхитительного. На фоне кофе меркли все проблемы, я даже невольно вытянула руки навстречу демонессе, чтобы быстрее добраться до вожделенной чашки.       Вместо нее мне в руки попал стакан с чем-то куда менее приятным.       — Я подумала, Дориан с его любовью к вину должен знать, как избавиться от похмелья, — промурлыкала Ванда. — Правда, его такое предположение изрядно оскорбило, но зелье он сварил. И кофе.       — Я бы предпочла начать с кофе, — нетерпеливо отозвалась я, пытаясь отставить стакан на край кровати. Он тут же покосился, но упасть ему не позволила подруга и снова протянула мне. Я попыталась еще раз: — И вообще, я вполне сносно себя чувствую. Кофе будет достаточно. И шоколада.       — Значит, мы сейчас идем обедать, а потом на тренировку? — коварно предположила леди Ванда. — Уверена, твоя Искательница не откажет тебе в небольшой разминке.       При упоминании обеда желудок протестующе скрутился. Кассандру видеть мне тоже не хотелось — стыдно было по-прежнему. Поморщившись, я буркнула:       — Ты — демон вредности.       И выпила бурду из стакана. На вкус она оказалась ровно такой, как я ожидала — отвратительной. Одновременно и кислая, как лимонный концентрат, и соленая, и горькая, а сверху все это накрывал слабый аромат мяты. Но, как ни странно, стало и правда легче: до этого мир воспринимался словно сквозь легкую дымку, причем уже ставшую привычной и оттого незаметной; сейчас же он предстал кристально ясным. И все неприятные ощущения пропали.       Нехотя признала:       — Ладно, ты была права. Но тренировку все равно отложим хотя бы до завтра. Я еще думала, может, кто-то покажет мне, как правильно кулаком бить, а то один удар — и я себе чуть пальцы не переломала.       — Зато у магистра такая рожа, что смотреть приятно, — хихикнула леди Ванда, протянула мне чашку и присела на край кровати. — А твои собутыльники еще спят.       Я только отмахнулась: вот уж до других людей мне сейчас точно дела не было. Никому я срочно не нужна — и хвала Создателю, есть время на маленькие удовольствия. По крайней мере, тогда, десять лет назад, никто мне кофе не предлагал, так что дурацкое предсказание явно описывало хотя бы не каждый момент моего оставшегося времени.       После кофе в голове прояснилось окончательно, и меня обуяла жажда деятельности. Больше всего мне, конечно, хотелось выбраться из замка и рвануть в сторону цитадели Теринфаль — на мое волнение, мучившее еще с момента выезда из Убежища, наложились слова той Лелианы: «Каллен умер от ран вскоре после поездки к храмовникам». Были ли связаны раны и поездка, я не уточнила, но теперь боялась, что ответ мог бы оказаться положительным. Увы, погода плевать хотела на мои тревоги: за окном по-прежнему было белым-бело, из-за метели не разглядеть даже двор.       Внутри замка дел у меня оказалось тоже достаточно. Во-первых, я до сих пор не рассказала Кассандре о том, что мы с Дорианом увидели в будущем, а это стоило бы сделать первым делом. Во-вторых, надо было разобраться с Феликсом и его папашей. В-третьих… наверняка есть и какое-то «в-третьих», но прямо сейчас стоило заняться и тем, что я уже вспомнила. Пару мгновений поразмышляв, разговор с Искательницей я все-таки отложила на потом — ко встрече ни с ней, ни с Фионой или другими магами я морально была по-прежнему не готова. И решила начать с семейства Алексиусов.       Но далеко уйти не успела: в конце коридора, куда выходила моя комната, на подоконнике сидел Коннор и явно ждал меня — просто потому, что больше здесь делать было нечего. На звук открывающейся двери он повернулся сразу, резким движением, но, увидев меня, расслабился. Я с тревогой покосилась на Ванду, и демонесса с предвкушающей улыбкой подмигнула, ненавязчиво подталкивая меня в сторону приятеля. Сам редклифский наследник перехватил мой взгляд и, слабо улыбнувшись, проговорил:       — Я знаю. Догадался. Ты как?       — Если ты о вчерашнем вечере, то ожила, — осторожно проговорила я и, подойдя поближе, оперлась плечом о стену. Теперь свет из окна не бил мне в глаза, так что появилась возможность получше рассмотреть Коннора. Он выглядел уставшим и невыспавшимся, но спокойным и даже умиротворенным, чего я до сих пор в Сычике не замечала. — А ты? Ты вообще спал?       Он отмахнулся:       — У меня было ночное дежурство. Я имел в виду, как ты после того заклинания? Я впервые видел тебя… пьяной. Да и дядю Тегана с Его величеством.       Я едва не брякнула, что он недостаточно часто меня видел, но вовремя придержала язык. Во-первых, так сильно я и правда ни разу не напивалась ни в одной из своих жизней, во-вторых, прошлый раз лучше вообще не вспоминать. Если в глазах Коннора я выгляжу такой уж безгрешной, пусть так и будет.       «Тоже мне, грешница», — фыркнула Ванда, к счастью, не вслух. Я бросила на нее мрачный взгляд, но отвечать на насмешку не стала.       — Была причина, — мне показалось, что прозвучало это грубовато, и я, поморщившись, добавила: — То заклинание забросило нас с Дорианом в будущее.       — Расскажешь?       Я покачала головой. Вспомнились слова Веры: рассказывать о том, что увидел — только добавлять шансов на то, что это сбудется, а мне и так придется. Лучше лишний раз не провоцировать судьбу. Правда, это касалось предсказаний, вряд ли сработало бы с таким точным знанием…       — Тоже выпить хочешь? — понимающе поинтересовалась Ванда. Покосилась на меня и сообщила: — Я видела, как ты сам себе перерезал горло. Боялся, что снова станешь одержимым.       — А у меня была причина? — удивился Коннор. — Я, конечно, опасаюсь этого, как любой разумный маг… ну, может, чуть больше, я-то знаю… но такой паники, как в детстве, у меня больше не возникает.       — Была, — коротко ответила демонесса. Он пару мгновений обдумывал, потом молча кивнул. А я с упреком глянула на нее:       — Ты мне не сказала, — подруга только пожала плечами в ответ, и я вздохнула: — Я сделаю все, чтобы это будущее не наступило, Сычик. И если я справлюсь, то тебе этой дряни и знать не надо. А если нет…       — То я и так узнаю, — парень кивнул, спрыгнул с подоконника и внезапно обнял меня: — Ты справишься, я уверен. Ты ведь всегда справлялась. А я пойду спать, еле дождался тебя, если честно.       — Зашёл бы, я давно не сплю, — я смутилась. Он улыбнулся, махнул рукой и медленно побрел в сторону господской части замка. Я проводила его взглядом и в последний момент окликнула: — Коннор! Давно?       Он перехватил мой взгляд на демонессу и снова улыбнулся:       — Только сегодня. А вот парни, мне кажется, давно догадались. Они-то специалисты.       — О! — оживилась леди Ванда, и я поскорее утащила подругу от Сычика, чтобы хотя бы его не шокировать ее идеями. Хорошо бы и самой сбежать, но мне демонесса такой возможности не предоставила, только заливисто рассмеялась и подхватила под руку.       После разговора я с удивлением поняла, что проголодалась. На здешней кухне я себя чувствовала вольготнее, чем дома — у Герринов не было тетки Уллы, — так что смело отправилась на поиски еды. Правда, перед самой кухней затормозила: из помещения раздавался сочный бас Железного Быка. Он явно старался приглушить голос, но получалось у него не очень. Наемника-кунари, который и сам был не дурак выпить, я не особенно стеснялась, оставался вопрос — с кем он там. Впрочем, вряд ли с Кассандрой, представить Искательницу Истины на кухне в компании кунари я не могла никак; малознакомых магов тоже.       Картина, открывшаяся мне, все-таки слегка пошатнула уверенность в том, что я окончательно избавилась от влияния алкоголя. Бык сидел на какой-то колченогой табуретке — откуда он ее только взял? — и задумчиво пялился на знакомую доску в черно-белую клетку. Противником выступал Солас, причем мне показалось, что он приятно удивлен — похоже, кунари оказался сильнее и интереснее ожидаемого. Все бы ничего, но никакой другой мебели на кухне видно не было, так что эльфу пришлось сидеть прямо на столе. Для него это было настолько нехарактерно, что я даже замерла в дверях.       Потом разглядела то ли третьего члена этих посиделок, то ли незамеченную мебель: под столом, сладко посапывая и даже временами похрапывая, лежала Сэра — обычно она была вполне себе собутыльником, но именно сейчас пребывала скорее в состоянии тумбочки.       Мое появление незамеченным не осталось, но отвлекаться от игры мужчины не стали. Я прокралась к кладовке, искренне надеясь, что «силы Инквизиции» не слишком сильно разорили запасы замка — или что удастся спихнуть ответственность на венатори, — и обнаружила там только ополовиненный копченый окорок и три сиротливых ломтика сыра, уже немного заветренного. Хотелось бы надеяться, что это не все замковые запасы, иначе предстоящие три дня покажутся очень длинными.       К Дориану и Феликсу меня взялась отвести Ванда, вроде как она точно знала, где они находятся. В итоге оказалось, что в библиотеке, но по дороге мы прошли через этаж, где расселили магов, и натолкнуться на них я успела. Мне тут же вспомнились слова демонессы о вчерашнем вечере, и удержать лицо невозмутимым оказалось нелегкой задачей. Впрочем, никто не позволил себе ни единого ироничного или осуждающего взгляда, в основном со мной просто вежливо раскланивались. Это немного успокоило, и я даже задумалась, что Кассандру надо будет выловить обязательно. Узнать-то она все узнает и в Убежище, но заставлять столько ждать фактически организатора всей Инквизиции — неправильно.       Оба тевинтерских мага сидели в самом углу библиотеки и читали. Если бы не постоянные смешки со стороны Дориана, картина даже показалась бы домашней и уютной, но мой случайный напарник все портил. Я пригляделась: у него в руках был «Черный город», сборник эссе о, собственно, Черном городе. Я начинала его читать в библиотеке Кинлох, но сдалась уже на трети — большая часть написанного казалась совершенным бредом человека, который видел описываемый объект в лучшем случае издалека. Дориан, учившийся в лучших в Тедасе Кругах, наверняка нашел там для себя не один повод для насмешки.       Внезапно во мне взыграло желание подурачиться. Я тихонько отступила, обошла стеллажи так, чтобы подкрасться к магу со спины, и негромко проговорила почти на ухо:       — На самом деле, он Золотой.       Дориан вздрогнул и со стуком захлопнул книгу. Я захихикала и присела на подлокотник его кресла.       — Скажи-ка, в тебе точно нет ничего демонического? — с наигранным недовольством поинтересовался мужчина. Я фыркнула:       — Меня обучал Антиванский Ворон и, кстати, не особенно хвалил. Ты просто невнимательный.       Феликс наблюдал за нами с задумчивой улыбкой. Его книга, как я заметила, к магии отношения не имела.       Сейчас выдалась свободная минутка, и я рассмотрела приятеля Дориана получше. Внешность у Алексиуса-младшего была вполне характерной для Тевинтера: темные волосы, правда, остриженные очень коротко, узкое лицо, смуглая кожа. Правда, сейчас она казалась серой — бледность скрадывала бронзовый загар, но спрятать его совсем не могла. Под глазами залегли глубокие тени, которые только подчеркивались не особенно густой черной щетиной. Одет он был так же, как и все венатори: брюки, куртка с остроконечным капюшоном и кольчужными вставками, правда, не видно было перчаток с шипами и этой ужасной маски. В отличие от рядовых венатори и Алексиуса-старшего, куртка Феликса была веселого канареечного цвета, так что я невольно улыбнулась.       Ненадолго. Вспомнилось, что там, в будущем, вурдалак у ног магистра был одет именно в эту одежду.       На всякий случай я осмотрела молодого человека и правильным зрением. Силы у него внезапно оказалось так мало, что, родись он на нашем юге, мог бы даже не попасть в Круг. Зато скверны оказалось едва ли не столько же, сколько я могла бы увидеть в каком-нибудь гарлоке — только она сдерживалась явно чужой, видимо, отцовской силой.       Заодно, раз уж взялась изучать, я посмотрела на Дориана и фыркнула:       — С ума сойти, какой ты блистательный. И правда, талант налицо. У нас тебя бы заперли в самом строгом Круге.       — Тогда я должен поблагодарить Создателя за то, что он позволил мне родиться там, где много вина и мало этих ваших… храмовников, — отозвался маг. И уточнил: — Меня терзают смутные сомнения, что без демонов в тебе все же не обошлось.       — Я же говорила, неуч, — промурлыкала леди Ванда и присела на второй подлокотник. — Где ты видел демонов, которые светятся золотом?       Я перевела взгляд на подругу — в правильном зрении она всегда выглядела особенно красиво, лавандовая сила не пряталась под человеческой внешностью, а легким облаком витала вокруг, — и невольно задалась вопросом: а у кого есть такое золотистое свечение? Навскидку вспоминалась только Вера.       Демонесса ойкнула: то ли сочла, что сказала что-то лишнее, то ли получила локтем от Дориана — вроде бы он не был склонен к подобным жестам, но утверждать наверняка я бы не взялась. И быстро сменила тему:       — Я лучше кресло принесу.       — Я помогу, — вызвался Феликс. Дориан посмотрел на приятеля с некоторым удивлением, да и я тоже: в Тевинтере среди магов подобное принято не было. Но Ванда умилилась:       — Хоть кто-то воспитанный, не то что некоторые.       И, не дожидаясь ответа, сбежала. Дориан усмехнулся:       — Я и забыл, как много времени ты провел на юге. Здешние женщины не попытаются выжечь тебе лицо за подобное предложение?       Его приятель чуть смущённо покачал головой, а я задумчиво проговорила:       — Смотря кто. Слышали про Ведьму Диких Земель? Ее дочь первой учила меня магии. Так вот, за более-менее невинный флирт она обещала снять кожу собственными когтями. Она в волчицу превращаться умела.       — Надеюсь, не тебе?       — Мне было десять, — я отмахнулась и снова посмотрела на Феликса. — Вообще-то я искала вас не просто так. Я хотела поговорить.       Молодой человек посерьезнел и с сожалением проговорил:       — Боюсь, о венатори рассказать мне нечего. Отец не делился даже своими планами до конца, что говорить о его… Старшем.       — Его зовут Корифей, — снова поправила я. И вздохнула: — Меня ужасно раздражает это «Старший». Если уж опираться на возраст, то «Дряхлый» будет как-то правдоподобнее. Или «Устаревший». А то зовете его, как будто он действительно бог. И разговаривать я собиралась не о нем, это мне и магистр Алексиус расскажет.       В этот момент над нами, кокетливо покачивая ножками, пролетело кресло и мягко опустилось так, чтобы, сидя в нем, я могла видеть обоих мужчин одновременно. Ванда появилась следом за ним, и я благодарно кивнула. Невольных зрителей это представление не то чтобы сразило наповал, но все же заметно удивило, и сияющая, как новенькая монетка, демонесса грациозно опустилась на подлокотник своей добычи. Я усмехнулась, пересела к ней и повесила вокруг нас щит против прослушивания.       — Ну вот, теперь можно и посекретничать, — удовлетворенно кивнула я. И замолчала: подходящие слова выветрились из головы. Мужчины тоже не торопились задавать вопросы, явно ожидая, что разговор начну я.       Спасла ситуацию Ванда. Чуть прищурившись, она посмотрела на наших собеседников по очереди и поинтересовалась:       — Феликс, а ты хочешь жить?       Дориан коротко хохотнул:       — Ох уж эта очаровательная ферелденская прямота! Похоже, заразная.       Демонесса отправила магу воздушный поцелуй. Феликс, подумав, окончательно отложил книгу и осторожно ответил:       — Зависит от того, чем придется за жизнь заплатить.       — О! — на такой ответ я не рассчитывала и теперь удивилась. — Мне бы хоть часть твоих мозгов, я бы здесь сейчас не сидела…       Ванда тут же прижалась к моему плечу, словно одна эта мысль ее напугала, но я внимания не обратила — все равно ведь я уже здесь, и ничуть об этом не жалею. Быть бы еще уверенной, что продержусь хотя бы этот год… хотя бы пока Брешь не закроем… С Корифеем в крайнем случае справятся и без меня.       Собравшись с мыслями, все же заговорила о деле:       — На самом деле, это не праздный вопрос. Я говорила при первой встрече с твоим отцом, что знаю способ оттянуть смерть, и за это время можно будет поискать нормальное лекарство. Это была не ложь.       — В чём подвох? — поинтересовался Дориан. — С чего вдруг такие загадки, моя прямолинейная подруга?       Феликс глянул на приятеля и мягко заметил:       — Дориан, думаю, логичнее будет узнать это мне самому. Всё-таки речь идёт обо мне, и платить за это буду я.       Тот поднял руки, мол, понял, молчу, и перевел на меня взгляд. Несмотря на демонстративную покорность, взгляд был требовательным и обеспокоенным. К сожалению, порадовать мне было нечем.       — Подвохов целый ворох, — я вздохнула. — Единственный способ спастись от скверны — это стать Серым Стражем.       — К сожалению, этот способ мне не подходит, — отозвался Феликс. — Отец обращался к Стражам, но ему отказали. Я недостаточно хороший воин для них.       — В Вейсхаупт обращались? — помрачнев, процедила я. Почему-то была уверена, что это Первый или Камергер отказали. Вообще-то по правилам Ордена они и должны были это сделать, Серые Стражи — не благотворительная организация, спасающая всех подряд. Но мне эта позиция претила.       Получив подтверждающий кивок, я выругалась:       — Вот говнюк бюрократический!       Игнорируя удивленные взгляды, проверила еще раз свою защиту и со вздохом продолжила:       — Речь не идет о том, чтобы обращаться в Орден. Это первый подвох: если в Вейсхаупте узнают об этом разговоре, убьют нас всех, и меня в первую очередь.       — В таком случае, возможно, не стоит его продолжать? — предложил молодой человек. Я махнула рукой:       — Да у меня с Первым и так отношения паршивые. Я до сих пор жива и не прошла Посвящение только благодаря тому, что мой брат убил архидемона. С его мнением считаются… Так что будет вполне достаточно, если мы об этом никому не скажем.       Я помолчала: воспоминания о Первом удовольствия не вызывали, даже заставили поморщиться. Потом пояснила:       — Я вроде как состою в Ордене… номинально. Правда, никаких прав у меня нет, но это неважно, главное, что знаний достаточно. Если какой-нибудь маг согласится помочь, то провести Посвящение я смогу. В этом состоит второй подвох: ты его можешь не пережить. Раньше из рекрутов выживала примерно треть. В последние годы, благодаря одним исследованиям, это число сильно выросло, и я с этими исследованиями знакома. Но ты уже отравлен скверной, и я не знаю, какой эффект это даст. Так что тут пятьдесят на пятьдесят: либо выживешь, либо нет.       — Без этого Посвящения я умру в любом случае, — Феликс пожал плечами и улыбнулся. — Интересный способ считать вероятности. Я знаком с немного иным.       — Если выживешь, пересчитаешь, — я тоже пожала плечами. И вздохнула: — Вот сейчас начнется самое интересное. То, что я скажу, не должна знать ни одна живая душа, это действительно важная тайна Ордена. Насколько я знаю, ее даже рекрутам не открывают, иначе желающих не будет совсем.       — Если цена состоит только в этой тайне, то я готов ее и сохранить, и попробовать, — спокойно ответил молодой человек. — Без отца я едва ли протяну больше пары месяцев. Я с этим смирился, но если есть шанс… умирать всё-таки не очень хочется.       Я задумчиво посмотрела на него, потом на Дориана, оценивая, не выгнать ли последнего. Все-таки ему знать подробности было необязательно. С другой стороны, он меня спас в такой ситуации, когда никто другой не смог бы. Он и себя спасал, конечно… Ладно, обижать его недоверием не хотелось.       — Серые Стражи травятся скверной в особом ритуале. Это позволяет чувствовать порождений тьмы и собратьев по Ордену, не заражаться скверной в бою… Есть и минусы. Отравление — всегда отравление, каким ритуалом не закрепи, так что лет через двадцать скверна берет свое, и Серый Страж медленно превращается в вурдалака. Обычно они не доводят до такого, уходят на Глубинные тропы и умирают в бою, пока еще остаются людьми. Конкретно сейчас быть Стражем особенно невыгодно, потому что Корифей может подчинять себе тех, у кого в крови скверна. Но это единственный шанс оттянуть твою смерть.       — И при этом я могу стать марионеткой Стар… этого Корифея и продолжить занятия своего отца, только уже не по своей воле? — уточнил Феликс. Я махнула рукой в сторону господской части замка:       — Ты же видел Алистера. Он был Серым Стражем… по сути, и остался, из этого Ордена не уходят. На него никто не влияет. Думаю, чтобы кого-то подчинить, Корифей должен для начала о нем знать.       Молодой человек кивнул и задумался. Я не стала мешать ему в принятии решения, оно и правда было важным… возможно, самым важным в его жизни. Проверила в очередной раз щит, подновила его — свет начал рассеиваться, так что вскоре наши тайны могли бы стать не такими уж тайнами. Поймала на себе взгляд Дориана.       Маг, заметив, что я обратила на него внимание, поинтересовался:       — В чем твоя выгода?       — Ты не веришь в мое бескорыстие? — вполне искренне оскорбилась я. Но потом все-таки созналась: — Я собиралась предложить этот выход — и предложила бы — в любом случае, но после знакомства с дневником Алексиуса и правда обнаружила выгоду. Наверняка магистр по-прежнему захочет спасти Феликса, но на этот раз времени у него будет существенно больше года…       — Почему года? — перебил меня обсуждаемый персонаж. Дориан тоже выглядел удивленным, и я поняла, что Феликса-из-будущего он не узнал. Прикусив губу, я помолчала, потом осторожно проговорила:       — Потому что мы видели тебя вчера в том будущем. То, что от тебя осталось.       — Это был Феликс? — пораженно отшатнулся Дориан. — Дыхание Создателя, что Алексиус с ним сделал?       Я посмотрела на обоих с сочувствием:       — Не позволил умереть от скверны быстро. Если этот процесс затягивать, то зараженный превращается в вурдалака. Я таких видела… несколько раз. Если ты опишешь магистру то, что видел, Дориан, он наверняка не откажется от исследований.       — Зачем тебе это? — поинтересовался Феликс.       — У меня есть брат, — напомнила я. — Еще лет пятнадцать-двадцать, и ему придется уйти на Глубинные тропы. И не только ему, у меня много друзей среди Серых Стражей, даже влюбилась я первый раз в одного из членов Ордена. Поэтому возможность вылечить их от скверны мне нужна позарез. Это точно возможно, мы… мои знакомые уже нашли способ вытягивать скверну из неживых предметов, и я знаю, есть одна женщина, которой удалось избавиться от скверны насовсем. Она не знает, как это произошло, но важен сам факт…       — Тогда зачем тебе мой отец? — справедливо поинтересовался тевинтерец, прерывая меня. Оно и к лучшему, тема была слишком больной, чтобы я смогла остаться спокойной. Вдохнув пару раз, чтобы избавиться от лишних эмоций, ответила:       — Потому что один из этих исследователей сейчас недоступен, а второй умер. Из-за интриг Корифея, кстати, так что участие твоего отца в этих исследованиях будет справедливым.       — Я согласен, — тут же кивнул Феликс. Ответил он чуть поспешно, и мне показалось, что он боится передумать. Ванда накрутила на пальчик прядку моих волос и напомнила:       — Ты можешь умереть. Сразу.       Но он решительно кивнул второй раз, и я вздохнула с облегчением. Пообещала:       — Я напишу рецепт зелья, его надо будет сварить и выпить. Укрепляющее, как раз для рекрутов. И поищу мага, который сможет помочь.       — Алиена, Феликс мой друг, — напомнил Дориан. — Если нужна помощь мага, я вполне могу поучаствовать, надеюсь, сил мне хватит.       — Сил много и не надо, — я заколебалась. Сообщать, что ритуал — магия крови, я тевинтерцам не планировала, чтобы не портить настроение. К тому же не была уверена, что они после этого не откажутся… Судя по тому, что я видела, они оба до сих пор магией крови не занимались, их отношения к ней я не знала. Маркус бы отказался из принципа. Но посвящать в свои планы посторонних мне тоже не хотелось, а тут сам предлагает… Я осторожно уточнила: — А ты готов на вообще любую помощь? Знаешь, у нас про тевинтерцев разное рассказывают, но я три года прожила на севере и не всем байкам нашла подтверждение.       Ванда вздохнула и опять спросила напрямую:       — Магией крови ты заниматься будешь?       Выражение лица Дориана дало ответ раньше, чем он успел произнести его вслух, и я покачала головой:       — Сначала спрошу того, на чью помощь изначально рассчитывала.       — То есть ты всерьез говоришь о магии крови? — недоверчиво уточнил маг. Я пожала плечами и встала с кресла:       — «Победа в войне, бдительность в мире, жертвенность в смерти» — это девиз Ордена. Подчинения андрастианской Церкви в нем, как ты слышишь, нет. Если уж на то пошло, филактерии, по которым выслеживают наших магов, это тоже магия крови, но никто по этому поводу не переживает, даже храмовники.       — Ну, о лицемерии южан у нас поговаривают, — кивнул Дориан и собирался продолжить, но я перебила:       — Лично я против магии крови ничего не имею, главное, чтобы был здравый смысл и чувство меры. У меня есть знакомые малефикары, и я ценю их дружбу. На алтарях они никого не режут, и вообще обращаются к этой силе только в крайнем случае. Один вообще целитель. Авернус, тот, кто вел исследования скверны, тоже был магом крови и целителем. Люди вечно кидаются в какие-то крайности — то совсем запретить, то резать всех подряд. Чувство меры — очень важная, хоть и не озвучиваемая, добродетель.       Я глянула на Феликса и уточнила:       — Ты не передумал?       Молодой человек покачал головой, хоть и слегка неуверенно, и я развеяла свой щит. Теперь надо было найти Кассандру, отчитаться ей, подготовить Алексиуса, чтобы потом не вздумал отказаться, почитать оставленные мне Авернусом журналы исследований.       И потренироваться, что ли. Времени впереди много.       Метель длилась вместо трех обещанных дней почти четыре, так что, когда очередным утром я открыла глаза и увидела за окном солнце, в первое мгновение не поверила своим глазам. После этого наши сборы были практически молниеносными: маги и так сидели на чемоданах, эрл Теган вполне однозначно высказался, что видеть их дольше необходимого не хочет; членам Инквизиции собирать было особенно нечего, мы пришли сюда налегке и уходили так же.       Я стремилась добраться до Убежища. Кассандра, увидев меня после общения с королевской особой, сделала для себя какие-то выводы и слушать мой отчет не пожелала, мол, потом вместе со всеми выслушает. И теперь знания жгли язык, ими хотелось поделиться. К тому же за эти дни я успела переписать все необходимые сведения из дневника того Алексиуса, чтобы передать их Каллену, отдельно записала все рецепты, касающиеся Посвящения и даже договорилась о помощи с Фионой — это она была тем самым магом, который лишился скверны и про которого мне рассказывал Архитектор. Об этом я, в принципе, и сама догадалась — слишком многие факты биографии совпадали, — но потом подтвердил Алистер. Участвовать в Посвящении она поначалу наотрез отказалась, и я зашла с другой стороны:       — Знаете, я видела вас в том будущем. Вросшей в кристалл красного лириума, но еще живой.       От воспоминания меня передернуло, а Фиона побледнела. Но поинтересовалась ровным голосом:       — Хотите сказать, что я должна быть благодарна за спасение от подобной участи?       — Хочу сказать, что даже Андрасте не в одиночку воевала с Тевинтером, — я сложила руки на груди. Сначала хотела изобразить молитвенный жест, но передумала: вряд ли эльфийка из эльфинажа, успевшая побывать Серым Стражем, магом Круга, Великой Чародейкой и предводительницей мятежных магов, на это купится. — Чем больше у нас будет союзников, тем выше шансы на победу, а они нам сейчас очень нужны.       Фиона поморщилась, немного помолчала, но все же согласилась — явно нехотя. Торопить события я не стала: во-первых, не хотела заниматься Посвящением в присутствии нашего величества, во-вторых, ждала встречи с Блэкволлом. Хотелось проверить его искренность. А еще самой заклинательнице стоило почитать исследования Авернуса, чтобы правильно зачаровать кровь — он что-то изменил в самом ритуале, не только дополнительные зелья изобрел.       Заодно я все-таки научилась правильно бить противнику лицо, причем научил меня, как ни странно, Алистер. Сначала я отправилась с этой просьбой к Быку, но он отказался наотрез — побоялся меня зашибить. На мою удачу, рядом проходил наш король. В общем, время я проводила с пользой, и расслабиться не давала только тревога.       Но теперь, когда непогода ушла, я подгоняла своих спутников, как пастушья собака — овец. К сожалению, овцы оказались клыкастыми и часто огрызались, особенно Сэра. В целом, они были правы: шли мы всей большой толпой, с магами и нашими солдатами, а дорога оказалась заметена напрочь, так что ее приходилось практически прокладывать заново. У меня пока хватало сил и энтузиазма бежать едва ли не первой, намечая путь по сугробам, но они потихоньку кончались. Стоило предположить, что у некоторых этих сил могло не быть изначально.       Среди наших новых подопечных оказались не только молодые и горячие ребята, которых увидеть среди мятежников было неудивительно, но и довольно древние старцы. Как ни странно, никто из них никогда не пользовался магией крови — это я успела выяснить еще в замке, — так что Кассандра немного успокоилась насчет моего решения о союзе с ними. А еще среди них не было ни одного целителя, что изрядно опечалило меня — особенно в свете слов той Лелианы о ранениях нашего командора.       До перекрестка, где мы ещё несколько дней назад расстались со вторым отрядом, идти пришлось больше, чем полдня. Собственно, солнце уже клонилось к горизонту и окрашивало окружающие сугробы в нежно-розовый цвет, когда я заметила большую группу людей, идущую со стороны Внутреннего Ферелдена в нашу сторону.       Их было куда больше, чем стоило ожидать, и все же не возникало сомнений, что это наши люди. Я всматривалась в идущих навстречу, выискивая знакомые лица. Впереди, во главе отряда, был Максвелл, рядом с ним шел темнокожий храмовник, сэр Баррис. Третьим в их компании оказался Варрик, а за его спиной топали близнецы. Остальные представители Инквизиции, отправленные в цитадель Теринфаль, тоже мелькали среди суровых рыцарей.       Каллена не было.       Сердце дрогнуло и словно пропустило удар. Если «вскоре после поездки» означало «когда возвращался обратно», я убью этого Корифея с особой жестокостью. А потом ещё раз и ещё…       — Эй, босс, ты прям побледнела, — позвал Бык, но я только губу закусила. Вспоминать умирающую Лелиану, Фиону в кристалле, перерезавшего себе горло Коннора — было не время. «Каллен вскоре умер от ран… Второй жертвой стала Жозефина… третьим был Максвелл…».       То было будущее, и я сделаю все, чтобы оно не наступило.       Но Каллена не было.       — Командора не видно, — шепотом отозвалась я, боясь, что не справлюсь с голосом. Кассандра, прищурив глаза, вгляделась в отряд храмовников — они были ещё довольно далеко, меня выручало птичье зрение, — и пожала плечами:       — Может, он был в ночном дежурстве и теперь отсыпается в повозке.       Повозка там и правда была, в хвосте отряда. Бык довольным тоном согласился:       — Он мог, простых задач не чурается.       Я кивнула: и правда, такое возможно. Или он в самом хвосте, следит за порядком. Или…       — Я пойду побыстрее, — решила я и оглянулась назад. Увиденное мне не понравилось: маги тоже заметили храмовников и ощутимо напряглись. Я поискала глазами Фиону, поймала ее взгляд и едва заметно кивнула. Эльфийка понятливо подошла ближе. — Великая Чародейка, впереди наши союзники, надеюсь, вы помните об этом. Я могу полагаться на ваше слово?       — Вполне, — сухо отозвалась она, поджимая губы. Я кивнула:       — Славно. Я сейчас пойду вперед первой, поговорю с лордом Тревельяном и заодно задам этот же вопрос командиру храмовников. А вы неторопливо догоняйте.       Она кивнула и чуть отстала. Я повернулась к Кассандре, попросила «присмотри» и ускорила шаг.       Максвелл мой маневр разгадал и тоже вышел вперед, но не в одиночку: вместе с ним отправились и темнокожий храмовник, сэр Баррис, и близнецы.       — Вестница, — кивнул он в знак приветствия. — Как успехи?       — Прекрасно, как видите. Великая Чародейка согласилась помочь Инквизиции, магистр Алексиус арестован, — нетерпеливо проговорила я. — Но важный разговор есть, только он не для перекрестка. Что у вас?       Тревельян поморщился, отвечать ему явно не слишком хотелось. Но все же честность победила:       — Место Лорда-Искателя Люциуса занял демон. Все оставшиеся в своем уме храмовники присоединятся к Инквизиции, остальных пришлось убить.       — Не всех, — покачал головой храмовник. Чуть склонил голову и заново представился: — Сэр Баррис, рыцарь-лейтенант… если это еще важно. Довольно большой отряд храмовников покинул Цитадель Теринфаль накануне вашего появления.       — Лелиана их найдет, и разберемся, — уверенно отозвалась я и приветственно кивнула, храмовника я помнила. А потом спросила, чувствуя, как сжимаются от дурного предчувствия внутренности: — Где командор?       — Ранен, — коротко ответил Максвелл. Видимо, в лице я изменилась, потому что добавил он чуть мягче: — Он жив, рана не смертельна. Но достаточно тяжелая, демон его неплохо зацепил.       Я на секунду прикрыла глаза, стараясь унять волнение и уточнила:       — Его лечат?       — Среди храмовников нет лекарей, а я могу максимум остановить кровь, — с заметной досадой проговорил он. — Мадам Вивьен в этой области тоже талантами не отмечена.       Я опять закрыла глаза и медленно вдохнула. Раз, два, три… выдохнула.       — Спокойнее, дорогая, ранен — еще не умер.       Я оглянулась на Дориана, который, оказывается, последовал за мной, и благодарно кивнула. Одной фразой он вернул мои мысли в нужное русло. Быстро прикинув, что делать, я огляделась по сторонам. Что бы Фиона ни сказала нашим новым союзникам, слепо доверять храмовникам они явно не торопились, я видела настороженное взгляды, да и посохи в руках явно снова стали оружием, а не помощью в пути. Храмовники вели себя не лучше, кое-кто даже успел обнажить меч, и сейчас Варрик ему что-то выговаривал. Попросила:       — Дориан, я видела, в Минратосе на глашатаев такое заклинание вешают, чтобы голос лучше слышно было. Ты его знаешь?       — Обижаешь, — усмехнулся тевинтерец, коснулся тонкими пальцами моего горла и прошептал заклинание. Я еще раз кивнула и, посмотрев сначала на магов, затем на храмовников, проговорила:       — Дамы и господа. С вами говорит леди Алиена Кусланд, многие из вас слышали обо мне как о Вестнице Андрасте, некоторые знают как Белого Стража. Тот факт, что вы слышите меня сейчас, означает, что вы согласились помочь Инквизиции, без преувеличения, спасти этот мир. Поэтому обратите свои негодующие взгляды на небо, осмотрите Брешь, если еще не успели это сделать, и помните: наш враг — тот, кто ее раскрыл. А все, кто сейчас здесь — союзники. Уясните это покрепче, и если кто-то собирается договариваться с демонами, усмирять всех непокорных или дебоширить иными способами — выйдите сразу вперед. Мы вас быстро казним и закроем эту тему. Все, кто отсюда отправится в Убежище, должны помнить, что наш враг силен, хитер, на его стороне многолетний опыт интриг и умение выживать. Поэтому любые конфликты в наших рядах будут играть ему на руку. Говорят, он хочет стать богом и занять место Создателя. Полагаю, если ему удастся, нам всем этот мир разонравится. Мне точно; так что любые ссоры буду решать я, и решение вам не понравится.       Я замолчала, переводя дыхание, и облизнула губы. Оказывается, это заклинание не такое уж легкое. Или это нервы?       Максвелл смотрел на меня с заметным удивлением, некоторой иронией и явной тревогой. Но не перечил и вообще не пытался вмешаться, за что я была очень благодарна.       — Я буквально на днях видела смерть дорогого мне человека, и знаю, что могут умереть и другие близкие мне люди. И огромное количество тех, кого я даже не знаю — но их смерть от этого менее трагичной не станет. Мой друг, наш командор, ранен. Я хочу заняться его ранами и, возможно, вылечить, а вот отвлекаться на чужие ссоры не хочу совершенно. Надеюсь на ваше благоразумие.       Сделав еще одну паузу, я продолжила:       — Помогите друг другу. Господа храмовники, среди магов есть люди весьма почтенного возраста, помогите им подняться в горы. Господа маги, среди храмовников наверняка есть раненые, помогите им с лечением хотя бы немного, малое исцеление, полагаю, знает любой ученик. А теперь идем.       Я перевела дыхание и снова посмотрела на обе стороны конфликта. И маги, и храмовники вели себя тихо, ненависти в них явно поубавилось, кое-кто и впрямь смотрел на небо. Вряд ли эта задумчивость продержится долго, и стоило пользоваться хотя бы такой передышкой. Я посмотрела на Максвелла и открыла рот, чтобы спросить, где Каллен, но маг меня опередил:       — Голос.       И тут же прохладные пальцы снова коснулись моего горла.       — Спасибо, — я вежливо улыбнулась Дориану, и все-таки спросила: — Где Каллен?       — Я провожу, — кивнул мой коллега по разрывам. А я повернулась к близнецам и попросила:       — Проследите, чтобы все было в порядке. Пусть видят, что маги и храмовники могут работать вместе.       Дэррек явно хотел что-то сказать, но брат его удержал и только коротко кивнул. Меня это в полной мере устроило, так что я выкинула из головы все лишнее и поспешила следом за Максвеллом. По дороге меня провожали любопытными или неприязненными взглядами рекрутированные храмовники, шли мы прямо через их строй, но мне сейчас на любые взгляды было наплевать.       Командора Инквизиции везли в довольно большой крытой телеге, почти фургоне. Уровень комфорта внутри был, конечно, и близко не таким, какой нужен для нормального лечения, но вариантов особенных не было, так что я еще раз, напоследок, велела поддерживать дисциплину — хотя вряд ли Тревельян нуждался в этом напутствии, — и влезла в тесное пространство телеги.       Каллен выглядел так плохо, что пришлось прикусить себе руку. Сдержать слезы это не помогло, последнее время они слишком легко лились из моих глаз, но хотя бы снаружи не услышали всхлипов.       Доспехи с командора заботливо сняли, перебинтовали рану на боку, видимо, достаточно широкую, чтобы пришлось заматывать чуть ли не весь торс. Кожа у него была бледной, под глазами залегли тени, на лбу выступила испарина, дыхание срывалось; мужчина пытался ворочаться, сжимал кулаки и что-то хрипло бормотал, но так тихо, что я не разобрала ни слова. Укладывали его бережно, это было заметно, даже постелили его же плащ, но тряская дорога сделала свое дело — бинты перепачкались, сбились, сбоку на них выступила кровь.       Сразу заняться лечением я не смогла. Руки тряслись, к горлу снова подступили рыдания, и пришлось для начала накапать себе остатки успокоительного. Иначе, чего доброго, я бы не вылечила Каллена, а добила. Было до одури страшно: подобные раны я видела только в лечебнице Андерса, а там был нормальный опытный целитель, и от меня требовалось только ассистировать. Сейчас надо было как-то лечить пациента самой — без опыта, без магии, без толкового инструментария, даже без нормальной койки.       Делом я занялась, только когда зелье подействовало. Стянула перчатки, чтобы не мешали, обтерла руки очищающим зельем — маленькую ссадинку на пальце защипало, и тут же откликнулась метка, — аккуратно разрезала бинты ножом, даже сквозь наведенное спокойствие ужаснулась жутким воспалившимся рваным ранам и еще несколько мгновений восстанавливала душевное равновесие. Потом взялась промывать их.       Стоило промокнуть первую, как Каллен выгнулся и застонал, но в себя не пришел. Ткань, пропитанную местным антисептиком, я тут же отложила — вспомнила, какой он жгучий, — откопала у себя обезболивающее и с трудом влила мужчине в рот, придерживая голову, чтобы не захлебнулся. Прошептала:       — Вы же сильный, командор. Надо немного потерпеть…       Ресницы у него задрожали, но на мои слова мужчина так и не отреагировал. Я немного подождала — то ли ответа, то ли пока зелье подействует, а потом продолжила.       Сил вылечить такое у меня все равно не было, даже с помощью старых советов Винн. Пришлось пользоваться навыками, полученными от Андерса, и комбинировать: я промывала, делилась светом, шила, поила лечебными зельями, снова отдавала свою силу… Зелья приходилось экономить, их было не так много — Адан не успел наварить мне достаточный запас. Обезболивающего оставался только один флакон, и я гадала, как растянуть его на пару суток дороги.       В себя Каллен не приходил, но дыхание выравнивалось, жар спадал и даже бред явно отступил, и в какой-то момент я сочла, что так даже лучше — ничего не отвлекает от работы. Закончила лечение я только тогда, когда сил не осталось совсем, а пальцы снова закололо иголочками жара.       Оставлять нашего командора в одиночестве было страшно, и я сидела рядом, не сводя с него глаз. Времени, наверно, прошло немало, по крайней мере, телега никуда не двигалась, снаружи было темно, а рядом со мной в воздухе висел светящийся камень — так позаботиться могла только леди Ванда. Но звать ее не хотелось, да и шевелиться вообще — ни голода, ни сонливости я не испытывала, так что и повода уходить не было, а сил почти не осталось. К тому же иногда приходилось снова браться за зелья, следить за состоянием швов — с моим светом все заживало быстрее, и я надеялась, что снять их можно будет уже скоро.       Когда под полог телеги попытался сунуться Варрик, я отправила его так далеко, что позавидовала бы и Изабелла. Больше меня никто не беспокоил.        Жаль, от моего лечения точно шрамы останутся: я все-таки не Винн и не Андерс. Сейчас, когда страх меня отпустил, смытый сосредоточенностью при работе, я, наконец, осмотрела не только плоды своих трудов, но и лежащего рядом мужчину в целом. Каллен был красивым: чистая кожа, крепкие мышцы, ни жира, ни обрюзглости — да и странно было бы найти их на теле главнокомандующего армии, пусть пока и небольшой. Шрамы у него тоже были, но мелкие, белесые полоски не шли ни в какое сравнение с раздутыми, как пиявки, красными рубцами, которые стянули тонкие шелковые нити.       Я нерешительно коснулась швов, сейчас остро жалея, что я все-таки не маг и не целитель. Кожа под нитками была горячей, набухшей и, мне показалось, слишком чувствительной — наверняка такие прикосновения были бы очень болезненными, если бы пациент был в сознании. Но Каллен спал — я оглянулась и убедилась, что глаза его все еще закрыты и дыхание ровное. На всякий случай наклонилась поближе, прислушиваясь, и даже пальцем провела по лицу… Щеки у него заросли щетиной и кололись.       Я устало вздохнула и села на свое место. Последние дни выдались напряженными: путаница с предсказанием, постоянный страх, путешествие во времени, гибель друзей на моих глазах, теперь еще и это…       — Нет уж, — прошептала я вслух, чтобы услышать хоть чью-то поддержку. — Никаких «это». Я вас вылечу, даже если вы будете отбиваться, командор.       И пожала ему руку, чтобы закрепить обещание. Рука была мозолистой, шершавой и крепкой, но сейчас на пожатие так и не ответила. Я наклонилась поближе — показалось, что на ладони Каллена грязь, но это оказался синяк, небольшой, темно-фиолетовый, свежий. Почему-то синяк добил, и я все-таки тихонько расплакалась, уткнувшись в плащ командора.       Камень замерцал, словно демонесса чувствовала мое состояние и пыталась успокоить, и я постаралась взять себя в руки. В конце концов, все ведь не так плохо? Все пока живы, Брешь мы закроем. Передо мной вот мужчина лежит… почти голый и красивый. Раненый, правда.       Камень замерцал еще раз, одобряя направление мыслей. Я осмотрела раскинувшуюся перед глазами картину: не то чтобы я обнаженных по пояс мужчин до сих пор не видела, на тренировках — с кем бы они ни происходили, — парни от рубах часто избавлялись, так что я успела полюбоваться и на половину Серых Стражей Ферелдена, и на Фенриса с Хоуком, и на Зеврана. Но их я как-то не воспринимала как мужчин, слишком долго мы были рядом. А на Каллена впервые посмотрела… с интересом.       Он и правда был очень красивым. Даже свежие шрамы его не испортят, они все-таки немного рассосутся и поблекнут, да и сбоку, почти напротив печени, не так уж и заметно. Зато рельефные мышцы, гладкая светлая кожа без единого волоска — они останутся. Не знаю, чем так хвастается Варрик и млеет Изабелла, мне больше нравилось, когда лишней шерсти на мужчине не было. Захотелось даже провести рукой по этим мышцам, было интересно узнать, какие они на ощупь.       Но решилась я не сразу. Где-то еще жила стеснительность, изрядно побитая общением с Изабеллой, Зевраном и леди Вандой — та, благодаря которой я краснела от комплиментов и поцелуев. И она громко требовала оставить свои фантазии, потому что лапать чужих, к тому же бессознательных, мужчин — неприлично.       С другой стороны… Никто ведь не узнает. Я нерешительно протянула руку и снова коснулась швов, убеждая сама себя, что просто проверяю, как они заживают. Внутренний голос ехидно поинтересовался, какого прогресса можно ожидать за десять минут, так что я плюнула на воспитание, этикет и прочую ерунду и все-таки осторожно провела кончиком пальца по одной из белых полосок-шрамов вдоль нижнего ребра. Прав был Зевран, любопытство надо удовлетворять.       Шрам почти не ощущался, а кожа была куда мягче, чем на руках, почти беззащитная. Оглянувшись на пациента и убедившись, что он спит, я немного осмелела и провела вдоль ребер уже всей ладонью, почти от самого шрама и до солнечного сплетения. На нем я руку задержала: под пальцами чувствовалось биение пульса — и от этого становилось как-то теплее: пульс означал жизнь, а еще что-то такое, от чего мои щеки все-таки ощутимо нагрелись. Но это было приятное смущение, и, тихонько хихикнув, я кончиком пальца «нарисовала» над солнечным сплетением спираль. Очертила мягкими движениями ребра, прошлась по старым, зажившим шрамам. Спускаться ниже солнечного сплетения все же не решилась — такого моя стеснительность могла не пережить. Но шрамов у нашего командора было много и выше, и я провела кончиками пальцев по всем, соединяя их видимыми только мне узорами. И, кажется, немного… увлеклась.       Наконец подняв голову, я поняла, что на этот раз Каллен уже не спит. Глаза были открыты и в полумраке казались почти черными — по крайней мере, я надеялась, что это полумрак, а не расширившиеся от боли зрачки, — дыхание тоже стало куда более поверхностным, но хотя бы больше не хриплым. На пару мгновений я замерла, словно меня поймали на месте преступления, а потом отдернула руку и почувствовала, как заполыхало все лицо.       — Я… швы проверяла, — ляпнула я первое, что пришло в голову, а потом пулей вылетела из-под полога, кажется, пнув больного напоследок по ноге. Оставалось надеяться, что не слишком сильно. А швы я завтра проверю и сниму. В конце концов, раз глаза открыл, значит, помирать не собирается и сиделка ему больше не нужна.       Возле телеги, едва ли не у самого выхода, меня перехватила леди Ванда. Демонесса, беззвучно хохоча, обняла за талию, не давая сбежать в темноту, и потащила куда-то к костру. Я не сопротивлялась, хотя силы волшебным образом появились. Откуда только взялись? А потом, когда она успокоилась и позволила мне идти самой и даже сесть, взялась еще чашка с чем-то горячим и миска с кашей. Варрик, явно ничуть не обиженный моей недавней руганью, поинтересовался:       — Ты сама-то в порядке, Перчинка? Лицо красное.       Подруга снова захохотала, уже не так беззвучно, и я стукнула ее ложкой в лоб. Леди Ванда тоже обижаться не стала, перехватила ложку и наклонилась почти к самому уху:       — Не от боли у него зрачки расширились, совсем не от боли. Ты же сама ему зелье давала, помнишь?       До этой фразы я думала, что смутиться еще сильнее было уже нельзя, но нет: всегда есть, куда стремиться. Особенно раздражало то, что Варрик и сидевший у этого же костра Дориан подругу вполне могли услышать. Демонесса, довольно щурясь, отсела от меня подальше и промурлыкала:       — Варрик, проведаешь этого доходягу? А то как бы наша Вестница его не добила своим отступлением.       И снова сбилась на хохот. А мне почему-то захотелось ее придушить.       Утро принесло нам дорогу, недоверчивые взгляды и непростой разговор. От Максвелла добиться подробностей я не смогла: он тоже не горел желанием что-то рассказывать посреди дороги. Но, в отличие от него, у меня были и запасные варианты: близнецы от меня скрывать ничего не стали, а знали они о приключениях Тревельяна явно больше, чем мои спутники — о моих. Если, конечно, происходящее корректно было называть «приключением».       В цитадель наш отряд попал без особых проблем, все прошло практически как по нотам — делегация оказалась очень титулованной и внушительной. Но все же Лорд-Искатель, вернее, демон в его обличье, попытался в последний момент воспрепятствовать — видите ли, он желает видеть Вестницу Андрасте, и никого больше. К счастью, Максвелл сумел заболтать рыцаря-капитана Денама, его заместителя.       А вот дальше все пошло прахом: часть храмовников напала и на гостей, и на своих собратьев. После этого простой поход в гости обернулся битвой за крепость — к счастью, не осадой, наши немногочисленные войска были уже внутри. Орлесианцы нашим никак не помогали, скорее, наоборот — их еще и требовалось защищать. Дальнейшие подробности меня не слишком интересовали, вопросов было всего два: как Каллен умудрился так подставиться и где сэр Дарран.       На первый ответа у них не было; второй заставил меня пожалеть о самом вопросе.       — Этот демон заражал храмовников красным лириумом, — бесстрастно говорил Брайан. Лицо у него больше походило на маску, и за годы знакомства я успела заметить, что под ней он скрывает настоящие эмоции. Дэррек прятать ничего не пытался, и во взгляде была такая тоска, что я невольно отвела глаза. — Начал он со старших, более опытных… сэр Дарран был среди них.       — Хорошо, что ты их не видела, — с болью в голосе добавил Дэрр. — Они словно сами себя не помнят… а некоторые меняются физически. Красный лириум окрашивает кожу, прорастает сквозь тело. Это ужас.       — Я видела, как выращивают красный лириум, — почти шёпотом отозвалась я, сглатывая образовавшийся комок. — Прямо на живых людях… в живых людях.       Брайан рассеянно кивнул, и я обняла его — потеря наставника явно оставила глубокий след в душе моего друга. Дэррек в стороне не остался, и некоторое время мы так и стояли — молча, в обнимку, ища поддержки друг у друга. А потом так же молча разошлись: парни куда-то по своим делам, а я отправилась на прогулку по лагерю. Стоило бы проверить моего пациента, но я оттягивала этот момент как могла.       Как ни странно, хоть маги и храмовники косились друг на друга с заметным напряжением, выступать против совместного похода никто не пытался. Возможно, подействовала моя речь накануне, но я все же склонялась к тому, что Фиона и сэр Баррис справлялись со своими обязанностями лидера отряда и удерживали самые горячие головы от необдуманных действий.       Солдаты Инквизиции поглядывали с некоторым напряжением и на тех, и на других — все-таки за последние три года обе фракции подорвали доверие к себе, — но все-таки выглядели радушнее новых союзников. Впрочем, более-менее мирно сейчас выглядели все: утро было ранним, люди только просыпались и готовились отправляться в путь. Таких ранних пташек, как я, оказалось немного, но среди них были те, кого сейчас особенно хотелось видеть.       Варрик накануне и правда сходил проведать Каллена, вернулся с широкой ухмылкой, но мне ничего не сказал и утащил леди Ванду о чем-то шептаться. Я даже подумывала обидеться, но уснула раньше, чем довела мысль до логического конца. Утром они оба как сквозь землю провалились, и теперь приходилось идти без данных разведки.       Перед телегой я стояла, не решаясь туда влезть, почти минуту; да и вперед меня подтолкнула не храбрость, а недоуменные взгляды окружающих. К счастью, окружали меня незнакомые люди, так что я только вскинула подбородок, решительно откинула полог и аккуратно влезла внутрь. К счастью, командор снова спал и меня взглядами не смущал, так что проверка прошла легко и быстро. Результаты ее меня тоже порадовали: на этот раз моя сила выбрала правильное место применения — или просто отдала я ее слишком много, — но раны выглядели куда лучше, чем накануне. Краснота изрядно поблекла, кожа почти срослась, и мне подумалось, что такими темпами швы можно будет снять уже вечером. Проведя напоследок пальцами по рубцам — искорки света срывались с них почти привычно и тут же впитывались в кожу, — я осторожно выбралась на улицу.       Этот день снова радовал хорошей погодой. Правда, теперь сил нестись впереди всей процессии у меня не было: то ли лечение их так много отняло, то ли стоило выспаться, а не подрываться едва ли не первой, но плелась я с трудом и где-то в хвосте. Здесь же под присмотром Ванды шел Алексиус; официально его, конечно, охранял кто-нибудь из магов, а после присоединения второго отряда — еще и храмовник, но демонесса внушала мне больше доверия. И волновалась я за нее тоже больше: пусть сейчас она пребывала в кошачьем облике, магией не пользовалась и вообще старалась быть незаметной, риск выдать себя при таком скоплении чувствительных к Тени людей вырастал. Но уходить и от меня, и от потенциально опасного пленника Китти отказывалась наотрез.       Но за целый день никто ее так и не засек, да и вообще никаких происшествий не случилось. Пожалуй, будь все наши спутники молодыми и здоровыми, до Убежища можно было бы добраться еще до полуночи, но и в таком составе мы передвигались быстрее, чем я рассчитывала. Возможно, обедать на следующий день мы будем уже дома — в тепле, покое и рядом с алхимиком, у которого можно найти все необходимые зелья.       Каллена за время пути дважды проведывал по моей просьбе Варрик. Каждый раз приятель так понимающе усмехался, что сомнений в болтливости демонессы не оставалось. Впрочем, это было понятно еще ночью, так что осталось только смириться и принять ситуацию как есть. Тем более что помочь мне гном не отказывался, в обед даже сам отправился кормить раненого каким-то бульоном. Мне было стыдно, но моральных сил посмотреть командору в глаза я в себе так и не нашла.       За швы я решила взяться вечером, когда большинство людей вокруг уже устраивались спать. Вряд ли Каллен станет исключением, все-таки силы у него сейчас должны уходить на выздоровление. Успокоенная этой мыслью, в телегу я влезала вполне бодро, на ходу прикидывая, что и в каком порядке делать.       На этом решительность закончилась, потому что командор бодрствовал.       — Вы не спите? — с ужасом прошептала я. — То есть… простите, что влезла… мне надо закончить с вашей раной.       Слово «швы» я бы сейчас не произнесла и под страхом смертной казни, но, кажется, хватило и просто моего присутствия. Командор отвел глаза, выдавая свое смущение, и молча кивнул.       Я немного помялась: Каллен на этот раз был укрыт одеялом, и мне его надо было убрать. Но перспектива вытаскивать из-под одеяла полуголого мужчину, который вчера меня застукал за откровенным облапыванием, была настолько обескураживающей, что у меня снова начали дрожать руки.       — Вам больно? — я решила начать с вопросов, они были как-то больше по делу и хорошо настраивали на рабочий лад. Мужчина едва заметно вздрогнул и нехотя проговорил:       — Все в порядке. Спасибо, — замялся, но все же продолжил: — Это вы меня лечили?       Ответу я не поверила, но возражать не стала; голос у Каллена был хрипловатым, царапающим, как кожа на его ладонях, и у меня даже голова слегка закружилась — почему-то эта хрипотца казалась почти интимной, особенно в полумраке. Может быть, идея лезть сюда ночью была не такой уж и здравой.       Пришлось незаметно ущипнуть себя, чтобы мысли снова вернулись в нужное русло.       — Я. Простите, из меня паршивый целитель, шрамы останутся.       Я все-таки набралась смелости, откинула одеяло и осмотрела свою работу. Сейчас поверить в то, что еще вчера ночью Каллен больше походил на свежую жертву красного льва, было сложно: краснота с кожи окончательно пропала, раны зарубцевались. Решив, что магии пока что было достаточно, я покопалась в сумке в поисках зелья, достала сразу два — обезболивающее и лечебное — и велела:       — Это надо выпить. Швы будем снимать сейчас, без зелий будет больно.       Нерешительно протянула первый из флаконов и тут же поинтересовалась:       — Сможете сами или помочь?       — Я вроде бы не умираю, — с сомнением произнес Каллен, и тут же с большей уверенностью добавил: — Благодаря вам.       Но когда он попытался сесть, оказалось, что силы свои больной несколько переоценил. Пришлось мне все-таки снова поддерживать ему голову и осторожно поить, причем, судя по лицу командора, сам он готов был провалиться под землю. Впрочем, это чувство было взаимным.       К швам я вернулась молча и стараясь мужчине в глаза не смотреть, тем более что объекты для изучения и так были. Раны выбивали из головы любую романтическую чушь, но уже не пугали, как вчера. Хорошая все-таки штука — магия, даже такая урезанная, как у меня.       Ножниц у меня не было, пришлось браться за нож. От одного его вида руки снова затряслись, и на этот раз не от смущения: стало страшно, что я сейчас дернусь, зацеплю рубцы и сделаю только хуже. Пришлось отложить оружие и пару раз вздохнуть, успокаиваясь. Жаль, нужного сейчас зелья не осталось ни капли, хоть флакон вылизывай изнутри…       — Лежите молча, не шевелитесь, лучше даже не дышите, — попросила я. Голос оказался жалобным, и я откашлялась. — А то я вас вместо лечения случайно добью.       — Алиена, — позвал командор. Через силу я все же повернулась к нему и встретилась с серьезным взглядом, лишенным любого намека на неловкость. Он даже протянул руку, видимо, хотел пожать мою, но сил не хватило, так что пальцы просто скользнули по запястью, вызывая табун мурашек. — Вы справитесь.       Я кивнула и снова повернулась к швам. Задача от такого напутствия легче не стала, но руки все-таки стали вести себя немного увереннее. Совсем немного: ни пинцета, ни ножниц, ни нужной магии при себе не было — а Андерс меня учил работать при наличии этого инвентаря. Как справляться здесь, глаза не представляли вообще, но руки что-то делать начали, и, вроде бы, даже то, что надо.       Снимали швы мы долго. Зелье Каллену, похоже, помогло не слишком сильно: на лбу снова появилась испарина, дыхание сбилось, и на этот раз причиной точно была боль. Мне было его жаль, но способов лечить менее болезненно я не знала. Впрочем, мужчина стоически терпел мои манипуляции, не позволяя себе даже стона или гримасы.       — Знаете, — сердитым шепотом оповестила я, когда последняя нитка оказалась в руках, — вчера, когда вы спали, это было значительно проще.       — Я постараюсь в следующий раз уснуть, — сдавленно пообещал Каллен. Глаза он уже давно закрыл, то ли так с болью справляться проще было, то ли чтобы меня не смущать… Хотя о смущении я уже давно забыла.       Но после этого обещания раздражение резко утихло, горло перехватило, и теперь уже я прикрыла глаза, успокаиваясь. И потребовала:       — Никакого следующего раза. Больше не смейте подставляться.       Каллен на мое требование слабо улыбнулся, но стоило только вернуться к лекарским операциям — место швов следовало промыть и еще как-то забинтовать, — как он снова поморщился и явно с трудом удержал стон.       — Простите, — шепотом отозвалась я. — Я знаю, что больно, но так надо. Потерпите, потом будет лучше.       Мой свет боль, кажется, никогда не снимал, но я все же постаралась им поделиться еще раз, лишним не будет. И в итоге делала это почти постоянно: потому что перебинтовать здоровенного мужика в одиночку было сложно, а больше в телеге никто бы не поместился. Если бы не Ванда, которую я явственно ощущала где-то рядом, то справиться вообще бы не получилось, но демонесса вовремя использовала свои способности и немного левитировала командора над дном телеги. В какой-то момент, к счастью, уже под конец, я поймала себя на том, что приходится практически обнимать Каллена, и на этот раз он точно не спит.       Замерев на секунду, я все так же шепотом поинтересовалась:       — Больно?       — Нет, — таким же шепотом отозвался он. — Теперь нет.       Я кивнула и, не поднимая глаз, отправилась наружу. В последний момент меня догнал голос Каллена:       — Алиена! Спасибо.       Я быстро глянула на него, кивнула и, почувствовав, что снова краснею, выскочила из телеги.       Утром мне повезло снова выбрать время, когда наш командор спал. Убедившись, что раны заживают быстро, я с облегчением вздохнула и снова сбежала. В этот день сил у меня прибавилось, так что я предпочла идти во главе поделившегося четко на два отделения отряда вместе с Максвеллом и Кассандрой. По дороге мы в основном молчали, только маг в какой-то момент заметил:       — Я рад, что вы не дали себя убить.       — Взаимно, — я покосилась на него. Интонации участливыми трудно было назвать, но, похоже, поездка далась тяжело не мне одной. В любом случае, я и правда была рада, что с Тревельяном все в порядке.       А ближе к полудню показались Убежище и Лелиана, то ли проходившая мимо по своим делам, то ли вышедшая нас встречать. Я при виде нее снова едва не разрыдалась, а от объятий удержаться и вовсе не смогла.