Всегда есть что-то еще

      «Просто признай, что он тебе нравится», — промурлыкала Китти, путаясь у меня под ногами.       Такое чисто кошачье поведение было сейчас совсем не к месту, поскольку я спешила в церковь, на совещание. Сразу после приезда нас отчитываться никто не потащил: прибыли мы уже сильно за полдень, и стоило для начала разобраться с первоочередными проблемами — расселением и отдыхом. Дорога в горы оказалась не слишком простой, хорошая погода долго не продержалась; к счастью, до такой непроглядной метели, как накануне, дело не дошло, но нам хватило и обычного снегопада. Кажется, совместное путешествие примирило даже самых ярых противников; жаль, этот вынужденный союз распался, едва показались огни деревни — словно по команде, маги и храмовники опять разделились на два несмешивающихся отряда. Похоже, идея примирить враждующие стороны оказалась чуть менее реализуемой, чем мне казалось.       Впрочем, эти соображения проносились скорее фоном. Сначала я боролась с ветром, снегом и самой собой; даже подумывала плюнуть на гордость и попроситься на ручки к Железному Быку — он же говорил, что моего веса даже не заметит. Китти, к примеру, ни о какой гордости и не думала: практически с самого начала снегопада запрыгнула в телегу к раненому и разлеглась прямо у него под боком, чтобы не пачкать лапки мокрым снегом. Поначалу я нервничала, что она себя выдаст, но время шло, телега ехала, а убивать мою бедовую подругу никто не спешил.       Когда ветер и снег, явно ничуть не успокоившиеся, перестали мешать лично мне, я и вовсе о ней забыла: завертела головой в поисках нежданного чуда — и нашла прямо по соседству. Максвелл смотрел на меня с привычной снисходительной усмешкой, но прямо сейчас я готова была простить и ее, и все его высокомерие, поскольку в шаге перед нами едва заметно мерцал магический барьер, не пропускающий непогоду. Поняв, что я заметила его заботу, маг чуть приподнял посох, и барьер растянулся через всю дорогу, прикрывая не только меня, но и идущих следом. Я оглянулась правильным зрением: несколько мгновений спустя многие маги последовали его примеру, так что идти стало легче всем. Не то чтобы совсем легко, сугробы так просто из-под ног не вынешь, но все же.       В деревне я, едва оторвавшись от восхитительно целой, здоровой и даже обрадованной Лелианы — моей, еще не озлобленной и не замученной, — бросилась на поиски Солоны. В конце концов, она Первая Чародейка, должна иметь определенное влияние, вот пусть и присмотрит за новоприбывшими магами. Главным от храмовников Кинлох был рыцарь-капитан Хэдли, с которым я была знакома, но не сказать, что дружна; тем не менее, его я тоже хотела озадачить аналогичным заданием, только пока не знала, как подступиться.       За тем, как Каллена переносили в его палатку, я проследила издали, а проверять его состояние отправилась и вовсе тогда, когда все остальные дела кончились. Рассчитывала, что он к этому моменту уже уснет — и не прогадала. Вообще-то, на мой вкус, лучше бы его положили выздоравливать в каком-нибудь более подходящем — и теплом! — месте, но насчет этого следовало распорядиться лично и сразу, а я постеснялась. С другой стороны, если командору комфортно в палатке… На всякий случай, я оставила у него на столе камень с согревающей руной — Ванда обещала, что до утра ее хватит, — и, немного посомневавшись, укрыла своим плащом, сочтя на этом свой целительский долг выполненным.       И вот теперь демонесса, пользуясь отсутствием вблизи тех, кто мог ее засечь, доставала меня глупыми вопросами.       «Нет, — буркнула я. — Он просто мой друг».       «Друууг, — промурлыкала она и снова сунулась мне под ноги. — Других друзей ты с таким удовольствием не ощупывала».       Я уже откровенно огрызнулась:       «Фенрис бы не дался, а Зеврана ощупывала, просто мы с тобой тогда еще знакомы не были».       Среди ее эмоций мелькнуло удовлетворение, словно ей нравились мои оправдания, но продолжить разговор и отчитать подругу не вышло: я как раз дошла до знакомой двери и толкнула ее. Все участники наших посиделок были уже на месте и выглядели так уютно и привычно, словно никакой поездки еще не было. Я было улыбнулась, а потом сообразила, что кое-каких привычных элементов здесь быть не должно. Поперхнувшись от возмущения, я вместо приветствия выдала:       — Каллен! А вы что тут делаете?       — Простите? — удивился командор. Выглядел он бледным, стоять на ногах ему явно было непросто, но он упорно делал вид, что все в порядке.       — Вы ранены! — указала я на очевидный факт. — И вам надо лежать и болеть, а не шастать через всю деревню!       — Я нормально себя чувствую, — попытался отговориться заметно растерявшийся мужчина, и я едва не взвыла от злости. Раньше, когда Андерс ругался на чем свет стоит при виде сбежавших от него пациентов, я только кивала головой и старалась успокоить мага. Сейчас познала его чувства в полной мере.       — Если вам не жалко своего здоровья, пожалели бы моих усилий, — мрачно отозвалась я, старательно сдерживая рвущиеся на язык выражения. Китти не смогла промолчать:       «Если бы ты приложила чуть больше усилий, он бы и не захотел вылезать из постели. Хочешь, научу, что делать?»       Я бросила на кошку убийственный взгляд, намекая, что иногда молчание — золото, а потом повернулась к Максвеллу:       — А вы куда смотрели? Это мужская солидарность так проявляется, что ли?       Маг нацепил привычно-высокомерную маску и даже чуть приподнял одну бровь.       — Я должен отчитываться? — прозвучал вопрос в таком тоне, что я почувствовала себя базарной нищенкой рядом с царствующей императрицей, и разозлилась еще сильнее. Пригрозила:       — В следующий раз, если мне придется кого-то лечить, я буду привязывать этого раненого к кровати и выставлять рядом охрану.       — Прекрасный повод не попадаться к вам в подопытные, — равнодушно проговорил Максвелл. — Если вы успокоились… Может, начнем? У нас важные сведения.       Я скрипнула зубами и с трудом промолчала, хотя злость все еще клокотала, как закипевший чайник. Выгонять Каллена сейчас, раз уж он все-таки дошел, было и правда глупо; ругаться — тоже, только время зря терять. Тем не менее, адекватно докладывать о наших похождениях я бы сейчас не смогла: злость моя вырастала из страха, а страхов в рассказе будет еще много. Снова разреветься в настолько неподходящий момент, да еще и на глазах у нашего ледяного лорда, мне точно не хотелось.       Лелиана предложила компромисс, кивнув на один из двух стульев, стоявших у дальнего, меньшего стола:       — Командор, может, вам присесть?       — Спасибо, я… — Каллен, явно собиравшийся гордо отказаться, поймал мой взгляд и передумал: — Пожалуй, вы правы.       Большую часть того, что рассказывал Максвелл, я уже знала. И про демона на месте Лорда-Искателя, и про измененных красным лириумом храмовников. Правда, кое-чего близнецы мне не говорили: например, того, что «Старший» отметился и здесь; или того, что он хочет убить императрицу Орлея. Впрочем, об этом я уже знала от той Лелианы. О том, что между Корифеем и Лордом-Искателем есть ещё промежуточное звено, я и вовсе не подозревала — и теперь задумалась, есть ли такое же звено между нашим главным противником и магистрами-венатори. Ведь Алексиус не знал об истинной сущности своего покровителя; не потому ли, что приказы ему передавал кто-то еще?       — Это должен быть кто-то, кому поверят другие храмовники, — добавил Каллен. Он попытался встать, чтобы присоединиться к обсуждению на равных, но тут же сел обратно — даже не от моего взгляда, видимо, рана давала о себе знать. Похоже, с утра командор выпил обезболивающее зелье, но его действие уже заканчивалось. — Мне сложно представить того, кто мог договориться с моровым магом, но, я уверен, это храмовник или Искатель Истины.       — Искатели Истины не связались бы с подобной тварью, — чуть ворчливо заметила Кассандра. Но потом честно добавила: — Во всяком случае, я так считала. Теперь уже не уверена.       — Я мог бы сказать, что ни один храмовник не прикоснется к красному лириуму после того, что было в Киркволле, — командор страдальчески поморщился. — Но мы видели сами, что это не так. Более того, некоторые шли на этот шаг сознательно.       — Я постараюсь выяснить, кто это может быть, — пообещала Лелиана. И, не откладывая дела в долгий ящик, повернулась ко мне:       — Ты ни о чем подобном не слышала?       Я пожала плечами:       — В Тевинтере южных храмовников упоминать считается дурным тоном, разве что в контексте рабства… нам это вряд ли интересно. Про войну там тоже писали очень лаконично. Про Искателей Истины и вовсе единицы слышали. А до Тевинтера… я предполагаю, что после смерти первого тела Корифей вселился в Стража-командора Лария. Хоук вроде бы видел его потом в Киркволле и даже писал об этом кому-то из Стражей. Подробностей я, если честно, не помню, но можно или найти Хоука, или его письма. Даже не знаю, что проще.       Тайный канцлер кивнула, принимая ответ. На этом обсуждение новостей из цитадели Теринфаль закончилось, и взгляды советников начали скрещиваться на мне.       Кассандра, нахмурившись, несколько секунд что-то обдумывала и заговорила первая: всё-таки часть истории — та, что происходила в нашем времени, — ей была известна. Я Искательнице была искренне благодарна, потому что под ее сухие, рубленые предложения собраться с мыслями оказалось проще. К тому же, когда она закончила, осталось рассказать только о том, что я узнала в будущем. Если придерживаться только фактов, то, возможно, удастся удержать себя в руках.       По крайней мере, на этот раз меня не будут пытаться споить из лучших побуждений. Похмелье, даже без головной боли, мне совершенно не понравилось, да и превращать это в традицию не хотелось.       — Заклинание Алексиуса отправило нас с Дорианом в будущее, — проговорила я, едва Кассандра замолчала. — Если быть точнее, то во фру… жнивень следующего года. На тот момент Брешь разрослась до такой степени, что Тень и реальный мир начали смешиваться, повсюду открывались разрывы и лезли демоны, живых людей осталось немного.       Я сжала пальцы в кулак и впилась ногтями себе же в ладонь, чтобы обращать внимание на эту боль, а не на воспоминания. Китти тут же вспрыгнула на наш стол с картой, возле которого я стояла, и прижалась всем телом, явно стараясь успокоить. На нее покосились все присутствующие, но я на это внимания не обратила — в кои-то веки не боялась раскрыть ее. Погладив кошку, продолжила.       — Мы так и остались в замке Редклиф, он принадлежал венатори. Среди пленников замка была Лелиана, так что информация будет настолько достоверной, насколько это возможно…       На нашего тайного канцлера я старалась не смотреть, опустила глаза вниз; да и карта неплохо помогала сосредоточиться. Слова той Лелианы я повторяла чуть ли не буква-в-букву, стараясь не смешивать информацию со своими эмоциями. Почти сразу наша Лелиана взялась записывать основные сведения — в конце концов, в довольно короткий рассказ она-из-будущего сумела уместить информацию едва ли не обо всех самых значимых событиях мира.       — Еще я смогла притащить дневник магистра Алексиуса из того времени, — закончила я свой рассказ. — Там есть сведения о тех последователях Корифея и их операциях, о которых знал сам магистр. Я переписала все важное отдельно, можно будет изучить…       — Лучше принеси весь дневник, — рассеянно попросила подруга. — Ты могла что-то пропустить.       — Ничего я не пропустила, — отрезала я, тут же мрачнея окончательно. — И дневник никому не покажу.       Она посмотрела на меня с искренним удивлением, да и не она одна. До сих пор я ни разу не пыталась утаивать какие-то сведения и на все вопросы отвечала честно — кроме, разве что, вопросов о Ванде. Но передавать описания экспериментов со скверной и магией крови я никому не планировала: во-первых, действительно не хотела шокировать окружающих, во-вторых, самой пригодятся. Какими бы аморальными ни были исследования Алексиуса, определенную пользу они могли принести.       — Аль…       — Нет, — отрезала я. — Что ещё ты хочешь узнать? О магии крови, времени и скверне? Об опытах, которые проводили в том числе и над тобой? Лично ты была похожа на скелет с огромными глазами и ощутимо отдавала безумием. Или как выращивают красный лириум на живых людях? Мы в одной камере нашли Фиону, до середины тела вросшую в кристалл, и этот лириум был ничуть не менее тошнотворным, чем любой другой. Даже более, потому что Фиона была ещё жива… это она сказала, что та Лелиана где-то в пыточных и надо ее найти. И что лириум стал частью ее тела и сделать уже ничего нельзя.       Выдержка мне всё-таки изменила, даже мурлыканье демонессы не помогло. Голос дрожал и становился все громче, только под конец я снова понизила его едва ли не до шепота. Вспоминать было страшно и больно.       — А где была остальная Инквизиция в это время? — поинтересовался Максвелл. Я быстро глянула на него: снисходительности в маге стало поменьше, но сочувствия не прибавилось. Не то чтобы оно мне было очень нужно, пожалуй, такой деловой подход не позволял расклеиться окончательно.       Тем не менее, прежде чем снова повторить слова той Лелианы — озвучить все своими словами я не могла, слишком мешали эмоции, — я всё-таки сделала паузу. Глубоко вздохнула, прикрыла глаза и проговорила каким-то не своим голосом:       — Каллен умер от ран вскоре после поездки в цитадель Теринфаль, и его некоторое время заменял Максвелл. Второй жертвой была Жозефина: ее предал кто-то из доверенных лиц, мы не смогли узнать, кто… но на очередную встречу с возможными союзниками она не доехала; на ее место никого не нашлось. Третьим стал Максвелл, он пытался успеть везде — и командовать армией, и выезжать на место событий, на том и погорел. Я до последнего руководила теми, кто остался, из штаба в Убежище. А потом армия Корифея попросту захватила деревню.       Китти уперлась лапками мне в бедро, и я поняла, что сжимаю кошку слишком сильно. Выпустив её и погладив в качестве извинения, я добавила уже от себя:       — Я не хочу, чтобы это стало правдой. Так что постарайтесь прожить хотя бы дольше меня.       — Неужели беспокоитесь о нас? Даже обо мне? — теперь в голос Максвелла вернулась насмешка, которая явно прикрывала какую-то другую эмоцию. Ее я разгадать не смогла — и не пыталась — и тон не поддержала. Ответила вполне серьезно:       — Несмотря на ваш мерзкий характер, лорд Тревельян, вы свой. А ничего своего я этой твари больше не отдам. И никого.       Он на это ничего не ответил: вряд ли не нашелся со словами, скорее, решил не развивать тему. Жозефина чуть смущенно кашлянула и заметила:       — Думаю, нам стоит отправить людей в Неварру. Если король Маркус оказался в подобной ситуации сразу после исчезновения Вестницы, у нас не так много времени на попытку исправить это.       — Я отправлю агентов, — согласилась Лелиана. И нерешительно попросила: — Если нам понадобятся какие-то уточнения, посмотришь в этом дневнике?       Я молча кивнула. Тайный канцлер продолжила:       — Кассандра, проинструктируешь наших людей?       — Я давно не была в Неварре, — нехотя отозвалась Искательница. — Отправь Сидони, думаю, у нее не возникнет проблем при дворе.       — Я думала поручить это хорошей убийце, — задумчиво отозвалась тайный канцлер, — но если ты так считаешь… пусть едут вдвоем. И, думаю, стоит написать архонту. Раз Тевинтер не пожелал подчиниться Корифею, когда у него был абсолютный перевес сил, возможно, захочет помочь и теперь.       — Аришок, — отрешенно напомнила я. Максвелл согласился:       — Кунари согласились помогать даже Тевинтеру, могут помочь и нам. Я бы ещё попытался договориться с Воронами. Если Корифей ими заинтересуется, лучше перехватить контракты первыми. А если мы не начнем проигрывать так откровенно, они не предадут.       — К сожалению, Антиванские Вороны служат тому, кто больше платит, — покачала головой Жозефина. Но тут не согласилась я:       — Какой-то кодекс у них есть. Брать заказы на того, кто избавил мир от архидемона — на моего брата — они зареклись, причем еще до окончательной победы. Если убедить, что Корифей хуже Мора, то они нам должны будут помочь независимо от денег. И можно обратиться к мастеру Игнасио, он Ворон, мы хорошо знакомы. Он мне поверит; возможно, посоветует, как убедить других.       Лелиана покосилась на меня недовольно, некоторые мои знакомства ей не слишком нравились, но кивнула.       Заговорил Каллен:       — Мне кажется, вы забыли о первоочередной задаче. Нам нужно закрыть Брешь, иначе все остальное не имеет смысла. И нужно укрепить Убежище, раз нам грозит нападение.       — Лично вам, — я снова рассердилась, — нужно лежать и лечиться.       Меня поддержала Лелиана:       — И правда, Каллен. Вряд ли на нас нападут в ближайшие пару дней, зато потом понадобятся все наши силы. Лучше пока их набраться.       — Я присмотрю за новобранцами, — добавила Кассандра, и я бросила на нее благодарный взгляд. Его поймал Максвелл и с усмешкой добавил:       — Тем более о вас так заботится сама Вестница Андрасте. Наслаждайтесь моментом, командор.       Каллен, явно собиравшийся что-то возразить, после этой фразы заметно смутился, а я заподозрила, что не только Ванда и Варрик в курсе моих методов лечения. Почему-то на этот раз смущения это не вызвало, только злость; и я обязательно сказала бы какую-нибудь гадость или глупость в ответ, но маг продолжил:       — Отдавать приказы вы сможете и из кровати, адъютанты их как-нибудь доведут до сведения отрядов. Уверен, пару дней Инквизиция продержится.       Я дождалась, пока эти уговоры закончатся и мрачно добавила:       — Или я все-таки вас свяжу. Уверена, Железный Бык мне не откажется помочь.       «А вдруг ему понравится?» — мелькнула в голове явно не моя мысль, и я ущипнула Китти за холку. Смеяться надо мной наедине она еще могла себе позволить, но сейчас это явно было несвоевременно: и Кассандра, и сам Каллен вдруг посмотрели на меня с интересом профессиональных инквизиторов, тех, о которых я читала на первой родине. Правда, командора надолго не хватило, кажется, моя фраза просто не сразу до него дошла и теперь вызвала справедливое возмущение. Но вот Искательница явно что-то почувствовала. Даже странно, что на первую фразу демонессы не обратили внимания, наверно, отвлеклись на мой праведный гнев.       Поняв, что скрываться уже поздно, демонесса торопливо велела:       «Скажи, пусть следят за магом Ханли Д`Юрвеном и магичкой Линнеей. В будущем они перешли на сторону венатори».       Я покосилась на подругу, гадая, почему она не сказала мне этого раньше, и тут же озвучила:       — Среди магов есть некто Линнея и Ханли Д`Юрвен. За ними имеет смысл присматривать, они в будущем перешли на сторону венатори.       — Есть еще что-то, что ты забыла? — уточнила Лелиана. Без всякой насмешки уточнила, так что я только пожала плечами — если уж забыла, а то и не знала, то как тут ответишь?       — За всеми магами имеет смысл присматривать, — сердито проговорил Каллен. — Рядом с нами Брешь, Завеса только что по швам не трещит. О чем вы думали, оставляя их без надзора?       Я окинула командора мрачным взглядом и пожала плечами:       — О том, что надзором они уже наелись до бунта. О том, что за три года в Тевинтере я видела только одного одержимого — не слишком умного и обученного мальчишку-раба, хозяина которого убили у него на глазах. Он сошел с ума от ужаса. Предполагаю, что если не загонять магов в угол, то одержимых будет меньше. Нам нужна помощь, Каллен, и она куда лучше, когда идет от чистого сердца, а не из-под палки.       Он тоже посмотрел на меня довольно мрачно и повернулся к Кассандре:       — Искательница, вы же там были. Почему не вмешались?       — Я не совсем согласна с этим решением, но поддерживаю Вестницу. Нам нужны были маги, мы их получили. Но мне интересно, чем думали вы, заключая союз с храмовниками, — женщина нахмурилась. — После всех преступлений, которые они совершили…       — Их офицеры, — тут же поправил Каллен. — Рядовые бойцы Ордена служили и служат так, как должно.       — Мы могли призвать Орден к ответу, — заметила Лелиана. — С полным на то правом. Условия союза нам не слишком выгодны.       — Вы спорите из-за уже свершившегося факта, — прервал их Максвелл и глянул на меня и на Китти, которую я тут же прижала к себе покрепче. Усмехнулся и повернулся к Каллену. — Как ни странно, с мнением Алиены — и своим собственным, разумеется, — я согласен. Подчиненное положение и для тех, кто и без того долго жил в подчинении, и для тех, кто только что оказался прислужником демона, вряд ли станет достаточной мотивацией для исполнения взятых на себя обязательств. К тому же сейчас установился баланс: присутствие магов не позволит храмовникам расслабиться и начать задавать лишние вопросы, а присутствие рыцарей сдержит порывы магов, если они задумают что-то выходящее за рамки. Вы не согласны?       — Надеюсь, этих соображений будет достаточно, чтобы в Убежище не начался новый виток противостояния, — вздохнула Жозефина. — Разлад в наших рядах вряд ли хорошо повлияет на репутацию Инквизиции.       — Я уже подумала об этом, — согласилась я. — И попросила тех, кто умеет уживаться друг с другом, научить остальных. Первая чародейка Солона и рыцарь-капитан Хэдли имеют достаточный ранг, чтобы их уважали. И достаточно опыта, чтобы мирить подчиненных. К тому же есть мои близнецы. Прекрасный пример того, что работать вместе — выгодно.       Командор, явно до конца не согласившийся с нами, отвернулся, а маг кивнул в знак согласия со мной и повернулся к тайному канцлеру и послу:       — Ваша очередь, дамы. Что интересного произошло в наше отсутствие?       Вопрос оказался настолько интересным, что моментально отвлек от неприятной темы всех. Лелиана и Жозефина переглянулись, и леди-посол улыбнулась:       — Боюсь, наши новости не настолько впечатляющи. Прислал письмо маркиз Делафосс. Он готов отменить дуэль, если Вестница признает, что погорячилась в выражениях…       — Что?! — я возмутилась, тут же забывая обо всех остальных проблемах. Из-за них я и без того была на взводе, но этот маркиз допек меня окончательно. — Я погорячилась? Передайте этому голодранцу, что это я готова его простить, если он покается прилюдно… перед Великим Собором в Вал Руайо, например!       — Не думаю, что маркиз согласится, — дипломатично заметила Жозефина, но в ее глазах плескался смех. Я фыркнула и согласно кивнула: попытку меня отвлечь я оценила.       Она чуть наклонила голову, принимая ответ, и переключилась на другие вопросы, сосредоточиться на которых получалось плохо. Вроде бы утро наступило только недавно, но я уже успела устать: снова донимали странные, незапоминающиеся сны, после пробуждения в голове крутилось только дурацкое предсказание. Потом я хотела зайти к нашему командору, но меня по дороге перехватил один из дежурных и отправил в церковь — вроде и мелочь, но нарушенные планы, даже такие простые, добавили путаницы в намерения. Беседа тоже давалась нелегко — я переживала за Каллена, которому даже сидеть явно было тяжело, боролась со своими воспоминаниями, которые пытались подавить волю к победе…       Кажется, на несколько минут я из разговора выпала, потому что, среагировав на знакомые слова — «Бресилианский лес», — я с удивлением поняла, что докладывает уже Лелиана.       — Что? — переспросила я. Лел повторила:       — Вернулся мой агент, которого я посылала в Бресилианский лес. Она связалась с Ланайей, как мы договаривались, и выяснила, что в лесу творится что-то странное. Более странное, чем обычно. Охотники больше не рискуют туда ходить, да и вообще долийцы обеспокоены. Хранительница просила нашей помощи.       — Пока мы все равно не можем закрыть Брешь, — пожал плечами Максвелл. — Командор ранен, нашим союзникам неплохо бы отдохнуть и прийти в себя, прежде чем начинать работать вместе. Думаю, дня три на путешествие у нас есть.       Мне не слишком хотелось оставлять Каллена без присмотра, но и игнорировать просьбу Ланайи тоже не стоило. Из присутствующих Бресилианский лес я знала лучше всех, хотя с этим местом слово «знала» едва ли было актуальным; в любом случае, пара дней у нас и правда была. Если не считать беспокойства за командора, я была даже рада поездке. По крайней мере, Бресилиан мне всегда нравился.       После совещания я настояла на том, чтобы проводить Каллена до его палатки. Во-первых, надо было посмотреть, что там с его разодранным боком — утром я как раз забрала у Адана порцию разных зелий и мазей, которые очень пригодились бы в деле лечения, — во-вторых, хотела быть уверенной, что мужчина окажется в постели. Китти поскакала следом за нами, и я была уверена, что потом мне достанется еще не одна шутка, но прогонять подругу не стала.       Шли мы медленно и молча: Каллен экономил дыхание, я с каждый шагом сердилась все сильнее и с трудом сдерживала все то, что крутилась на языке. Каким легкомысленным и упрямым надо быть, чтобы так наплевательски относиться к своему здоровью? Еще два дня назад он практически умирал — или, по крайней мере, шел по прямому пути к этому состоянию, если верить той Лелиане, — а сегодня притащился на совещание, как будто без него оно пройти не сможет! И при этом все равно переоценил свои силы настолько, что с трудом встал со стула. Лелиана предложила позвать кого-нибудь с носилками, но тут явно взыграла мужская гордость, потому что ответил командор решительным отказом. И так же решительно отказался от моей поддержки.       К счастью, до его палатки мы дошли до того, как я растеряла терпение окончательно, наблюдая за неловкими и осторожными шагами своего пациента. Прямо у входа ждал адъютант; в первый момент он хотел броситься к своему начальству, но наткнулся на мой взгляд и замер в нерешительности. Каллен тоже задумчиво покосился на меня и — видимо, выглядела я достаточно мрачно — велел отнести все данные Кассандре.       Оказавшись внутри, я сначала проверила, хорошо ли задернут полог, потом навесила щит от прослушки и только тогда развернулась к Каллену.       — Когда я помогала Андерсу в лечебнице, от него часто сбегали пациенты, потому что они «совершенно здоровы», — сердито проговорила я. И добавила с сарказмом: — Пятнадцатилетние мальчишки. Я думала, вы старше и должны быть умнее. Но, похоже, первые сорок лет детства в жизни мужчины и правда самые сложные.       — Алиена… — похоже, командору не нравился мой тон, но, к его сожалению, я была полностью права. Не признавать это он не мог, хотя бы потому, что до палатки явно дошел из последних сил.       — Болит? — все так же сердито уточнила я и отошла к его столу, вытаскивая добытые у Адана лекарства. На стуле рядом лежал мой плащ, и я сразу же убрала его в сумку, чтобы потом не забыть.       — Нет, — тут же отозвался мужчина. Я обернулась, смерила его подозрительным взглядом, и он тут же исправился: — Немного.       — Раздевайтесь и ложитесь, — велела я. И порадовалась своей злости: она не оставляла никакому смущению места, так что эту фразу удалось произнести все в том же мрачном тоне.       А вот у Каллена моей злости не было. Я слышала, как медленно и нерешительно он стягивает рубаху — хвала Создателю, он хотя бы додумался не надевать все свои разодранные доспехи и поддоспешники, ограничившись только рубахой и плащом, — и укладывается, куда велено. Возможно, виной тому была боль, но судя по весело поблескивающим глазам демонессы — она улеглась так, чтобы я могла видеть ее, а она моего пациента, — дело было все-таки в смущении. Меня это слегка отрезвило, по крайней мере, желание ругаться и привязывать кое-кого к кровати пропало. Хотя бы потому, что тут толком и кровати не было…       Рана и правда выглядела неплохо. Правда, хуже, чем накануне вечером — рубцы чуть покраснели, один даже довольно сильно, и явно болели, судя по тому, как морщился их обладатель. Я на эту гримасу посмотрела с некоторым злорадством и едва удержалась от того, чтобы потыкать пальцем самый целый из новых шрамов — может, хоть так запомнит, что лечиться надо лежа. Но недостойный порыв все же удержала.       Мазь следовало втирать в поджившую рану; Адан обещал, что так процесс выздоровления пойдет быстрее. И теперь я все же замялась на мгновение: пожалуй, снимать швы было не так неловко — потому что страшно, а тут предстоит едва ли не гладить… Но деваться некуда, самому Каллену я больше не доверяла, не Ванду же просить. Она-то не откажет, еще и проследит, чтобы пациент из постели и правда не вылез — а Каллен ее потом все-таки пришибет, особенно если узнает о ней правду.       Правда, сама она явно о любом риске забыла, потому что тут же оставила свой наблюдательный пункт и подобралась поближе к нам, даже улеглась рядом с раненым, прижавшись пушистым боком к здоровой половине тела. Совершенно неожиданно для себя я ощутила небольшой укол зависти: обниматься с тем же Зевраном я любила, и сейчас почему-то показалось, что с командором это было бы еще приятнее.       Смутившись собственных мыслей, я отвернулась, подцепила кончиком пальца немного жирной, пахнущей травами мази, и осторожно коснулась рубцов. Кожа на месте ран была такой тонкой, что страшно было даже прикасаться, и снова горела. Но ничего страшного не произошло — ни крови не выступило, ни стонать от боли или хотя бы морщиться командор не начал, и продолжила я уже смелее. Попутно заговорила:       — Когда я увидела ту Лелиану, то сначала не поверила глазам. Она была похожа на обтянутый кожей скелет, а в глазах горела такая злость, что граничила с безумием. И она мне совершенно серьезно, даже равнодушно, сказала, что вы умерли после поездки в Теринфаль, — я зачерпнула ещё мази. Занятие оказалось медитативным и, как ни странно, приятным. Может, вести себя так же свободно, как кошка, я и не могла, но кое-какие возможности у меня все же оставались. Правда, это все равно немного смущало, так что на лицо нашего главнокомандующего я взгляд не поднимала, боясь сбиться с мысли, но иногда косилась, отслеживая реакцию. — А потом мне пришлось три дня просидеть в закрытом замке, потому что метель не пускала меня за вами. И когда выяснилось, что вы действительно ранены… когда я вас увидела… я думала, что поседею окончательно. Из-за Корифея я едва не потеряла Мерриль, ее обожгло так, что Андерс не смог залечить до конца. В Тевинтере я потеряла наемника… не близкого друга, но это был мой человек. Я испугалась, что потеряю и вас. И до сих пор боюсь. А вы ведете себя так, словно у вас есть запасная жизнь.       — Алиена… — командор посмотрел на меня с сочувствием, но в сочувствии я сейчас не нуждалась. Лучше бы кое-кто демонстрировал раскаяние, но, увы, раскаиваться мужчина явно не торопился. Покачала головой и перебила:       — Побудьте примерным больным, полежите хотя бы пару дней. Максвелл прав, своих адъютантов вы и отсюда можете гонять, я же не прошу вас вообще ничего не делать… И Лелиана тоже права, скоро нам предстоит как минимум поход к Бреши, и вы нужны нам здоровым. Если посреди подъема у вас опять раны откроются, я не смогу думать о разрывах.       — Хорошо, — Каллен накрыл мою ладонь своей, прижав к рубцам. — Обещаю, что буду примерным больным.       Я на мгновение заподозрила, что командор смеётся надо мной, слишком уж торжественно прозвучала фраза. Но нет, выглядел он вполне серьезно, и это внезапно смутило, так что я снова отвела глаза. Чтобы скрыть это, ворчливо поинтересовалась:       — Значит, я могу спокойно отправляться в Бресилиан и не думать о том, что по возвращении в вас придется заделывать очередные дырки?       На этот раз он усмехнулся, откинулся на подушку и выпустил мою руку. Мимолетно пожалев об этом — мужская ладонь была большой, горячей и на удивление приятной, — я уточнила:       — Болит? Адан сказал, боль эта мазь тоже должна снимать.       Он ответил после небольшой заминки:       — Немного.       Я кивнула и снова взялась за мазь. Больше мы не разговаривали, мне даже показалось, что Каллен уснул — по крайней мере, глаза были закрыты, а дыхание спокойным. Даже жаль было будить, но перевязать иначе не вышло бы.       На улице снова светило солнце. От подобных качелей — то вьюга, то ясное небо, — я тоже начала уставать: уж лучше бы установилась какая-то одна погода, пусть даже и пасмурная. С другой стороны, так все же лучше, чем непроглядная метель. Отчего-то мне казалось, что Корифея какая-то погода не остановит, а вот нашим войскам может помешать сильно. В общем, стоило бы радоваться такому благословению Создателя, но не получалось.       Чем занять себя днем, я не знала. Вечером планировала исполнить хотя бы одно свое обязательство — перед Феликсом — но этим я хотела заняться уже после заката. Все участники были уже оповещены: Фиона не слишком обрадовалась, но все же согласилась; сам Феликс метался между нетерпением и страхом, хотя заметить это было не так просто — внешне он оставался почти спокоен; Блэкволл никаких особых эмоций не испытывал или скрывал их куда лучше Алексиуса-младшего.       До тех пор у меня образовалось свободное время. Идти в таверну не хотелось, Варрик в последнее время слишком понимающе смотрел на меня, хоть и с усмешкой, и мне хотелось треснуть приятеля чем-нибудь тяжелым.       Быка — я подумала, может, теперь он согласится на небольшую тренировку, — я не нашла, но от тренирующихся на плаце солдат узнала, что весь отряд «Боевых Быков» отправили еще утром проверить дорогу к верхнему Храму. Мои близнецы ушли с ними же, так что искать их было бесполезно. Я даже подумала, не присоединиться ли к этой массовой тренировке, но смельчаков, готовых напасть на саму Вестницу Андрасте, не нашлось.       Почувствовав себя хрустальной вазочкой, я немного обиделась и уселась на забор: не позаниматься, так хоть посмотреть. И заодно потренировать концентрацию у наших доблестных воинов — их реакцию на мои наблюдения я помнила отлично, и сейчас хотела чуть-чуть отомстить за излишний пиетет к моей персоне.       «Он тебе соврал», — промурлыкала Китти, укладываясь на перекладину забора рядом со мной.       «Кто?»       «Твой храмовник, — кошка явно едва сдерживалась, чтобы не рассмеяться. — Ему было не больно. Он не хотел, чтобы ты уходила».       «Не неси ерунды», — буркнула я. Вспомнила, что наговорила Каллену, и только вздохнула. Конечно, если смотреть только на факты, я была права, но можно было преподнести эту правоту как-то… иначе. Может быть, Андерс не лучший образец для подражания — я не могла припомнить, чтобы Винн хоть раз повышала голос на своих пациентов. Правда, и такого, чтобы эти пациенты сбегали от нее, я тоже не помнила. В любом случае, Ее величеству, узнай она об этой сцене, явно было бы за меня стыдно, а подводить Анору в мои планы не входило.       Да и самолюбие командора, наверно, стоило поберечь.       Китти все-таки рассмеялась, словно забавляясь моей наивностью, и мне снова захотелось стукнуть подругу.       — Когда вы с таким выражением лица смотрите на наши войска, я начинаю переживать за будущее Инквизиции, — раздался над ухом надменный голос моего коллеги по разрывам. Правда, привычное высокомерие на этот раз оттеняла не снисходительность, а ирония, и, на мой вкус, ему эти интонации шли больше. Так что я даже почти мирно ответила:       — Это не из-за них.       — Вот как, — Максвелл вышел из-за спины и встал рядом. — Надеюсь, наш командор пережил ваше настроение? Глупо было бы потерять его теперь не из-за демона, а из-за вас.       Я в ответ скривилась, но комментировать не стала: ясно же, что Тревельян издевается, а не всерьез спрашивает. Подумалось: если игнорировать примерно две трети его слов, то можно вполне мирно уживаться. Я усмехнулась. А если игнорировать все, что он говорит, будет еще спокойнее.       Поняв, что отвечать я не собираюсь, маг предложил:       — Не желаете размяться? Мне будет спокойнее за здоровье командора, если вы спустите пар. Не хочу, знаете ли, занимать его место.       Предложению я обрадовалась, но виду постаралась не подать. Подумав несколько мгновений, со смешком уточнила:       — Боитесь не справиться? Ладно уж. Только отойдем подальше, а то мадам Вивьен опять с нотациями прибежит.       Максвелл в ответ хмыкнул, похоже, не купившись на выступление, и первым отправился в сторону озера. Поверхность его сковал лед, причем очень толстым слоем — если верить Китти, которая успела по нему прогуляться, — но сверху лежал не менее толстый слой снега, так что шанс поскользнуться был минимальным. Правда, мы здесь оказывались как на ладони, что мне не слишком нравилось. С другой стороны, и кому мы нужны?       С посохом маг управлялся так ловко, что я снова заподозрила — в прошлый раз он мне поддавался. Сегодня приходилось не только отбиваться — я не всегда успевала реагировать на очередной выпад, так что и отскакивала, и уклонялась, и вспомнила практически все доступные трюки. Впрочем, на пределе своих способностей я все же могла противостоять Максвеллу более-менее на равных; если бы он чаще пользовался магией, то, пожалуй, еще бы и выиграла, но противник тоже явно сделал выводы после нашей прошлой дуэли.       Закончив тренировку как-то внезапно — я в порыве азарта едва успела сдержать очередной удар и отскочила на шаг от греха подальше, — маг кивнул:       — Рад, что все не так печально, как я подумал вначале. Возможно, шансы против вашего маркиза у вас все же есть.       Я непримиримо фыркнула — признавать, что у меня на что-то там может не быть шансов вовсе, я бы не стала никогда — и поинтересовалась:       — Лучше расскажите, что произошло в цитадели. Неужели демон вот так просто напал, а вы его взяли и одним ударом напугали? С вашим характером, конечно, все возможно, но обычно демоны не настолько пугливы.       Максвелл убрал посох за спину и указал на ту дорожку, по которой еще несколько недель назад прогуливались с Соласом и обсуждали Брешь. Кажется, это было не так уж и давно, но складывалось ощущение, что с тех пор прошла пара вечностей. «Времени не существует»…       Я зябко передернула плечами, но отправилась в указанном направлении.       — Если вы желаете услышать героическую историю о моем сражении с ордой демонов, то спешу вас разочаровать. Это был всего лишь демон зависти, и он погрузил меня ненадолго в транс — рассчитывал узнать меня лучше, чтобы занять мое место. Но вообще его куда сильнее интересовали вы, моя дорогая. Вестница Андрасте, всеобщая надежда и спасительница…       — То есть он вас просто отпустил, что ли? — проворчала я. — В надежде на встречу со мной?       Максвелл рассмеялся — у него даже смех выходил надменно-снисходительный, ну как так можно? — и покачал головой:       — Поверьте, у меня есть чему позавидовать. К тому же можно последовать рецепту самого демона: избавиться от вас и нашего дорогого командования, прибрать к рукам всю Инквизицию. Поводов для зависти станет ещё больше. А будь на моем месте демон, он бы после этого сдал ее Корифею. Заманчивый куш для того, кто ему служит.       — Как будто нас так легко убить, — проворчала я.       — К примеру, вам он предлагал перерезать горло, — Тревельян протянул руку и чиркнул пальцем по моей шее так быстро, что я не успела среагировать и только вздрогнула. Может, все-таки обзавестись стальным ошейником? А то всех так приманивает мое горло...       — Зевран говорил, что это пошлость, — мы дошли до вмерзшей в лед коряги, и я решила, что нагулялась, присела на нее и посмотрела на собеседника. Получилось снизу вверх, и удовольствия это не принесло — так можно было резать все, что захочешь. Зато Максвелл выглядел довольным. — Меня лучше травить, я совершенно не разбираюсь в ядах.       — И всем сообщаете об этом? — уточнил, вскинув одну бровь, мужчина. — Вы или глупее, чем я ожидал, или умнее, чем кажетесь.       Я недовольно поджала губы и нехотя ответила:       — Не всем. Но я не вижу для вас смысла меня травить, а больше тут никого нет.       — Значит, всё-таки глупее, — резюмировал он. — Вы, моя дорогая, слишком наивны в своем доверии ко всем, кто сражается на вашей стороне. Это всегда может измениться, и вчерашний друг воткнет вам нож в спину или перережет горло. Для юной девушки это не было бы пороком, но для Вестницы Андрасте наивность недопустима.       — До сих пор я ни разу не ошибалась, — огрызнулась я. Максвелл усмехнулся и подал мне руку, намекая, что прогулка ещё не закончена.       — Вам везло. Тем не менее, вспомните Андрасте и Маферата.       Я смерила и мага, и его руку мрачным взглядом и встала сама. Ещё церковными байками меня не кормили…       — Расскажите подробнее, что вы увидели в будущем. Возможно, я смогу понять что-то такое, что вы не учли, — велел он, переводя тему. Я ответила возмущенным взглядом — что я там могла не понять? — и Максвелл холодно уточнил: — Разве вы маг?       — Со мной был Дориан, — буркнула я.       Но рассказывать все же пришлось, отставать от меня Тревельян не пожелал. И поняла, что под снисходительные взгляды Максвелла вспоминать и правда куда проще: я так злилась на него, что почти не расстраивалась. Правда, под конец он все же попросил:       — Только не надо разводить слезы.       Но при этом протянул белоснежный, с золотой вышивкой платок. Я от этого жеста слегка растерялась и даже проглотила заготовленную колкость, только головой покачала. Он усмехнулся, спрятал платок и задумчиво резюмировал:       — Это надо обдумать.       Огонь заниматься никак не хотел, хотя дрова я выбрала самые сухие. Впрочем, из Тевинтера я привезла много мелких, но приятных сувениров, среди которых была и магическая «зажигалка». Вспыхнувшее пламя осветило средних размеров комнатку, практически пустую и явно заброшенную. По словам Адана, здесь раньше жил некий мастер Тэйджен, алхимик и изобретатель. Ему Конклав пережить не удалось, так что дом остался пустым, а записи — бесхозными. Это я узнала ещё в те первые дни, когда Лелиана не торопилась отпускать меня на волю. Домик находился в десяти минутах ходьбы от Убежища, и я тогда бегала сюда за этими записями по просьбе нашего алхимика.       И теперь, обдумывая, где бы провести Посвящение, вспомнила о самом доме. Он был идеальным вариантом: слегка на отшибе, но не слишком далеко, и патрули мимо ходили, так что залетных демонов можно было не опасаться. Да и идти теперь было куда ближе — палаточная часть деревни разрослась настолько, что ближайший шатер было видно из окна.       Недостаток был только один: устраивая обряд в заброшенном доме на отшибе, я чувствовала себя не то членом какого-нибудь незаконного общества малефикаров, не то сектанткой.       Именно это я и озвучила для остальных, со смешком добавив:       — Может, помолиться Думату, чтобы он этому Корифею молнией в черепушку засветил? У меня где-то пара трофеев из его храмов есть.       — Сомневаюсь, что Древний бог надумает снизойти до этого чудесного местечка, — заметил Дориан. Я вспомнила, как сейчас выглядели храмы, куда он уже снисходил, и только хмыкнула, но поправлять не стала.       Остальные выглядели если не испуганными, то однозначно настороженными. Блэкволл, кажется, только сейчас начал понимать, что согласился на что-то не слишком ему привычное. Не знаю, чего он ожидал: дружеского застолья, пафосных слов или каких-нибудь дурацких заданий, что в ходу в армии, — но о магии, похоже, не задумывался.       У Феликса начали ярче проявляться и страх, и нетерпение; что приятно, сомнений я у него не заметила. Похоже, для себя молодой человек все решил и был готов к любому исходу, хотя, уверена, надеялся все-таки на лучшее — как и я. Спокойнее всех была Фиона. Великая Чародейка выглядела недовольной, но собранной и уверенной в своих действиях. Впрочем, при ее должности и биографии могло ли быть иначе?       — И стоило сюда тащиться? — сморщила носик леди Ванда. Она решила в этот раз сменить облик на человеческий и отправиться с нами, игнорируя тот факт, что вокруг целый лагерь храмовников и магов. Кажется, я за ее безопасность переживала куда сильнее, чем она сама, но запретить не могла — всё-таки наши отношения давно вышли за пределы паттерна «хозяйка и ее питомец». А на уговоры она не поддавалась, считая, что связки маскирующих амулетов хватит для обеспечения инкогнито.       Впрочем, ей хватало мозгов не приближаться к тем, кто мог ее почуять: всю вторую половину дня она просидела в таверне с Варриком, Сэрой и Блэкволлом. А когда туда заявились маги из отряда Фионы, сбежала, причем не куда-нибудь, а в церковь. Вот уж где демона искать вряд ли будут…       — Тебя я вообще-то с собой не звала, — проворчала я в ответ. Было, пожалуй, немного досадно, что подруга развлекалась, пока нам пришлось работать — после прогулки нас с Максвеллом перехватила Жозефина и потащила знакомиться с какими-то приехавшими аристократами.       Пока я разжигала огонь, остальные осматривались. И Великая Чародейка, и Дориан запалили по светящемуся шарику — и я вдруг вспомнила это заклинание в исполнении Андерса. Доработанное, разноцветное… Сердце кольнула тоска, но я тут же запретила себе думать о Стражах. Это было сложно, учитывая, ради чего мы тут собрались, но необходимо — все мое внимание требовало настоящее, а не прошлое.       — Место неплохое, — задумчиво проговорила Фиона. — Нам никто не помешает, магию почувствовать здесь некому…       — И никто не услышит, — добавила я. — Я позабочусь.       Феликс нервно улыбнулся и пошутил:       — После слов о Думате мне начинает казаться, что меня сейчас принесут в жертву.       Ванда смерила его нарочито-кровожадным взглядом и промурлыкала:       — Тебе не кажется.       — Посвящение в Серые Стражи — всегда жертва, — все так же задумчиво проговорила Великая Чародейка. — Но редко кто о ней жалеет… поначалу.       С этими словами эльфийка отправилась в небольшой закуток, отгороженный от основного помещения тонкой деревянной стеной. Я заглядывала туда в прошлый раз: рассохшаяся кровать с тонким одеялом и хороший, крепкий стол с удобным креслом довольно много говорили об обитателе этого дома. Но идеально подходили нам: оставлять Феликса после Посвящения здесь никто не планировал, так что кровать вряд ли пригодится, а зачаровывать кровь удобнее, имея надежную подставку.       Я присела у жаровни: вечер был ясным, но холодным, и руки успели замерзнуть. А еще меня накрыло волнение — не то мое, не то Феликса и Дориана; последний, кажется, волновался больше всех. Видимо, он со смертью друга смириться все-таки не успел. Огонь успокаивал: ластился к рукам рыжими языками, покусывал пальцы жаркими зубками, настраивая на мирный лад. В конце концов, шансы на удачный исход были. К Айдану как-то приводили зараженного скверной парня, и он пережил Посвящение. Правда, над ним никакие маги экспериментов не ставили, даже из лучших побуждений.       — Я чувствую ток магии, — заговорил Дориан. Похоже, просто молчать ему было невмоготу, голые стены он уже осмотрел, в окно выглянул, а больше здесь было нечем заняться. О том, чтобы никто не смел мешать Фионе, я предупреждала заранее. — Если уж посмотреть на эту страшную тайну нельзя, может, расскажешь?       — Сам же сказал, это страшная тайна, — я усмехнулась. — И о ее сути я предупреждала. Могу рассказать, какие ощущения будут в процессе. Хочешь, Феликс?       — Не думаю, — после паузы отозвался Алексиус-младший. — Мне кажется, твои слова меня не успокоят.       Я кивнула: вот уж точно не успокоят, сколько Стражей после Посвящения я не спрашивала, никто ничего приятного не говорил. Феликс только нервно улыбнулся и снова замолчал. Он вообще оказался очень молчаливым человеком, во всяком случае, в присутствии меня или Ванды говорил немного. Но силу духа — и решение выступить против отца, и согласие на Посвящение, — я оценить успела. Что бы там ни считали Серые Стражи, иногда моральные качества куда важнее физических. Возможно, Феликс никогда не станет грозой Глубинных троп, но, глядишь, придумает что-то такое, что поможет всем остальным?       Дориан на этом не успокоился — прислонился к стене, сложил руки на груди и предложил:       — Тогда, может быть, расскажешь, что это за лес, в который мы собрались?       — Мы? — я искренне удивилась. — А ты остаешься с нами?       — А, разве я забыл сказать? — маг театрально удивился. — Юг очень мил и самобытен, он меня совершенно очаровал. А уж какие здесь необычные женщины…       Он бросил взгляд на Ванду, и она не стала терять времени — едва ли не одним шагом оказалась рядом с ним и повисла у него на шее.       — Ради тебя я готова быть настолько необычной, насколько ты захочешь.       — Думаю, от слишком оригинальных экспериментов мы все-таки воздержимся, — Дориан осторожно обнял ее в ответ, но распускать руки не торопился. Я поддразнила:       — А вдруг я позавидую?       — Так ты меня все равно не хочешь, — обиженно надула губки демонесса, но от своей жертвы не отцепилась. Я усмехнулась:       — Вообще-то я не тебя имела в виду.       — Как это «не меня»? — она так удивилась, что даже убрала руки от мужчины. Потом с подозрением его осмотрела, и маг тут же подался назад:       — Дамы, я не собираюсь вставать между вами.       — Да? — Ванда осмотрела его еще раз, уже другим взглядом. Потом меня. И выдала: — А почему нет? Втроем интереснее.       Я беспомощно рассмеялась, пряча лицо в ладонях — чувствовала, как оно наливается краской, — и помотала головой:       — Сдаюсь! Поищите другого третьего.       — Ты всегда так, — с упреком отозвалась она и скользнула ближе к двери.       Там же стоял Блэкволл, изрядно растерявший решимости и косившийся теперь на нас с подозрением. Правда, касалось оно, судя по всему, обряда, потому что пошлости демонессы он встретил смешком в усы. Я смутилась еще сильнее и снова отвернулась к огню: смотреть на него было не так неловко, к тому же он прекрасно маскировал излишний румянец.       Отвлек меня от этого наш лже-Страж. То ли всерьез заинтересовался предстоящей поездкой, то ли благородно решил сменить тему на что-то менее смущающее.       — Ты обещала рассказать про лес.       — Ага, — я глубоко вздохнула и собралась с мыслями. — Бресилиан размером примерно с лес Арлатан в Тевинтере и, насколько я знаю, такой же древний. Эльфы там жили еще до падения Арлатана, во время — там прошло немало стычек между эльфами и тевинтерцами, — и после. Сейчас там проходит один из кочевых маршрутов долийцев, я была на паре стоянок.       — А разве долийцы не расстреливают всех, кто смеет приблизиться к их священным развалюхам? — удивился Дориан. Я мельком глянула на него и хмыкнула:       — Если ты скажешь что-то подобное в лагере, тебя расстреляют непременно, и мое заступничество не спасет. Сейчас возле леса в постоянном поселении живет один клан, с которым хорошо знакома и я, и наше величество — он им землю и даровал за помощь во время Мора, — так что сначала мы поедем туда, за подробностями.       Я улыбнулась, вспомнив Ланайю. И еще — галлу, которая никогда не отказывалась меня покатать; может, и на этот раз решит составить компанию?       — Так вот, лес, — отогнав воспоминания, я вернулась к более актуальной теме. — После всех прошедших боев Завеса там крайне нестабильна. Айдан рассказывал, что духов и демонов по тропинкам бродит множество, их как-то чуть не сожрал демон голода, например. Лично я видела только бродячие деревья, говорят, духи вселяются как раз в них. Еще где-то в лесу живет Великий Дуб; это очень древний сильван. Говорят, он очень много знает и достаточно чувствителен к Завесе, так что неплохо было бы найти его и спросить.       — Разве демонов не следует… хотя бы сторониться? — уточнил Блэкволл. Ванда возмущенно фыркнула, а я покачала головой:       — Во-первых, он не демон, а дух… Сам он шутит, что в дерево вселилась душа поэта, так что и говорит теперь стихами. Мне так рассказывали, сама я не видела… Во-вторых, иногда стоит с уважением относиться к жителям места, где ты гость, особенно если они не пытаются тебя убить. В том же лесу жила Хозяйка леса, дух, притворяющийся белой волчицей. Когда-то давно ее призвал долийский маг, чтобы отомстить за смерть своих детей от рук человеческих охотников и проклясть их, но за много веков у нее пробудилась собственная личность, так что даже проклятых она смогла сделать менее агрессивными. Правда, брат то проклятие снял, и Хозяйка ушла обратно в Тень.       — Ну, не все там такие добренькие, — напомнила Ванда. — Помнишь Гаксканга? Или этого… Миталлена.       — Миталлен — это одержимый эльф, — поправила я. — Демона называли Бич Бресилиана, и мы его в пару ударов запинали, было бы что вспоминать. А Гаксканг был пришлым и вряд ли бы надолго там задержался, это не его место.       В этот момент из закутка показалась Фиона со знакомой чашей в руках. Ее я забрала из Пика солдата вместе с кровью, как и несколько других предметов Ордена — на тот момент я не была уверена, что Серые Стражи еще вернутся в крепость. В конце концов, Айдану хватало и Башни Бдения, и никому из наших Стражей подобное уединение не было нужно.       Разговор прервался. Весь интерес к таинственному лесу моментально отошел на второй план, вытесненный волнением. Я поднялась с места и хотела шагнуть в сторону: все-таки я никогда не была в полной мере членом этого Ордена, а Фиона была. Но Великая Чародейка, разгадав мой маневр, только качнула головой — я все это заварила, мне и идти до конца.       — Ванда, Дориан. Я должна бы просить вас уйти, на Посвящение редко допускаются посторонние… Но иногда такое случается. Просто помните, что это большая честь.       Демонесса, которая вместе со мной торчала практически на всех Посвящениях в Башне Бдения, непочтительно фыркнула, но все же отошла в самый угол; свет от жаровни туда почти не дотягивался, так что и она, и маг, отступивший следом, почти сливались с темнотой.       Домик я накрыла щитом от лишних звуков — так, чтобы нам не могли помешать, а мы не вызывали бы лишнего интереса, — и забрала чашу у Фионы. Кровь казалась черной и густой, словно нефть; такого же цвета была скверна; такого же — и зелье от нее, которое когда-то давал мне Архитектор. Последнее немного успокаивало, можно было на мгновение представить, что это не самый страшный из имеющихся в Тедасе ядов, который я собиралась дать ни в чем не виноватому человеку. Яд, который может спасти его с той же вероятностью, что и убить.       Великая Чародейка по собственной инициативе встала по левую руку от меня, Блэкволлу я кивнула направо. Феликс при виде нашего построения подобрался и посерьезнел, даже легкая улыбка, до того блуждающая на губах, пропала, а бледность стала еще заметнее.       — Здесь собралась странная компания, — задумчиво проговорила я. — Страж, который сумел избавиться от скверны навсегда. Страж, который никогда не касался скверны. И рекрут, в котором скверна поселилась еще до Посвящения. Цель наша тоже нехарактерна, ведь ты вряд ли когда-то спустишься на Глубинные тропы.       Меня передернуло; хотелось бы и мне больше никогда не попадать в это царство скверны, но что-то подсказывало — так легко я не отделаюсь. Вздохнув, я продолжила:       — Тем не менее, слова Посвящения повторяют со времен самого первого Стража, и теперь я скажу их тебе. Присоединяйся к нам, брат. Присоединяйся к нам, сокрытым тенью, где мы бдим неусыпно.       — Присоединяйся, ибо на нас возложен долг, от которого нельзя отречься, — продолжила вдруг за меня Фиона. Ее голос прозвучал глухо, а глаза оказались закрыты. Я сделала небольшую паузу, предлагая ей продолжить, но эльфийка замолчала, так что закончить пришлось самой:       — И если суждено тебе погибнуть, знай — твоя жертва не будет забыта. И однажды мы все присоединимся к тебе.       Вздохнув в последний раз, я собрала всю решительность и шагнула к стоящему напротив мужчине, протягивая кубок:       — Отныне ты станешь Серым Стражем, Феликс.       Он не заколебался, забирая у меня кубок, наполненный кровью и скверной, замешанных с магией крови. Но смотрел в глаза все то недолгое мгновение, что подносил его к губам и делал глоток. А я смотрела в ответ — правильным зрением, чтобы первой узнать, удалась ли эта авантюра.       Целое мгновение, два удара сердца, ничего не происходило — дали о себе знать эксперименты Алексиуса, я видела, как его магия удерживает скверну. А потом магические путы лопнули, темно-багровая сила впилась в тело, заставляя Феликса выгнуться почти под неестественным углом и… успокоилась, отхлынула, как волна во время отлива. Магия крови сделала свое дело, оставив знакомый мне шрам возле сердца. Новоиспеченный Серый Страж упал на пол так стремительно, что я не успела его подхватить; к счастью, успел Блэкволл. Может, он Стражем и не был, но я в очередной раз уверилась: ему не отказал бы ни один рекрутер.       Я присела рядом в следующее же мгновение и положила пальцы на виски, вливая свет.       — Как он? — поинтересовалась Фиона. Я подняла на нее глаза и улыбнулась:       — Жив.       Она облегченно вздохнула, кивнула и направилась к выходу — больше Великой Чародейке, потерявшей право и обязанность зваться Серым Стражем, здесь делать было нечего. А к нам присоединился Дориан, сплел заклинание исцеления и без спросу направил его на приятеля. Впрочем, ругаться я не стала, сейчас это было очень уместно.       — Значит, вот так это все происходит? — негромко поинтересовался он. — Непобедимые воины рождаются в крови и боли, как и любые младенцы?       — Ну, всяко не оргия с вином, актрисками и той же магией крови, — я убрала руки от головы Феликса.       — О, будь это так, Орден наверняка стал бы более популярным, — хмыкнул маг. Блэкволл пробормотал:       — Да, твой вариант поприятнее звучит.       — А вам бы только вино и девки, — я еще раз осмотрела Феликса правильным зрением и уверилась окончательно, что на ближайшие лет десять-пятнадцать с ним все будет в порядке. Потом подняла взгляд на тевинтерца и строго проговорила: — Дориан, мой брат как-то рассказывал, что во время его Посвящения один из рекрутов, уже увидев, как это все выглядит, попытался отказаться. Его убил Страж-командор Дункан, который проводил ритуал — сразу же, не давая возможности кому-то что-то рассказать. Серые Стражи берегут свои тайны, так что если не хочешь проблем для себя и меня — держи язык за зубами.       — Представь себе, я неплохо запоминаю с первого раза, — отозвался тот. Фраза вроде бы и прозвучала резковато, но обиженным маг не выглядел.       Я кивнула и посмотрела на Блэкволла: к нему эти слова тоже относились в полной мере, вот только озвучивать это не стоило, чтобы не вызывать лишние вопросы. Мужчина ответил мне прямым взглядом честного человека, и я успокоилась.       — Ладно, пойду, пообщаюсь кое с кем, пока настроение подходящее, — я, наконец, встала с пола. — Позаботьтесь о Феликсе. Скверна ему больше не страшна, а вот сквозняки — вполне.       Ванда выскользнула из дома вместе со мной на морозный ночной воздух. Его я вдыхала полной грудью: оказывается, в доме алхимика одна несчастная жаровня успела натопить так, что духота навалилась плотным одеялом. Или это я успела так перенервничать, что стало не хватать воздуха?       Перед сном оставалось два дела: проведать Каллена и поговорить с Алексиусом-старшим. Выйдя на улицу, я на пару мгновений засомневалась — идти ли мне в темницы или начать со своего пациента, чтобы потом его не будить? Но все же решила следовать первоначальному плану. Ванда, едва мы отошли на приличное расстояние — то есть как только скрылись из поля зрения оставшихся, — обернулась кошкой и ускакала куда-то в темноту. Хотелось бы надеяться, что она все-таки не попадется под руку тем, кому очень хочется повоевать.       Алексиуса, как я и просила, поселили в ту камеру, где когда-то сидела я. Неожиданно для меня, он оказался не единственным пленником: в камере сбоку сидел, глядя в пустоту перед собой, храмовник. Я на секунду растерялась, пытаясь вспомнить, кто бы это мог быть, но потом махнула рукой — не мой пленник и ладно. В конце концов, чтобы нас с Алексиусом не подслушали, всегда можно поставить щит.       Сам магистр меня заметил практически сразу, но пока я разглядывала второго заключенного, молчал. Тем не менее, стоило только перевести взгляд на него, как он заговорил:       — Пришли позлорадствовать, леди Кусланд?       — Вы так говорите, как будто это что-то плохое, — я осмотрела камеру и отметила, что она стала выглядеть более обжитой. Я очнулась, лежа прямо на каменном полу, а у Алексиуса обнаружилась вполне приличная подстилка, которую можно было положить на широкую каменную лавку в углу. Сам магистр выглядел бледновато, только на скуле яркими фиолетовыми переливами светился синяк, но, как ни странно, живее, чем в тронном зале. — Я в этой камере тоже успела посидеть, грела вам место. Цените.       Магистр бледно усмехнулся, поморщился от боли и едва заметно поклонился, видимо, обозначая благодарность. Я вздохнула:       — Вообще-то я к вам с новостями. Как это заведено, у меня есть хорошая и плохая. Начну я, если вы не против, с плохой. Пожалуй, позлорадствовать действительно будет нелишним.       — Полагаю, против я быть не могу.       Я кивнула и без объяснений протянула последнюю страницу из дневника будущего Алексиуса настоящему. Он запалил небольшой светящийся шарик и вчитался в написанные неровным почерком строки. Впрочем, не настолько неровным, чтобы автор не узнал свою собственную писанину.       Прочитав минимум пару раз, судя по времени, магистр прикрыл глаза и улыбнулся.       — Вы умеете быть жестоки, леди Кусланд. Значит, я не смог бы добиться ничего?       — Видели бы вы Феликса, да и себя самого, об экспериментах бы так не заботились, — я пожала плечами и накинула на нас щит. Теперь второй пленник не смог бы услышать, о чем мы говорим; не то чтобы я собиралась суть разговора скрывать, но сначала хотела договориться с самим магистром, потом — с Лелианой, и только потом выкладывать это остальным. — А что вас больше заботит сейчас? Сын или эксперименты?       — Думаю, ответ очевиден, — Алексиус еще раз посмотрел на листок в руках. — Я согласился на все это только ради Феликса.       Я аккуратно вытянула бумагу из мужских пальцев и убрала — нечего этот дневник на цитаты растаскивать. И продолжила:       — Не скажу, что смотреть на ваше разочарование так уж приятно. Перейдем к хорошей новости.       — Я весь внимание.       — Феликс временно больше не умирает от скверны, — я посмотрела на недоверчивое лицо мужчины и уточнила: — Временно — это еще минимум лет десять. Он прошел Посвящение в Серые Стражи.       — Но… они отказались брать его в рекруты, — пробормотал Алексиус и медленно осел на пол. Я тут же присела рядом и, потянув руку сквозь решетку, влила в него немного света. И потребовала:       — Магистр, не вздумайте умирать от облегчения! У меня на вас еще планы!       — Планы? Что вы хотите в обмен? Магию времени, голову Старшего? Деньги? — он спрашивал вполне серьезно, словно и правда собирался ответить согласием на любое требование, включая голову Корифея.       — Это не плата, — я вздохнула. — Серые Стражи все равно умирают от скверны, это не спасение, а просто отложенная смерть. Присядьте на что-нибудь более приличное, чем пол, что ли… нам надо поговорить, и еще не хватало, чтобы вы заболели.       Себе я притащила бочку, похоже, пустую, по крайней мере, очень легкую. Алексиус к моему предложению прислушался весьма своеобразно: просто что-то наколдовал на пол. Я проверила правильным зрением и к своему удивлению увидела согревающую руну — изящное решение, простое и не затратное. Почему-то казалось, что привыкшие к роскоши тевинтерские магистры до такого не снизойдут. Впрочем, много ли магистров я знала? Те, для кого я танцевала, в большинство своем были пресыщенными жизнью, разбалованными ублюдками, в равной степени капризными и бесполезными. Вряд ли на них покусился бы Корифей, если не хотел испортить свое завоевание. Представить магистра Красса или Аврарию за решеткой мне было крайне сложно, как и Мэйварис; но они, пожалуй, могли бы решить свои проблемы подобным образом.       — Я внимательно вас слушаю, леди Кусланд, — поторопил Алексиус. — Что значит — отложенная смерть?       — То и значит, — невежливо буркнула я и снова вздохнула. — Посвящение в Серые Стражи подразумевает добровольное заражение самого себя скверной. Разумеется, есть специальный ритуал, благодаря которому Стражи выживают, но… не все. На наше общее счастье, Феликс выжил.       — Вы подвергли Феликса такому риску? — мужчина даже чуть приподнялся. Я насмешливо хмыкнула:       — Я предложила и описала все риски. Феликс принял решение. Если вы не заметили, магистр, ваш сын довольно взрослый молодой человек. Старше меня, кстати.       Алексиус согласно наклонил голову, но я успела заметить гнев в глазах. Вздохнула:       — Без этого ритуала и ваших лекарств он бы умер через пару месяцев. С вашими лекарствами — превратился бы в вурдалака через год. С ритуалом он проживет гораздо дольше, а риск смерти после кое-каких исследований удалось снизить.       — Хорошо, — магистр снова посмотрел на меня, и теперь взгляд стал более собранным. — Что вы хотите от меня?       — Того же, чего хотите вы сами, — я достала конфетку и засунула в рот. Под шоколад мне всегда думалось лучше. — Пятнадцать-двадцать лет, и Феликс все-таки начнет превращаться в вурдалака. Я знаю одного Стража, который при помощи магии крови смог прожить двести лет и сохранить рассудок, но выглядел он при этом на все двести. Тем не менее, продлить жизнь реально. А, скажем, Фиона, которую вы так бесполезно пытались поработить, каким-то образом сумела и вовсе избавиться от скверны, она ведь тоже была Серым Стражем. Не знали?       — Нет, — он покачал головой и с надеждой попросил: — Продолжайте, у вас ведь еще остались козыри?       — Не назвала бы это козырями… — я вздохнула. — Тот маг, что прожил так долго, вел исследования скверны — сначала хотел почерпнуть из нее дополнительное могущество, потом — просто выжить. В последние десять лет ему запретили пользоваться магией крови в исследованиях, но познакомили с весьма... образованным коллегой. Вдвоем им удалось провести определенные опыты и достичь успехов — скажем, вытянуть скверну из предметов они уже могли. Но с живыми такого пока не получалось, все подопытные животные умирали, и на людях пробовать они не рискнули. Тем не менее, Фиона лично меня очень вдохновляет: она жива, значит, способ есть. Надо только его найти.       — Неужели она отказывается с вами поделиться? — недоверчиво уточнил магистр. Я снова вздохнула:       — Она сама не знает. И тот, благодаря кому у нее это вышло, тоже не понимает, как это вышло. Но я уверена, рано или поздно Авернус нашел бы решение… вот только благодаря Корифею он теперь мертв. У меня очень много друзей среди Серых Стражей, мой брат — Страж-командор Ферелдена, так что для меня это очень актуальная проблема. Для вас теперь тоже, к тому же с вас брать клятву не пользоваться магией крови я не стану. Забуду, пожалуй… Так что, возьметесь?       — У меня есть выбор? — усмехнулся Алексиус. Впрочем, мои слова ему на пользу явно пошли, в глазах снова проснулся интерес. Я пожала плечами:       — Выбор есть всегда. Вы можете согласиться, тогда будете жить в уединенной лаборатории и искать лекарство. Скорее всего, это будет похоже на тюрьму, но несколько свободнее. Зато ваш сын в перспективе будет жить, а если вам удастся найти лекарство от скверны, я обещаю, сделаю так, чтобы ваше имя запомнили. Или можете отказаться, тогда, собственно, ничего не изменится. Перед судом Инквизиции вы предстанете в любом случае, просто приговоры могут отличаться.       — Я согласен, — маг пожал плечами. — Это выбор без выбора, но я все равно рад.       — Вот и славно, — я слезла с бочки. — Это изрядно повышает мне настроение, так что можете считать, что я немного на вашей стороне. До суда вам все же придется сидеть тут, но после него я отвезу вас к лаборатории, предоставлю все имеющиеся материалы, описания экспериментов и ваш будущий дневник, там тоже много интересного… Феликсу я передам, чтобы, как отоспится, зашел к вам.       — Спасибо, леди Кусланд, — серьезно проговорил мужчина. — Думаю, это лучший выход для меня.       Я кивнула и уже развернулась к выходу. Но все же остановилась:       — На всякий случай, повторюсь. Бежать я вам не советую. Все бумаги у меня с собой, их можно раздобыть только через мой труп. Да и сбежать вам будет проблематично: половина лагеря вокруг — это маги, которых вы обидели, вторая половина — храмовники. Им вы тоже не понравитесь.