Всегда есть что-то еще

      — Быстренько посмотрим, — пробурчала я и метнула на Варрика разгневанный взгляд. — Пробежимся для порядка и отправимся на Глубинные тропы. Отличная идея!       День давно перевалил за середину, хотя я надеялась выйти в путь с рассветом. Впрочем, время было не слишком важным фактором — на Глубинных тропах смены дня и ночи все равно нет; но вот общее состояние отряда… «Быстрая» вылазка в храм Диртамена, которую предложил Варрик, неожиданно растянулась на несколько часов и потребовала от нас всех сил и внимательности, какие мы могли наскрести.       Бог тайн подбирал себе достойных последователей, так что все подвальные помещения представляли из себя шкатулку с массой потайных отделений, открывающихся только правильной последовательностью действий — и мы не знали не только эту последовательность, но и сами действия. Я даже успела порадоваться, что в замке Эн не пришлось разгадывать загадки герцога Гийома, два дня игр в головоломки были бы явным перебором. Махнуть же рукой на шарады жрецов Диртамена не позволяли попадающиеся тут и там трупы прошлых исследователей. Поначалу я подумала, что местные духи могли обозлиться на них за неуважительное отношение: ту дверь, что не смогли открыть мы с Варриком в прошлый раз, никто так и не тронул, а вот соседняя стена пострадала от любопытства. Но вскоре пришлось признать, что местные обитатели негостеприимны сами по себе, на нас тоже нападали постоянно. Уйти же просто так я не могла: раз уж Корифей заинтересовался этой тайной, стоит убедиться, что ничего полезного он здесь не найдет.       А ведь поначалу идея показалась мне здравой: все-таки из тейга Вальдасин или его окрестностей выйти на поверхность можно было куда ближе к цивилизации, например, на Расколотой горе. Возвращаться оттуда ради одного храма было совершенно нецелесообразно.       Но весь поход оказался напрасной тратой времени: ни артефактов, ни описаний каких-нибудь ритуалов, ни свитков о Забытых, которые я искала в прошлый раз, здесь не было. Правда, нашлось несколько надписей завесными рунами: часть в форме загадок давала подсказки для раскрытия секретов храма, другая часть казалась простыми летописями — но в это никто из нас не поверил, слишком уж сложный способ для записи жалоб и хроник, — некоторые руны и вовсе расшифровке не поддавались. Времени на толковое исследование всех загадок не было, пришлось оставить там Киллиана и Сендиса — и я не была уверена, безопасно ли это. Нам за этот поход встретились ожившие трупы, призраки, колдовские ужасы и даже демон отчаяния, в которого превратился последний жрец Диртамена. Вдруг мы не всех убили? Или явятся все-таки красные храмовники? Или хотя бы виверны, которых не стоило сбрасывать со счетов. Но делить свой отряд, особенно в преддверии похода на Глубинные тропы, было и вовсе неразумно, а долийцы уходить просто так отказались. И ещё была леди Ванда… где-то в районе Вершиля, если я правильно помнила. Но отчего-то складывалось ощущение, что она хочет меня увидеть. Или это просто я скучала?       К тому моменту, как мы добрались до металлической печати, сейчас закрытой, на лес опустились сумерки. И вроде бы снова откладывать поход и заново разбивать лагерь было бессмысленно: до ночи оставалось еще часов шесть, если не больше, пройти можно успеть много — особенно по прямым, без колдобин и ям путям Глубинных троп. Но снова спускаться под землю отчаянно не хотелось. Сегодня старые страхи вернулись, и ноги казались свинцовыми, когда приходилось переставлять их в сторону подземелий. Однако остальные, хоть и выглядели чуть утомленными, желания провести еще одну ночь под открытым осенним небом не выказывали, так что пришлось идти — и я черпала силы хотя бы в раздражении.       — Брось, Перчинка, тебе же понравилось, — отозвался приятель.       Бьянка хмыкнула, а я промолчала: пожалуй, сказать, что храм меня совсем не заинтересовал, было нельзя — внутренние помещения сохранились куда лучше любых руин, которые мне до сих пор попадались, позволяя заново оценить архитектуру элвен. В другой раз и, возможно, другой компанией я бы с удовольствием облазила сверху донизу все помещения.       Темные коридоры Глубинных троп, к счастью, по-прежнему свободные от скверны, тянулись вокруг нас нескончаемой кишкой, навевая угрюмые мысли и воскрешая нежеланные воспоминания. Даже не столько о самом походе, сколько о кошмарах, что донимали каждую ночь — про порождений тьмы и маток, про подкрадывающихся крикунов и странно-знакомые лазурные вспышки. Сейчас, когда путь нам освещал Солас при помощи заклинания-светляка схожего цвета, те вспышки особенно не давали покоя.       И Серых Стражей в этот раз с нами не было…       Ужас накатывал волнами, то почти парализуя, так что я застывала на месте, то отступая и позволяя сосредоточиться хотя бы на злости. На фоне этого Варрик казался просто возмутительно довольным. Рядом с ним шла Бьянка — та, которая Даври, — и от этого факта приятель одновременно едва ли не светился и заметно сердился, явно прикрывая злостью беспокойство. На мой вкус — абсолютно напрасное, девушка показала себя вполне способной защитить себя самостоятельно. По крайней мере, стрелы из ее лука не только прекрасно находили цели, но и смогли навредить призракам и демонам.       — Не злись, босс, нормально оттянулись, — отозвался Железный Бык. Кунари тоже едва не светился, хотя причиной тому была, конечно, не едва знакомая гномка. После отъезда соплеменников вообще и Расаан в частности наемник выглядел неприлично довольным, но когда Сэра приставала с вопросом, что он забыл в Кун, только отмахивался и с энтузиазмом лез в очередную стычку.       Фраза Быка в очередной раз всколыхнула старые страхи: попадись нам порождения тьмы, вряд ли удастся пройти мимо незамеченными. И даже не потому, что они нас почуют…       — Бык, ты ведь мой телохранитель? — уточнила я, перемещаясь поближе к нему. Кассандра, шедшая рядом, нахмурилась — чем-то ей мой тон не понравился. Наверно, мне бы он тоже не понравился — по крайней мере, продолжать фразу было откровенно страшно. Сама просьба, которую я планировала озвучить, меня не слишком пугала, а вот ее причины…       Но кунари только кивнул, явно не вникая в интонации.       — Ванды рядом нет, она знает, — медленно проговорила я. И замолчала, набираясь решимости произнести следующую фразу. После этого нахмурился уже и Бык и уставился на меня с заметным подозрением. Впрочем, напряглись как-то разом все, даже Варрик обернулся, замедлив шаг. — Если мы всё-таки столкнемся с порождениями тьмы, я не должна к ним попасть… живой. И никто из женщин не должен. Так что если не сможете уследить или отбить…       Я прикусила губу, глянула на гнома и добавила:       — Я очень рассчитываю в этом отношении на Бьянку. Арбалет.       — Перчинка, я не буду стрелять в тебя, — посмурнев, отозвался Варрик, останавливаясь окончательно.       — Будешь, — убежденно проговорила я, тоже притормаживая.– Если ты мне друг, будешь. И… не только ты.       Я оглядела всю компанию. За дверь-печать они спускались не сказать, что с энтузиазмом, но и без особого беспокойства. Коул оглядывался с любопытством, Солас и вовсе не изменил привычному выражению вежливого интереса на лице. Хмурились только Сэра и Кассандра, до сих пор не бывавшие на Глубинных тропах, по крайней мере, долго. Но и они выглядели больше недовольными, чем испуганными.       Теперь же я явно сумела испортить настроение всем. У эльфийки на лице мелькнул страх, Искательница покрепче вцепилась в меч, который и так не выпускала из рук. И к лучшему: на мой вкус, пусть уж лучше опасаются больше, чем следует, чем лезут вперед.       Разбила молчание Бьянка:       — Здесь нет порождений тьмы, Инквизитор. Скверны нет.       — Здесь — возможно, — согласилась я, оглядывая стены с некоторым облегчением. Скверны и правда до сих пор видно не было, но мы пока не дошли даже до тех туннелей, что освещались лавовыми каналами. — Когда мы были в районе тейга Вальдасин в последний раз, Посланец говорил, что порождений тьмы там очень много. И они все трутся как раз возле этого тейга.       — Сейчас там только красные храмовники, — заверила меня гномка. Варрик повернулся теперь уже к ней и уточнил:       — Откуда ты знаешь, Бьянка? Ты ведь не совалась туда в одиночку?       Она передернула плечами и недовольно ответила:       — Я же говорила, что проверяла, кто там тягает лириум. И лучше бы нам поторопиться, пока весь не вывезли, а порождения не вернулись.       Приятель уже открыл рот, чтобы высказать ей что-то, но почти сразу и закрыл — видимо, фразы на языке крутились не из тех, что стоит озвучивать в приличной компании. Однако взгляд был достаточно выразительным, и Бьянка недовольно закатила глаза.       — Думаю, это довольно логично, — вмешался Солас. — Если Корифей отправил туда красных храмовников, то порождений мог увести. Он ведь может ими управлять, я правильно помню?       Я кивнула, и Кассандра согласилась:       — Даже отравленные красным лириумом храмовники не станут сотрудничать с порождениями тьмы.       — С демоном сотрудничали, — буркнула я, но спорить больше не стала. Бьянка, уловив, что импровизированное совещание закончилось, снова развернулась в сторону первозданного тейга. Я молча последовала за ней, обгоняя остальную часть компании.       Светляк Солас погасил только часа через четыре: мы наконец-то дошли до освещенных коридоров. К этому моменту я снова переместилась в центр группы — идти первой, или хотя бы в первых рядах, я не смогла. Сэра, Кассандра и Железный Бык держались рядом со мной — кунари слишком явно приглядывал за имеющимися дамами, с недовольством косясь на Бьянку, так и шедшую во главе отряда; Искательница старалась не усложнять ему работу, да и сама посматривала то на меня, то на Сэру; последняя же, наложив стрелу на тетиву, настороженно вглядывалась в густой сумрак, едва разгоняемый светляком, и жалась к кунари. Правда, вряд ли бы она признала вслух, что боится.       Меня эта расстановка сил успокаивала хоть немного, хотя от присутствия Серого Стража — любого, даже Феликса, лишь бы с чутьем, — я не отказалась бы. И ещё постоянно приходилось жалеть о том, что у меня нет глаз на затылке: в арьергарде остались Солас и Коул, и я все время боялась, что нас все-таки нагонят крикуны — у мага и духа даже доспехов не было. Щиты я на них, конечно, держала — на всех нас, — но все равно опасалась: меня, помнится, и щит не спас.       Привал мы устроили куда раньше, чем это делал Бартранд в прошлый раз. И то сказать — его экспедиция вышла в путь практически с рассветом, все воины были отдохнувшими и свежими. О нас такого сказать было никак нельзя: демон отчаяния в храме Диртамена был, несомненно, слабее, чем в теневых Казематах, но нам и того хватило. Я же к вечеру и вовсе едва передвигала ноги: постоянный страх выматывал даже сильнее, чем любые бои. Но я бы ни за что не согласилась — пусть нападают, лишь бы не ждать. Уж лучше я помучаюсь неизвестностью, чем снова придется сталкиваться с порождениями тьмы.       Глядя на меня, Солас пообещал окружить лагерь защитными рунами, и только после этого я расслабилась хотя бы немного. Ровно настолько, чтобы осмотреться вокруг не только правильным зрением, в котором была видна скверна, но и обычными глазами — которые уже слезились от такого варварского обращения. Стоило бы поберечь себя, мне как наяву слышался голос Винн: «Алиена, иногда ты ведешь себя совершенно безответственно. Что, если в этот раз ты поплатилась бы глазами?» Но заставить себя перестать выслеживать порождений тьмы я так и не смогла.       Но, как я ничего интересного не заметила при помощи своих способностей, так и без них — тот же широкий коридор, облицованный гладко вытесанными плитами, которые складывались в знакомый геометрический узор; те же каналы, наполненные раскаленной лавой, от которых невольно хотелось держаться подальше — даже воздух над ними дрожал от жара; те же гномьи статуи — по пути я почти не замечала окружения, но остановились мы как раз у подножия одной из них. Все это было покрыто трещинами, кое-где отваливались кусочки плиток, под стенами на полу то тут, то там попадались глубинные грибы — все это создавало ощущение разрухи, но, как ни странно, успокаивало. Ровно так же выглядели эти коридоры десять лет назад, и тогда нам здесь точно не попалось ни одного порождения тьмы. Пожалуй, это было немного странно, но я не помнила противников вообще: кажется, в первый день экспедиция Тетрасов не встретила даже самого завалящего паучка.       А потом я заметила и явные новшества, которых десять лет назад здесь быть не могло. На самой границе видимости, в глубине коридора, алел кристалл, и я готова была поклясться, что это красный лириум. Сразу пробрала дрожь, но, пожалуй, не такая сильная, как если бы там показался гарлок — впервые в жизни я была рада увидеть лириум, хоть бы и красный. Он означал, что здесь проходили храмовники, а они — Кассандра права — наверняка разогнали со своей дороги любых противников.       Взгляд меж тем скользил вдоль стен коридора, выхватывая все новые и новые детали: обрывок кожаного ремня, скукожившийся от жара протекающей рядом лавы, царапину на каменном бордюре — поклясться, что она свежая, я бы не смогла, следопыт из меня по-прежнему был посредственный, но и на другие следы времени она не походила, слишком уж ровная была. Обернувшись и проследив вдоль коридора тот путь, что мы уже проделали, я заметила серебристый отблеск и даже не поленилась к нему прогуляться, благо, идти было недалеко. Находка вызвала противоречивые эмоции: это оказалась серебряная фляга с гербом Киркволла и с красным лириумом внутри, судя по накатившей дурноте.       Здесь и правда проходили красные храмовники. В другое время это меня бы обеспокоило, но сейчас накрыло таким облегчением, что я бы, пожалуй, даже расцеловала их, если бы увидела. По крайней мере, мысленно. Украдкой.       Тем не менее, на первую стражу я вызвалась сама. Правда, опыта в охране лагеря у меня не было: сначала я была ребенком и мне дежурства не доверяли, а потом в моей жизни появилась никогда не засыпающая Ванда, на которую я и спихнула вопросы своей безопасности. Но вряд ли для этого требовались какие-то особенные навыки, тем более что слух у меня, спасибо второму облику, был прекрасный. К тому же уснуть мне бы все равно не удалось.       Компанию мне вызвался составить Варрик. Этому я немного удивилась: думала, он от своей Бьянки теперь не отлипнет — что бы гномка про себя ни говорила, я была уверена, что связь с Бьянкой-арбалетом у нее есть, — но приятель решил иначе.       — Ну, как ты, Перчинка? — негромко поинтересовался он минут через двадцать, когда остальные наши спутники перестали ворочаться, а Железный Бык и вовсе захрапел. Я оглядела спящих и пересела поближе к приятелю, чтобы случайно их не разбудить.       — Лучше бы Ванда была с нами, — ответила я тоже шепотом. — А еще лучше бы мне никогда больше не видеть этих проклятых Глубинных троп.       Он кивнул, но требовательно-сочувствующего взгляда от меня не отвел. Я молча указала на свои находки — и на алый кристалл вдали, и на оставшуюся валяться флягу. Пояснять не пришлось: Варрик тоже прогулялся к ближайшей находке, вернулся и кивнул:       — Надо будет забрать ее с собой. Может, Кудряш опознает. Будет нам еще одна зацепка.       — Там внутри красный лириум, — предупредила я, и гном кивнул:       — Придумаем что-нибудь. Бьянка — самый одаренный кузнец и механик из всех, кого я знаю. И с этой дрянью она сладит. Лучше расскажи, что там за история с доспехом Аришока.       Я прислонилась к плечу приятеля и вздохнула:       — Ничего особенного. Ты ведь заметил, кунари почти не носят доспехов? Мне говорили, если увидел кунари в полном доспехе — беги, это война. А вне войны им и так нормально. Но во время Мора, когда Стэн… Аришок путешествовал с нами, он носил доспехи, и я довольно долго этому удивлялась. Пока не побывала в Минратосе, там главные ворота города охраняют два голема, Джаггернауты. Те доспехи, что носил Стэн, были один-в-один похожи на этих големов.       — Действительно, иронично, — согласился Варрик с негромким смешком. — Он не говорил, откуда взял такую прелесть?       Я покачала головой и на мгновение задумалась над этим вопросом. Вслух мы доспехи Стэна ни разу не обсуждали ни во время Мора, ни после, но у меня почему-то сложилось впечатление, что они появились недавно. Да и носил он их только до убийства архидемона, на дредноут мой кадан садился уже без этой груды железа. И правда, интересно, где в Ферелдене можно было найти доспехи, полностью копирующие големов Тевинтера? И не могут ли они оказаться одним из тех артефактов, что тевинтерцы выковали из киркволльской стали? Маркус же говорил, что те артефакты разлетелись практически по всему миру.       — Неважно. Лучше расскажи мне про Бьянку. Что-то мне не верится, что самый одаренный механик не имеет никакого отношения к самому совершенному арбалету.       Приятель поморщился.       — Помнишь Герава? Гнома из Хартии, которого мы убили в Тюрьме Корифея? Я говорил тогда, он придумал прототип Бьянки, но до конца работу довести не смог — то ли таланта не хватило, то ли усидчивости.       — А ей, значит, хватило? — сделала вывод я и покосилась на спящую гномку. Варрик задумчиво кивнул и тоже посмотрел на свою подругу. У меня крутился на языке вопрос, какие отношения их связывают, если не считать арбалет, но я так и не решилась. Да и ответ, пожалуй, был достаточно прозрачен — во взгляде Варрика периодически мелькала несвойственная ему нежность.       Зато внезапно возник другой вопрос, и вот его я задать уже не постеснялась:       — Откуда она знает о красном лириуме и тейге Вальдасин? Это место не так чтобы просто найти. Как она тут оказалась?       — Мне и самому было бы интересно это узнать, — проворчал приятель. Но я не отступилась: нежность нежностью, но осторожность стоит соблюдать. В конце концов, Фейнриэлю я тоже верила… интересно, кстати, куда он пропал?       — Варрик, она не могла связаться с Корифеем?       — Исключено, — шепотом отрезал он. Потом немного помялся и нехотя добавил: — Про нашу экспедицию рассказал ей я, когда мы только вернулись. И потом, когда мы достали тот осколок лириума, что сохранил Бартранд, именно она создала контейнер для его хранения. Так что и с флягой что-нибудь придумает.       Я прикрыла глаза, чтобы не выдать вспыхнувшей досады. Конечно, вслух мы тогда не договаривались никому ничего не рассказывать, да и моему брату пришлось отчитаться… но я думала, это очевидно — о красном лириуме, или хотя бы его источнике, не должны знать посторонние. Видимо, Варрик не счел свою подругу посторонней.       — Идти долго, — вместо этого пожаловалась я. — Без малого неделя туда, несколько дней обратно, если к Расколотой горе пойдем… А в Скайхолд я письма не отправила.       — Да, это мы напрасно, — согласился гном. И немного лукаво улыбнулся: — Кудряш будет беспокоиться.       Я только плечами передернула: беспокоиться будут все — Инквизитор пропала неизвестно куда, уехав разбираться с красными храмовниками. Одна надежда, что лорд Сирил расскажет про кунари, а Лелиана не постесняется спросить Аришока. Конечно, очередной вояж на Глубинные тропы равнодушным тоже никого не оставит, но хотя бы его длительность более-менее известна.       Больше мы не разговаривали, а через некоторое время и вовсе проснулся Железный Бык, чтобы сменить нас. К нему в пару, позевывая, поднялась Бьянка, и я успела заметить, что Варрик устроился на ее месте. Интересно, когда стража снова сменится, гномка отправится на то же место? Как вечно говорил сам Варрик, чуется здесь какая-то история…       Путешествие к тейгу Вальдасин на этот раз отняло у нас куда меньше времени, чем в первый: возможно, потому, что дорога уже была знакома и не приходилось искать обходы, или, может быть, потому, что воевать нам ни с кем не пришлось. Один раз мы заметили конвой красных храмовников, но издали, да еще в таком месте, где напасть на них не вышло бы — дело было как раз в той зале, где в центре росла огромная жила лириума, и подручные Корифея как раз скрывались в туннеле по другую сторону от нее. Прямого пути через жилу не было, обход, как мне помнилось, мог занять не один час. Хотя, может, это было иллюзией: в прошлые разы мне приходилось проходить это место с закрытыми глазами или в птичьем теле, так что ощущение времени могло исказиться. Зато теперь лириум ничуть меня не манил — он и здесь стал красным, и почему-то это совершенно не радовало.       Знакомые коридоры не вызывали ностальгии, хотя некоторые места я узнавала: тут мы делали привал, вон там меня укусил паук — в потайную каморку, из-за которой тогда Ванда меня и отвлекла, я даже не поленилась заглянуть и с возмущением обнаружила там очередные запасы алой дряни.       — Они что, в любую щель его пихают? — поддержала меня Сэра.       За два дня мы все немного успокоились, даже меня перестало дергать от каждого шороха, хотя периодически я все еще оглядывалась правильным зрением. Но слова Бьянки подтверждались — никого, кроме красных храмовников, в этих туннелях больше не обитало. Да и от последних встречались разве что следы, хоть и не столь явные, как фляга.       А вот красного лириума вокруг прибавилось. Тело драконицы, которую пришлось побеждать нам с Хоуком, за десять лет явно усохло и мумифицировалось, но если не знать изначальных размеров наверняка, угадать случайно не вышло бы — почти весь труп теперь покрывали кристаллы.       Лавовые каналы уступили место алым фонарям магического происхождения — теперь я уже знала, куда смотреть, так что видела тонкие, едва заметные прожилки кобальтового цвета, искусно прячущиеся внутри незнакомого материала. После такого количества прогулок по Глубинным тропам и собранных знаний я могла бы с порога сказать, что это место куда старше и порождений тьмы, и, возможно, Орзаммара — даже если эти фонари сюда переместили из ещё более древнего места, строители сумели не повредить их при транспортировке, то есть знали, как с ними обращаться. Увы, блеснуть догадкой не вышло: из моих спутников аналогичными знаниями не обладала разве что Бьянка, но с ней откровенничать меня не тянуло. Сюда бы Дагну… правда, оставался шанс, что нас обеих пришлось бы оттаскивать от древних артефактов за уши.       А может, и нет. Лазурного лириума вокруг не осталось ни капли, залы крипты, вход в которую как раз и отмечали фонари, скрывал багровый полумрак — и от него меня накрыла вторая волна ужаса. Слишком уж это свечение походило на скверну, такую, как я видела правильным зрением. Правда, стоило призвать свои силы, как багровый цвет изрядно поблек, но не исчез совсем, душным облаком оплетая лириумные жилы. Пришлось даже сделать небольшой привал — я никак не могла заставить себя шагнуть внутрь. Остальные косились с сочувствием, и за это я была благодарна — хотя вряд ли сейчас обратила бы внимание на осуждение.       Вторую остановку мы сделали почти сразу у входа: перед нами выросли те самые статуи, что попадались мне в храмах Думата, в Тени, в гномьих и тевинтерских руинах…       — Когти Думата, — пробормотала я. — Так их назвал магистр Красс. По его словам, магистры, те самые, переделали их в алтари, чтобы принести в жертву рабов и разорвать Завесу.       — Что он делает здесь? — с сомнением проговорила Кассандра.       Я пожала плечами, осмотрела ближайшую статую на предмет магии и даже осторожно пощупала ее. Под пальцами ощущался обычный шершавый камень, может, даже гранит; перед глазами ничего необычного тоже не было — даже магией крови он не фонил, как в подземельях Анодата.       — Маркус говорил, что в хрониках те алтари описывались металлическими, но нашел он только каменный. И не думаю, что тот же Корифей оказался достаточно ушлым, чтобы впихнуть этот Коготок в тейг, заброшенный даже в его времена. Так что вся эта история — загадка, и вряд ли мы сможем ее разгадать. По крайней мере, быстро.       — У тебя пытливый ум, — заметил Солас. — Возможно, именно тебе удастся узнать их историю.       Я улыбнулась: для начала разгадать бы историю самого Соласа. Эльф поймал эту улыбку и ответил такой же — вроде бы и привычно отстраненной, но мне почудилось в ней что-то хищное; а предвкушение было заметно и невооруженным взглядом. И я пожалела, что моровой жрец путается у нас под ногами.       — Для начала стоит узнать, откуда Корифей узнал об этом месте, — прервал нас Варрик. — Лично я маршруты кому попало не раздавал. Маргаритки тут не было, так что это не ее бойкий язычок.       — Я тоже только брату, — моментально отказалась я от сомнительной чести стать осведомителем Корифея. Повторно. — Может, он в Вейсхаупте и рассказывал подробности, но что Камергеру и Первому в лапы попало, обратно и Корифей не вытянет.       — Разберемся, — Железный Бык положил руку мне на плечо и легко потянул прочь от статуи. — Сначала перекроем дорогу, потом разберемся с остальным, босс. И поживее, пока нас окончательно не потеряли.       Я согласно кивнула: наемник был прав на все сто — пусть порождений тьмы нам не попадалось, задерживаться на Глубинных тропах все-таки не стоило.       Но далеко мы не ушли. Буквально в следующем зале после статуй мы делали привал во время похода с Бартрандом. Тогда же я разговаривала с Боданом, показывая ему найденные Китти гербы неизвестного Дома гномов… один из них я на полу и увидела: видимо, обронила тогда и не заметила. А вспомнив о гербах и Бодане, вспомнила и его странного сына, явно затронутого титаном.       — Однажды магия вернется. Вся. Каждый станет тем, что он есть. Тени расступятся, и небеса широко раскроются. Время щита придет. Когда он воздвигнется, все это увидят, — пробормотала я. Старое предсказание со временем забылось, слишком многое происходило в моей жизни. А уж когда на меня свалилось еще одно, от зловредной Эленай Зиновии, любое прошлое я и вовсе из памяти выкинула.       Но теперь, на том же месте, где было произнесено… отчего-то вспомнилось каждое слово.       — Чего? — обернулась ко мне Сэра. Остальные тоже выглядели удивлёнными, только Варрик осуждающе покачал головой:       — Перчинка, ты ещё не поняла, что предсказания тебя до добра не доведут?       — Если бы не Вера и ее предсказания, один наш друг свихнулся бы и взорвал церковь Киркволла, — машинально возразила я и тут же прикусила язык. Хотя… церковь уже и так взорвали, а Андерс и Справедливость, кажется, пребывают в гармонии. Может, уже и нет необходимости как строго хранить тайну? Но Андерса выдавать все равно не хотелось. — Неважно. Я не собираюсь больше идти на поводу у чужих слов, но иметь их ввиду стоит. Небеса вон уже раскрылись куда шире, чем стоило бы.       — Что это за предсказание? — требовательно поинтересовалась Кассандра. Я вздохнула с облегчением — не стали акцентировать внимание на моей оговорке про Андерса — и ответила:       — У нас есть один знакомый, гном. Он, кажется, немного не в себе, говорит только одно слово, «колдовство», но при этом отлично зачаровывает вещи. И однажды мы видели, как он при помощи руны превратил огра в ледяную статую. Тогда это очень удивило, а сейчас я уверена, что его каким-то образом коснулся титан. Однажды, вот как раз здесь, он выдал это предсказание. Объяснить, о чем оно, никто не может, но…       — Но Перчинка решила, что это каким-то боком относится к ней, — неодобрительно перебил гном.       Я пожала плечами и молча повесила щит на всех нас. И тут же пожалела: золотистая сфера слишком сильно выделялась в багровом полумраке, мы стали отличной мишенью. А потом все же добавила:       — Дух-привратник Храма Священного праха назвал меня Стражем, а стражи, защитники, ходят со щитами. Кунари тоже дали имя «Beres-taar», щит. Тамассран очень проницательные дамы и редко ошибаются.       — Они никогда не ошибаются, — уверенно поправил меня Бык. Бьянка оглядела нас и быстро вставила:       — Ну, раз так, сейчас бы они сказали что-то вроде «Эй, сколько можно стоять? Дверь сама себя не закроет».       — Ты права, — на этот раз кивнула Искательница. И посмотрела на меня: — Но предсказание мы ещё обсудим.       Я кивнула: мне и самой было интересно посидеть, подумать над ним — сбылось или нет? И если нет, то чего нам ещё ждать? После Корифея-то…       А буквально в следующем коридоре мы обнаружили труп красного храмовника, разодранный когтями. Выглядело зрелище неаппетитно, но я обрадовалась: слишком уж знакомыми были следы, тут и следопытом быть не надо, чтобы опознать.       Варрик тоже, несомненно, узнал, хмыкнул, а потом покосился на меня и тихо спросил, явно угадав, о каком общем друге я говорила:       — Блондинчик собирался свихнуться из-за Справедливости?       Я кивнула, но развивать тему не стала: это тоже можно обсудить потом. Вместо этого вслушалась — уже знакомое чувство, словно на душе разливается тепло, не давало покоя, заставляя ускорять шаг. По дороге нам еще дважды попадались свидетельства присутствия союзников — еще один красный храмовник лежал на полу в виде осколков льда, а от кристалла лириума осталось только мелкое крошево. Ванду я почуяла довольно быстро — на самом деле, еще до встречи с первым трупом, но снова не смогла опознать это ощущение, — она была не слишком далеко впереди и явно снова с кем-то сражалась, слишком уж фонила азартом.       Нагнали мы ее минут через десять. Я уже практически бежала вперед, начисто забыв о том, что нахожусь на Глубинных тропах, остальные тоже словно бы забыли об осторожности, потому что одергивать меня не торопилась даже Кассандра, да и Бык пропустил вперед. Правда, о щитах я на всякий случай заботилась, вовремя их обновляя, но почему-то была уверена, что это напрасная мера предосторожности. Так и вышло: противниками моей демонессы были те самые храмовники, что мы видели на другой стороне лириумной жилы, и в живых на момент нашего появления оставалось всего двое. Ванде же компанию составляли Вивьен и Андерс, и оба выглядели вполне довольными этой прогулкой — насколько это было возможно для Стража, ненавидящего Глубинные тропы, и привыкшей к роскоши императорской чародейки, конечно. Подруга же и вовсе светилась от счастья, словно нашла самый большой и дорогой клад в своей жизни.       Вмешаться в бой мы не успели: одного из храмовников прямо у нас на глазах превратила в очередную статую Вивьен, а добил каменным кулаком Андерс, второму оторвала голову демонесса. Бык разочарованно рыкнул, но говорить ничего не стал. К моей радости, и коситься на Ванду тоже не начали, похоже, смирились с присутствием могущественного демона в отряде. Разве что Бьянка присвистнула и лихо улыбнулась, разом становясь еще симпатичнее — но удивленной не выглядела, так что я снова заподозрила Варрика в излишней откровенности. Раз уж он про красный лириум рассказал, то и о демоне в отряде вряд ли умолчал.       — А вот и вы, — первой развернулась к нам Ванда. И тут же укоризненно заметила: — Ты обещала не ходить на Глубинные тропы без меня!       Я поперхнулась смешком и заметила:       — Ты говоришь прямо как Айдан. Я и не собиралась, но вот понадобилось.       — Ты-то тут откуда? — буркнула Сэра. Эльфийка старалась выглядеть недовольной, но облегчение у нее на лице проступало слишком явно.       Впрочем, этим вопросом заинтересовались все, и я тоже. Всё-таки прогулка в подземелья вышла спонтанной, и вряд ли Аришок успел рассказать о ней советникам Инквизиции.       Но Ванда только отмахнулась.       — Мне нужна была наша любимая леди Инквизитор, вот я ее и нашла, — она бросила на меня нарочито-влюбленный взгляд и добавила уже нормально: — Я выследила Амалию. Эта мелкая дрянь успела добраться до всех наших домов, ты представляешь! В Денериме, в Башне Бдения, в Антиве, в Тевинтере! А обосновалась в Киркволле!       — Ты успела везде побывать? — удивлённо-недоверчиво спросила Искательница. Ванда с лёгкой досадой качнула головой:       — Нет. У меня же нет элувианов, и через Тень я пройти не могу. Он бы мог.       Демонесса ткнула пальчиком в Коула. Дух улыбнулся своей кривоватой улыбкой, покачал головой, но возражать не стал — похоже, привык, что это бесполезно.       — Тот связной рассказал, которого ваша рыжая шпионка расколоть не смогла.       — Лелиана лично и не пыталась, — вклинилась я, посмотрев на подругу с укоризной. Мне казалось, топор войны дамы все же прикопали, хоть и вряд ли слишком глубоко. Но подруга отмахнулась и признала:       — Она бы и лично не смогла. Могла только я, и Тенерецца теперь знает, что я это сделала. Неважно. До Башни Бдения я доехала, проверила, чтобы там все было в порядке, и предупредила на всякий случай. А теперь я хочу ее поймать. Так что вы идете со мной.       — Дорогуша, мы уже здесь. Разумеется, мы не отступим перед каким-то демоном, — прервала ее Вивьен. — И нам стоит возвращаться к нему, как-то здесь излишне гнетуще. А главное, бессмысленно.       — Сомневаюсь, что мелкое чудовище полезло сюда просто так, — проворчал Андерс и недовольно передернул плечами. — Я вообще не ожидал, что ты рискнешь сунуться.       Обращение Андерса мои спутники встретили смешками, даже Солас позволил себе едва заметную улыбку и тут же отвернулся, скрывая ее. Но я не стала ни объяснять, ни обижаться — пожала плечами, обошла и новоприбывших, и трупы их противников, и скомандовала:       — Идём. Сначала надо запереть одну дверь, потом уже убивать демона. Бьянка, нам ещё далеко?       — До двери крипты, Инквизитор, — отозвалась гномка. Я кивнула и первой отправилась в нужном направлении. Меня почти сразу догнала Ванда, пристраиваясь за левым плечом, и шепнула:       — И правда, ворчит!       Я фыркнула себе под нос, но отвечать не стала. Впрочем, услышав мои слова, Андерс удивленно вскинул брови, посмотрел сначала на Бьянку, потом на Варрика, и вместо недовольства на его лице проявилась ирония. А после комментария Ванды снова вернулось недовольство.       Идти далеко не пришлось. Пара коридоров, небольшая комната, в которой когда-то на нас напал голем — его останки до сих пор лежали в углу, — еще один короткий туннель, и мы вышли к сердцу крипты. Сейчас все эти туннели прекрасно освещались, похоже, красные храмовники не экономили на своем удобстве или боялись пропустить хоть мельчайший кристалл лириума… как бы то ни было, в свете знакомых витых стержней, источавших холодный голубой свет, прекрасно была видна новая дверь в крипту. Материалом для нее послужило дерево, что меня слегка озадачило: это каменную плиту нельзя было с места сдвинуть — хотя мы так не пробовали мелкие взрывы! — а деревяшку раздолбать вполне можно. И тут же догнала мысль — и какой тогда смысл был менять одно на другое?       Но Бьянка задаваться никакими вопросами не стала, достала из одного из своих карманов — оказывается, в ее одежде пряталась масса карманов, практически незаметных для тех, кто не знает, куда смотреть, — крупный медный ключ с красным камнем в оголовье и четырежды провернула его в замке. Каждый поворот сопровождался едва слышным шелестом, доносящийся прямо из деревянного полотна, и финальным аккордом раздался металлический щелчок.       — Вот и отлично, больше они сюда не сунутся.       — Бьянка, — вот теперь в голосе Варрика слышалась настоящая злость, уже ничего не прикрывающая, разве что обвиняющие нотки, и я удивлённо повернулась к приятелю. — Ты сняла этот ключ с одного из трупов.       — Думаешь, я могла этого не заметить? — ворчливо поинтересовалась гномка, но как-то не очень уверенно.       — Откуда у них был твой ключ? Ты ведь сама его отдала? — теперь обвинение стало более явным, но и причина мне стала яснее. И я тоже повернулась к Бьянке, правда, немного чувствуя себя болванчиком, крутящим головой. Или зрителем в театре… такое сравнение все же приятнее.       — Не им, — проворчала девушка, отводя глаза. — Между прочим, я делала тебе одолжение, таскаясь сюда и разбираясь с этой дрянью. Ты ведь хотел исследовать красный лириум и подлечить Бартранда?       — И что узнали? — поинтересовалась я. Злиться ни на Бьянку, ни на Варрика, который был ее источником сведений об этом месте, не выходило — в конце концов, я тоже успела много разболтать вроде как другу. Да и вообще, подозревать близких может только настоящий параноик, даже Логэйн до такого не докатился.       Гномка повернулась ко мне и с некоторой досадой ответила:       — Не так много, как хотелось бы. Красным лириум становится при заражении скверной. До сих пор…       — Это мы и так знали, — с негодованием прервал подругу Варрик. Но я вмешалась:       — Погоди. И какие выводы вы из этого сделали?       — Лириум живой, — отвечала девушка по-прежнему мне, но косилась на нашего писателя. Было видно, что виноватой она себя все же чувствует, хоть и храбрится. — До сих пор скверна не заражала минералы или другие неживые объекты. Но это настолько странная мысль, что мне потребовалась подтверждение. Поэтому я стала искать Серых Стражей, они-то о скверне знают все, что можно. И нашла, парня по имени Ларий. Его заинтересовали мои исследования, и я дала ему ключ.       — Ларий, — протянула Ванда и глянула на меня. Я невесело хмыкнула, и Бьянка отзеркалила мою усмешку. Уже откровенно покаянно ответила:       — Я не знала, что он работает на Корифея. Как только Варрик рассказал, что красный лириум появился возле Убежища, я отправилась сюда, проверить. И нашла вот этих ребят. Собиралась после этого предупредить вас, но они тоже меня заметили.       — Он не работает на Корифея, — я вздохнула. — Он и есть Корифей. Моя вина, надо было сразу сказать Варрику, как только я узнала.       — А толку-то? — буркнул он. — Мне бы не пришло в голову предупредить Бьянку. Ладно, дверь заперли, пошли за демоном.       Ванда, до этого с любопытством слушавшая объяснения гномки, тут же вылезла вперёд, к двери, и возмутилась:       — Как это «пошли»?! Мы что, даже внутрь не зайдём? Между прочим, я не все золото в прошлый раз перетаскала!       Я невольно вспомнила свою сумку, потяжелевшую после рейда демонессы настолько, что едва ремень не лопнул, и проворчала:       — Да? А мне казалось, ты притащила не только все золото, но и пару булыжников до кучи.       Она состроила виноватую физиономию, но я не повелась. Подруга тут же дополнила еще одним аргументом:       — Эту дверь с полпинка вынести можно, лучше ее завалим с той стороны. А выйдем через второй выход, оттуда и к Расколотой горе ближе.       — Эту дверь никто без моего ключа не откроет, — отрезала Бьянка. — Я ставила ее сама, и за безопасность готова поручиться.       — Проверим? — промурлыкала Ванда. Кассандра вмешалась в начинающийся спор:       — Нам стоит проверить, нет ли храмовников внутри. Если эту дверь можно закрыть изнутри и если есть второй выход.       Мне показалось, что в глазах Искательницы на мгновение мелькнуло предвкушение, да и Варрик бросил на нее короткий насмешливый взгляд. Похоже, насколько женщина с трудом переносила самого писателя, настолько же любила его книги — во всяком случае, на интересе к ним она попадалась уже не раз. Но комментировать я не стала: в конце концов, ничего, что отвлекало бы от основной задачи, она никогда не предлагала. Тем более что, в ответ на ее слова, Бьянка молча кивнула, а демонесса демонстративно призвала из своего «нигде» знакомую шкатулку и выудила из нее не менее знакомый ключ. Варрик задумчиво посмотрел на него и произнес:       — Если я правильно помню, Хоук отдал этот ключик Маргаритке.       — А я у нее попросила. Ей он все равно ни к чему, а мне на память! Ну, идём?       Я на мгновение задумалась. Соваться туда, откуда этот проклятый лириум пошел, мне совершенно не хотелось. Но проверить целостность второй двери и правда стоило, да и храмовники внутри тоже были бы совершенно лишней деталью интерьера. Ни одна дверь не выдержит, если долбиться в нее без устали и чувства меры, а рассчитывать, что они сдохнут от голода… гномы, там оставшиеся, питались лириумом и перевоплотились в каменных духов. В кого перевоплотится отравленный красным лириумом человек, питаясь им же? Уверенности, что я хочу это знать — или узнать через несколько лет, — у меня не было.       — Идём. Только быстро, — с тяжёлым вздохом согласилась я. Помялась, глядя на явно скрывающую что-то внутри дверь, и осторожно поинтересовалась: — Бьянка… ваши замки и правда нельзя открыть без ключа? Можно я попробую?       Андерс недовольно фыркнул и бросил на меня укоризненный взгляд. Похоже, моей любви к урокам Зеврана в ущерб вопросам о магии он так и забыл.       Ковыряться в замке отмычками оказалось интересно, но сдалась я уже минут через пять. Может, будь у меня в запасе полгода, как это было с библиотекой Круга в Карастесе, я бы и смогла его вскрыть… хотя тоже не факт… но времени не было. И конструкция оказалась совершенно незнакомой — то есть, прежде чем вскрывать, следовало понять, как это вообще делать. Видимо, восхищалась я этим образцом инженерной мысли достаточно активно, потому что гномка в итоге пообещала подарить мне замок своей работы. Правда, таким тоном, что было непонятно, льстит ей мое восхищение или она просто не нашла другого способа меня заткнуть.       Первый же зал за дверью вызвал табун неприятных мурашек, пробежавших по спине: именно здесь нас запер Бартранд, и, не будь другого выхода, здесь мы бы и остались. Впрочем, теперь об этом думать явно не стоило: у нас были ключи от всех имеющихся дверей, да и сам зал стал выглядеть чуть гостеприимнее — в отличие от уже пройденных коридоров, отсюда даже лириумная жила пропала. Да и задерживаться мы не стали, наша цель находилась существенно дальше.       По пути мы проверяли все попадающиеся помещения, просто на всякий случай. Местами встречался красный лириум, но его было так мало, что даже на психику он не давил — а ведь в прошлый раз мерзкий шепоток не давал расслабиться ни на минуту. Нападать на нас тоже никто не спешил: ни каменных духов, ни демонов, ни другой живности — красные храмовники полностью очистили помещения крипты. Да и их самих мы встретили только под конец, недалеко от сокровищницы. В итоге путь, который десять лет назад отнял у нас почти полдня — даже с учётом того, что тогда мы почти бежали, — теперь занял чуть больше часа.       И закончился разочарованием. Сокровищница была пуста.       — Я ему его лириум поотдираю с рожи и засуну в задницу, — прошипела Ванда, обыскав не только каждый угол комнатки, где раньше хранилось золото, но и соседние, и убедившись, что поживиться нам больше нечем. Кража драгоценностей, которые она считала своими, взбесила демонессу даже сильнее, чем появление конкурентки — по крайней мере, при виде Амалии-Тенереццы она себя в руках держала. Теперь же на коже снова вспыхнуло лавандовое пламя, прическа разлетелась словно под сильным ветром, а из пальцев показались длинные, полупрозрачные когти.       Я перехватила ее под локоть и успокаивающе погладила ее по плечу. Попыталась успокоить:       — Мы все равно собирались поймать его и убить. Заберем все, что найдем.       Не сказать, что это сильно помогло, но когти подруга тут же втянула, явно опасаясь меня поранить; жаль, остальные признаки гнева никуда не делись — я даже почувствовала тот призрачный ветерок, что развевал ее волосы.       Варрик задумчиво добавил:       — Мне больше интересно, куда исчез посох. Помнишь, из красного лириума?       — Из красной стали, — поправила я так же, как когда-то меня поправлял сам гном, и с насмешкой улыбнулась. Приятель кивнул, но шутку не поддержал:       — Сдается мне, это была достаточно могущественная штука.       — Корифей обходится без посоха, — пожала плечами Кассандра. — Не думаю, что сейчас это важно.       Я задумчиво кивнула: не то чтобы такую могущественную — или, скорее, неоднозначную, — вещь хотелось доверять противнику, но поделать с этим прямо сейчас мы все равно ничего не могли. А вот лишить его союзников…       — Идём. Амалия ждёт.       Темный мрачный коридор уводил в непроглядную темноту. Стены, отделанные серым, грубо обработанным камнем, терялись в ней и, казалось, сужались — или, возможно, из-за мрака искажалась перспектива. Ни одного фонаря или факела вокруг не горело, но почему-то несколько метров впереди все же можно было рассмотреть. Только бессмысленно: ничего, кроме голых стен, вокруг не было. Разве что пыль, трещины в камне, паутина, мелкая, явно не от гигантских пауков, — то, что внимания не заслуживало.       Коридор так напоминал туннели из моих кошмаров, что заставить себя сдвинуться с места я не могла несколько минут. Хоть стены и не отливали розовым, вокруг не свисали грязные лохмотья скверны, не видно было знакомой пульсации… тем сильнее походила дорога вперёд на путь, который мы проделали навстречу матке. Почти не понимая, что говорю, я пробормотала:       — В первый день они пришли, всех с собою унесли. В день второй они напали и кого-то пожевали…       И едва не завизжала, вспомнив Геспит. Зажала рот руками, чтобы не выдать себя, даже палец прикусила, и боль отрезвила хоть немного. Сердце колотилось так гулко, что я боялась — его услышит… кто-то. Кто-то, кто прячется сейчас в темноте.       Первый шаг дался нелегко. Коридор впереди пугал, но путь за спиной вызывал и вовсе безотчетный ужас, и от него хотелось оказаться как можно дальше. Я двинулась, прижимаясь к стене в надежде, чем смогу слиться с ней, стать как можно менее заметной… стараясь даже дышать через раз, чтобы не разбивать тишину вздохами. Но с этим справлялся и кто-то другой — мне слышались шорохи и шелест, тихое дыхание, иногда я чувствовала движение воздуха на коже, словно кто-то находился совсем рядом.       Дыхание вырывалось белесыми облачками пара, но холода я практически не чувствовала — то ли работал мой амулет, то ли настороженность замещала все прочие ощущения. Да и дышать было не так просто: спертый воздух давил на грудь, словно затхлая вода канализации, а потом вдруг становился холодным, колким, почти ледяным, словно дыхание смерти. Иногда в него вплетались ароматы темных трав, грибов, плесени и тлена.       Почему-то я была уверена, что стоит мне выдать себя — и сбежать уже не удастся. То, что дремлет в этих подземельях, просыпаться не должно — и это было столь же очевидно, как то, что мне стоит выбираться как можно быстрее.       Время тянулось, и сквозь него приходилось протискиваться как сквозь густой кисель. Взгляду не за что было зацепиться, камни стен казались одинаковыми, но боковым зрением я иногда ловила то непонятное, неуместное движение, то синеватые блики, словно стены облизывало едва заметное пламя спиртовки. Один раз я увидела темно-рубиновое пятно, бликовавшее на полу, и резко развернулась… но под ногами только лаково поблескивали каменные плиты.       Дверь появилась неожиданно. Казалось, я вижу коридор метров на десять вперед, и от меня разбегались только каменные стены — одинаковые, безликие, не позволяющие зацепиться взглядом хоть за какой-нибудь скол или трещину; и вдруг едва ли не на расстоянии протянутой руки деревянно коричневела дверь. Она пробуждала какие-то воспоминания, и, подойдя поближе, я нерешительно остановилась. Интуиция кричала, что стоит идти дальше, искать выход, но что-то не давало, что-то…       И все же я отступила, опустила протянутую к двери руку и снова отправилась вперёд, сквозь тьму. Снова потянулись стены из серого камня, но теперь время словно сжалось, как пружина — мне казалось, я и прошла всего ничего, как показалась ещё одна дверь, теперь слева. Я даже оглянулась, но прошлой двери уже не было, коридор за спиной терялся во тьме.       Эта, новая, тоже казалась смутно знакомой, словно я видела ее когда-то давно. Я попыталась рассмотреть, что там впереди, и снова не смогла — мгла скрывала коридор. Сколько я уже прошла? Ноги начинали уставать, да и нервное напряжение сказывалось. Может быть, пришла пора попытаться сделать что-то новое?       И я легонько толкнула дверь, заглядывая в узкую щель.       — Алиена! Вот так встреча, — тепло улыбнулась Лирен и протянула ко мне руки. — Заходи, давно зажда́лись.       Я замерла, разглядывая лавку ферелденских товаров в Киркволле. Из окошек под потолком падал солнечный свет, но факелы все равно горели всегда — и сейчас тоже. Прилавок — простая доска, уложенная на козлы, — привычно был заставлен какими-то баночками, мешочками, бутылочками, и их тени в свете свечей рождали на стенах фантасмагорические картины. Сами стены из желтоватого, привычного Киркволлу, камня, местами выкрошились и были заложены бурым кирпичом. Раньше мне казалось, что таких заплат было не слишком много, одна, может, две, но время магазинчик Лирен не пощадило: кажется, кое-где даже камень был не камнем, а подобранной в тон штукатуркой. Герб Киркволла, коряво намалеванный напротив входа бурой, в цвет кирпичам, краской, наполовину осыпался.       Откуда-то раздавались глухие удары, крики с улицы, доносился плеск волн, чудом долетавший в Нижний город из порта. Все это складывалось в зловещую, но такую привычную музыку Города Цепей, что я невольно улыбнулась. И расслабилась.       Зал был полон народу, как и раньше: Харбин, Янсен и Сабин играли в карты, Мелвин подкидывал ножичек, чем изрядно развлекал Маэля и Ноирин, кто-то предпочел королевы или просто разговаривал, стоя между полок и среди наваленных вещей. Лирен и Тайта, как всегда замерев у прилавка, сплетничали о чем-то своем. Но на мое появление отвлеклись все.       Я осторожно шагнула внутрь и, проглотив комок в горле, неожиданно хрипло поинтересовалась:       — Я не поздно? Не опоздала?       — Нет, не поздно, — Лирен улыбнулась, перехватила мой невольный взгляд на табуретку и кивнула: — Да, конечно. Мы давненько не общались.       Я кивнула. И правда, давненько я не была у Лирен в гостях, совсем забегалась. Уже смелее прошла внутрь торгового зала, на ходу улыбнулась Янсену, кивнула Мелвину и направилась к присмотренному сиденью. Но Тайта махнула рукой:       — Брось ты эту табуретку. Эй, принесите гостье кресло! Она и так бывает редко, словно насовсем исчезла.       На мгновение ее улыбка стала зловещей, кожа забугрилась красным, как от ожогов, и я вздрогнула. Но видение сразу развеялось, да и Лирен отвлекла. Подвинула чашку и велела:       — Пей, замёрзла как собака. Угощайся, — следом за чашкой придвинулась и миска с чем-то темным, больше всего проходящим на жирную черную землю. Я отвела глаза — выглядела она неприятно, — и боковым зрением заметила движение в миске. Но когда повернулась, темная масса казалась неподвижной. — Что, не будем?       Я качнула головой и осторожно обняла чашку руками, надеялась, что дрожь в пальцах спишут на это «замёрзла». Внезапно откуда-то из-за стены раздался крик, до боли знакомый, так что я даже дернулась, но Тайта меня опередила, крикнула:       — Эй, вы там… кончайте плакать. Мы потом добалагурим. Здесь у нас такие гости!       — Украшение компании, — с усмешкой подтвердил Янсен.       Я бросила на него взгляд и снова едва не зажмурилась: вместо знакомого парня, шахтера, за картами сидел полуобглоданный скелет. Но стоило посмотреть ещё раз, и всё вернулось на круги своя. Я подняла чашку, чтобы отпить — уж лучше то горячее, что дала Лирен, чем эти проклятые видения.       Но в чашке тоже шевелилось что-то омерзительное.       Стоило оторвать от нее взгляд, как я едва не завизжала, отбросила сомнительное угощение и едва ли не одним прыжком отскочила в угол — теперь меня уже точно окружали мертвецы. Лирен и Тайта казались обгорелыми до углей, узнать их можно было только по лохмотьям одежды и волосам — почему-то у обеих обгорели они не все. Дарина лишилась половины черепа, и наружу вытекало что-то буровато-серое, с белыми осколками, грудная клетка тоже была вмята едва ли не до лопаток. Шахтеры в большинстве своем выглядели так, словно выбрались из мясорубки, окровавленное мясо перемешивались с обгрызенными и обломанными костями, белесой крошкой усыпавшими покореженные тела. И только Сабин весело ухмылялся второй, кровавой, улыбкой на горле.       Музыка города внезапно стала громче, в ней проявился иной ритм, и слова моих бывших приятелей накладывались на нее причудливой песней. Зловещей, изрядно подкрашенной застывшей бурой кровью.       — Что, не спится на погосте? — с сочувствием поинтересовалась Лирен и протянула ко мне обгоревшую культю. Тайта, подхватив свою булаву двумя оставшимися пальцами, с усмешкой уточнила:       — Или плохо закопали?       — Или совесть беспокоит? — в голосе Янсена тоже слышалась насмешка, но перемешанная с болью и угрозой.       — Или роль чужой сестрицы? — с интересом продолжил Маэль. Его, как и сестру, я могла узнать только по очертаниям тел: выглядели они массой пепла, собранного неведомой силой в подобие людей. Я сжалась в своем углу, понимая, что выхода нет, он там, за этими мертвыми людьми, которые погибли… из-за меня… и если они решат напасть…       Но они не торопились нападать, даже со своих мест не сходили. Кем бы ни был автор этой сцены, он не планировал так быстро заканчивать ее убийством: эта фантасмагорическая встреча походила на пьесу, в словах моих бывших знакомых даже начали появляться рифма и ритм.       — Или что-нибудь такое, что забыли летописцы? — предположил с противной улыбкой Мелвин. Он выглядел куда более целым, чем остальные, но все же сомневаться не приходилось: он тут на своем месте. На это непрозрачно намекала рукоять кинжала, торчащая из спины — я заметила ее, когда воришка поворачивался.       — А, быть может, не забыли, да писать об этом тошно, — пожала плечами Ноирин. — Знать, за это и убили. Инквизитор не святоша.       Они продолжали что-то говорить, но в голове слова смешивались с ударами барабанов и гулом крови, и из этой многоголосицы удавалось выцепить только отдельные слова. «Убийство», «смертное ложе», «прах», «эпитафия»…       — Хватит! — не выдержав, завизжала я, перекрикивая мертвецов. — Я жива! Жива! Это вы мертвы, но я в этом не виновата!       — Милосердие — для слабых, — зловеще прошептал кто-то, придвигаясь ближе. — Сильным — яду из флакона…       В моей руке, словно по волшебству, появился крохотный пузырек с зеленоватой жидкостью, и я отбросила его, словно яд мог впитаться в кожу прямо сквозь стекло. Пузырек влетел в стену, но не разбился, обернулся змеей и тяжело шлепнулся на пол.       — Я не виновата, — повторила я тише. — Я пыталась вас спасти. Но я не Андрасте!       Из моих рук вдруг вырвалось золотистое пламя и набросилось на тех, кто подошёл ближе всех ко мне. Но оно не добивало внезапно оживших мертвецов, наоборот, стирало пепел и кровь, словно вступая в бой со смертью.       — Тише, Алиена, — Лирен вдруг снова предстала живой и здоровой и все-таки дотянулась, чтобы провести рукой по моим волосам. — Все в порядке. Ты у нас душа святая…       — И борец не за награду, — хмыкнула Тайта, снова становясь собой. Усмешка в ее голосе снова стала добродушной. Хозяйка лавки тоскливо вздохнула:       — Все, пора уже, светает.       — Ты заходи, — Тайта подпихнула меня в сторону двери и махнула своим Жезлом учителя, любимой булавой, так что самые нерасторопные покойники рисковали огрести даже в посмертии. Так она меня и проводила до самой двери наружу, открыла и выпихнула в коридор. В спину мне дохнуло теплом, и сотня голосов прошелестела:       — Мы будем рады.       Дверь со стуком захлопнулась, и я шарахнулась к противоположной стене. Надо было бежать отсюда, как можно дальше и быстрее, и плевать на осторожность, кажется, я всё-таки разбудила то, что дремало в этом месте. Но ноги едва держали, и я прислонилась к холодным камням, чтобы хоть немного унять гулко бьющееся сердце. Встреча с теми, кто погиб — у меня ли на глазах или нет, — оставила слишком яркое впечатление. Все они могли бы быть живы. Не потому, что я могла спасти их в церкви или шахтах, или Круге, или где там ещё… если бы я уговорила их уехать в Ферелден с самого начала.       Но это их выбор. Вряд ли кто-то сможет обвинить меня в том, что я не старалась, но все они — взрослые люди, которые принимали решение сами. Я могла только предложить — и это я делала.       Отклеившись от стены, я все-таки двинулась вперёд. Выбрать направление оказалось не так просто, слишком одинаковым был коридор, но я ещё помнила, что дверь была по левую руку. Развернувшись в нужную сторону, я поплелась, едва переставляя ноги. Сил бежать не было, но и красться не получалось — если бы кто-то хотел, услышал бы меня издали. Но никого рядом не было.       Когда на пути попалась ещё одна дверь, я вздрогнула и прижалась к противоположной стене. Но она не шевельнулась, не заскрипела, словно и впрямь была самой обычной дверью. От этой встречи сил прибавилось, словно открылось второе дыхание, и я все-таки побежала — вперёд, в темноту, только подальше от этих дверей. Но они не кончались — теперь едва ли не каждые пару метров очередная появлялась то слева, то справа, заставляя меня сбиваться с шага и петлять.       Не знаю, как долго я бежала, дыхание сбилось уже давно, под ребрами кололо, но я боялась остановиться. И потому, споткнувшись, полетела в стену, от неожиданности забыв даже сгруппироваться — и с размаху врезалась в одну из дверей. Стук, с которым она ударилась о стену внутри, прокатился гулом по всему коридору, и, кажется, заставил остальные мелко задрожать, словно в предвкушении открытия. Я же, на мгновение потеряв ориентацию в пространстве и снова собравшись, с ужасом уставилась на тех, кто прятался за дверью.       — Вот так, Доротея, — негромко говорил Орсино, Первый Чародей Киркволла. Он стоял спиной ко мне, но не узнать мантию, седые волосы и посох с тремя змеями было нельзя. Да и голос его я слышала раньше. Своими тонкими пальцами он рисовал какие-то знаки на лице знакомой по Казематам магички и явственно накладывал заклинания. Внешность Доротеи как-то неуловимо плыла, кожа становилась похожей на тесто, из которого маг лепил что-то новое. — Теперь мы сможем проверить, прав ли был Квентин. Теперь ты попала к настоящему колдуну. Мередит многому меня научила.       Первый чародей повернулся, и я в который уже раз с трудом удержала визг. Лицо его, когда-то открытое и в целом приятное, сейчас постоянно менялось, перетекало, словно камень под пальцами Архитектора. Глаза становились то крупнее, то почти исчезали, превращаясь в щелки. Губы распухали толстыми пиявками, словно в них вкалывали воздух, только для того, чтобы исчезнуть совсем, открывая пасть, полную тонких, похожих на иглы, зубов. Но голос оставался прежним, разве что звучал чуть глуше.        — Вот и возможность, — задумчиво проговорил Орсино, и в этот момент его внешность стала почти прежней. Но сразу же левый глаз «потек» вниз, утягивая за собой и нос, и эльф стал походить на уродливую пародию на Архитектора. — Возьми ее!       Доротея дернулась, как-то механически подняла голову, словно огромная кукла, и двинулась ко мне. Проверять, как именно она будет меня «брать», я не рискнула: почему-то казалось, что ничего хорошего в этом подземелье случиться не может. Кое-как, ударившись коленом об пол и врезавшись плечом в косяк, я шарахнулась обратно в широко раззявленный дверной проем и кинулась бежать — вперед, надеясь, что направление снова выбрала правильно.       Снова был бег мимо одинаковых серых камней, даже двери в них исчезли. Вот только теперь сзади меня преследовало тяжелое дыхание и гулкие шаги — казалось, магичка, или то, во что она превратилась, не торопится, с трудом переставляя ноги, но при этом не отстает.       Тупик возник неожиданно — только что я бежала в неверную тьму коридора, надеясь, что не споткнусь снова обо что-нибудь, и вдруг прямо перед лицом выросла стена, из того же серого камня, что и боковые. Я влетела в нее с размаха, но теперь успела хотя бы повернуться боком, так что пострадало плечо, а не лицо. В отчаянии я закрутила головой — может быть, есть какой-нибудь поворот, или простенок, или хоть что-нибудь? Но ничего не было, тупик был абсолютным.       Доротея перестала походить на человека окончательно, черты лица ее заострились, словно кто-то натянул кожу на затылке, так что глаза расползлись от носа едва ли не на виски, огромная пасть открывала зубы, такие же тонкие и острые, как у Орсино. Как у Пожинателя, вспомнила я. Зато движения ее стали куда более плавными, бывшая магичка перестала походить на марионетку, демонстрируя почти животную грацию. Это было бы даже красиво, я бы залюбовалась, если бы не жуткое лицо и тот факт, что направлялось это чудовище ко мне.       — Этого не может быть, — пробормотала я в последней отчаянной надежде. — Это сон. Просто кошмар.       — Разве тебе снятся такие кошмары? — внезапно прошелестел над ухом бесплотный голос. Я вздрогнула и обернулась, но сзади по-прежнему возвышалась только стена. В голове металась мысль, что разговаривать с невидимками — очень дурной признак, но страх требовал хоть какого-нибудь действия, а приближающаяся Доротея лишала меня возможности побега. И я ответила:       — Значит, Тень?       — Тень, — голос рассыпался серебристым смехом, отскакивающим от стен, так что даже чудовище чуть притормозило, а потом превратился почти в мурлыканье: — Это реальность, хвастливая девица. Твоя новая реальность. До самой смерти.       — Реальность, — чуть зачарованно повторила я, а потом в голове словно что-то щелкнуло, и я повторила уже радостнее: — Реальность!       Щит я повесила в то же мгновение и выхватила шест, про который почему-то забыла. Голос тут же раздраженно зашипел, мгновенно переставая казаться таким уж приятным. А я, вспомнив превращения, что успела увидеть, осмотрелась правильным зрением, попутно вспоминая, где я могу находиться и как могла сюда попасть.       С Глубинных троп мы вышли через знакомые лабиринты Расколотой горы — удивительно, но даже там нам не встретилось ни единого противника. Правда, в город оказалось попасть не так просто: Киркволл все еще пребывал в разрухе, но уже начинал восстанавливаться, и ему в этом активно помогал Старкхэвен. В прошлый раз мы приходили в город морем, а уходили тоннелями Клоаки, чтобы лишний раз не светить лицом Маркуса, так что пробка из торговцев и строителей на воротах города оказалась для меня неприятным сюрпризом. К счастью, Варрик быстро нашел знакомого стражника, так что в город мы попали обходными путями, не дожидаясь своей очереди, но осадок все равно остался.       В Киркволле мы первым делом отправились в порт: наш писатель хотел как можно скорее посадить свою подругу на ближайший корабль до Вал Руайо. Забота выглядела бы более трогательной, если бы Варрик проявлял к Бьянке хоть какое-то внимание по дороге. Но после того как она созналась в ненамеренной помощи Корифею, разговаривать мой друг с ней перестал, хоть и следил за безопасностью. Девушка от этого заметно злилась и расстраивалась, и я даже задумалась, как бы теперь их помирить… ровно до того момента, как она пообещала скормить мне мои же глаза, если с Варриком что-то случится. Я обиделась, продемонстрировала ей эти самые глаза во всей золотистой красе и на этом мы расстались, недовольные друг другом.       Следующим пунктом была Авелин. Во-первых, мне надо было отправить отчет в Скайхолд, и капитану стражи Киркволла я в этом деле доверяла больше, чем кому бы то ни было еще. Во-вторых, мы собирались воевать с демоном, по словам Ванды, достаточно сильным, — кто знает, как это отразится на улицах города? Уж лучше пусть хоть стража будет в курсе.       И только после этого спустились, наконец, в Клоаку, а потом и еще ниже, в катакомбы. По словам Ванды, Амалия или, скорее, ее демон, Тенерецца, для своего логова выбрала довольно знакомое нам место: именно там держали в тюрьме Зибенкек. Спускаться через лабиринты старых шахт пришлось довольно долго, но все же быстрее, чем в прошлый раз: ни прятаться, ни сражаться нам не пришлось. Даже интересно было, Хартия сбежала отсюда после войны или это наша одержимая постаралась?       Как мы спустились на тот участок Глубинных троп, где была заперта Недозволенная, я еще помнила, а дальше в памяти наступал провал. Видимо, Амалия сумела подловить нас как раз там.       Все эти мысли промелькнули в голове практически вспышкой, а потом я потянулась и оборвала нить ближайшего заклинания. Окружение тут же пошло волнами, сквозь камень начали просвечивать знакомые гномьи узоры — теперь я уже легко могла вспомнить, что и откуда мне знакомо. Вдоль одной из стен протянулся лавовый канал, от пламени которого вокруг сразу стало светлее, но меня пробил пот — до сих пор я не зацепила его разве что чудом. Боюсь, после такого знакомства мне бы уже ни один целитель не помог.       Шипение за спиной перешло в почти ультразвуковой визг, от которого я невольно дернулась и даже отшатнулась на пару шагов вперед. И чуть не попала под когти преследовательницы.       К сожалению, Доротея, вернее, тварь, прикидывающаяся ею, исчезать не торопилась, хоть и претерпела некоторые изменения. Теперь в ней легко опознавался кто-то из слабых демонов, и я надеялась, что моего шеста в качестве оружия хватит — заморожу и разобью. Потому что союзников вокруг не наблюдалось.       Но отчего-то руна срабатывать не торопилась, а бегать от твари было особенно негде: коридор хоть и посветлел, но все же остался коридором. Тупик тоже исчез, открывая мне проход в незнакомое помещение, но я не рисковала пока туда соваться. Лучше все-таки один неудобный противник, чем неизвестное количество удобных. Если они будут удобными, конечно.       — Пригнись, — велел Андерс, появляясь из этого самого незнакомого помещения, и я резко бросилась на пол, не разбирая, враг передо мной или друг.       Над головой просвистел меч, странно отблескивающий лазурью, и Доротея развалилась на две половины, которые медленно растаяли в воздухе. Маг шумно выдохнул и прислонился к той стене, возле которой не было лавы, а потом и вовсе сполз на пол; меч в его руках растаял. Я настороженно посмотрела на неожиданного спасителя правильным зрением — до сих пор он не был склонен к фехтованию призрачными мечами — и с облегчением выдохнула: Андерс.       — А если бы нормально спала, такой фигни бы не было, — пробормотал приятель, и я уставилась на него с удивлением. Поймав взгляд, он пояснил: — Видела, какие глазищи красные? Точно говорю, бессонница.       Я кивнула, не став спорить с целителем, и прикрыла глаза. Надо было бы все произошедшее обдумать, поискать в этих видениях хоть какие-то зацепки — не бродить же по катакомбам совсем без плана, в надежде встретить хоть кого-нибудь. Но сил на это не нашлось, в голове царила звенящая пустота, руки мелко подрагивали. Слишком резким был переход от леденящего ужаса к боевому азарту, а потом и облегчению.       — Ну что, маленькое чудовище, выбираемся отсюда? — устало предложил приятель через пару минут. Мы так и сидели на полу, приходя в себя, я даже нашла силы открыть глаза и оглядеться. Обидно было бы пропустить еще одну атаку или путающее разум заклинание.       Почти машинально огрызнулась:       — Не такое уж и маленькое.       Он усмехнулся:       — Этой твари ты проигрываешь очень сильно. И в размерах, и в омерзительности.       — Надеюсь, ты переживешь, если я не стану обижаться? — я снова на мгновение прикрыла глаза, а потом внесла коррективы в ближайшие планы: — Надо найти наших, потом убить эту демонессу, и только потом выбираться.       — Убить, — проворчал маг. — А справимся?       — Если найдем Ванду — точно справимся, — уверенно отозвалась я. — И выбраться тоже сможем, я видела выход.       Меня охватило легкое чувство досады: та самая, первая, дверь, которую я так и не решилась открыть, напоминала мне Клоаку, причем ее первый уровень, но поняла я это только сейчас. На нижних уровнях двери практически не попадались, а те, что все-таки существовали, открыть следовало с опаской. Первый же уровень под городом был практически безопасным в сравнении — ни демонов, ни гигантских пауков, разве что преступники бродят. От них и ставили эти двери, вполне современные на вид, никакого тевинтерского колорита.       А я так бездарно ее упустила.       Впрочем, войди я в ту дверь, ещё неизвестно, смогла бы потом вернуться обратно и найти своих друзей. Вряд ли видениями баловали меня одну. Кстати…       — Как ты выбрался? — поинтересовалась я у Андерса. — И откуда меч?       — Справедливость, — пожал плечами маг. Потом, поняв, что я вряд ли удовлетворюсь таким кратким ответом, ностальгически вздохнул: — Хоть раз от этих демонов была польза! Мне наконец-то удалось накостылять этому магоненавистнику. И то до конца развлечься не дали.       — Андерс, а подробности? — я подползла поближе и потеребила его за локоть. Приятель поморщился и вздохнул:       — Сначала мне показали Ролана и храмовников. Помнишь, тогда, перед отъездом в Киркволл, они хотели меня усмирить? На этот раз пришлось драться.       — А Справедливость? — с волнением перебила я и тут же уставилась на мага правильным зрением. Но его кокон силы по-прежнему сиял чистым искристо-белым светом, без примеси демонической магии — а ведь, переродившись, Справедливость стал бы демоном.       Похоже, Андерс, наконец, сопоставил все мои оговорки, уговоры и действия, потому что посмотрел на меня слишком уж пристально.       — А причем тут Справедливость?       Я чуть замялась, но потом решила все-таки говорить правду. На ставшего одержимым приятель не походил, а врать ему дальше не хотелось.       — Вера иногда балуется предсказаниями, — осторожно подбирая слова, ответила я. — И она мне кое-что показывала, когда мы влетели в Тень на Черных болотах, помнишь? Справедливость тогда не был привычен к человеческим эмоциям, а ты был как раз очень эмоциональным. Если бы ты тогда разозлился при виде храмовников, он бы стал демоном мести. А ты одержимым.       Про церковь я все-таки не решилась рассказывать. Во-первых, Андерс мог не поверить — я бы на его месте не поверила. Во-вторых, даже если бы поверил, то наверняка расстроился — все-таки не каждый день узнаешь, что едва не стал террористом. К тому же, учитывая его отношение к магии крови и демонам, даже сообщение об одержимости может произвести слишком сильное впечатление…       Но приятель только прикрыл глаза на пару мгновений, а потом успокоил:       — Злости не было. Было досадно, что опять приходится с ними сталкиваться.       Пару мгновение он помолчал, потом искоса на меня глянул и негромко поблагодарил:       — Спасибо, — и продолжил как ни в чем не бывало: — Стоило отбиться от этих надоедливых типов, как мне подогнали куда более приятное видение: Фенрис и куча золота, кажется, та самая, которую у нас из-под носа увел Корифей, правда, почему-то на кладбище. Не знаю, с чего я вдруг взялся его делить с этим эльфом, но на него красный лириум все-таки подействовал, он на меня напал. Вот тогда я и смог как следует ему…       — Вы не враги, — укоризненно перебила я. Андерс поморщился:       — Я знаю. И даже успел к нему привыкнуть, пока жил в Киркволле. Но стереть с его лица это мрачное выражение было все равно приятно. Вот только остановиться на этом не вышло, а убивать его… В общем, тогда и проявился Справедливость, и я осознал, что никакого золота рядом нет, а нападает на меня примитивный демон.       Я кивнула. Мне помог таинственный голос — правда, судя по всему, против своей воли. Андерсу — Справедливость. Коула вряд ли удастся обмануть, как и Ванду; Соласа, пожалуй, тоже. Возможно, с видениями справится Вивьен. Кассандра? Тоже может быть, если она использует что-то из своих способностей Искателя Истины. Остальные… вряд ли.       Я попыталась мысленно дотянуться до Ванды, но внезапно ничего не получилось. Она находилась где-то не слишком далеко, это точно, но пробиться к ней мыслями не получалось — и это внезапно напугало. Не могла же она снова провалиться в Тень? Или это мы вляпались все в ту же ловушку? Говорил же Маркус, что киркволльские исследования древних магистров как-то связаны с храмами Думата… Как бы то ни было, у меня словно открылось второе дыхание — я подскочила едва ли не на месте и скомандовала:       — Идем. Надо найти остальных.       Андерс глянул на меня с заметным недовольством, но спорить на этот раз не стал и послушно поднялся на ноги. Правда, тут же ухватился за стену — похоже, Справедливость по-прежнему отнимал у него слишком много сил. Я задумчиво проследила за приятелем и закопалась в свою сумку: там ведь всегда много зелий, может, что-нибудь подходящее найдется? Вопреки запретам самого Андерса, я до сих пор таскала даже творения Дагны. В конце концов, не все из них так бьют по здоровью, как бодрящее, да и его на самый крайний случай лучше иметь под рукой. Сообщать об этом своему целителю я, само собой, не стала, нашла укрепляющее из его собственных алхимических творений.       — Лучше, чем ничего, — ворчливо прокомментировал приятель.       Отправились мы вперед, в ту комнату, откуда он выскочил во время боя с Доротеей. По крайней мере, возвращаться туда, откуда я выкопала демона, совершенно не хотелось. Кстати, интересно, откуда он взялся? Если бы это были просто видения, я бы сочла, что наша Амалия так развлекается, но призыв демонов? Это ж сколько крови надо… Впрочем, в Киркволле с этим особых проблем никогда не было — ни с кровью, ни с призывом.       К тому же в той стороне был выход, а туда нам пока было не нужно.       Идти вдвоем со старым другом оказалось куда лучше, чем одной. Во-первых, местные иллюзии надо мной больше власти не имели. Во-вторых, в компании всегда не так страшно. Так что ходу я прибавила.       Комната оказалась круглой и пустой, зато из нее было целых три выхода. Из одного пришла я, из другого — маг, он мне сам указал направление, не дожидаясь вопроса. Поскольку, если бы Андерс кого-то встретил до меня, то и ко мне пришел бы не один, выбор был очевиден: мы отправились исследовать третий коридор. Жаль, ничего особенно интересного не нашли: те же лавовые каналы, те же стены, выложенные плотно пригнанной плиткой, и та же круглая комната на другом конце коридора. Правда, здесь было уже четыре прохода, и они радовали глаз абсолютно одинаковыми стенами, к счастью, не из серого камня. Вспомнив свое видение, я все-таки засомневалась и шепотом уточнила:       — Мы не в Тени?       — Нет, — качнул головой приятель. — В Киркволле тонкая Завеса, помнишь еще? И кто-то этим пользуется, наводя мороки по ту сторону и позволяя нам их видеть.       Я кивнула: по крайней мере, это не ловушка Думата, уже хорошо — в третий раз молиться Древнему богу мне совсем не хотелось. Правда, с подобными иллюзиями я тоже успела познакомиться — в Бресилианском лесу, когда в наш мир явилась какая-то кровожадная девица из другого. От воспоминаний по коже пробежал холодок, но пугаться всерьез я не торопилась. Вряд ли Амалия оказалась настолько ушлой, чтобы раздобыть себе элувиан, открыть разрыв, а потом найти по ту сторону подобную тварь. А ведь с ней еще и договориться надо.       Но все равно волновал вопрос, почему я в таком случае не могу связаться с Вандой. Жаль, ответов никто предоставить не торопился, видимо, придется искать их самостоятельно.       Выбирая дорогу, я замялась на некоторое время, даже мелькнула мысль разделиться — препятствия до сих пор не выглядели слишком уж сложными. По крайней мере, если осознаешь реальность, но с этим у нас обоих проблем больше, кажется, не было. Но в итоге я все же отбросила ее как зловредную: классические кошмары из первого мира помнились до сих пор прекрасно, по крайней мере, законы этого жанра. Здешний лабиринт представлялся мне опаснее, чем особняк Бартранда, но даже если и нет: где потом друг друга искать? Вряд ли тут три комнаты на всех. К тому же неизвестных проходов было три, из четвертого мы пришли, а нас — только двое.       Выбор в итоге пал на тот коридор, где я присутствия подруги не ощущала совсем. Если она сейчас рядом с Амалией, то туда мы рано или поздно придем, а пока стоит исследовать остальные проходы в поисках наших друзей. А если нет, тогда уже она догонит нас. С этой мыслью я уверенно шагнула в выбранную сторону.       Практически единственное, чем мне нравились Глубинные тропы — гномы всегда придерживались строгой геометрии в своей архитектуре. Даже если на пути встречалось препятствие, которое следовало обойти, дорога делала четкий поворот под прямым углом, а потом точно так же возвращалась на прежний курс. Поэтому и заблудиться в бывшей гномьей империи было сложно даже для меня — при условии, что я не сверну в выкопанные порождениями тьмы тоннели, конечно. Но под Киркволлом темных тварей, к счастью, не было, так что представить себе наш маршрут я могла без проблем. К тому же пока что все окружение выглядело однотипным: круглые комнаты, соединенные коридорами под прямыми углами.       Выбранный коридор был абсолютно пустым и выводил в очередную комнату, только выходов из нее снова было три. Здесь я уже не сомневалась, свернула в левый — прошлый выбор тоже падал на левую сторону, и я решила придерживаться хоть какой-то системы, — но ничего нового мы не обнаружили: те же каменные кишки Глубинных троп и круглые комнаты на перекрестках. Я бы заподозрила, что мы снова ходим по кругу, если бы из каждой комнаты не вело разное количество проходов.       Но после четвертого перекрестка-комнаты я не выдержала:       — Тебе не кажется, что нас опять водят?       — Не думаю, — чуть настороженно выдал Андерс. — Мне кажется, за расположение помещений стоит поблагодарить древних гномов. А ещё вот оттуда мне послышался какой-то звук. И он приближается.       Я посмотрела в ту сторону, куда указал приятель, но ничего не заметила — ни звука, ни проблеска света. Однако поводов не доверять ему не было, так что в этот раз дорогу выбирал он. Впрочем, далеко продвинуться мы не успели, стоило пройти метров десять, как за спиной почудилось движение. Я резко обернулась и едва не завизжала: бледная кожа со слишком заметными синеватыми венами, серые глаза, то ли вытаращенные, то ли навыкате, с совершенно безумным выражением…       Но все-таки не завизжала, и сочла это наибольшим проявлением храбрости за последние несколько дней: Коула удалось опознать только со второй попытки, а выглядел наш дух все-таки жутковато, даже когда не улыбался. Сейчас он казался озабоченным, в широко распахнутых глазах мне почудился уже испуг, а не безумие — и это спокойствия не добавляло.        — Тебе не надо туда, — сообщил Коул, хватая меня за руку. И я порадовалась, что успела вовремя обернуться. Если бы он ухватил меня за руку сразу, я бы все-таки не сдержала визг, а то и ударить со страху попыталась бы. — Здесь ловушки, душные, тяжёлые. Я лёгкий, просочился насквозь, а она — нет. Надо помочь.       — А ты знаешь, где остальные? — нарочито спокойно спросила я. Сердце колотилось как сумасшедшее, но я заставляла себя не поддаваться эмоциям хотя бы внешне.       — Я знаю, где Солас, — чуть подумав, ответил дух. — И Ванда. Она в ловушке.       — И кому опасность угрожает больше? — уточнил Андерс, тоже поворачиваясь к нам. Вопрос был правильным, потому что я после такого сообщения собралась кидаться на поиски подруги. Но вдруг остальным еще хуже?       На этот раз Коул ответил увереннее:       — Ванде. Но не сразу. Для Соласа опасности меньше, но уже сейчас. И остальным тоже.       — Тогда идем к Соласу, — решила я. — И побыстрее.       Парень кивнул и первым отступил обратно в комнату. Кажется, и дальше он вел тем же маршрутом, что уже прошли мы с Андерсом — во всяком случае, мне так показалось. Хотя судить было сложно, слишком одинаковыми выглядели переходы, а до того, где я видела выход наружу, мы так и не дошли. Хотелось бы надеяться, что видела, а не повелась на очередную иллюзию.       Спустя пару комнат-перекрестков я поняла две вещи: во-первых, идем мы все-таки иначе, теперь больше поворачиваем в правые коридоры, а тогда я старалась идти прямо или налево, когда это было возможно; во-вторых, обратную дорогу я не найду, даже если от этого будет зависеть моя жизнь. Вроде бы подземелье сложной геометрией не баловало, но коридоров было много и выглядели они абсолютно одинаково, чтобы не заблудиться, нужно было ходить с картой и отсчитывать повороты. Как здесь ориентировались сами гномы, было неясно. Возможно, когда-то на перекрестках стояли указатели, но от них не осталось и следа.       По дороге я все еще пыталась прислушиваться к своим ощущениям, но определить, где находится подруга и что с ней происходит, по-прежнему не удавалось. А потом я и вовсе отвлеклась на разговор своих спутников: похоже, Андерса новости об одержимости зацепили сильнее, чем он показал, по крайней мере, Коул взялся его утешать.       — Тот, второй, спит, — негромко проговорил дух, оборачиваясь к магу. Сейчас, в отблесках лавы, его глаза, казалось, светились мягкой зеленью, напоминающей заклинания лечения. Или лава тут не при чем? Слишком уж разными были оттенки света. — Он не опасен для тебя.       — Я опасен для него, — проворчал Андерс. — И сон у него что-то слишком уж беспокойный.       — Он это ты, а ты это он. Тебе не стоит волноваться, — окончательно запутал парень, и я не сдержала улыбку. Маг на меня покосился, но вопрос задал все-таки своему собеседнику:       — Откуда ты такой выискался, приятель?       — Из Белого Шпиля, — этот вопрос заставил духа задуматься, но ответил он все же довольно быстро. — Изломанное тело, окровавленное, разбитое о каменную камеру, кишки, выворачивающиеся в промозглой темноте, захваченный отступник. Они бросили его в темницу в Шпиле в Вал-Руайо. Они забыли о нем. Он умер от голода. Я пришел, чтобы помочь… и не смог. Так что я стал им.       — Ты… что? — изумился Андерс, и в его глазах заплясал знакомый лазурный свет. Он даже встал посреди коридора, словно передумал куда-то идти или от шока забыл, как переставлять ноги. Впрочем, притормозила и я: знала, что Коул был в Белом Шпиле и что приложил руку к мятежу, что он убил прошлого Лорда-Искателя, но подробностями до сих пор не интересовалась. Оказывается, стоило сделать это раньше.       — Коул был магом, — пояснил парень, тоже останавливаясь и глядя на нас. Похоже, он начинал привыкать к тому, что некоторые вещи надо объяснять подробнее. — Его забрали из дома. Было много побоев… и не только. «Если кому-нибудь нажалуешься — скажу, что ты применил магию крови». А потом забыли. Я слышал его боль и пришел. Но он умер, и я стал им. Он думал, что если бы у него не было магии… Я такой, каким он хотел быть. Он, но нормальный. Чтобы никто не причинил ему вреда.       От этой истории мне стало не по себе. А еще вдруг вспомнилось, что Бетани тоже недолюбливала магию и хотела быть «нормальной». Но вряд ли по аналогичной причине — Хоук бы никому ни за что не позволил издеваться над младшей сестрой.       Очень хотелось, чтобы у каждого мага, в каждом Круге был такой Хоук. Потому что даже если руководство Круга еще помнило свое изначальное предназначение, подчиненные его забывали. Как Кэррол. Как Алрик. Как Каррас. Как тот незнакомый мне храмовник, что угрожал забытому в камере мальчишке. Как тот, кто его там забыл.       — Больше тебе никто не причинит вреда, — сдавленно пообещала я, осторожно коснувшись руки духа. Наверно, это было неважно: тот, кто действительно страдал и умер, в помощи уже не нуждался, а тот, кто занял его место, прекрасно справлялся со своими обидчиками сам. Но мне хотелось хоть чем-то компенсировать те давние страдания незнакомого мне мальчишки.       Коул, похоже, понял это, улыбнулся своей жутковатой улыбкой и кивнул:       — Я знаю. В тебе много света, и ты отдаешь его там, где тьма. Другая ты.       — А где находятся те, кто виноват в смерти Коула? — вмешался Андерс. Голос у него стал чуть менее эмоциональным, чем обычно, зато лазурных искр прибавилось. Похоже, прав он был, когда говорил, что сон Справедливости слишком уж беспокойный.       Но я тут же вмешалась:       — Тому Коулу, который был магом, мы уже не поможем. Но если сейчас начнем выяснять подробности, можем не успеть к нашим друзьям. Давайте отложим это до возвращения в Скайхолд? И тогда поищем виноватых.       Самой мне в голову не пришло, что могут остаться те, кто мучил несчастного мальчишку, но теперь, когда об этом заговорил Справедливость, захотелось и правда их отыскать. Но и правда не сейчас: сначала Амалия, хотя бы потому, что она успела навредить моим друзьям.       А потом попрошу Лелиану разобраться.       Коул кивнул и снова двинулся вперед. К счастью, идти пришлось недалеко, через три поворота мы наткнулись на Соласа и Железного Быка, которые как раз выбирали, в какой коридор свернуть — в этой комнате проходов было четыре. Лица у них были раздраженно-озадаченными, даже у мага, но переговаривались они негромко и вполне уважительно. А при нашем появлении даже раздражительность уступила место облегчению: кунари слишком заметно обрадовался, да и эльф улыбнулся своей едва заметной улыбкой.       Но торжественного появления не вышло, и к лучшему: практически одновременно с нами из бокового — от нас правого — коридора вышли Варрик и Кассандра. Они тоже не молчали, но, скорее, переругивались, и мне в который раз стало интересно, какая кошка между ними пробежала. Неужели гном все еще обижается на допрос, а Искательница — на то, что он скрыл местонахождение Хоука? Как бы то ни было, при виде нас всех они тоже примолкли, и Варрик улыбнулся в ответ на мой взгляд.       Я бегло осмотрела друзей и, к собственному облегчению, не заметила ни ран, ни каких-нибудь признаков одержимости или других вариантов измененного сознания. Но на всякий случай осмотрела и правильным зрением — мало ли что, вдруг это все-таки не они? В этих подземельях можно и на демона нарваться, причем не своего. Но беспокоилась я зря, смотреть было особенно не на что, кроме, возможно, Соласа: мне показалось, что его кокон силы стал сиять сильнее, чем при первом знакомстве. Но это могла быть и игра света, все-таки сейчас мы находились в подземелье, где из осветительных приборов была только раскаленная лава; при знакомстве, когда я смотрела на него впервые, светило яркое солнце. Как бы то ни было, разгадывать эти загадки тоже лучше потом, пока же стоит сосредоточиться на Амалии.       Только я открыла рот, как меня сходу перебил Железный Бык:       — Босс, давай обменяемся впечатлениями потом? У меня аж кулаки чешутся, как хочется найти того, кто придумал это милое местечко.       — Извини, Малыш, но те гномы уже давно померли, — хмыкнул Варрик. И добавил: — Зато мне буквально пару минут назад слышалась знакомая ругань, только я не успел понять, с какой стороны. Но Лютик точно где-то рядом.       — Как и мадам Вивьен, — добавил Солас. — Я почувствовал отголосок ее магии, как и магии Коула. Мы выбирали, за кем идти.       — Теперь выбор очевиден, — буркнул кунари.       Оставшихся членов нашей команды мы нашли быстро. Из той комнаты, где встретились, Солас отправился в коридор, противоположный нашему и правый относительно Варрика и Искательницы. По нему пришлось пройти всего ничего, до ближайшего поворота. Правда, там нас ждали не только милые дамы, изрядно раздраженные присутствием друг друга, но и свора призраков — и с нашим появлением их отчего-то стало только больше. Сэра и правда ругалась даже в бою, Вивьен хранила гордое молчание, отбиваясь от противников — магическим мечом, а не посохом, который где-то, похоже, потеряла. Впрочем, даже в ближнем бою она умудрялась выглядеть как на светском приеме.       Я поддержала эльфийку, выругавшись с досады. Почему, как только мы оказываемся в Киркволле, появляются призраки? Кажется, ни в одном больше городе Тедаса, включая темную и жуткую империю Тевинтер, я не видела столько этих тварей, как в Городе Цепей. Лучше бы это были демоны гнева…       Но перебить их удалось все-таки быстро — при наличии трех магов и очень злого кунари, — так что даже устать мы успели не слишком сильно. Не от боя — от того, как эти твари вытягивают силы.       — Ну, только Лавандочка осталась, — бодро заключил Варрик, когда мы, наконец, избавились от нападающих. Сэра тут же скривилась, ей явно куда сильнее хотелось выбраться наружу, чем бродить по этим подземельям дальше, но и бросить подругу она не могла.       Искательница кивнула и спросила:       — Ты знаешь, где она?       Но я только покачала головой. Демонессу я по-прежнему ощущала и по-прежнему не могла определить направление, в котором следовало двигаться. Это пугало чем дальше, тем больше, и я с надеждой взглянула на Коула:       — Ты ведь говорил, что знаешь, где она.       — Там, в центре, — махнул рукой дух. Говорил он спокойно, и от этого спокойствия мне становилось только страшнее. — Ее заперла хозяйка.       …Найти центральный зал оказалось не так просто. Этот участок катакомб был выстроен огромным квадратом, коридоры делили его на клеточки поменьше. Все перекрестки представляли собой знакомые круглые комнаты. Простейшая логика подсказывала, что те комнаты, куда выходили только три коридора, находились по периметру этого лабиринта — мы даже наткнулись на выход, пока блуждали в поисках. Казалось бы, найди этот самый периметр, пройди по одной его стороне, пересчитай, сколько комнат-перекрестков в нем имеется, и иди по центральному проходу.       Но нет, видимо, и здесь работала магия этой Амалии-Тенереццы. Мы сбивались со счета, причем у каждого выходили разные значения, внезапно поворачивали не туда и выходили на какой-то очередной перекресток с четырьмя выходами. Не знай я наверняка, что Глубинные тропы статичны, решила бы, что кто-то меняет местами сами коридоры, причем механически — по крайней мере, активных заклинаний, как ни силилась, найти я не смогла.       Неизвестно, сколько километров мы намотали по каменным полам, но раздражение накатывало все сильнее. И не только на меня — в какой-то момент Солас с недовольством заметил:       — Думаю, здесь не помешал бы отряд храмовников.       Я так удивилась — слишком уж нехарактерное чувство для вечно невозмутимого эльфа, что даже не сразу нашлась с ответом. Зато у Вивьен такой проблемы не было, она усмехнулась:       — Мой дорогой отступник, наконец-то и вы признали, что от храмовников есть польза?       — Я никогда не отрицал этого, мадам чародейка. Вопрос в том, что именно считать пользой, — отозвался Солас. И повернулся к Кассандре, не давая Вивьен вставить ещё один комментарий: — А ты не могла бы выжечь магию вокруг, Искательница?       — На все подземелья меня не хватит, — с досадой отозвалась воительница. — И я могу зацепить вас.       — Значит, ищем как обычно, — буркнул Железный Бык. Сэра недовольно буркнула:       — Может, еще Андрасте помолимся? Вылезет еще разок и покажет.       Я на секунду притормозила, всерьез обдумывая слова лучницы. Конечно, молиться я никому не собиралась — пусть Вестница из меня вышла хреновая, но я по-прежнему не знала ни одной молитвы и узнавать не хотела. Но вот попробовать посоветоваться с еще одним союзником…       Увы, затея не выгорела. Как я ни пыталась дозваться Веру, хоть стоя, хоть на ходу, нащупать ее присутствие где-то в своем разуме или хоть за Завесой где-то рядом — у меня так и не вышло. Похоже, общаться с могущественным духом можно было только с разрешения и желания самого духа, и сейчас она помогать не желала. Ну, или была занята чем-то, хотя я не представляла, чем там можно заниматься в Тени. Особенно, когда у нас тут такие интересные приключения, в которых мне пытается заморочить голову демон — а она вроде как обещала меня охранять.       Зато мне вспомнилась история из первого мира. Блуждание по лабиринту вообще способствовало воспоминаниям о разных лабиринтах, что пещерных, что построенных людьми, и способам ориентации в них. Не слишком удивительно, что первым в голову пришел самый известный — и лабиринт, и способ. Я закопалась в сумку и выудила оттуда веревку — жаль, раньше мне в голову не приходило, что может понадобиться путеводная нить, так что и длина мотка была едва ли пару десятков метров. Раньше мне казалось, что и этого многовато — для бытовых нужд и двух-трех хватило бы, — но вариантов покороче я в тот момент не нашла, а резать не захотела, все равно же в сумке она ничего не весит.       — Ни у кого веревки нету? — задумчиво поинтересовалась я. Мы вышли в очередную круглую комнату с — даже не верится — всего двумя проходами, видимо, это было угловое помещение, так что отсюда, наверно, было бы удобно начинать отсчет.       — Не поверишь, — запнувшись на мгновение, ответил Варрик и достал из кармана смутно знакомый мне клубок. — Когда мы с Маргариткой в Старкхэвене виделись в последний раз, она мне его вернула.       — А что это? — заинтересовался Солас. Гном хмыкнул:       — Когда Маргаритка только попала в Киркволл, постоянно терялась на улицах, и я ей подарил вот этот клубок, чтобы она разматывала нитку от дома и по ней возвращалась.       — И приплачивал Хартии, чтобы они на нее не нападали, — я улыбнулась. Приятель усмехнулся:       — Не только Хартии и не только на нее, Перчинка. Так вот, от эльфинажа до рынка этого клубка хватало, может, и тут хватит.       Разматывать клубок доверили мне, во-первых, как автору идеи, во-вторых, мне единственной не надо было хвататься за оружие в случае появления врагов — щиты я голыми руками вешала. Но нападать на нас никто не торопился, ниточка вилась по полу, обозначая наш маршрут, и пару раз действительно помогала вернуться в нужный коридор. Почему-то мне вспомнились Черные болота — как Андерс, будучи уверенным, что идет за моим братом, свернул к разрыву в Завесе. Сейчас происходило что-то похожее: мы все были уверены, что идем прямо, а потом с руганью возвращались на ближайший перекресток, чтобы и правда пойти прямо.       После этого дело пошло на лад. Центральную комнату мы все же нашли.       Она была не круглой. И не квадратной, хотя углов я насчитала все-таки четыре — вот только они казались не прямыми. Потолок терялся где-то высоко, в темноте, различить его не получалось. Пол, в отличие от него, был как на ладони, только этажа на три ниже. Соединяли эти этажи лестницы.       Одна из нашего прохода спускалась на этаж ниже, а потом снова поднималась к другому входу в коридор. Другая, под нами, шла отчего-то горизонтально, словно пол у нее был на левой стене, а потолок на правой, и упиралась в незнакомую арку; но стоило присмотреться, как мне стало казаться, что лестница нормальна, это я стою на стене. Голова слегка закружилась, и я отвела взгляд — только для того, чтобы наткнуться на еще одну лестницу, вертикальную, только ступеньки шли по нижней части ее полотна, так что на ней пришлось бы стоять вверх ногами. Или это я сейчас вверх ногами?       — Я щас наблюю, — сдавленно простонала Сэра и резко отвернулась.       — В кои-то веки не могу вас за это винить, дорогая моя, — согласилась с ней Вивьен.       Я обернулась: чародейка стояла, глядя на окружающее нас пространство, и явно больше всего хотела зажмуриться, но не позволяла себе. Но от любых переживаний быстро отвлек Коул — скользнул ко мне, схватил за локоть и демонстративно ткнул пальцем вниз:       — Смотри, она там. В ловушке.       Я подалась вперед так активно, что Бык придержал меня за плечо, негромко что-то проворчав. Но я не вслушивалась, потому что внизу, за всеми этими лестницами, арками и переходами, находилась Ванда. Выглядела она живой и здоровой, хотя и злой едва ли не до потери человеческого облика, а уж ругалась так, что можно было заслушаться. Что мне понравилось куда меньше, стояла она на месте, почти не шевелясь, и под ногами отлично была видна лиловая руническая печать. Я смутно помнила, что в похожей мы нашли едва ли не досуха выпитую демонессу в доме последней магистрессы дома Данариус. Утверждать наверняка, что это она, я бы не взялась, да и подруга ослабленной не выглядела, но мне такой расклад все-таки не понравился.       — Нам надо вниз, — тут же шепотом оповестила я остальных.       — Есть идеи, как нам туда попасть? — Варрик подошел поближе, правда, куда аккуратнее, чем я до этого, и глянул на лестницы. Похоже, гномья психика была более устойчивой, чем эльфийская, потому что смотрел он без особой неприязни. Впрочем, практически тут же рядом с нами оказался Солас, и Бык снова заворчал, теперь погромче:       — Вы решили туда все вместе хлопнуться?       Но эльф его проигнорировал, указал на противоположную сторону комнаты, где виднелась еще одна лестница и негромко проговорил:       — Довольно любопытная ловушка.       — Это иллюзии? — поинтересовалась Кассандра, тоже составляя нам компанию. Похоже, ей картина хоть и не нравилась, но негативных реакций тоже не вызывало; видимо, такими нежными были только мы с Сэрой и Вивьен.       Солас покачал головой:       — Нет, все лестницы настоящие. Я даже склонен считать, что это одна лестница: если присмотритесь, на пятой ступеньке есть заметный скол, и его можно увидеть на всех вариантах. Но при помощи Тени и искривлений Завесы ее каким-то образом смогли размножить и развернуть.       — Значит, если мы найдем настоящую, то просто сможем спуститься вниз? — продолжила Искательница, настороженно осматривая ближайшие ступени. Эльф снова покачал головой:       — Не думаю. Это… сложная магическая конструкция. Возможно, реальная лестница находится совсем в другом месте, но по этим мы тоже можем пройти. Весь вопрос в том, где мы окажемся. Там, — он указал на нижний этаж, куда выводила «наша» лестница, — или там, — взмах в сторону противоположной стены. — Или, если быть совсем точным, в какой плоскости мы окажемся. Верх и низ, как вы можете заметить, в этом помещении не всегда там, где кажется на первый взгляд.       — Я могу слететь вниз, — напомнила я. — Лестницы мне не нужны.       — С ума сошла? — шепотом возмутился Андерс из-за моей спины. — Ты же не знаешь, что там внизу! И останешься одна.       — Я могу проскользнуть через Тень, — вызвался Коул.       Обсуждение невольно заглохло, потому что на арену этого цирка вышел еще один клоун. В буквальном смысле: своим ромбическим трико Амалия не изменила, только сняла маску, и я с горечью убедилась, что это и правда та девочка, которую я когда-то спасала от влияния Китти. Те же светлые волосы, заплетенные в две косички, тот же чуть вздернутый нос, острый подбородок и высокий, как у отца, лоб. Интересно, кстати, где сейчас отец? Как его там… Маттиас?       В отличие от моей демонессы, чью ругань я скорее улавливала, чем слышала, голос Амалии звучал на весь зал. И звучал странно: словно двоился и разбрасывал эхо по всему пространству, так что наличие демона я бы заподозрила, даже не зная о нем.       — И не надоело еще? Или ты все еще думаешь, что она за тобой вернется? Выход был рядом, только дверь открой, — одержимая усмехнулась. И прошипела уже одним голосом: — Ты бросила меня ради нее, она бросит тебя, все, как и должно быть. Но я не такая, я не оставлю тебя, моя Китти.       Ванда что-то ответила, тихо, но зло, Амалия снова усмехнулась и взмахнула руками. Лиловые руны вспыхнули, и вот теперь я свою подругу, наконец, услышала, кричала она громко. На этом мое терпение и благоразумие кончились, и я бросилась вниз. В птичьем облике, естественно.       В спину мне полетела ругань. Похоже, весь день мы только и будем, что ругаться.       — А, явилась все-таки, — радостно хлопнула в ладоши Амалия, каким-то чудом меня заметив. И направила на меня незнакомый артефакт; я уже собралась уворачиваться от какой-нибудь дряни, но не вышло — каким-то невероятным образом я снова стала человеком и камнем упала вниз.       К счастью, было невысоко, шутовка словно специально подпустила меня поближе, чтобы я не слишком ушиблась. Но встать я уже не успела.       — Вот и все в сборе, — промурлыкала Амалия уже на два голоса и снова хлопнула в ладоши. Но на этот раз не от радости: от хлопка вокруг нас начали загораться рунические печати — злая, печальная Ванда и так стояла в лиловой, вокруг меня появилась золотистая, одержимой досталась ярко-алая. Нас всех троих замкнул белый рунический круг, и он же начал проявляться на стенах, так что вся комната стала казаться единым артефактом.       А потом я отключилась.       Это снова был Хоннлит, такой, каким я его впервые увидела. К счастью, без порождений тьмы, посторонних — и своих — Воронов и жителей. Просто пустая деревня с неподвижным големом в центре и десятком не самых привлекательных украшений в виде болтающихся на веревке трупов.       И это снова была Тень, уж это я почувствовала моментально: железистый привкус воздуха выдавал изнанку Завесы на раз. Почему-то другие маги его не ощущали, я спрашивала и Андерса, и Мерриль, и Солону — видимо, мне помогал тесный контакт с Верой. Кстати, интересно, где она?       Оглядевшись, Веру я не увидела. Попробовала создать щит — и, разумеется, не смогла. Вздохнув, поплелась в единственное место, где сейчас могла бы находиться Китти: в подвал Вильгельма. Вряд ли рунические печати раскидали нас по разным видениям. Дорога была знакома, так что я, понадеявшись, что в Тени не устают, побежала в сторону нужного здания. Стоило бы, конечно, вести себя осмотрительнее, но мне казалось, что со статистами этого видения я и так справлюсь, а единственный реальный противник находится в том же подвале.       Единственная картина, сумевшая меня зацепить, находилась в кабинете мага, там, где мы с Зевраном когда-то нашли Маттиаса и прочих выживших. Они и сейчас были здесь, если это можно так назвать — их трупы живописно были раскиданы по всей лаборатории. Амалия не пожалела ни односельчан, ни собственного отца; возможно, это была не она сама, а демонесса, слишком уж изощренно их пытали перед смертью. Но явно без хотя бы разрешения девчонки тут не обошлось.       Барьера ни в этой комнате, ни в подвале не было — словно меня приглашали прийти. Все действующие лица, напротив, были, я не ошиблась: Китти снова в образе кошки, со знакомым ошейником — сама демонесса его никогда не носила, но я видела похожие на мертвых мабари в Хоннлите. Узор, по крайней мере, был точно таким же.       Амалия тоже помолодела и выглядела все той же девочкой лет восьми, со всеми своими косичками, улыбкой и платьем в клеточку. Она гладила Китти, не обращая внимания на то, что кошка пытается вырваться.       Третьей в комнате была, по всей видимости, Тенерецца. От прочих демонов желания она отличалась разве что оттенком силы, он был какой-то неравномерный, то красноватый, то с причернью, то вдруг вспыхивал огнем. Похоже, ее жизнь в человеческом мире сумела немного изменить, но и близко не так, как мою подругу.       Заметив меня, она хищно улыбнулась:       — Вот мы все, наконец, и собрались. Амалия, вот она, похитительница кошек.       Мир неуловимо изменился, но я каким-то шестым чувством догадалась, что произошло: глянула на свою руку и снова увидела детские пальцы. Значит, и я вернулась в тот день, когда все случилось. Хотелось бы надеяться, что это иллюзии Тени, а не магия времени. Менять историю или переживать некоторые ее моменты заново очень не хотелось.       — Мне все равно, — отозвалась девчонка. — Моя Китти снова со мной. А эту можешь взять себе.       — Я не твоя! — взвизгнула кошка и снова попыталась вырваться, но держала Амалия мертвой хваткой. — Я тебе помогла, и хватит! Прав был Зевран, нельзя работать бесплатно!       — Отпусти ее! — велела я. Тенерецца развернулась ко мне и сладко улыбнулась:       — Иначе что? Ты здесь слабее своей кошки, а твой дух сюда не попадет: мы с милой Амалией постарались, чтобы нам никто не мешал.       — Я вырву твои поганые ручонки, нарежу тонкими лоскутами и заставлю сожрать, прежде чем добью, — рыкнула Китти, не оставляя попыток вырваться. Вражеская демонесса снисходительно посмотрела на нее и посоветовала:       — Сначала выберись. Милая Амалия стала весьма сильным магом при должном воспитании. И она хочет тебя. А я хочу твои силы, так что сильный маг тебе скоро понадобится. Оцени мою доброту, я готова меняться, а не просто забираю себе все.       — Пошла ты, — подруга извернулась и расцарапала руку девочки до крови. Будь это все по-настоящему, крик был бы на все подземелье, но здесь Амалия только улыбнулась и натянула ошейник так, что Китти захрипела.       Я бросилась ей на помощь и тут же отлетела к ближайшей стене как мешок: похоже, паршивка не желала никаких попыток сопротивления. Тенерецца тут же оказалась рядом со мной, подняла меня на ноги едва ли не за шкирку и прижала к стене, промурлыкав:       — Зачем же так грубо, Амалия? Теперь это моя игрушка.       — Держи ее при себе, — грубовато отозвалась та.       Мир вдруг подернулся пеленой, которая скрыла от меня хоннлитский подвал, и демонесса, прижавшись ко мне всем телом, задумчиво согласилась:       — Держать при себе — отличная мысль. Правда, нас так невежливо выставили… но я прощу это маленькой Амалии. Ведь мы можем побыть вдвоем.       — Зачем ей Китти? — я попыталась отодвинуться, но за спиной по-прежнему была стена, а сама Тенерецца отходить не торопилась. Радовало хотя бы то, что я снова была собой, взрослой — по крайней мере, демонессе в росте уступала не слишком сильно. Пытаться с ней бороться, будучи ребенком, было бы не слишком неудобно.       Моя противница об этих мыслях, похоже, не подозревала — какое счастье, хоть кто-то в Тени не пасется в моей голове, — по крайней мере, не высмеивала попытки вывернуться. Я старалась делать это не слишком заметно, чтобы хватка Тенереццы не усилилась; смысла, впрочем, в этих телодвижениях тоже было не слишком много — пространства для маневра мне эта дрянь совсем не оставила.       — О, ты так волнуешься об этой неудачнице, что забыла про себя? — Она засмеялась и медленно, с нажимом провела языком по моей щеке до самых губ. Язык был теплым, влажным и до отвращения настоящим, словно я и не в Тени, так что меня передернуло. Жаль, демонессе на это было наплевать.— Не переживай. Амалия отчего-то уперлась именно в эту демонессу. Детские травмы, понимаешь? Мы могли бы с ней многого достичь вдвоем, но раз ей нужна бесполезная кошка… я не в накладе. Ты — куда интереснее.       — Собираешься отдать меня Корифею? — я попыталась отпихнуть Тенереццу уже явно, не скрываясь, но она только засмеялась, перехватила мои руки и прижалась еще теснее. От этих недообъятий становилось как-то… некомфортно.       — Может быть, — ответила она и провела носом вдоль моей шеи. А потом снова языком и даже прикусила, так что я дернулась — попыталась дернуться назад, и снова не смогла. Это начинало пугать, к беспомощности я не привыкла. — А может быть, помогу его победить. Я еще не решила, чья сторона мне нравится больше. Только представь, что мы сможем против него вместе, я и ты. Не хочешь попробовать меня убедить в пользе такого союза?       Демонесса чуть отстранилась, но только для того, чтобы рывком вздернуть мои руки наверх и чем-то там закрепить. Ситуация, которая и так мне не слишком нравилась, стала казаться еще паршивее — и похабнее. Потому что Тенерецца прижалась обратно и поцеловала в шею, запуская руки мне под рубашку — доспех куда-то успел деться. Пальцы были холодными, а когти острыми, так что по коже тут же пробежали мурашки. Они были совершенно неприятными, к тому же, кажется, сдобренными моей же кровью. Боли я не чувствовала, но что-то по коже определенно текло.       Я снова попыталась ее отпихнуть, но теперь это оказалось еще сложнее.       — А Вера? — я попыталась отвлечь противника хотя бы разговором. Может, я в последнее время и думала о сексе… немного. Но уж точно не с ней, не здесь и не так.       — Если овладеть тобой, — когтистая рука коснулась груди, добавляя словам еще один смысл, — пока твой дух далеко, даже она не сможет нас разлучить. Но лучше не болтай, сопротивляйся. Это так возбуждает.       Тенерецца вдруг опустилась передо мной на колени, мелькнула вспышка, на мгновение ослепившая меня, и у моих ног замер Клаудио. На мне снова оказалось то самое, выбранное Зевраном, платье, и сейчас руки Третьего когтя активно ползли по бедрам наверх прямо под тканью.       — Мы не закончили, mi oro, — томно сообщил Ворон и, силой раздвинув мне ноги, поцеловал внутреннюю часть бедра. Слишком горячо, слишком… близко.       И все же этот образ демонесса выбрала зря, потому что от открывшейся картины я невольно расхохоталась: никогда бы этот самовлюбленный козел не стоял передо мной на коленях. К тому же в такой позе все-таки получилось извернуться и пнуть уже дважды несостоявшегося любовника коленом по зубам.       — Я его никогда и не хотела, — мстительно добавила я и насмешливо фыркнула, глядя как демонесса поднимается с пола.       Но Тенерецца не расстроилась: черты лица снова поплыли, и спустя мгновение передо мной стоял Каллен. Он улыбнулся своей чуть застенчивой, но милой улыбкой, подошел ближе и ласково провел по щеке.       — А меня?       Сопротивляться своему возлюбленному было куда сложнее: хоть я и знала, что это не Каллен, но его голос, его прикосновения, даже его запах… все это казалось таким родным, что тело реагировало само, минуя стадию обдумывания своих действий. Я пыталась сопротивляться поцелуям и отворачивалась, но командор проявлял настойчивость. И до чего в итоге эта ситуация дойдет, я боялась предполагать. Кажется, мое слабое место эта дрянь все-таки нашла.       А потом пелена, за которую нас выставила Амалия, дрогнула, и сама девчонка нервно позвала:       — Тенерецца? Что-то не так! Она сопротивляется!       Облик Каллена потек, и я с облегчением вздохнула. Поцеловать себя я так и не дала, отворачивалась, но облапала меня эта дрянь знатно… Зато теперь появился хотя бы призрачный шанс, что что-то поменяется.       Глянула в ту часть подвала, где оставались Амалия и Китти, и вздохнула еще раз, почувствовав, как облегчение становится всеобъемлющим: кошка тоже была в полном порядке, даже сумела вывернуться из рук шутовки… теперь она приняла свой реальный облик, больше не пытаясь казаться маленькой девочкой. По рыжей шкурке пробегали лавандовые искры, глаза горели… а уж когда Китти увидела меня, то и вовсе зарычала так, как не сумеет ни одна кошка. И вдруг принялась меняться, снова принимая облик леди Ванды.       — Они всегда сопротивляются! — рявкнула Тенерецца, отворачиваясь от меня. — Ты собиралась со всем справляться без меня, как только получишь свою драную кошку. Так и займись этим и не мешай мне!       Но ответить никто не успел — все пространство подвала вдруг накрыл знакомый золотистый свет и не менее знакомый голос скомандовал:       — Давай.       Мелькнула зеленоватая тень, и Амалия схватилась за горло, из которого показался кончик кинжала. А за ее спиной возник практически из воздуха Коул, подхватил девушку и полоснул кинжалом еще раз, по горлу. Видимо, чтобы наверняка. Амалия растаяла у него в руках, словно и сама уже была демоном, а парень повернулся к нам.       — Мы звали, но вы не отзывались, — проговорил он и улыбнулся Ванде. А я почувствовала, что мои руки, наконец, получили свободу. Глянула наверх и успела заметить спешно уползающие щупальца. — Пришлось идти самим.       Тенерецца взвизгнула от ярости и рявкнула:       — Ну, уж нет! Если я не выиграю, то и ты тоже, дрянь!       И попыталась вцепиться в меня когтями, которые мгновенно отросли на её пальцах. Когти так походили на те, что отращивала Ванда, что я на мгновение замешкалась, но все же успела увернуться — пусть и в последний момент. И отскочить подальше, судорожно пытаясь нащупать шест на спине. Как ни странно, он там оказался, так что я выхватила Enansal и встала в защитную стойку.       — Ты хоть что-то свое придумать можешь? — с презрением поинтересовалась Ванда и выхватила из воздуха свой лук. Как ни странно, сейчас на тетиве лежала обычная стрела, не заклинание. — Вечно подбираешь объедки: то выпитого мага заберешь, то эту неблагодарную девчонку… даже странно, что прическу под меня до сих пор не поменяла.       Тенерецца вместо ответа кинулась на нее, размахивая когтями, но моя подруга успела всадить в нее стрелу, прежде чем отскочить с места, и добавила вторую в спину. Отскакивала она в мою сторону, так что следующую атаку я приняла на шест, пока Ванда снова расстреливала демонессу, превращая ее в подобие дикобраза. Коул тоже не пожелал смотреть со стороны, так что его кинжалы пару раз задели обозлившуюся Тенереццу.       А потом, дождавшись паузы в ударах, Ванда рванула вперед и схватила противницу за шею, сжимая пальцы.       — Ты отдашь мне все, что забрала, а потом и все, что накопила, — прошипела подруга. — И молись, если такие как мы вообще умеем молиться, чтобы я оказалась в Тени как можно позже. Я буду находить тебя и убивать каждый раз, как ты появишься.       Тенерецца несколько раз дернулась, словно ей и правда не хватало воздуха, а потом из ее тела туманом вытекла лавандовая энергия, и демонесса безвольно запрокинула голову, начав всплывать куда-то вверх, как это бывало с демонами в Тени. Мертвыми демонами. Ванда снова засияла своей лавандовой аурой, теперь не пытаясь ее скрыть, наоборот, выставляя напоказ; но пьяной не выглядела, как это бывало раньше.       — Она ведь все забудет? — напомнила я.       — Мне плевать, — подруга зло отмахнулась, а потом одним движением перетекла ко мне и обеспокоенно всмотрелась в мое лицо: — Ты в порядке? Она ничего не успела тебе сделать?       Я фыркнула, хихикнула, а потом и вовсе расхохоталась. Наверно, немного истерично, но события сегодня слишком уж баловали диаметрально-противоположными эмоциями. Захлебываясь смехом и повиснув на подруге, я все же ответила:       — Ничего… ничего такого, что я постеснялась бы рассказать…       Ванда крепко обняла меня в ответ, а потом темный подвал потек, сменяясь знакомым золотистым свечением. Я резко открыла глаза, обрывая смех, и увидела стену Золотого города, рядом с которым стояла Вера. Эта картина была настолько привычной, что я тут же расслабилась — тем более что Вера угрожающей не казалась. Скорее… виноватой?       Я на всякий случай огляделась, поискала глазами нашего последнего спутника. Коул тоже переместился вместе с нами и сейчас стоял рядом, явно не горя желанием подходить ближе к условному центру Тени. Демонесса цапнула его за руку и притянула поближе к себе.       Вера чуть укоризненно качнула головой, а потом вздохнула:       — Прости меня, Алиена. Я обещала тебе помощь и защиту, но не смогла сдержать слово.       — Ничего, мы и сами справились, — отрезала Ванда, обнимая меня покрепче. Вера холодно улыбнулась, и я уже сама прижала подругу, собираясь защищать ее, если понадобится. Но моя проколовшаяся защитница вдруг рассмеялась:       — Ты молодец, демонесса. Я благодарна. И все же Коула провела к вам я.       — Нужна мне твоя благодарность, — проворчала Ванда, глядя на Веру с недовольством, но хватку чуть ослабила.       Я тоже чуть отстранилась и поинтересовалась:       — Почему тебя не было? Это ведь Тень.       — Рунические печати, — пояснила Вера. — Это древние знаки, и я не думала, что кто-то еще может ими воспользоваться. Поэтому меня застали врасплох, разделив с тобой.       — Ты ведь тоже ими пользуешься? — уточнила я. — Не пускаешь Фейнриэля. Он ведь поэтому пропал так надолго?       Дух ответила с легкой заминкой.       — Не совсем. Это другая магия, но она действительно ставит между вами барьер. Этот сомниари — не самая лучшая компания.       — Мне надо с ним поговорить, — отрезала я. — Так что будь добра, впусти его все-таки в мой сон.       Она задумалась на несколько мгновений и нехотя кивнула:       — Хорошо. Когда ты вернешься в Скайхолд. Там мне будет проще присмотреть за тобой. А теперь идите. Если ваши друзья сотрут печати, кто-то может остаться здесь насовсем.       Ванда испуганно схватила меня за руку, я вцепилась в ее ладонь, а потом мир снова поплыл.