Resisting love

Страсть к любовным романам, что в жизни, что на страницах небезызвестных книг, наверное стала своеобразным увлечением всех шиноби их поколения. Но когда в поле его зрения попался кактус на подоконнике, напомнив о Майто, Генма сделал пометку, что в этот список страстей нужно добавить ненормальную любовь к соревнованиям и выпивке.  — Дерьмо! Ширануи вернул всё своё внимание объекту перед ним.  И так, любовь… — Мне нравится, когда женщины ругаются. Она скривилась, скомкав листок, на который только что пролила кофе. Выудив из папки новый бланк, девушка одарила мужчину напротив красноречивым взглядом исподлобья.  — Что? Это заводит… — Очень нужная мне информация, Генма, так и запишу «боковое ранение между четвертым и пятым ребром было получено в следствии того, что грязно выругавшийся шиноби Звука, пробудил первобытные желания у объекта, чем и отвлек шиноби при исполнении».  — Не-не, Мираи-чан, только женщины! Ну… Если очень напьюсь, может и полезу на Асуму Мираи прыснула, а джоунин, поёрзав, расслабленно откинулся на спинку стула. — Он такой мужественный, сексуальный. А как он держит в руках сигарету! Иногда я предоставляю вместо неё… — Фу, Генма! Прекращай!  Слишком хорошее воображение было уже не остановить. Поэтому пришлось заполнять бланк с еще большим рвением. —  Не, ну а что? Среди моих товарищей он самый нормальный. Ну, хорошо,— смилостивился он,— навряд ли я смогу соревноваться с талантами и выдающимися частями тела Куренай, поэтому придется переключиться на Хатаке.  Перестав писать, но так и не подняв голову, медик прикусила нижнюю губу и повертела шариковую ручку в руках. Посчитав, что одного глубокого вдоха достаточно, девушка вернулась к заполнению документа. Генма, что внимательно наблюдал за ней, решил же отыграть свою часть до конца. — Правда загонов у него— ууу, мама не горюй.  Он поддался корпусов вперед: — Он совершает слишком много глупостей под властью своих страхов, Ми-чан.  Конечно, Ширануи понимал: — Мы все чего-то боимся, семпай. — Верно. Но… У каждого из нас свои тараканы, верно? Он боится не своих чувств, а того, что люди, с которыми эти чувства связаны, исчезнут из его жизни. Жизнь у нас нелегкая, а потери в ней, мягко говоря травматичные.  — Генма, потеря человека- это всегда травматично, вне зависимости от того шиноби ты или гражданский. — Может ты скажешь, что это предвзято,  или даже цинично, но все зависит от количество потерь и условии. В том плане, что Какаши потерял мать, когда ему было почти полтора года. Его всем был отец. И, условия в которых он его потерял… Знаешь, застать последствия сэппуку, в особенности, когда это твой родитель. Все устои, что были воспитаны в нем почти рухнули. Потом Обито, Рин, Четвертый-сама с женой. Всё в его жизни рушилось до самого основания, раз за разом. Я не оправдываю его, я просто хочу чтобы ты поняла и дала ему шанс.  —  По твоему я не понимаю, Генма? Я не идеальна, но я не могут постоянно закрывать глаза и идти на уступки. По крайней мере не в этой, последней ситуации и не сейчас.  Я никогда не давила на него, и ты на меня не дави. — Что ты, я не бы и не думал… А по поводу, ну ты поняла,— он нелепо почесал затылок, отчего бандана на голове слегка перекосилась,— короче говоря, у нас мужчин всё немного по другому. В целом, мы не вкладываем чувства, секс для нас просто необходимый физиологический акт, и… — Так, стоп! Если ты продолжишь нести этот бред и полнейший абсурд, я сломаю тебе все ребра — Ладно-ладно, не кипятитесь, Госпожа ирьенин! Я всего лишь хочу сказать, что он на самом деле… — Заткнись, Ширануи и выметайся на хрен отсюда!  — Уууу…Я уже говорил, что меня это заводит? — Семпай, я серьезно. Если ты сейчас же не прекратишь, я не подпишу бумаги. — Какие все нервные… Ладно, я пошел.  *** Не сказать, что «Ватами» была переполнена, как это обычно бывает в это время суток, но для Мираи тут было тесновато. Югао была на задании, Куренай… Ну тут Такэи сама не стала беспокоить подругу— Асума сам сказал днем ранее, что отправляется на миссию в столицу на неделю-две, поэтому, проявляя уважение к влюбленным, медик не стала вырывать подругу из объятий любимого мужчины ради пьянки. Жаль Цунаде-сама не здесь, вот кто уж точно был бы доступен и не отказался.  — А, вот и достойный соперник! Неожидавшая такого дружелюбия, Мираи чуть не упала от навалившегося на нее Зеленого Зверя.  — Мираи-чан! Ты просто обязана составить мне компанию! Видишь ли весна моей юности в самом разгаре и требует поделиться с кем-то этой силой!  — Гааай,- протянула девушка,— ради Ками, давай в следующий раз?  — Почему?  — Потому что весна моей юности отцвела, уступив место серой, дождливой и беспросветной осени Если медику казалось, что глаза Майто довольно крупные, то мужчина смог ее неслабо напугать демонстрацией своего шока. Что ж, хуже выпученных глаз Зеленого зверя, настоящий страх вселял огонь ярой решимости в них. Мираи успела пожалеть о своей несдержанности и чрезмерной болтливости, но было уже поздно,— Майто навряд ли что-нибудь остановит. Поэтому, наплевав на всё, ирьенин решила сдаться без боя.  *** Глубоко вдохнув влажный воздух, Какаши отметил сразу несколько незнакомых запахов. В отличии от работы в более заселенных зонах или в городе, тут вычислить других людей было намного легче. Этим ему больше всего и нравилось работать в лесу: заглушай чакру сколько хочешь, будь бесшумным словно тень, чуткий нюх, доставшийся ему от предков подскажет и количество и направление. У Хатаке никогда не спрашивали, но если бы все таки спросили, что ему больше нравится использовать в качестве своего преимущества шаринган Обито, или своё острое обоняние, Какаши бы ни секунды не раздумывая ответил- последнее. В первое время после пересадки, как и в частые моменты самобичевания до сих пор, он часто хотел избавится от глаза Учиха, но размышления приводили его к выводу, что глаз непременно нужно сохранить. Это и память о почившем друге, и об упущенных возможностях. К тому же, шаринган слишком драгоценный, лакомый кусочек для людей падких на власть, не говоря уже о врагах Конохи. К тому же, Какаши рассматривал кеггей генкай как своё личное проклятье, плату за все ошибки и ежедневное напоминание об этом. И тут, как по заказу, в его голове снова всплыл образ, который он старательно и ежедневно пытался заглушить. Мираи… Какаши тяжело выдохнул. То, как она посмотрела на него, когда он вышел из номера Мизукаге… Ками-сама. Джоунин готов был поклясться, что этот взгляд теперь будет мучать его наравне с предсмертным взглядом Рин. Для Хатаке, ровно как и для Теруми, совместно проведенная ночь ничего не значила: Какаши необходимо было сбросить напряжение от выматывающего его эмоционального накала, а Мей- она просто наслаждается жизнью, урывая моменты в непростой жизни главы деревни. Никто из них не вкладывал романтический подтекст в ситуацию, каждый получил то, что хотел, до того момента, пока джоунин не открыл чертову дверь в коридор. И пепельноволосый шиноби мог бы рассмеяться, сжимая челюсть от злости, ведь он почти никогда не пользуется дверьми! Мог бы и выйти через окно, и избежать лишней нервотрепки, дополнительного недопонимания и проблем в целом. Но это же он, у него по жизни все всегда идет через задний проход. А потом, когда он пришел к ней. Если быть откровенным самим с собой, сын Сакумо не мог дать однозначного ответа почему он все таки сказал Мираи. Его «люблю» не было до конца осознанным признанием. С того момента, когда медик ушла по его же инициативе, всё нутро Какаши сжималось и выло, подобно степному волку. Ему было плохо. Точнее, ему было плохо без неё. Ни друзья, ни пьянки, ни куча работы не помогали ему ни разобраться, ни забыться. Мужчина чувствовал только опустошение, тоску и щемящую грусть. Девушка была жива и здорова, но отчего-то боль была такой всепоглощающей, будто Хатаке похоронил ее своими руками. Из вереницы мыслей, Какаши выдернул шум летящего куная, нацеленного прямо между глаз. Отразив атаку, Хатаке вышел из укрытия. Его местоположение обнаружено, в прятки играть больше нет смысла. Семеро отступников хищно оскалились. *** Дверь кабинета открылась, вошедшая закрыла ее за собой и заглянула за ширму, и на мгновение застыла. Её спокойное лицо исказилось, отображая полное негодование.  — Серьезно? Она устало опустила плечи и прошла глубь процедурной. Какаши, сидевший на кушетке напротив непонимающе приподнял бровь, но ничего не ответил.  Мираи не обращала на него должного внимания, продолжая стоять спиной и перебирать какие-то медицинские инструменты и склянки с разноцветной жидкостью, что-то бурча себе под нос.  — Нет, серьезно, это уже не смешно. Она обернулась и скрестила руки на груди.  — Теперь ты будешь делать это при каждом удобном случае? Медик сжала переносицу правой рукой, сильно зажмурилась. — Один раз. Ками, всего раз в жизни, я взболтнула лишнего на пьяную голову. Один, Биджу его, раз! Теперь ты будешь всю жизнь издеваться надо мной?!  Желания продолжить играть в эту странную игру, чтобы разобраться в странном поведении медика, не было, и причиной этому являлась рана от предплечья до солнечного сплетения. Ранение было глубокое, ужасно болело и горело, будто рану прижигают раскалённым металлом, а из-за большой кровопотери началось сильное головокружение и слабость. Глазные яблоки будто сжимали в кулаке, и они могли лопнуть в любую секунду превращаясь в месиво. Голова гудела, язык прилип к небу и большими стараниями, мужчина приоткрыл скрытый маской рот, чтобы попросить Мираи наконец-то заткнуться и оказать нужную помощь. Он ее обидел и сильно, но это не повод дать ему умереть…Хотя если хорошо подумать… На самом деле, носитель шарингана и не спешил в деревню. Его, истекающего кровью и почти в бессознательном состоянии, обнаружил отряд генинов со своим капитаном. Они и оставили его в госпиталь Конохи, но занятые ранением одного из своих, успешно перенесли его в процедурную и попрощались. Дверь процедурной резко открылась, и ворвавшийся, совершенно не заботился — Мне сказали, что самый аппетитный медик Конохи прячется в свой день рождения среди бинтов в процедурной.  На несколько секунд Какаши забыл о боли и своём плачевном состоянии: голос принадлежал ему. Такэи, что стояла в шаге от него вдруг побледнела, выронив контейнер с ватой. Джоунин не уверен, но в ее глазах, кажется промелькнуло внезапное осознание и ужас  — Но их можно использовать не только для ран, знаешь ли. В одной из моих любимых книг «Ича Ича» есть эпизод с бинтами. И сегодня, в день рассвета твоей силы юности, я- Какаши Хатаке, покажу тебе ка… Точная копия Хатаке остановилась у ширмы прерывая свой монолог. Настоящий Какаши нахмурился, узнавая и интонацию, и чакру. Дзюцу рассеялось. — Оу… — Гай… Все силы Копирующего ушли на то чтобы произнести имя товарища с нужной интонацией. Так, чтобы Майто услышал в обращении весь спектр эмоций, все завуалированные вопросы, угрозы и обещание разобраться с ситуацией и с ним, возможно, не самым гуманным способом. А после, Хатаке потерял сознание.  Не хорошо радоваться плохому состоянию человека, особенно когда ты врач, но видит Ками, когда Какаши отключился, Мираи испытала такое облегчение, что чуть не рассмеялась. Конечно, обнаружив кровоточащую рану и следы яда в ней, девушка тут же отбросила лишние размышления о своём позоре и о том, как оправдаться перед Хатаке, приступила к лечению.  *** Погода сегодня была отвратная: небо заволокло тучами, местами же, проглядывало яркое солнце. Как ни странно, стояла ужасная духота, и полное отсутствие ветра лишь усугубляло и так не самое лучшее самочувствие. Проснувшись утром, Шуи чувствовала себя сносно: легкое головокружение, небольшая отдышка и немного повышенное давление— ежедневные недомогания, на которые женщина уже и не обращала внимания. Ежедневные заботы и работа в любимой забегаловке спасали её во всех смыслах этого слова: находясь в вечном движении, уставая, она чувствовала себя живой и относительно здоровой. Ведь стоило женщине слечь по инициативе её упёртой дочери, как все недомогания и болячки Шуи мгновенно давали о себе знать. Поэтому, как и сегодня, в совершенно обычный день, Такэи быстро прибралась, выпила мятный чай с половинкой вчерашней булочки. Скривившись и бормоча недовольства себе под нос, проглотила отраву, которую Мираи называет лекарством и вышла из дома. Все было как обычно, она замесила два вида теста для слоенной и дрожжевой выпечки. Пока тесто подходило, она раздала вчерашнюю выпечку троим бродягам, которые приходили сюда как на работу. Все было как обычно: печи грелись, снятые из холодильника продукты медленно отходили, вода стекала с только вымытых фруктов и овощей. Колокольчик на двери оповестил, что уже ровно 7 утра, ведь именно в это время приходит Фен-сан со свежей порцией мяса. Он как обычно, протянет ей упаковку, с узелком, из которого раз за разом пытается сделать подобие красивого бантика. Глупо, но ему нравилось стараться над этой незначительной деталью. Он, как и всегда сделает комплемент далеко не новому халату женщины. Шуи, смутиться, но шутливо отмахнется, назвав его старым дураком. Все было так же, как и каждый день. За исключением нарастающей давящей боли в груди. Туман, как густая вата медленно окутывал голову, а ужасная боль, лишающая воздуха, расползлась по всему телу, и если бы не мужчина, Шуи бы точно расшибла голову, когда чувства покинули её *** Самое ужасное- это не получать раны разной степени тяжести, и даже не задыхаться собственной кровью, а приходить в сознание после этого. Каждый раз, сын Белого Клыка задавался вопросом , почему Шинигами все никак не заберёт его с собой.  После череды обследований в палату, как и ожидалось начали приходить посетители. Первым наведался Ширануи в компании с Ямато. Следом приходили и другие сослуживцы из АНБУ, благо, многие были на миссии и Хатаке пришлось вытерпеть лишь пару человек.  Майто Гай пришёл ближе к вечеру. Как и ожидалось, Зелёный зверь Конохи влетел в палату подобно урагану, не останавливаясь ни на секунду кричал о силе юности своего вечного соперника, потом перешёл на рассказ какие у него грандиозные планы на выписку Хатаке, о череде новых соревнований и прочей ерунде. Какаши терпеливо ждал, понимая, что словесное расстройство связано с нежеланием говорить о том, что произошло в процедурной. Но как только словарный запас Майто начал иссекать, мужчина бодро и технично направлялся к выходу.  — Гааай,- получилось менее устрашающе, но возымело нужный эффект. Друг остановился, затем с ощутимо наигранным спокойствием и радостью подошёл к койке пепельноволосого.  — Какаши, понимаю твоё негодование, мой вечный соперник, не подумай ничего плохого, эта была просто шутка,- Гай показал большой палец сверкнув своей фирменной улыбкой. А пепельноволосый и не знал что из списка вариантов в его голове можно было отнести к «ничего плохого», и как в этой схеме соединить «Мираи» и «Гай», и что еще хуже «дзюцу перевоплощения». И среди сотни вопросов в его голове, Какаши выбрал один. — Что Мираи тебе рассказывала?  Улыбка зверя в зелёном померкла — Я…Я это… ну Какаши! Я не могу сказать, просто забудь!  Какаши слегка поддался вперёд. Терпения у него сегодня нет, поэтому шиноби решил перейти в атаку. — Хмм… Мне казалось, что мы друзья, Гай. Тем более, это касается меня. Я думал, ты ценишь нашу дружбу.  — Какаши, я правда не могу!  — То есть, наша дружба и соревнования для тебя ничто?  — Не говори так! — Я думал, сила юности наших уз намного сильнее. Что ж, ты не представляешь, как сделал мне больно  — Какаши!  — Ах да, и забудь про грядущее соревнование в горячих источниках Танзаку, я возьму с собой Генму.  — ЧТО?! Но…но… КАКАШИ!!!! Ты играешь нечестно! — Нечестно было бы с моей стороны, ну не знаю, например, рассказать кое-кому о том, что на самом деле произошло в порту Хокутан Лицо Майто начало менять краски как новогодние лампочки на ёлке: сначала он побледнел, потом стал багровым, потом позеленел сливаясь со своим костюмом, затем снова стал пунцовым. — Ты…Ты не посмеешь, Хатаке! Ты поклялся! Ты клялся всеми богами, что об этом не узнаёт ни одна живая душа!  — Ну а вдруг для меня так же перестанут иметь значения все наши обещания.  Гай тяжело вдохнул  — Ладно-ладно… Посмотрев на друга, он снова потребовал дать слово, что о происшествии в порту страны Чая никто не узнаёт.  — Это было пару недель назад. Мы пересеклись в «Ватами». Вашей команды Ро не было, все были на задании как и ты. Мэй сидела одна, я сразу ее узнал и решил составить ей компанию, уж слишком грустной она была. Ведь нельзя же оставлять такой юный цветок чахнуть в гордом одиночестве! - Гай драматично встал в боевую стойку, выражая всю свою решимость, —Мы разговорились и выпили столько, сколько я никогда ещё не пил с тобой! Кстати, надо будет включить ее в наши соревнования! Ты знал что она обладает техникой великой руки, спасающей от похмелья?  Отчего-то от мысли что пьяные Гай и Такэи могли что-то «натворить» друг с другом, желудок Какаши опасно сдавило спазмом. — Гай, не отвлекайся  — А, ну да-да. В общем, мы заговорили о силе юности, о ее расцвете, и о том, что весна любви способна пробудить огонь юности даже в дряхлом теле. Но она сказала, что любовь это не весна юности, а ее осень, когда все не цветёт, а увядает.  Но тут, я вообще не согласен, сам посуди, Какаши… — Гай! — Хорошо-хорошо! Ну, я ее спросил кого её угораздило так полюбить, что такой прекрасный и нежный цветок увядает от собственных чувств. — Ну? — Что «ну»?  — Ну и кто это? — Не думал, что ты такой недалекий. Это ты, мой вечный соперник! Тяжело выдохнув, Какаши откинулся на подушку , прикрывая глаза. Если она его всё ещё любит, и ей плохо, есть ли шанс у него всё исправить? Попытаться снова? Или лучше все таки отпустить её, не делать из неё жертву своих сомнений? Но Какаши безумно хотелось жить, и чувствовать эту жизнь через неё, как бы эгоистично это не было. Потому что так как с ней, ему не было ни с кем. — Не понимаю тебя, Хатаке, честное слово…Чего тебе не хватает? Она же такая… — Давай не будем об этом, Гай — Хорошо мой друг,— он кивнул,— но это… Просто когда будешь говорить с ней, будь помягче. Подробностей не знаю, но ее мать сегодня госпитализировали. И пообещав заглянуть завтра, вечно юный шиноби скрылся за дверью.  Вопреки ожиданиям Копирующего ниндзя, Такэи не стала прятаться от него, а пришла поздно вечером.  Она стояла у окна, запирая большие створки, и открыла широкую форточку.  Почувствовав шевеление на больничной койке (скрип старых пружин не услышал бы только глухой), она обернулась — Вечерами уже довольно прохладно, но все ещё чувствуется дневная жара, так что с открытой форточкой, самое то.  Мужчина кивнул и привставая потёр лицо ладонями — Давно тут? Я не почувствовал твоего присутствия. — Стареешь, семпай?,- она мило улыбнулась наклонив голову и не дав ему заговорить, продолжила  — На самом деле, тебе дали лошадиную дозу снотворного.  Он вопросительно приподнял бровь — Тебе необходим полноценный сон для восстановления, а зная как…беспокойно ты спишь, это было вполне логичным решением.  Какаши кивнул.  — По поводу того, что случилось в процедурной, тебе не о чем беспокоиться.  — И часто твои мужчины перевоплощаются в меня?  Зачем он это ляпнул, не понял сам. — Нет, - медик нахмурилась,— но чаще чем хотелось. За последние две недели это был третий раз.  — Хмм, знаешь, у тебя весьма странные фетиши.  Девушка покраснела, но тихо рассмеялась подойдя к полусидящему пациенту.  — Не переживай, Хатаке, твоя честь не пострадала. А на счёт фетишей, признаю, виновна.  Она шутливо подняла руки сдаваясь.  —  Я выпила лишнего пару недель назад, и нечаянно рассказала Гаю о наших,- она сделала паузу подбирая правильные слова: отношения-нет, дружба-нет, дружба с привилегиями- пфф, бред, просто секс- не для неё уж точно,— взаимоотношениях. Без подробностей, естественно, просто сказала что скучаю. Он решил пошутить надо мной в своеобразной манере, как обычно. Чтобы я не скучала, видимо. Так что прости — Ми… — Я знаю, Какаши, не надо. Я все прекрасно понимаю.  Она погладила его щеку через тонкую ткань маски — Мне жаль… Что сделал тебе больно.  — Никто из нас не виноват, так что не думай об этом.  Медик поправила его одеяло, уменьшила поток лекарства в капельнице и направилась к двери. — Как Шуи-сан? — Мама в соседней палате,- ее голос дрогнул. — Насколько всё плохо? Она небрежно подала плечами и встала к нему в полуобороте. — Не могу сказать ничего хорошего.  — Нет никаких шансов?  — Лечение чакрой имеет слишком краткосрочный эффект, а пересадка невозможна— организм слишком слаб. Так что, на всё воля Ками… — Мне жаль, Мираи,— что ещё он мог ей сказать? Наверное среди живых людей, Мираи была единственной кто столько раз слышал эту фразу. В основном, предназначалась она мертвым: Обито, Рин, Минато-сенсей.  — Спасибо  *** — Мираи — Да, мама? Она засыпала сидя на стуле, но подскочила, как услышала своё имя. Женщина строго и недовольно посмотрела на дочь. — Тебе нужно отдохнуть. — Я не устала, мама,- упрямо заявила та, подскакивая с места, чтобы перепроверить показатели на электронном табло. — Когда ты спала в последний раз?  — Пару часов назад,- соврала она — Смотришь мне в глаза, и врешь,- укоризненно посмотрела женщина. Мираи усмехнулась, протянув «ну мааам». — Иди домой, отдохни. Не спорь! А на обратном пути, купи мне тот, твой любимый десерт. Хотя нет, лимонный пирог, да, купи мне лимонный пирог.  Медик на самом деле чувствовала себя измотанной и невероятно уставшей. — Хорошо,- девушка поцеловала мать в щеку, сжимая её ладонь.  Повернувшись к двери, девушка будто наткнулась на невидимый барьер. Движимая необъяснимым порывом, она стремительно сократила расстояние, крепко сжимая в объятиях Шуи. Сквозь едкий запах крахмала, отбеливателя и больничного порошка Мираи жадно вдыхала  мамин запах. Не давая себе заплакать, заглушая зарождающуюся истерику, ирьенин отстранилась, ободряюще улыбнулась женщине и вышла из палаты.  Завалившись в квартиру, Такэи долго стояла под теплым душем, пытаясь как-то совладать со своими рыданиями. Ужас от приближающейся потери поглощал её всю. И если, после расставания с Какаши, ей казалось, что в душе у неё гудящая черная дыра, внутри которой безграничное чувство тоски, обиды, одиночества и скорби, то сейчас, она понимала— это далеко не предел. Выплакав все слезные запасы, она выползла из душевой, переоделась. Мягкая кровать никак не дарила хоть какого-то комфорта. После десятиминутных метаний, решив что сон все такие ей не светит, босиком куноичи прошла на кухню, сварила себе кофе, который прикупила в стране Чая. Югао, кстати, два дня назад отправилась туда на миссию, и обещала прикупить ей несколько упаковок. Если, конечно, из её дырявой головы не вылетит данное обещание.  Покончив с кофе, она сменила одежду и отправилась в «Дом сладостей госпожи Мизуки». Прикупив лимонный пирог и свои любимые тарталетки, Мираи отправилась в сторону больницы. Может всему виной усталость, или стресс за последние несколько месяцев, но ирьенин чувствовала неимоверную усталость во всем теле: легкое головокружение, в голове-вата, маленький пакет в руках ощущался гирей, а каждый шаг требовал титанических усилий, ноги будто сковывали невидимые кандалы.  Входя в здание, девушка чувствовала как все лица превращаются в размытые пятна, сливаясь со светлыми стенами госпиталя.  Она почувствовала это еще до того как поднялась на этаж и подошла к нужно ей двери. Пакет с пирожными упал почти у дверей, вместе с её сердцем. Сотрясаясь в рыданиях, она отворила дверь дрожащей рукой. Мираи же не было около двух часов? Почему её лицо такое постаревшее и посеревшее, с плотно закрытыми глазами? — Мама?  Такэи прошла внутрь палаты, почувствовав как кто-то сильной хваткой держит её за плечо и предплечье. Резко повернув голову, она увидела Рун- врача из кардиологического отдела, и еще двоих врачей, которых сначала и вовсе не заметила. Они были тут, когда она пришла, или пришли сейчас?  — Ми-чан,— Рун позвала её дергая на себя и усиливая свою хватку,— дорогая, мне так жаль Что она несет? Жаль? Почему она так говорит? Нет-нет-нет, это не… Нет. НЕТ!  Такэи не слышала свой крик. Она в целом мало что запомнит. Ни то как попытается подбежать к матери с нежно зеленым свечением в ладонях, ни то как упадет на колени, ни то как ей вколят успокоительное со снотворным.