Слом

Боруто был очень взволнован, даже почти испуган — он всё донимал Мицки вопросами: хорошо ли тот себя чувствует, а Орочимару: можно ли уже такое? Несколько дней Узумаки даже не верил, что он говорит всерьёз. Потом, вообще, испугался, заволновался и говорил о том, что не стоит спешить. Уже даже отец скептически выгибал бровь — и кому это здесь нужна помощь и покой? Боруто волновался, снова и снова переспрашивая, хочет ли Мицки пойти. А змеёнок почему-то задыхался от этих слов. Очень хотелось крикнуть — нет! Он хочет остаться здесь вдвоём навсегда. Но неправильно ведь было так ранить друг друга. Так что он просто повторял — да. Но в конце всё же сорвался и прикрикнул — я иначе застряну здесь и не выберусь никогда. Боруто перепугался, резко отстранился и вытянул перед собой руки, успокаивая его, как зверушку какую-то. Мицки немного стало стыдно. Он молча сжевал кусочек мяса, а потом спокойно, с расстановкой повторил тоже самое. Узумаки всё ещё волновался, ему не хотелось рисковать настолько, однако, отец уже начал процесс переезда и ему осталось только согласиться и морально готовиться. Как и Мицки. Конечно, не так сразу они отправились в Лист. Сначала отец переговорил с седьмым, долго обсуждал все детали. К радости Мицки отец ничего не рассказывал. Никому. Только семья и Боруто знали, что именно случилось с ним в плену. Потому ещё несколько дней они искали подходящий дом — когда стало понятно, что Мицки застрянет здесь надолго, квартиру сдали другим жильцам. Да, и не поместятся все они в той одной комнате — сам Мицки ведь не сможет там быть. А Боруто не будет с ним всё время. Потому они искали небольшой дом, чтобы какое-то время родитель и брат жили с ним. Такой нашёлся на окраине — не очень новый, но и не развалина, и, главное, там было довольно тихо. То, что нужно его восстанавливающейся психике. Хотя больше он нуждался в родных пещерах и Боруто, но это приходилось держать только в сердце. Потом Мицки готовился морально. И Боруто тоже. Ещё они собрали вещи: одежду и сумки со снаряжением. Мицки, подумав, оставил большую и заменил маленькой — какую раньше носили шиноби. Всё равно, из оружия у него только несколько кунаев и взрыв печати, а аптечка не нужна. Вернее, у него такие лекарства, что он пьёт их ещё утром, и незачем носить с собой, шприц всё равно будет у Боруто, а бутылёк успокоительного поместится между печатями — всё равно кунаи у него преимущественно в рукавах. Так что помимо новой одежды, он носил с собой ещё и новую сумку. Эти сборы были закончены быстро, а вот с головой разобраться сложнее. Мицки, пусть, и решил, но было страшно. Он нервничал и несколько раз откладывал всё. Боруто, в эти моменты, кажется, тоже облегчённо выдыхал и обнимал Мицки. На несколько минут от таких объятий становилось хорошо-хорошо, и змеёнок забывал всё. Было такое лёгкое чувство, будто они только вернулись из тяжёлой миссии и теперь могут отдохнуть. Но потом реальность возвращалась и становилось больно. Мицки, украдкой, грустно вздыхал и снова пытался собраться. В итоге, они вышли из дома только через две недели. Шли неспеша, часто останавливаясь и успокаиваясь природой. Лог курил, кажется, не переставая. К огромному удивлению Мицки, Боруто тоже взял у него несколько сигарет, и они вместе тихо курили в стороне. Змеёнок растерянно хлопал глазами на эту картину. Зато стало понятно, почему на свои прогулки они его не брали, а оставляли с отцом. Родитель на его ошарашенное лицо только посмеялся и прижал к себе. Мицки зажмурился и вслушивался в его сердце, что ровно, мощно билось. Хоть что-то оставалось неизменным и действительно успокаивало. Только, когда пришлось снова открыть глаза, реальность всё же нервировала. Мицки крепко сжимал руку отца. Боруто косился на него голубыми глазами и ярко улыбался, болтал. Отвлекал, как мог. Когда они остановились в очередной раз — уже близко к Конохе — Мицки занервничал. Сердце громыхало в голове, в ушах шумело и его слегка потряхивало. Он дикими глазами таращился куда-то в пустоту, почти не ощущая объятий родителя. А потом он судорожно вцепился в рукав Боруто и взволнованно потребовал — «дай». Узумаки достал пакетик с мясом, и змеёнок вцепился в него, принявшись нервно, немного истерично жевать угощение. От нервов он набил полный рот и еле мог жевать, но это хоть как-то помогало держаться в сознании. Потом челюсти заболели. А сам он устал — и от жевания, и от нервов. Мицки встрепенулся и понял, что сидит на коленях отца. Брат и Узумаки были рядом. Змеёнок внезапно ощутил жуткую усталость и хотел просто уснуть, жевать не было сил, как и держать пакетик. Он судорожно, с трудом проглотил пережёванную массу мяса и, прикрыв глаза, опёрся на грудь отца. Дальше идти у него не было никаких сил, как и мыслить, так что он просто отключился. У Боруто нервно дёрнулся глаз, когда Мицки проглотил всё разом. Вспомнился тот день. Тогда большие куски проходили в его горло так же тяжело. Его передёрнуло. Однако, всё-таки, он заставил себя думать о другом — это просто змеиные гены. Ничего страшного. Ничего прошлого. Мицки просто отключился от реальности, в руках Орочимару, а вскоре и вовсе уснул, измотанный переживаниями, изменениями. Боруто забрал остатки мяса, и они двинулись дальше, после того как снова перекурили. Мицки тихо спал на руках змея и Узумаки улыбался такой милой картине. У ворот их встречал шестой. Явно долго там сидящий и скучающий. Узумаки надолго застрял перед воротами, шокировано, взволнованно разглядывая их и старика Какаши. Змей и Лог ждали, когда он придёт в себя. Только мысли все никак не собирались в кучу, и панически метались между радостью встречи, и… паникой. Родные стены казались слишком чужими. Боруто просто отключился от этого и пошёл за змеями. Радостно было снова увидеть шестого, тот даже что-то говорил, спрашивал, но Узумаки был слишком потерянным для этого и не мог адекватно отвечать — мысли стремительно разбегались, сердце напряжённо звенело, и волнение спазмами холода скручивали нутро. Даже рука брата, сжавшая плечо, не очень успокаивала. Сознание было словно в бреду. Он только и мог, что пойти за белым и черным пятном, и упасть в кровать, рядом с Мицки. На этом его сознание, к счастью, совсем отключилось. Даже сны мучали только вначале, а потом был только отдых — никаких мыслей, только темнота и расслабление. Правда, в итоге он так расслабился, что просыпаться не было никакого желания. И сил. Он только морщился и переворачивался от света. Долго так лежал, то засыпая, то выныривая почти на поверхность. Но всё-таки проснулся. Почти в час дня. Как же его это вымотало, что аж так отключился. Мицки же ещё не просыпался, а лог и Орочимару как-то разобрали вещи и тихо ждали. Чего-то. Боруто лениво привёл себя в порядок, перекусил — здесь он правда порадовался, но не сильно заметно, что друзья передали через Какаши бургеры и картошку — и без особого интереса облазил дом. Он был правда маленьким — открытая кухня с гостиной-столовой, ванная комната и одна спальня, но, та хоть была просторной, и они разложили впритык несколько футонов, чтобы всем вместе устроиться. Правда, им говорили, что это тихий район, но после подземелий змей, тут было очень шумно. Боруто это нервировало. Однако через пару часов он смог как-то переключиться, осознать, что они уже в Конохе. Но, всё равно ещё нервничал. Как и Лог — они ещё вчера скурили пачку, а сегодня старшему пришлось достать из запаса вторую. Они нервно курили, пропахивая дом своим привычным запахом, Орочимару тихо пил чай и читал, рядом спал Мицки. Боруто медленно осознавал, что вернулся в родную деревню. Его точно ждут дома, а друзьям наверняка не терпится броситься к нему и Мицки с расспросами. Но, видимо, им запретили пока приближаться, и Какаши послали, потому что он самый спокойный. Чтобы никто не переживал. Только Узумаки, всё равно, не мог унять беспокойство. Было радостно, но он так отвык от этого. Он уже привык всегда быть с Мицки, Орочимару и братом. Они практически семьёй стали, а тут ему нужно бы уйти. Домой, к своим родителям. Боруто нервничал. Но потом в постели слабо завозился Мицки. Они втроём сразу же бросились к нему. Змеёнок оглядел всех мутными глазами, непонятливо похлопал ресницами, рассматривая незнакомое помещение, нахмурился и медленно перевернувшись вцепился в отца. Змей тихо посмеялся, и запустил пальцы в пушистые волосы. Узумаки нервничал, переживал за друга, но тот не особо сильно был перемолот происходящим. Хоть ему и очевидно было некомфортно, но ни паники и апатии, как таковой, не было. Хотя, лицо у него было таким расстроенным, потерянным, что на жалость пробило бы и последнего мудака. А Боруто просто не мог удержаться от того, чтобы тискать его, пока он сидел, прижавшись к отцу. Они, теперь уже все, выпили немного чая, накормили Мицки таблетками и Узумаки выдал ему конфету — мясо он сейчас точно не сможет жевать, но чем-то, хоть немного, его нужно было отвлечь. Они немного поговорили о чём-то пространном, не задевая происходящего, гладили Мицки и сами успокаивались. Уже когда совершенно стемнело, и змеёнок снова задремал, разнеженный вниманием, Узумаки почувствовал, как змеи перекинулись взглядами и Орочимару между делом спросил: — Не пойдешь сегодня домой? Боруто застыл. Он и так лежал на их огромной, импровизированной кровати, но после вопроса совсем замер. Напряжённо. Почему-то было неуютно уходить. Не хотелось. Сердце рвалось быть и дальше с Мицки. Ему ведь нужна помощь. Он долго думал над этим. Снова. Но. — Завтра. — Малодушно решил он, закрывая глаза и расслабился, когда Орочимару потрепал его волосы прохладной рукой. Ещё хоть одна ночь покоя. С Мицки. С ними. Он лежал с закрытыми глазами, слушая, как змей укладывает ребёнка в постель, ещё немного они возились по дому, а потом наконец-то погас свет, и они улеглись спать. В этот раз Боруто оказался крайним, но все равно придвинулся ближе к саннину, что обнимал Мицки. Змей ничего не сказал, только его спокойная, мягкая чакра, уверенно накрыла их, словно теплым, тяжёлым и мягким одеялом. Это нагоняло покой и сон. Мысли успокаивались, сердце тоже. Чуть больше двух лет, проведённые в звуке, уже не так выворачивали психику, не дёргали желанием сейчас же бросится обратно в Звук. Боруто понимал, что в общем-то, всё хорошо. И они всё равно будут друг у друга, так что, с проблемами справятся. Главное, чтобы Мицки снова не провалился в кошмар, а всё остальное - мелочи. Медленно, он засыпал в тишине и покое рядом с такими дорогими — чего уж там — любимыми змеями. Это было тихо, тепло и уютно, как летняя ночь за окном.