Было тревожно. Она ушла надолго, и Драко гадал, что ещё за инструкции ей там придумали. Он в полной темноте, не спеша, прохаживался по комнате, останавливался у окна и долго всматривался в темноту, где по дорожкам с фонарями шныряли внимательные охранники, заглядывая под каждый куст. Тревога, владевшая им весь день, переросла в нечто другое — волнительное, будоражащее. Драко ждал с нетерпением.
Когда дверь в палату открылась и на кровать упала широкая полоса света, Гермиона потянулась к выключателю.
— Не надо! — властно выпалил Драко, хотя вовсе не собирался говорить в таком тоне.
Девушка опустила руку и закрыла за собой дверь.
— Ты всё ещё сердишься? — тихо спросила она.
— Нет. Я просто в бешенстве, — рыкнул он. — Чего им надо от тебя?
В свете слабого уличного фонаря он увидел, как она устало улыбнулась.
— Ничего. Через час мисс Помфри тебя осмотрит. Сказала, что уже завтра ты вернёшься в общежитие, и я могу не ночевать здесь. Ты почти здоров, поэтому я ухожу.
Драко раздражённо выдохнул, чувствуя жар в груди, словно в топку подбросили угля.
— Рада, что избавишься от меня? — ехидно усмехнулся он.
— С чего бы, — усмехнулась она. — Ты же такой покладистый пациент. Просто мечта!
Внутри него что-то дрожало. Драко смотрел на неё и откуда-то из глубин поднималось страшное негодование. Возмущение, готовое стереть с лица земли всё живое, потому что всё, что было связано с этой девчонкой, его не устраивало.
— Скажи, Грейнджер, — упорно сдерживая дрожь в голосе, самоуверенно заговорил он. — Ты всё мне о себе рассказала?
Гермиона смотрела на него прямо и пронзительно. Драко понимал, что её глаза каким-то невероятным магическим образом действуют на него, словно гипнотизируют — подавляя. Но это тоже не устраивало.
— А что, должна была? — невесело усмехнулась девушка. — Разве у нас был уговор на этот счёт?
— Мне не нужны сюрпризы… — требовательно начал он.
— Не помню, чтобы подписала какой-то контракт, Малфой, — спокойно говорила она. — Я рассказала то, что рвалось наружу. Если что-то и утаила, значит, так надо. И ты не в праве требовать…
Драко с досадой выдохнул, выругался сквозь зубы и отвернулся к окну. В палате повисла тишина. Он даже не заметил, как она подошла ближе.
— У нас нет будущего, Драко, — внезапно ощутив её выдох ниже лопаток, Малфой весь будто съёжился. Мурашки прокатились по телу, а её маленькая ладонь легла на его спину. — Что бы ни сказал тебе отец — он прав…
— Откуда ты…
— Всё очевидно. Лучше прекратить наше общение. Совсем. Я дала слабину и жалею об этом. Ты запутался. Тебе тяжело, я вижу. И… я не хочу подвергать тебя опасности, какой бы она ни была и откуда бы ни исходила. Та ночь была… ошибкой.
Драко становилось всё труднее дышать. Как понять свои чувства? Что происходит? Было бы логично принять всё как есть. Разве она не права? Но почему так противно при мысли, что он просто отпустит её? Подчинится её совершенно необоснованным — для него — формулировкам. Почему он должен её слушать? И почему, будь оно всё проклято, он должен отказаться от того, чего хочет? Хочет держать в своих руках и не отпускать. Не потому что она нужна ему, да нахрен не нужна! Ясно?! Не нужна! Какая ему от неё польза? Но это возмущение внутри так и кричит: «Моя! Не отдам! Пошли все вон! Моя!» Какая омерзительная слабость.
— Как скажешь, крошка! — усмехнулся он, так и не обернувшись. — Легко решать, когда у твоего оппонента мозги набекрень.
— Я не хочу давить, Малфой…
— Конечно, нет! — и он резко обернулся, тут же сталкиваясь с ней взглядом. — Конечно, та ночь была ошибкой. И всё, что ты говорила
этой ночью, — просто бред сумасшедшей! Может, это у тебя сотрясение мозга, крошка? — с сочувствием склонил он голову набок. — Или, может, мне всё это привиделось в бреду?
Она отвела взгляд.
— Не ты ли
этой ночью, — зашептал он, делая к ней шаг, — говорила, что я тот, кто доминирует? Что ты этого хотела, хоть и было страшно! Чьи это слова? Когда ты ошибалась, тогда или сейчас?!
— Малфой, это всё бессмысленно… — выдохнула она, и в эту же секунду Драко крепко сжал в руках её хрупкие плечи, от чего она вскрикнула.
— Думаешь, всё будет просто, да?! — шептал он, притягивая девушку к себе. — Думаешь, мне тебя жаль? Да, мне жаль, что ты прошла через ад — без страха и сомнений, — а приблизившись ко мне, испугалась. Чего ты боишься? Моего отца? Его денег? Боишься, что я…
— Я боюсь за тебя! — еле слышно прошептала она. — Никто не должен знать о тебе в моей жизни. Никто! — угрожающие нотки напугали Драко, но он не намерен был сдаваться.
— Да мне плевать! — сквозь зубы процедил он. — Ты мне даже шанса не даёшь решить твои проблемы! Это должен делать мужчина, ясно тебе?!
И она взглянула ему в глаза с мольбой, так нежно, что стало не по себе.
— Никто не решит мои проблемы, Малфой! — с яростью зашептала она. — Это невозможно! Пусти меня, дурачок! И дело не в твоём отце, ясно? Дело во мне.
— Я знаю всё! Я всё решу, дай срок.
— Почему? — захныкала она, вырываясь из его рук. — Зачем тебе это, глупый?! Я не хочу…
— Потому что ты — маленькая, странная девчонка, ясно?! Ты просто девчонка. Для меня ты никто. И я хочу, чтобы ты подчинилась!
Его губы опалили её рот. Сладкий вздох. Она тает. Стон. И её руки плавно скользят по его плечам. Драко целует её нежно, проскальзывая сухими от волнения губами по её губам — горячим, податливым, утопая в её прерывистом тяжёлом дыхании, её тихих стонах. Чуткие движения её маленьких ладоней по спине сводят с ума. Лишь одна мысль, словно упрямый молот стучит в голове: «Моя. Моя».
Его пальцы зарываются в её волосы, спрятанные под белоснежную косынку. Он чувствует, как ткань сползает с её головы. Руки начинают предательски дрожать, когда он хватается за маленькую пуговицу под её горлом, расстёгивает неловко, но настойчиво. Кажется, первый раз в жизни в душе поселяется страх, что она оттолкнёт. Драко смотрит на её лицо, на сомкнутые в блаженстве длинные ресницы. И чувствуя, как её пальцы робко пробираются под его футболку на спине, не может сдержать улыбку, если бы хотела оттолкнуть, уже сделала бы это. Но она отвечает его поцелуям так же нежно. И стоит ему на мгновение коснуться губами её шеи, он слышит дрожащий тихий шёпот:
— Сейчас придёт мисс Помфри. Драко, у нас нет времени на это. Я должна уйти.
Он тут же отпустил девушку, замечая, как досада переполняет черты её лица. Драко в два шага пересёк комнату, схватил стул и заблокировал им дверную ручку, с силой дёрнул за неё — не двигается.
— Вот и всё, — выдохнул он, снова подходя к девушке, в нерешительности теребящей расстёгнутые на груди пуговицы. Возникшая неловкая пауза заставила их отвести друг от друга глаза.
— Лучше я пойду, — робко прошептала она.
— Не уходи сейчас, — еле дыша, шепнул Драко. — Просто… побудь со мной, ладно?
Он потянул её за руку к кровати. Медленно сел, притягивая девушку к себе. Явно неожиданно для неё, Драко забрался на постель и лёг.
— Иди сюда, — похлопал он ладонью по матрасу рядом с собой. — Вряд ли у нас ещё появится шанс уединиться. Просто побудем рядом, хорошо?
Гермиона не стала возражать и легла, положив голову ему на плечо. Лёгкий поцелуй тронул её лоб, веко… Её дыхание углубилось, Гермиона чуть приподняла лицо, встречая взглядом его приоткрытые губы. Мягкие подушечки пальцев обвели их по контуру — правильные, идеальные, манящие. И она придвинулась чуть ближе, целуя его невесомо, чувственно. Он чувствовал улыбку на её губах, и лёгкие прикосновения её пальцев дразнили, поднимая внутри волну огня, смешанную со злостью. Почему-то хотелось опрокинуть её на спину, сдавить в объятиях, услышать её стоны. Хотелось сделать что-то… резкое, чтобы вновь ощутить эту неоспоримую власть. Он не может поверить в её слова. Она — «доминант». Она — «наркобарон». Она — «подавляет каждого, кто к ней приближается». А этот Гарри? Почему он после такой обиды остался с ней? Привёз её любимое мороженое. Кто она такая?
Драко смотрит на её прикрытые ресницы, сдержанно отвечает на её поцелуи. Зачем?
Что-то вскипает внутри — всё внутреннее несогласие: с отцом, с законом, с ней, с самой жизнью. Хочется забыться. Окунуться в бездну и не думать. Её нежность дурманит, заводит.
Рывок. Слишком резкий. Он сжимает её в объятиях, вдавливая в жёсткий матрас. Голова кружится. Парень слышит, как останавливается её дыхание. Тихий, почти неслышный шёпот:
— Драко…
— Снова скажешь, чтобы я убирался? Сбежишь сама? — зло выдыхает он.
— Нет… Боже. Я просто… Ты ещё нездоров.
Он прижимается губами к её уху. Шепчет яростно:
— Хочу тебя, крошка. Скажи, что хочешь этого, — он целует её щёку медленно опускаясь к шее, чуть прихватывая кожу зубами. Её дыхание ускоряется, становится громче. — Скажи, что согласна.
— Я хочу, но…
— Этого довольно.
Он впивается в её губы так жадно и агрессивно, что она вонзается ногтями в его плечи. Но её рот податливо открывается, дыхание обжигает. Тихий стон гулко басит где-то внутри её груди, а маленькие ладони оглаживают его руки, плечи, шею, проскальзывая под ворот футболки. Драко чувствует, как голодно она засасывает его нижнюю губу, потом верхнюю, касаясь кончиком языка так неожиданно и приятно. Он терпеть не мог, когда девчонки норовили влезть языком в его рот — это жутко бесило, словно покушались на его личное пространство. Но она при всей страсти делала это так робко, трепетно, словно спрашивала разрешения. Неопытна? Неужели! Скорее коварна и хитра.
Какого хрена?! Даже сейчас, когда его рука нетерпеливо забиралась под её длиннющий форменный подол, оглаживая колено, Драко умудрялся размышлять на тему. Это просто взбесило! Он не хотел думать о её мотивах. С досады так сильно сжал её ягодицу, что Гермиона взвизгнула от боли.
— Дьявол! — сквозь зубы выругался он, снова припадая к её губам, тут же ощущая, как её нежные пальцы проскальзывают по его щекам, ласково поглаживая, усмиряя, но это начинает раздражать ещё больше. У него нет времени.
— Щ-щ-щ, пожалуйста, не волнуйся. Драко, мне лучше уйти, — шепчет она, стоит ему на мгновение взглянуть в её затуманенные глаза. — У нас даже резинок нет. У меня нет привычки…
Он резко запускает руку в карман спортивных штанов, выуживая оттуда шуршащий пакетик и многозначительно приподнимая бровь.
— Но их же не было! Я сама тебя переодевала, — усмехнулась она, кажется, против своей воли, сияя от радости.
— У меня есть один хороший, понимающий друг, — расплылся Драко в хищной усмешке.
— Нотт… — выдохнула девушка, снова теряющаяся в его поцелуях.
— У нас нет времени, крошка. Извините за бестактность, леди, но прелюдии не будет.
— А что сейчас было? — улыбнулась она, осторожно обвивая освобождённой от юбки стройной ножкой его бёдра.
— Это было моё бешенство, — ухмыльнулся он, распаковывая резиновое изделие. — Даже раздевать тебя не буду, а то не успеем.
Гермиона закусила нижнюю губу, наблюдая за нетерпеливостью на его лице, за тем, как он щурится, ворчит себе под нос, расправляясь с резинкой. Как его чёлка вздрагивает, падая на глаза.
А потом он смотрит на неё, безмерно сожалея, что если он её разденет, то не продержится и минуты.
— Как бы я хотел видеть тебя, крошка, — прошептал он, медленно скользя ладонью по внутренней стороне её бедра, аккуратно задевая увлажнившееся бельё кончиками пальцев. — Знали гады, когда забрать тебя.
— Но пока у нас есть ещё немного времени, — вздыхает она, запрокидывая голову, когда его пальцы мягко поглаживают скользкие складки.
— Всё через одно место, — усмехнулся он, снова целуя её шею, — но я что-нибудь придумаю, вот увидишь.
— Не хочу думать, что будет завтра, Драко. Ничего хорошего…
Он требовательно закрыл её рот поцелуем. Его рука ловко стащила с неё бельё, задирая юбку и белый передник выше, до самой талии. Драко резко закинул её бедро на свою талию, упёрся в неё беспощадным стояком.
— Ненавижу резинки, — выдохнул он, протискиваясь в узенькое лоно медленно, осторожно.
Гермиона выгнулась, издав высокий протяжный стон, хватаясь руками за его футболку на груди.
— Бо-о-оже, Малфой!
И его движения заставили её биться в припадке блаженства, вздрагивать и ловить его ритм. Он видел её наслаждение и этого было достаточно, чтобы дойти до точки в считанные секунды.
— Моя крошка, — томно выдыхал он, закрывая глаза, надеясь хоть на мгновение продлить эту близость. Нет! Хоть ещё минуту посмотреть на неё.
Гермиона сдерживалась изо всех сил, зажимая рот ладонью, но непослушные стоны просачивались сквозь пальцы, ускользали.
— Мой наркотик… Ты… как я буду без тебя? — стонала она, притягивая парня к себе, жадно целуя его губы. — Моя гибель… Боже…
Её охрипший голос, её слова разрывали всё внутри от нетерпения. Движения ускорились. Он ловко запустил ладонь под расстёгнутый ворот платья, сжал её горячую грудь, и сладкий крик против воли сорвался с губ девушки. И ещё один. Она потеряла контроль. И он тоже. Разрозненные стоны наполнили палату, и они не слышали, как дёрнулась дверная ручка, как её отчаянно пытались повернуть снаружи, но тщетно.
— Давай, крошка… — выдыхал он ей в лицо, снова прикусывая её щёку, — давай ещё. М-м-м, моя девочка.
Задавая мощный ритм он даже не рассчитывал, что Грейнджер наконец отпустит себя.
— Драко. О, Боже. О, Боже… Я…
Крик сорвался с её губ. Гермиона задрожала, беспорядочно цепляясь руками за простынь, комкая одеяло. Но он не остановился, наблюдая, как она выгибается, замирает.
— Мой… G-13… — простонала она, закрывая глаза, вздыхая, и Драко смотрел на неё, с наслаждением, запоминая каждую чёрточку её лица, движение губ, когда она медленно провела по ним языком, её пальцы, сжимающие грудь, упакованную в медсестринскую форму.
— Да, крошка… — шепчет он, отдаваясь спазмам. Пульсации. Нежности её объятий.
Мокрые и обессиленные они лежали, крепко обнявшись, словно надеялись, что это навсегда. Что ничто их не разлучит. Драко осознавал, что она не приносит ему облегчения — нисколько. Она заставляет думать, решать. Единственное, чего он хотел, держа её в объятиях, — это оставить её себе. В памяти проносились её улыбки, её губы, руки, разметавшиеся по подушке кудри. Сознание наполнял её шёпот, стоны, тихая умиротворяющая речь, и всё это он жаждал оставить себе.
В дверь уже настойчиво стучали, но всё, что они сделали — обнялись ещё крепче.
— Грейнджер… — с нежностью шепнул Драко.
— Умоляю, не говори ничего, — прячась на его груди, прошептала Гермиона.
— Опять ошибка? — усмехнулся он.
— Роковая, — выдохнула она. — Мы должны остановиться, Драко. Здесь. Пока мы здесь. Потом всё станет хуже…
— О чём ты? — настойчиво приподняв её лицо, обняв его ладонями, спросил Драко.
Стук в дверь продолжался, но к нему добавилось гневное:
— Мистер Малфой, откройте немедленно! Иначе я позову вашего куратора!
— Драко, твой отец прав, пойми. Я — плохая для тебя компания.
— Я помогу тебе, слышишь?! Сделаю всё…
— Мистер Малфой, я последний раз вам говорю…
— Я опасна, Драко. Это необратимо, — со страдальческим выражением лица шептала Гермиона. А потом прижалась к нему крепче, вдыхая его аромат, целуя его липкую от пота шею. — Пожалуйста, давай просто расстанемся.
— Ты этого хочешь?
— Ну всё! — раздалось из-за двери. — Я зову мистера Снейпа и охрану.
— Нет, не хочу, — замотала она головой, — но иначе нельзя.
В груди сдавливало ноющей болью. Драко так хотел это как-то исправить.
— Что значит «G», — с усмешкой спросил он.
— Первая буква моей фамилии, — смущённо ответила Гермиона. — Ничего оригинального не придумала. Знаешь, я думаю, что эту ночь проведу в одиночке.
— Уходи, пока её нет! — всполошился Драко, тут же поднимаясь и поправляя подол её длинного платья. — Уходи скорее. Я запру за тобой. А ещё лучше при ней постучи в дверь, будто только пришла, — усмехнулся Драко. — Всё, вали быстрее!
Гермиона надела косынку, но это не спасло. Платье было заметно измято.
Драко выставил её за дверь, шепнув: «Увидимся», и снова заблокировал дверь стулом. Гермиона прислонилась к ней спиной, не желая освобождаться от произошедшего. Слёзы застелили глаза.
Уже через мгновение она опомнилась. Перед ней замер куратор мальчиков. Он просто молча смотрел ей в глаза, будто не обращая внимание на беспорядок в одежде девушки. Её щёки горели, губы припухли, и только совершенно слепой не догадался бы, чем она сейчас занималась.
— Возвращайтесь в общежитие, мисс Грейнджер. Поторопитесь, — сдержанно произнёс Снейп.
И Гермиона послушно направилась к выходу.
***
Малфой медленно вошёл в комнату и обессиленно опустился на кровать.
— Здрасть, — озадаченно произнёс Тео, отрывая взгляд от учебника Истории.
— И тебе не кашлять, — проворчал Драко, вытягиваясь на кровати.
— Так, я не понял. Что, вчера ничего не вышло?
Драко закрыл лицо ладонями и устало вздохнул.
— Слушай, ты с этой Грейнджер не спускаешь пар, а наоборот…
— Она мне не для этого нужна, Нотт. Ты чистый циник.
— Кто, я? — усмехнулся Тео. — Ты сам-то давно перестал быть циником? Я ещё помню, какой ты был после прошлого раза — затащил недотрогу в койку — и доволен. А теперь чего?
Малфой молчал. Нотт пожал плечами и вернулся к чтению. Ему давно уже не нравилось настроение соседа по комнате, но поскольку подробностей Тео не знал, то не видел никакого смысла загружаться проблемами Малфоя. Будет надо — сам всё расскажет.
Но Драко молчал.
***
Он и представить себе не мог, что доживёт до того дня, когда будет ждать… отца. Каждый день был маленьким адом, в котором не находилось ничего светлого, ничего обнадёживающего. Грейнджер он видел лишь в столовой. Она перестала посещать библиотеку, снова ходила в обычной школьной форме, и у Драко не было ни одного шанса поговорить с ней.
Девушка снова отдалилась. Он видел по выражению лица, что ей приходится прикладывать невероятные усилия, чтобы даже не взглянуть в его сторону. Её осанка была гордой, а взгляд всегда опущен. И Драко страшно раздражался, понимая, что она не намерена менять своё решение. Он убеждал себя в том, что так и нужно, что нужно просто выкинуть эту сумасшедшую из своей жизни, но чем больше он об этом думал, тем нетерпеливее ждал отца, в надежде, что решив её проблемы, сможет изменить их жизнь. Обе их жизни.
Лишь однажды, завидев её вдалеке во дворе, Драко целеустремлённо понёсся в её сторону. Но уже через десяток ярдов путь ему преградил здоровенный охранник.
— Куда помчал, Малфой? — сурово пробасил он.
— Не твоё дело! — бросил Драко, пытаясь обойти этот бородатый шкаф, но был тут же схвачен за локоть.
— Ты же знаешь, мистер Снейп велел соблюдать дистанцию. Тебе что, не сказали?
— Сказали! — нервно вырвался из цепких рук Драко. — Я что, уже и поговорить с человеком не могу?
И пока он препирался с охранником, Грейнджер исчезла из поля зрения.
Уже через три дня после выписки Драко явился в ангар. Хагрид смотрел на него как на сумасшедшего и, разумеется, не позволил взять Стрижа, сославшись на распоряжение мисс Помфри. И никакие уговоры, угрозы и тем более гневная истерика парня на старого байкера не подействовали.
Драко негодовал. Он сам не понял, откуда у него взялось столько свободного времени, которое нечем было занять — раньше он этого не замечал. Однако по ведру и швабре он точно не скучал.
Предел его терпения наступил через неделю отсутствия хоть какого-нибудь движения. Учёба, учёба и ещё раз учёба.
В тот день, когда Драко объявили о том, что его ждёт отец, внутри него будто что-то обрушилось. Он тупо уставился на охранника, изо всех сил борясь с желанием вскочить и помчаться в камеру для посетителей — похоже, его отец решил не рисковать и не пришёл в комнату сына.
Драко сдержанно кивнул, поднялся, поправил одежду, будто вовсе и не ждал появления отца всё это время, и степенно прошествовал из общежития в старый корпус.
Он никогда прежде не видел отца таким. Люциус сидел неподвижно, в глубокой задумчивости глядя сквозь пространство, и сын не решался тревожить его. Драко сел напротив и молча ждал, но столь непривычный вид отца, казалось, разрушает его надежды, словно песочный замок.
— Знаю, ты ждёшь от меня новостей, Драко, — спокойно начал Люциус, не глядя на сына. — Я узнал всё, что было возможно. И даже больше. Ты оказался прав — мать Грейнджер действительно находится в больнице. В реанимации. Её жизнь… висит на волоске.
Драко замер, а сердце отбивало тяжёлый болезненный ритм. Но тут отец взглянул ему в глаза сурово, почти злобно, и надежда стала испаряться ещё скорее, будто уносимый ветром туман.
— В таком случае, — отлично справляясь с дрожью в голосе, уверенно заговорил Драко, — я прошу тебя предоставить мне адвоката. Я хочу пересмотреть документы и оплатить операцию.
Люциус Малфой нахмурился. В его лице будто прибавилось серых оттенков, словно грозовая туча сгустилась над головой лорда. Он выпрямился, лицо его расслабилось — решение было принято, — и он спокойно заявил:
— Я ни за что не стану помогать этой ведьме.
