***
Внутри всё вибрировало от этого бессовестного чувства безнаказанности. Драко знал, что кара настигнет, возможно, очень скоро. Но сейчас, когда он чувствовал, как её руки крепко сжимали его бока, сцепившись в замок на животе, когда ледяной от скорости ветер трепал волосы и выжигал глаза, Драко чувствовал себя на краю безумия от счастья. Он украл её — пусть это продлится час, хотя бы миг, но они будут вдвоём. Промчавшись через лес узкими тропами, Драко понёсся вдоль берега озера. Гермиона всем телом прильнула к его спине, то и дело поправляя огромный шлем, и каждое её движение блаженством отдавалось в его душе. Вот невдалеке показался маленький деревянный домик, добротный пирс, и Драко сбавил скорость. Всё вокруг было покрыто снегом, белым и чистым. Свежий воздух кружил голову, и даже затихший мотоцикл не мог испортить впечатления, хоть от него и пахло маслами и бензином. Гермиона осторожно слезла, отходя на несколько шагов, и Драко легко соскочил с железного коня. Девушка сняла шлем. Её каштановые кудри рассыпались по плечам скромного серого пальто, и Драко не мог на неё насмотреться. Гермиона не спеша изучала окружающий пейзаж. Прерывистое дыхание выдавало её волнение. — Как красиво, — тихо произнесла она, выдыхая густые клубы пара — у озера было ощутимо холоднее, чем во дворе школы. — Потрясающее место. Такая тишина… и покой. — Жаль, что наши надзиратели не дадут ими насладиться в полной мере, — невесело усмехнулся Драко. — Идём. Покажу тебе лодки. — Лодки? Так это лодочный сарай? — улыбнулась Гермиона. — Достаточно хороший. — Как всё новое в «Хогвартсе». Идём же. Он протянул ей руку, и Гермиона нарочно сняла перчатки. Соприкосновение рук — тёплое, приятное — согрело душу. Драко потянул девушку за собой, увлекая в маленькое деревянное строение. — Здесь так мило, — осматриваясь, улыбалась Гермиона. Аккуратно сложенные пирамидой лодки располагались у двух стен. У пирса, выходящего прямо из сарая, по обеим сторонам легко покачивались две готовые отправиться в плаванье лодки. Вёсла, цепи, банки с лаками, запасные доски для сидений и заплат, коробки с заклёпками и несколько керосиновых ламп довершали незамысловатую обстановку. Небольшая печка посередине. Драко быстро присел на корточки и забросил в неё несколько деревянных брусков. Чиркнул зажигалкой и в странном, сквозящем щелями, домишке постепенно стало немного теплее. Он чувствовал, как девушка следит за ним взглядом, и испытывал от этого такое приятное волнение, будто готовит свой маленький шалаш для милой, с которой был бы готов жить даже в таком… шалаше. Да только… — Мы разве не поплывём на лодке? — озадаченно спросила Гермиона, и Драко оглянулся, встречая её пытливый взгляд. — Я бы хотел, крошка, — с какой-то удивительной нежностью тихо ответил он. — На лодке, на байке, на Мерседесе, на самолёте наконец, — тихо засмеялся он, — но, боюсь, у нас сейчас нет такой возможности. Зато есть вероятность, что уже через полчаса нас сцапают и затолкают в одиночку. Гермиона стала обходить помещение, разглядывать инструменты и аксессуары, два спасательных круга на стене. — Это для нас, — иронично усмехнулась девушка. — «Хогвартс» должен был стать нашим спасательным кругом. — Уверен так и есть. Драко снял куртку, оставшись в джинсах и спортивном джемпере с надписью «Малфой». Печка быстро нагревала небольшое строение. Внимание девушки привлекла маленькая стеклянная банка, в которой стоял засохший букет из полевых цветов. Поблёкшие серые васильки, съёжившиеся ромашки, несколько колосков, наполовину потерявших свои семена. Этот букет был таким трогательным, что даже Драко Малфой, подойдя ближе, залюбовался этим удивительным для зимы зрелищем. — Очевидно, какой-то парень собрал этот букет для девушки. Что ещё он мог бы подарить ей здесь? Его ладони осторожно легли на её плечи, а лицо погрузилось в кудри-пружинки на её затылке. Гермиона втянула голову в плечи. — Мурашки… — с улыбкой прошептала она. — Вероятно, — с лёгкой хрипотцой заговорил Драко, склонившись к её уху, — он мог подарить ей только себя. И это маленькое пристанище. Он губами коснулся её щеки. Девушка сладко вздохнула. — Ты всё усложняешь, Драко, — прошептала она, поднимая руку и обнимая его голову, зарываясь в волосы пальцами. — Этого свидания не должно было быть. — Я знаю. Ты давно всё решила. Маленькая благоразумная и очень циничная крошка. Она тихо засмеялась. — Эти два слова не вяжутся. «Крошка» и «циничная». — Это потому, что одно из этих слов неправда. — Ты всё ещё веришь, что я — ангел? — прошептала она, медленно поворачиваясь к нему лицом. Драко стал бережно расстёгивать пуговицы на её пальто. — Ты — ангел, — совершенно серьёзно заговорил Драко. — Ты жертвовала собой, чтобы спасти мать… — И погубить во имя этого десятки жизней. Нет, Драко. Я не ангел. Я — демон. Крошечный демон. — Я верю в твоё спасение, — прошептал Драко, стягивая с неё пальто и не встречая никакого сопротивления. — Знаешь почему? — Почему? — с интересом спросила Гермиона, разматывая красный шарф на своей шее. — Потому что ты примирила меня с собой. Примирила с отцом. А значит, ты — ангел. Демоны не совершают добра. — Добро может быть приманкой, Малфой, — вздохнула Гермиона, — или ты не знаешь, как попадают в ловушку? Тебе предлагают то, что ты хочешь. То, от чего ты не можешь отказаться, но взамен ты отдаёшь больше, чем получаешь. — Тебе ли не знать, — вздохнул Драко, поглаживая её хрупкие плечи, обтянутые серой казённой водолазкой. — И всё же, я не верю, что ты заманивала меня в ловушку. Твои проблемы решены… но ты всё ещё со мной. — Я уже далеко от тебя, — прошептала Гермиона, поднимая на него печальный взгляд бесподобных карих глаз. — Ты даже не представляешь, насколько я далеко, — и её ладони ласково обняли его лицо. — И всё же моё сердце здесь, с тобой. Всё ещё цепляется за призрачную надежду, как безумное. У нас совсем нет времени. Он обнял её со всем трепетом, что был в его душе. Как же тяжело осознавать, что она сама отказывается от него — принимает решение трезво, благоразумно — не то, что он. Она ни о чём не жалеет, а он погряз в самоистязании. Они стояли обнявшись, будто боясь пошевелиться. — Время ещё есть, — прошептал Драко, целуя её висок. — Знаю, что его мало… — Они скоро найдут нас? — Да. — И всё равно разлучат, правда? — Похоже на то. Она подняла голову, смотрела на него так пылко, словно умоляя. Но Драко внезапно ощутил необъяснимую робость. Нет. Он не хочет, чтобы это было последнее свидание. Его возмущает до глубины души сама ситуация — всё, что связано с ней всегда было неправильно. — Что ждёт тебя там? — прошептал Драко. — Что с тобой будет? Она молчала, ласково поглаживая его плечо. — Я себе не принадлежу, Драко. Я в долгах — нематериальных долгах, вот в чём проблема. На мне лежат обязательства, и ничто не может их разрушить. Перед университетом, перед… картелем. Хочу я того или нет, уже ничего не изменить. Мне придётся всю жизнь бояться за маму. Бояться ещё и за тебя? — она снова взглянула ему в глаза. — Прошу, не обременяй меня этим. Она прижалась к нему с каким-то отчаянием, крепко вцепившись в его джемпер на спине. — Я хочу запомнить тебя, — со страстью зашептала она. — Хочу запомнить твой голос, твой смех. Твою улыбку. Прикосновения. В моей жизни ничего подобного не было, а потом и не будет. Не будет… тебя. Гермиона резко подняла голову. — Поцелуй меня, — выдохнула она. — Поцелуй, будто последний раз. Её глаза блестели, но не от слёз. В них пылали искры счастья, словно сбывалась её заветная мечта, и вынести это было просто невозможно. Он не верил, что в эту минуту теряет её. Ласково обняв её лицо ладонями, Драко нежно коснулся кончика её носа своим, её ресницы сомкнулись, и нежная улыбка заиграла на губах. Он всего лишь трепетно потёрся своим носом о её аккуратный носик, но в этом было столько чуткости, что девушка тихо застонала. — Тогда в библиотеке, — прошептала она, — я поняла, каким нежным ты можешь быть. Я так испугалась своих чувств. Своей жажды. Твоих прикосновений. — Грейнджер, что ты делаешь со мной? — выдохнул он, овладевая её губами — вдыхая её, пленяя, утопая в несдержанном стоне. Драко хотел запомнить её. Запомнить навсегда. Пусть у них будет хотя бы этот день — всего один день! Разве он много просит у жизни? Он целовал её губы, наслаждаясь каждым ответным движением, каждым вздохом, исходящим из её груди. Драко одним резким движением стянул с неё водолазку, припал губами к её шее. — Мой единственный… — еле слышно прошептала она, и по его телу прошла дрожь — её руки скользнули под джемпер, оглаживая спину. Драко порывисто сдёрнул его, чуть отстраняясь, любуясь её тоненькой талией, трепетной грудью просвечивающей под белой майкой. Драко сделал пару шагов, приподнял лодку, вытащил оттуда большой спальный мешок и стал расстилать на полу, прямо посередине сарая. Гермиона в смущении закрыла лицо ладонями и тихо засмеялась. — Украл у Хагрида из ангара, — усмехнулся он. — Я в него не полезу! — тут же весело рассмеялась девушка. — И не надо, я сам брезгливый, — ухмылялся он. — Помоги-ка. Он извлёк оттуда же казённую простынь и протянул ей один уголок. Они расправили светло-зелёную материю, взмахнув ею словно парусом, и медленно опустили на пол, игриво глядя друг другу в глаза. Драко сел и стянул обувь, забираясь на импровизированную постель. Гермиона сделала то же самое. Она любовалась им. Было странно — его никогда подобное не смущало, но её взгляд был так не похож на прежние взгляды, не похож на других девушек, что были у него когда-то. Гермиона любила — он видел это. Драко наклонился и потянул её к себе. Она повиновалась, забираясь на жёсткую подстилку. Он осторожно, но настойчиво надавил на её плечи, и она легла головой на его предплечье. Его ладонь нерешительно заскользила по её животу, вызвав дрожь и тихий стон. Гермиона запрокинула голову. Его мягкие губы покрывали поцелуями медленно обнажающееся тело. Майка покинула свою хозяйку. Девушка чувствовала его улыбку в каждом поцелуе. Драко дышал ею, наслаждаясь каждой секундой, ловя моменты, оставляя в памяти звуки её голоса — наконец-то он слышал её настоящую, несдержанную, жаждущую. Он любовался ею, раздевая, лаская. В какой-то момент, когда казалось, что её сознание помутилось от страсти, жуткая мысль пришла в голову. Он приблизился к ней, предварительно избавившись от штанов, как будто забыв о безопасности, но Гермиона вдруг распахнула глаза, отпрянула и посмотрела испуганно. — Что ты делаешь? — прошептала она. — Хочу любить тебя, — с хрипотцой промурлыкал он, подтягивая её к себе, впиваясь в её губы, обнимая, прижимаясь к ней всем телом, срастаясь обнажённой кожей. — Я не могу, не могу! — отстраняясь, торопливо заговорила она. — Нет, Драко, пожалуйста! Мы не можем так рисковать! — Хочу, чтобы ты была моей, ясно? — в отчаянии зашептал он, припадая к её груди, вызывая громкий стон девушки. — Может быть, так мы станем ближе? Может, мы сможем… — Нет! — стонала она. — Нет, пожалуйста! Мы не должны рисковать. Это… погубит нас. Мы будем уязвимы. Я не могу позволить… Она начала отталкивать его. — Боже! Я так хочу этого! — задыхаясь зашептала она. — Хочу быть твоей, хочу быть ближе. Быть единым целым. Но это невозможно, понимаешь?! Ты слышишь? Драко замер. Тяжело дыша, он уткнулся лицом в её плечо, и её пальцы зарылись в его светлые волосы. — Ты должен понять! — с мольбой прошептала она. — Эти люди узнают. Узнают. Я не могу допустить, чтобы пострадал ты или… плод наших чувств. Я не могу допустить, понимаешь? Он взглянул в её наполненные слезами глаза. — Понимаю, — обречённо шепнул он и отвёл взгляд. — Если у тебя нет резинок, — растерянно начала она, — я могу… попытаться… Её ладонь заскользила по его животу, робко, так нежно, что у Драко перехватило дыхание. Она на секунду зажмурилась, закусив нижнюю губу. Взглянула ему в глаза, проскальзывая пальцами между его бёдер. — Господи, Грейнджер! — он откинулся на простынь, позволяя её рукам ласкать его живот, бёдра. Беспощадный стояк разрывал всё нутро. Её робость с ума сводила. Она лишь на мгновение обхватила его рукой, Драко прогнулся, застонав сладко, мучительно. — Боже… — растерянно выдохнула она. — Я не знаю, что делать. Его ресницы распахнулись. Драко поднял голову и посмотрел на неё так удивлённо, что она совсем растерялась и отдёрнула руку. — В смысле? — тяжело дыша, выпалил Драко. — Я не умею, — простонала она, — скажи, что делать… пожалуйста. Извини. Она закрыла лицо ладонями, совершенно смутившись. Драко сел, потянул её к себе, усаживая на свои бёдра, обнимая крепко, целуя её руки. — Ничего не надо, крошка, — усмехнулся он, продолжая целовать её. — Всё хорошо. — Прости, — взмолилась она, обвивая руками его шею. — Я даже порно ни разу не смотрела, не знаю… Я училась, работала, эксперименты… — Глупышка, — с нежностью смеялся он, переполняясь чувствами до самых краёв. — Мой маленький ангел. Как только я посмел тебя опорочить. — Не смейся надо мной! — простонала она. — Я не смеюсь, крошка, — он серьёзно посмотрел ей в глаза, на её мягкие, желанные губы. — Я не смеюсь. Они замерли. Он вдохнул поглубже. — У меня есть резинки. Я просто хотел, чтобы ты была моей. Я… — и его взгляд всё сказал за него. — Драко, нет! — выдохнула она, растерянно качая головой. — Я люблю тебя, крошка… Она прильнула к его губам. Целовала нежно, трепетно, а его грудь разрывало от счастья и безнадёги. Он не хотел её терять. Но время утекало сквозь пальцы. Несколько порывистых раздражённых движений. Шелест обёртки, и он опрокинул её на спину, нависая над ней. Нежное скольжение её маленькой ступни по его ноге, прикосновение пальцев к плечам. Они утонули друг в друге плавно, медленно, горячо. Теперь он знает её голос. Знает, каково это — любить. Желание отдать себя без остатка только ей — ей одной. Их шёпотом наполнился маленький деревянный домишко, навсегда сохраняя их нежность, словно увядшие сухие полевые цветы в стеклянной банке. Его движения одурманивали, дарили свободу. — Люблю тебя… — без устали шептали они, пока не иссякли силы, пока не остыли страсти. Когда осталась лишь всепоглощающая нежность.***
Её лёгкие шаги. Скрип дощатого пирса. Маленькие босые ступни и огромный джемпер с надписью «Малфой» на её груди. Его память рисовала её образ снова и снова. Её каштановые кудри на плечах, улыбку. Длинные рукава до колен. Её идеальный профиль на его плече. Он смотрел на облупившуюся краску на стене, мучительно вспоминая, как она быстро натягивала спортивные штаны, не успела завязать шнурки на ботинках, когда в сарай ворвались охранники. Её взгляд, полный нежности и боли, когда его в одних джинсах швырнули на пол лицом вниз, заломили руки за спину и надели наручники, разрешили надеть кроссовки и накинули куртку на плечи, да так и повели через лес, словно военнопленного. Она шла впереди, то и дело оглядываясь. — Это неправильно! — возмущённо говорила она. — Дайте ему одеться! Так нельзя. — Нельзя, мисс Грейнджер, устав учреждения нарушать, — ворчал глава охраны. — И вам бы помолчать, от греха подальше. — На улице минусовая тем… — Да закрой ты рот! — прикрикнул тот. — Пока ты здесь — будешь соблюдать устав! — Не груби леди, ты, козёл! — выкрикнул Драко, тут же получая дубинкой под колени и падая в снег. Их отправили в соседние камеры. Он смотрел на облупившуюся краску, зная, что там — за стеной — его крошка, которую он видел, возможно, последний раз.***
Драко проснулся от шума во дворе. Сердитый девичий голос звучал где-то совсем близко — до боли знакомый, любимый. Он вскочил и подошёл к маленькому окошку. Он высок ростом, но посмотреть в него всё равно невозможно. — Вы должны мне позволить! — громко говорила она. — Я больше не заключённая! — Правила для гостей, мисс Грейнджер, не менее строги, — вещала Макгонагалл. — Вы должны получить разрешение директора! — Мисс, мы опаздываем на самолёт, — прозвучал незнакомый мужской голос, — он ждать не будет. У Драко внутри всё стиснулось. Она уезжает. Он думал, что будет готов. Думал, что справится. Но сейчас в груди будто взорвалось что-то, разнося в клочья всю выдержку. Драко подпрыгнул, ухватившись за прутья решётки, подтянулся на руках, как бы это ни было неудобно. — Грейнджер! — в отчаянии выкрикнул он, ударив ладонью по стеклу. Перед ним возникло её взволнованное лицо. Руки сорвались, и он приземлился на пол, отшатываясь назад. — Драко! — прокричала она, и сияющая улыбка озарила её лицо. — Слышишь меня? Я свободна! Всё не так, как я думала, слышишь? Всё не так! Я ещё не знаю точно, но мы… мы ещё не всё потеряли! Я напишу тебе! Я возвращаюсь в Кембридж, скоро всё объясню! — Мисс, мы опаздываем, — настаивал незнакомый голос. — Сейчас, — бросила она и снова взглянула на Драко. — Ты будешь ждать, правда? Я напишу! Внутри всё разрывалось от боли. Отец сделал то, что казалось невозможным. За что? Почему? — Не пиши мне, — крикнул он, — не надо! — Я только не знаю когда! Постараюсь побыстрее! — Не пиши мне! — с болью проорал Драко, не в силах совладать с комом в горле. — Я не хочу… Гермиона улыбнулась, с нежностью тронув ладонью бронированное стекло. Она почти не слышала его. Кто-то окликнул её. — Мистер Снейп! — воскликнула она и исчезла из вида. — Пожалуйста… — простонал он, зажимая рот ладонью, давя отчаяние и одиночество переполнившие сердце, — прошу, не уходи… Он опустился на колени, сжимаясь в напряжённый комок боли, зарываясь одной рукой в волосы, другой с силой зажимая рот. «Уходи! Не возвращайся!» «Идиот… Молчи». «Соберись. Соберись. Вот так». Драко тяжело вздохнул и поднялся на ноги. Один. Снова один. Совершенно. Стужа закрадывалась в душу, ломая на своём пути дорогие ему воспоминания. Всё, что было связано с ней, всегда было неправильно. Он дал отцу слово, и тот исполнил его просьбу. Теперь дело за малым — исполнить своё обещание. Тяжело щёлкнул замок входной двери, Драко отвернулся и привалился плечом к стене, скрывая воспалённый взгляд. Кто-то вошёл в камеру, дверь закрылась. — Ваш отец, — раздался спокойный голос куратора, — совершенно ясно дал понять, как нам относиться к мисс Грейнджер. Драко с трудом тихо вдохнул, чтобы и намёка не было на его раздражение и досаду. — Однако, — продолжал Снейп, — я намерен нарушить его… распоряжения. Возьмите. Драко медленно повернулся, сквозя полным безразличием и самоуверенностью. Всё-таки держать лицо у Малфоев в крови. Куратор протянул ему клочок бумаги — страницу, вырванную из блокнота, сложенную вдвое — после чего молча удалился. Опустившись на разложенную на полу куртку, Драко с трепетом развернул листок и сердце его заныло от нежности, смешанной с безнадёгой. Быстро нацарапанные простым карандашом буквы, содержащие самый желанный смысл в его жизни. Я буду с тобой, если ты захочешь. Скоро я всё расскажу, и ты поймёшь. Пока я сама много не знаю и не понимаю. К тебе меня не пустили. Я люблю тебя, Драко Малфой. Гермиона Он хотел, чтобы пустота была пустотой. Ни чувств, ни воспоминаний, ни желаний. Он бережно сложил листок, спрятав в нагрудный карман куртки, лежащей под ним. — И я тебя люблю, — с усталой улыбкой шепнул Драко.***
— Вы должны понимать, мистер Малфой, что в последнее время ваше поведение было недопустимым, — спокойно, даже доброжелательно говорил директор, сидящий в большом кожаном вращающемся кресле напротив молодого человека. — Поэтому вы будете наказаны по всей строгости. Во-первых, за вами теперь уборка первого этажа старого корпуса в течение месяца, так? — Да, сэр, — безэмоционально ответил Драко. — Во-вторых, вам строго-настрого запрещено посещение ангара, ясно? — Да, сэр. — В-третьих, вам запрещено покидать территорию двора. В лес и к озеру нельзя. — Да, сэр. — И вы не желаете возразить? — лукаво усмехнулся Дамблдор. — Я виноват. Какие могут быть возражения? Могу я идти? — Кроме того, вашу почту будут вскрывать. Поэтому не удивляйтесь и не возмущайтесь, если получите повреждённый конверт. — Это ещё зачем? — презрительно скривился Драко. — Ради вашего душевного равновесия, — по-доброму улыбнулся директор. — Можете идти, Драко. Малфой шёл по коридору, источая полное безразличие ко всему живому. Вся его жизнь — его желания, надежды, его любовь навсегда были спрятаны в нагрудном кармане куртки, висящей в шкафу. Пришло время нового Драко.