***
Здравствуй, Драко! Прости, что так долго не писала. Мне нужно было время, чтобы убедиться, что всё хорошо, что нам ничего не угрожает. Если честно, нельзя назвать моё положение полностью безопасным. Даже это письмо тебе доставляет проверенный университетом человек, по почте отправить не могу, не решилась. Сейчас активно работаю над своим проектом. Мне назначили защиту разработки. Даже не верится, что это происходит. Испытания начнутся уже через пару месяцев. Маму я всё ещё не навестила, мне рекомендуют не покидать Лондон. Пока. После того, что случилось с доном Карвальо, могут появиться его люди с претензиями ко мне. Очень странно, что они до сих пор этого не сделали. Так надеюсь, что обо мне просто забыли в суматохе. Я начала верить в чудеса. Так говорить просто ужасно, но, к сожалению, это правда. Ненавижу себя за это, но я счастлива. Ни дня не проходит, чтобы я не думала о тебе. О наших странных встречах, о разговорах. О том, какой ты удивительный человек. Если у меня будет возможность, я обязательно к тебе приеду. Расскажи о себе. Мы расстались нелепо, но ведь так хотели быть вместе, правда? С наступающим Рождеством! Я буду очень ждать ответа! Гермиона Карвальо. Эта фамилия вызвала вспышку гнева — возмущение, ранящее до глубины души. Драко вспомнил Гермиону. Она сидела рядом, сложив обнажённые ноги по-турецки. На ней был его спортивный именной джемпер, в котором она буквально утонула. Гермиона теребила длинный рукав и тихо говорила, глядя в одну точку: — Они обращались со мной, как с королевой. Почтительно, подобострастно, но было очевидно — один неверный шаг, и меня бы стёрли в порошок. Сколько у них было оружия! — она зажмурилась, и Драко бережно погладил её колено. — Меня отвезли в аэропорт, и я села в частный самолёт, который приземлился где-то в джунглях. Я думала, не выберусь оттуда. Боялась представить, что со мной сделают. Но дон Карвальо был так учтив, — скривилась она. — Называл меня «моя золотая девочка». Жизнь и заработок — это всё, что он предложил в обмен на то, что я буду готовить для него G-13. Он хотел получить рецепт. Боже! — уныло засмеялась она. — Я до сих пор не понимаю, как мне хватило духа ему отказать. Другой девушки на моём месте уже давно не было бы в живых, а он корчил из себя «доброго папочку», не смея пугать меня. «После того, что случилось с доном…» Отец. Что он сделал? Драко думал, что знал ответ. Он думал о выкупе. О договоре с картелем. Что-то ужасающее поселилось в душе. Прошло уже недели две с момента визита отца. Вряд ли о колумбийском наркокартеле напишет «Таймс», но вдруг… Что он сделал? Было страшно. Пока Драко шёл в библиотеку, даже думать не мог. Он бережно сжимал в кулаке сложенное до размера спичечного коробка письмо и казалось, что он никогда не исцелится после этой утраты — Грейнджер больше не будет рядом. Драко знал, что не ответит ей. Знал, что пора покончить с этим. «Отец… Что ты сделал?» Миссис Пинс дружелюбно улыбнулась, она и правда была рада видеть этого целеустремлённого юношу, кажется, единственного, кто любил библиотеку «Хогвартса». Он взялся за подшивку «Таймс». Навис над ней, опираясь ладонями о стол. Задумался. Как давно она уехала? Прошло, наверное, недели три — Драко не считал и не следил за временем. Приблизилось Рождество. Пролистав последние номера, добрался до начала декабря и стал внимательно изучать содержимое каждой страницы. Драко не знал, что искать. Картель, наркотики, Карвальо, Грейнджер, происшествия. Если что-то случилось… Нет! Ещё раньше. Она должна была ещё быть здесь — в «Хогвартсе». Разве будет «Таймс» писать о наркобароне? Драко отлистал ещё несколько страниц назад. Внимательно изучая каждую. Борьба за «власть» в Колумбии унесла десятки жизней Драко покрылся испариной. «Десятки жизней? Что?» Он с трудом сглотнул, наконец медленно опустился на стул, внимательно вчитываясь в каждую строчку. После внезапной кончины главы известного наркокартеля Паоло Карвальо в Колумбии разыгрались нешуточные страсти. Будучи абсолютно здоровым, дон Карвальо умер от остановки сердца, о чём стало известно лишь тогда, когда надёжный источник сообщил о бегстве его вдовы и детей из страны. На преемника дона Карвальо уже через три дня было совершено покушение, после чего он и его семья также в спешке покинули страну. Мелкие претенденты на «трон» главы картеля устроили настоящую бойню, практически развязав гражданскую войну, в результате которой погибло не менее сорока человек и пострадало, по официальным данным, семьдесят девять. Все они являются представителями противоборствующих кланов. Полиция наконец получила массу возможностей арестовать и судить множество преступных элементов, однако далеко не все легко сдались в руки правосудия. По нашим данным среди полицейских имеются жертвы и раненые. Мирное население не пострадало, поскольку ранчо и поместья наркоторговцев находятся в отдалении от населённых пунктов. Также были выявлены продажные чиновники и полицейские шерифы, прикрывавшие деятельность наркобарона… Драко устало откинулся на спинку стула. Он долго смотрел сквозь печатные строки, не имея возможности прийти в себя. Парень не мог понять, что пугало его больше — то, что Гермиона была членом этой масштабной смертоносной организации или то… что его отец, кажется… убийца? Нет. Это просто невозможно. Конечно, он никого бы не смог убить — только не его отец! Да и не был этот наркобарон убит, он же сам умер. Совпадение? Случайность? Именно в тот момент, когда это было нужно? Этого просто не может быть. Сколько сейчас существует способов… незаметно убить? Драко растёр ладонями лицо. Нет-нет-нет! Его отец не сделал бы этого. Конечно, нет! Как бы он смог добраться до этого Карвальо? Но ведь добрались его люди — всё разведали. Значит, отец мог нанять убийцу. — Господи… — прошептал Драко, с силой зажмуриваясь. — Никто не должен узнать. Никогда. Что я наделал? Драко с силой сдавил виски, кровь в которых беспощадно пульсировала, вызывая адскую головную боль. Осознание не приходило, словно защищая его мозг от расплавления. Ничего ужаснее Драко не мог представить, — чтобы его отец ради какой-то девчонки?! Нет. Люциус Малфой сделал это не ради неё — вовсе нет! Драко — и есть всему причина. — Не хочу ли я узнать, чего тебе это стоило? — беззвучно прошептал он. — Прости, отец. Я этого не хотел. Никто не должен узнать. Никогда.***
Здравствуй, Драко! Я не дождалась ответа, потому решила написать снова, возможно, ты не получил моего предыдущего письма, поэтому в этот раз я настояла, чтобы оно было передано тебе лично в руки, пусть даже его изучат надзиратели. Мне нечего скрывать. Не думала, что буду так скучать по тебе. Не думала, что это в принципе возможно — думать о ком-то. Даже мама, несмотря на её тяжёлое положение, не занимала столько места в моих мыслях — я просто делала то, что должна. Но ты… Драко, это так удивительно. Часто я просто вдруг ловлю себя на мысли, что улетела — улетела сознанием в какой-то другой мир, где нет работы, исследований, формул. Нет ничего — только ты. Я никогда так не жила, и это делает меня безмерно счастливой! Наши встречи, взгляды, разговоры — словно записаны на диск и крутятся, крутятся, будто любимая песня, которую хочется слушать снова и снова. Возможно, ты хотел бы узнать что-то обо мне. Единственное, что могу сказать, что приближается день, когда моё лекарство увидит свет. Защита состоится очень скоро. Я очень волнуюсь, но не представляешь, как я рада, что маме оно уже не понадобится. Она, кстати, написала, что познакомилась с мужчиной, и, признаться, я рада за неё. Надеюсь, что она будет счастлива. Не знаю, что писать о себе. Пожалуйста, напиши мне хоть что-нибудь. Даже если всё плохо, я хотела бы знать — поддержать тебя. Скоро всё закончится. Твой срок истечёт — ты будешь свободен, и жизнь наладится. Люблю тебя, мой нежный! Гермиона Тихий шелест. Затёртые строчки. Драко не помнит, сколько раз перечитывал это письмо. Сегодня Нотт освободился — его срок вышел. Драко был рад за него, но теперь он остался совсем один. Медленно заполняя лёгкие дымом, Драко погружался в тоску. Заснеженный двор. Холод. Но на душе так тепло, хоть и одиноко. «Люблю тебя, мой нежный…» «Если бы я мог сказать тебе, моя крошка… Но я выбрал неверный путь и не знаю, как с него сойти. Как вернуться. Это уже невозможно. Люблю тебя. Хочу прекратить. Но ты слишком дорога — пусть и недоступна. Зачем ты полюбила идиота?» Мысли, будто чернильные строчки, рисовались где-то в глубине сердца — там, где их никто не сможет прочесть. Драко понимал, что должен всё это завершить, но как? Он ждал её следующего письма в болезненной надежде, не отвечая на два предыдущих. Рано или поздно она догадается, что всё кончено. Надо просто подождать. Грейнджер умна — она сама поймёт. «Мерзкий трус!» — Драко швырнул в урну потушенную сигарету и направился в общежитие — в свою пустую одинокую комнату. Вот уже месяц, как отец не приезжал — это было странно. Драко убеждал себя, что это хорошо — он и не хочет его видеть. Но это была ложь самому себе. Драко стало казаться, что отец разочарован. Разочарован настолько, что не хочет видеть его. Не думал, что это будет больно. «Неблагодарный… наверное, так он думает!» Драко тяжело вздохнул, заваливаясь на кровать.***
Всякий раз, когда Люциус Малфой посещал сына — строго раз в месяц первого числа, — они говорили о чём угодно, но не о произошедшем. Отец был тактичен и сдержан, Драко следовал его примеру. Малфой-старший настраивал сына на поступление в университет, говорил о подготовке, о пользе юр.фака, и сын больше никогда не возражал. Чувство благодарности появилось далеко не сразу. Драко так и не решился спросить отца, что именно он сделал, как добился того, чтобы Гермиона обрела нормальную жизнь. Было страшно. Отец вёл себя как обычно, и Драко утопал в сомнениях. Может быть, и правда не стоит поднимать тему — выяснять, копаться. Грейнджер теперь осталась где-то в другой жизни, не имеющей к нему отношения. Главное — она свободна. Писем от неё не было. Любимые строчки поблекли, местами стёрлись, Драко даже думал их уничтожить, но так и не смог — это всё, что от неё осталось. Он не хотел этого, но всё равно ждал против собственной воли. Прошла зима. Весна вступила в свои права. Отец упомянул однажды, что уже совсем скоро родится Дора. Белла решила назвать дочь в честь созвездия «Золотая рыба». По словам отца, ей нравилась идея, что брат и сестра будут носить схожие по звучанию имена. Драко не был от этого в восторге, но с почтением отнёсся к их решению. А писем не было. Драко волновался, хоть и знал, что у Гермионы всё хорошо. «Таймс» писала о её изобретении, о чудо-лекарстве, благодаря которому ткани при трансплантации будут лучше приживаться, а пациент будет испытывать меньше боли. Он тайком вы́резал из газеты её фото, где мисс Грейнджер получала от Министра Здравоохранения Британии патент и почётную грамоту за достижения в области медицины. Миссис Пинс была уверена, что это сделал он — ей так было жаль «бедного мальчика», ведь весь «Хогвартс» знал, что Малфой не ответил Грейнджер на письма. Библиотекарь была уверена, что это отец запретил Драко общаться с ней, но разве с этим можно что-то сделать? Он ждал. Не хотел признавать этого, но ждал хоть строчку от неё. Ждал каждый день, но отвечать не собирался. Драко был уверен, что причинил ей ужасную боль, ведь столько раз твердил, что их встреча — это судьба, что он хочет быть с ней, а сам… сам просто её игнорировал. Малфой понимал, что никогда не сможет открыть ей правду ни о помощи её матери, ни тем более о вмешательстве отца. Драко думал, что даже если бы он решился нарушить данное отцу обещание, то не смог бы жить с ней рядом, каждый день осознавая, что лжёт ей. Это омерзительно. Их с отцом связала жуткая тайна, о которой Гермионе знать незачем. Иногда он снова мечтал о том, что однажды через многие годы встретит её. Правда Драко был уверен, что она будет обижена и даже разговаривать с ним не захочет. Что ещё он мог думать? Казалось, он смирился с потерей, но сердце не отпускало, ненавязчиво напоминая о нежности, хранившейся в душе.***
Неожиданный визит отца посреди месяца мая стал для Драко настоящим испытанием. Он сразу понял, что переменилось в планах отца, и идти с ним на встречу не хотелось. Драко почему-то боялся перемен, которые увидит в отце. И был прав. Люциус, как обычно, был сдержан. Он старался. Но сын не мог не почувствовать этой неизвестно откуда взявшейся мягкости в голосе. Небольшой рассеянности. Глаза отца сияли каким-то незнакомым светом, когда тот сообщил: — Сегодня ночью родилась твоя сестра, Драко. Сердце на мгновение упало. Волнение бесконтрольно захлестнуло тело, сделав его беспомощным и слабым. Что-то дрогнуло внутри. — Поздравляю, — тихо ответил Драко. — Белле передай, хорошо? Драко отвернулся, уставившись в окно. — Я понимаю, сынок, — неожиданно ласково заговорил Люциус, вызывая укол самолюбия. — Это неожиданно, но… — Давай не будем об этом говорить, — спокойно попросил Драко, чувствуя, как ком сжимает горло. — Ты счастлив, я вижу. Этого достаточно. Уверен, Белла на седьмом небе. — Это правда. — Прекрасно. Я обещал, что стану хорошим братом — так и будет. Спасибо, что приехал. Думал, сообщишь письмом. Пара несущественных фраз, тягостные паузы. Люциус Малфой удалился вполне удовлетворённый визитом. Драко хорошо держался. Но теперь он медленно шагал к озеру. У деревянного пирса покачивались две лодки. Драко сел и долго смотрел на воду. Отец счастлив — он понял это. Сомнения и досада терзали душу. Сможет ли отец понять, каково ему сейчас. Драко давно не ребёнок, ему уже не нужны те забота и опека, что прежде. Но отчего-то внутри царило страшное напряжение. Если бы была жива мама… Он взглянул в голубое весеннее небо, украшенное пышными белоснежными облаками. Мысль о маме всегда утешала — пусть немного, но утешала. Но на самом деле ему нужно лишь одно — чтобы кудрявая кареглазая девчонка взяла его за руку, нежно и робко коснулась губ, как могла только она. — Крошка… — прошептал он в небо, — почему ты исчезла? Он знал ответ на вопрос, но так хотел, чтобы случилось чудо… как тогда.***
Здравствуй, Драко! Наверное, ты и не ждал уже вестей от меня. Их и не будет. Я не писала, потому что поняла — это ненужно. Ты пытаешься забыть, стереть прошлое из своей жизни. Прости, что появилась снова. Поздравляю тебя С Рождением сестры. Я увидела новости в светской хронике и очень разволновалась. Так рада, что в твоей жизни появился новый человек, нуждающийся в твоей любви и заботе. Уверена, ты будешь прекрасным братом — настоящим примером для маленькой Дорады. Она же станет той нежной любящей сестрой, которая утешит и обогреет тебя в трудные минуты жизни. Прошу прощения, что напомнила о себе, но мне почему-то показалось, что тебе понадобится поддержка. Не волнуйся, я не жду от тебя ничего, давно ясно, что ты принял решение. И всё же, хочу, чтобы ты знал — ничего не изменилось. Я вспоминаю тебя с нежностью. Ты живёшь в моём сердце. Теперь учёба и работа — моё всё. Будь счастлив, Драко Малфой. Гермиона Горечь сдавливала грудь. Невыразимое горькое счастье. Она любит — любит его по-прежнему. Где-то там далеко всё это время она продолжала думать о нём. Разве он не чувствовал этого? Долгие месяцы учёбы, размышлений, одиночества разве Драко не ощущал её присутствие в своей жизни — в каждой затёртой строчке, в каждом воспоминании. Как он смог сломать свою жизнь… снова? Почему позволил отобрать самое нужное, самое важное? Отобрать у самого себя — собственными руками! Озноб терзал тело, и окурок дрожал между пальцев. — Почему вы не скажете ей правду, Драко? Монотонный спокойный голос куратора застал Драко врасплох. Парень вздрогнул, быстро свернул уже порядком измятый исписанный листок. — Это ни к чему, — бросил Драко, пряча листок в карман тёмно-зелёных спортивных штанов. В последнее время Снейп вёл себя крайне странно. Он всё чаще уезжал по каким-то делам, оставляя себе на замену самого Драко. Малфой ответственно вёл уроки химии у мальчиков, занимался дополнительно с отстающими — хоть это не входило в его задачу, но зато отвлекало от уныния и мрачных мыслей. — Раз уж вы решили, — продолжал Снейп, — расстаться с девушкой, скажите ей об этом. Зачем давать надежду её душе? — Что вы об этом знаете? — скривился Драко. — У вас, насколько я знаю, нет ни жены, ни детей… — Это не мешает мне логически мыслить, — иронично приподнял уголок губ Снейп. — Разве мисс Грейнджер не стоит того, чтобы получить честный и окончательный ответ? Мучить девушку низко. Питать её надежды… — А какое вам дело до неё? — чуть повысив голос, Драко уставился в глаза куратору. — Какой вам интерес в том, чтобы она перестала питать надежды? Внезапная мысль выбила парня из колеи, и он в два шага приблизился к Снейпу, чуть ли не воткнувшись носом в его лицо. — Вы что, видитесь с ней? — сквозь зубы процедил Малфой, уже готовый кинуться на преподавателя и избить до смерти. Но Снейп даже бровью не повёл, оставшись в состоянии полного покоя. — Скажем так, — с лёгкой иронией ответил мужчина, — мисс Грейнджер поддерживает со мной связь. — Что вам известно?! — требовательно спросил Драко. — Она говорила обо мне? Малфой дерзко ухватил куратора за лацканы пиджака. — Осторожнее, мистер Малфой, — снисходительно улыбнулся Снейп, — повсюду камеры. Драко оттолкнул его, чувствуя, что просто выходит из себя от неизвестности. Эти месяцы не излечили его — они изранили его сердце. Малфой стремительно зашагал к старому корпусу. — Напишите ей, — настойчиво рекомендовал Снейп, вызывая бурю раздражения и негодования в груди парня. Драко не хотел ставить точку. Эта точка была сродни удару ножом. Он понимал, что должен прекратить это. Обязан сказать ей правду, отпустить. Ещё несколько месяцев, и у него начнётся новая жизнь — семья, учёба… обязательства. Драко не может держать её в неведении вечно. Гермиона и так уже всё поняла, но… хренов куратор прав — питать её надежды непорядочно.***
***
***
Он писал ей каждый день около двух недель. Его письма были разными, но ни одно он так и не решился дописать. Драко не хотел выглядеть жалким, злым, обиженным или высокомерным. Он хотел быть собой, но оказалось, что это слишком сложно. Малфой никогда прежде не писал писем. В какой-то момент он решил, что это не его, а значит не стоит даже пытаться. Но что-то грызло изнутри, что заставляло испытывать чувство вины. Драко этого не выносил — чувствовать себя виноватым. Гермиона всё ещё его любит. За что его любить? Драко долго смотрел в потолок, на котором ярким полосатым прямоугольником отбрасывало тень подсвеченное фонарями окно. Его клетка. Его тюрьма. Но не это здание — не «Хогвартс». Его собственное обещание. Он должен прекратить сожалеть. Ведь Драко уверен — его обещание дало Грейнджер свободу, а значит, не о чем жалеть. Не обращая внимания на время, Драко поднялся и включил настольную лампу. Тяжело вздохнув, он принялся выводить красивые буквы. Здравствуй, Гермиона. Я не собирался тебе отвечать — ты и сама всё поняла. Я принял решение намного раньше, чем мы расстались. Те несколько часов в лодочном сарае были настоящим прощанием — мы оба это знали. Прости, что дал тебе надежду, пищу для размышлений о будущем — это было жестоко. И я тогда хотел быть с тобой — это правда. Но на мне лежат обязательства, уж тебе, как никому другому, известно, что это значит. Я не могу повернуть реку вспять, так уж вышло. Ты изменила мою жизнь, не знаю, как это произошло, но я по-настоящему благодарен. И ты права: не нужно ничего ждать, мои обязательства отняли тебя у меня. Но это неважно, потому что я знаю — ты свободна. Это самое главное. Пожалуйста, будь счастлива. Живи так, как должна — должна самой себе. Так рад твоим достижениям. Что поделать, здесь есть библиотека и подшивка «Таймс». И я не стану скрывать, что слежу за тобой. Но вместе нам не быть, крошка. Прости, если сможешь. Драко Тихая печаль замерла в душе. Тревога утихла. Стало легко, будто сердце остыло. Утром Драко отдал письмо куратору в уверенности, что так она точно получит его. Просто протянул Снейпу конверт, тот безмолвно его принял, и Драко отправился на уроки. Пустота. Та самая пустота, которую он искал, нашла его сама. Драко чувствовал, что потерял её. Потерял навсегда. Боль притупилась, чувства остыли. Пустота. Бессмысленность. Душа его дрогнула лишь тогда, когда через неделю охранник вручил ему письмо на входе в общежитие. Она ответила. Конечно, она должна была ответить. Драко спокойно дошёл до своей комнаты, запер за собой дверь. Он прислонился к ней спиной, слушая своё утяжелившееся дыхание. Почему-то стало так страшно. Отчего он был уверен, что больше не получит ни одной весточки от неё, и принимал это как должное. А сейчас… Сейчас всё его существо было похоже на просыпающийся вулкан, внутри которого всё клокотало от напряжения. Выжидать больше нечего. Драко развернул письмо. Крохотное — всего несколько строчек. Я всё понимаю. Ценю твою честность. Значит, больше ничто нас не держит. Спасибо, что ты был в моей жизни. Гермиона Драко бросился на кровать, зарылся лицом в подушку, накрылся одеялом и закричал. Он просто кричал, пытаясь избавиться от боли, разорвавшей сердце на сотню частей. Извержение вулкана выжгло его покой. Кажется, навсегда.***
Время летело. Частые исчезновения куратора обернулись тем, что к экзаменам студентов готовила пожилая преподаватель, пришедшая на замену. Снейп присутствовал на экзаменах старшего курса, а потом уехал. Летние деньки радовали теплом, зеленью и свежестью воздуха. Сидя в лодке у озера и любуясь красотами местных пейзажей: холмами, лесом и украшенным колючей проволокой забором, Драко размышлял о последних словах, сказанных ему профессором химии: — Жаль, что вы немного задержитесь в Хогвартсе, Драко. Вряд ли вам удастся поступить в университет в этом году. Но я уверен, ваш отец найдёт вам достойное занятие. Вы ничего не потеряете. И Драко наслаждался каникулами. Ему уже девятнадцать, до окончания срока каких-то пара месяцев. Осталось совсем чуть-чуть.