***
Лист за листом. Сигнал за сигналом. Мастер просматривает базу данных, поочерёдно отключает цифровые мольбы, и смех рвёт его грудную клетку. Планета вымерла. Глупая Маленькая Новая Земля пала жертвой Блаженства. Миллиарды туш сотрясли её своим падением, а Мастер и не заметил. От бесконечного счастья до масштабного парада смерти — так хочется застать этот момент, увидеть, прочувствовать, как гаснет жизненная активность по всей поверхности, но… позже. ТАРДИС восстанавливается от взлома и собственного заражения. Дематериализационная схема с вирусом, как же нелепо. Как же нелепо доверять самому себе. Долгое, технологически устаревшее сканирование завершается, и на экране мигает одинокая зелёная точка. Пойман. Мастер нетерпеливо листает изображения с работающих камер слежения. Труп в палате. Труп в палате. Трупы в коридоре. Труп в палате. Трупы в лаборатории. Взрыв в шахте лифта. Огромная дыра в стене и в защитном барьере. О, Глупая Маленькая больница была на самоизоляции, продержалась час, ожидая помощи от хладнокровного неба, но не повезло. Почти досадно. Следующий корпус. Снова труп в палате. Пустая палата. Последняя, изолированная. «Статус: особо опасен». Кровавый след на полу тянется в ванную комнату. Неполадки в системе. Мастер отключает локальную сигнализацию, ищет отчёты последних дней, и… «ВНИМАНИЕ: чрезвычайно опасен; Раса: нет данных; Возраст: нет данных; Диагноз: нет данных; Имя: нет данных, называет себя…» Доктор появляется на экране. Доктор бегло озирается, его тёмный силуэт в мокром грязно-коричневом плаще покачивается. Доктор смотрит прямо в камеру. Мастер смотрит прямо в камеру. Доктор… Клавиши на панели управления разлетаются под ударом кулака. Доктор ложится на больничную койку, дверь за ним медленно распахивается и — неужели, неужели, восхитительно! — позволяет наслаждаться кровавым месивом воочию: почти отделённая от шеи голова с густой копной чёрных волос, дуги выступающих рёбер, залитый биологическими жидкостями пол, клочья униформы — больничная медсестра. Была, пока не вошла в эту палату. Мастер находит, прогоняет запись вперёд-назад снова и снова, не единожды прокручивает момент, как Доктор вгрызается в живое тело беспомощного уязвимого человека. Совершенство. Совершенно невозможная, непредсказуемая, грандиозная задокументированная жестокость. О, да, милый-милый Доктор собственноручно убивает медсестру за день до всеобщей смерти, обеспечив себя питанием на следующие недели. Потрясающее чутьё, дарующее выживание. Что же ты такое? Порочащий честь, злобный клон? Фантом? Унизительная проекция? Цок-цок. Лезвие ножа стучит по металлическому столу. Взгляд задевает первая видеозапись в досье. Цок-цок. Существо — идентичное Доктору — вываливается из — идентичной его ТАРДИС — летающей синей будки. Правдоподобно. Мысли завязывают на её дверях бант из человеческих кишок, когда ТАРДИС, выкинув своего пилота, улетает в черноту неба. Доктор: покинутый, истерзанный и уязвимый — потрясающе-манящий подарок суицидальной Вселенной. И Мастер слышит, как она шепчет: «ломай меня».***
Корабль со спутника мягко приземляется на крышу горящей больницы. Несколько дней, чтобы совладать с рассудком и не стереть это здание с лица Новой Земли, сбросив ядерный заряд. Неделю — безмозглые выдрессированные дикари, посланные сюда один за другим, не могут сориентироваться в замкнутом пространстве, бесцельно бродят внутри коридоров в течении двух часов и умирают. Бесполезные попытки запрограммировать маршрут в их головы — и тупое чудовище вцепляется зубами в руку Мастера. Так он узнаёт об усилении ментальных способностей, если напоить существо своей кровью. И берёт из племени ещё один расходный материал. Мастер перешагивает этот растерзанный труп, зажатый дверьми. О, милый. Роковая случайность. Было ли тебе вкусно? Коришь ли ты себя? Над головой последняя работающая камера, запечатлевшая самоотверженный — глупый, предсказуемый, я скормлю тебе всех детей из племени, — побег Доктора в разрушенное крыло здания. Сместить орбиту вымершей планеты, чтобы поиграть ей в бильярд в этой жалкой звёздной системе — мало, чтобы утолить гнев. Бытие мясным мешком, сочащимся кровью, на нейтральной, а не своей территории — огорчает, бесит, и Мастер прислушивается к каждому шороху. Цок-цок. Шаги звонким эхом раздаются по металлическому полу. Цок-цок. Мастер следует за красными отпечатками кед как за шлейфом кометы, бледнеющим с каждым лестничным пролётом. Вниз. Вниз. Вниз. Вниз. На пятом уровне Доктора вырвало сгустками чужой плоти и… неопределимой чернотой? Она пахнет Ими. Ими и Всем сущим одновременно: ткацкими станками, лабораторией в Академии, Инициацией, рекой и травой, Временными вихрями, Чёрной дырой, Сверхновой, артронами и кровью, сутью атомов, соединением элементов, цепочками генов… И Доктор пахнет этим, пахнет пеплом Войны, сладостью гнили, тиной и необъятным чудовищным страхом. Или является им. У Мастера перехватывает дыхание. Никакого ощущения Пространства, никаких высокоорганизованных механизмов и защит Времени и себя в нём, но если Вселенная хочет разломаться, то он не будет участвовать в этом. Уходить. Немедленно. Последние осколки рационального, низменного и Прошлого, что есть в Мастере, вторят десятками инкарнаций: «беги». —… много людей, им нельзя на поверхность. Можно вывести их через ТАРДИС, но… но… где моя ТАРДИС? Слабый голос Доктора разносится по вентиляции, петляет в паутине коридоров совсем рядом. Слишком близко. Слишком поздно. Он уже наверняка чувствует биение чужих сердец, качающих кровь. Мастер оборачивается, но… жжёт жжёт жжёт жжёт. Кап-кап. Двери искрят и бьются током, но медленно расходятся в стороны. Доктор останавливается в арке проёма, глядит затравленно, и спрашивает: — Кто ты? — Ты не один, — ещё один голос звучит за его спиной. Тяжёлый и старый. — Не знаю, — Доктор мимолётно переглядывается с кем-то. — Не помню. Кап-кап. Кровь стекает вниз и стелется вереницей капель. Мастер подпирает ладонью бок, и пальцы проваливаются в зияющую дыру на зашитом вчера пальто. За плотной повязкой исчезают швы и заново разрываются ткани. — Я тебя обыскался, — говорит он, лжёт, не лжёт, жжёт жжёт, рвано вздыхает, почему именно сейчас, почему. — Я не знал, куда они тебя забрали. — Они пытались помочь, пока я не… — Доктор запинается и неподвижно смотрит ему в ноги. — Что-то. Ты ранен? О, нет, мой дорогой, даже не думай. — Доктор, — Мастер бегло размазывает ботинком свою кровь, когда делает несколько шагов вперёд. — Доктор, я слышал, как ты говорил про спасение людей. Я знаю, где ТАРДИС. — Отлично! Блестяще! — Доктор моментально оживляется, и его ногти царапают стену, когда он радостно хлопает по ней. Остервенелый оскал не сходит с него, и он тут же спрашивает: — И где же? — Неподалёку. Ты сказал тогда, что с планетой что-то не так. — Мастер крепко — чем ближе, тем безопаснее, — берёт его за руку и выдаёт своё искажённое болью лицо за обеспокоенно-сострадающее. — Мы искали здесь способ, как вылечить тебя. — Мы? Ты мой спутник? — Доктор спрашивает недоверчиво, но руку не выпускает, а затем думает: — Ничего не помню. Совершенно неприемлемый оскорбительный термин, но Мастер учтиво кивает. Он обходит Доктора и приобнимает сзади за плечи всё внутри переворачивается, ближе, ближе, быстрее, быстрее, нужен ментальный контакт, ты уже пустил меня, и тихо говорит: — Нужно уходить. — Нет… так неправильно, мы не успеем, они умрут, все умрут, все умрут, — обречённо протестует Доктор, и под ладонями ощущается мелкая дрожь его тела. — Но не ты, ты как я… почему… не может быть. — Он пытается вырваться. — Кто ты? Как тебя зовут? Мастер привстаёт на цыпочки, сжимает указательными пальцами его виски, и шепчет прямо на ухо: — Мастер. А теперь тебе пора спать. Спокойной ночи. И Доктор падает к нему в руки.