А каким перегноем станешь ты? Что прорастёт из тебя?
Что скрывается за этими веками?
***
План больницы огромной картой расстилается перед разумом: каждый этаж, каждый виток коридора, ведущий к таким нужным, таким важным изолированным лабораториям с кучей диагностической техники. С инструментами. С огромными хирургическими столами, чтобы удержать, резать, вскрыть, препарировать, узнать, изучить досконально, что скрывает внутри это тело, отдавшееся в руки Мастера. В стремительно немеющие руки. Но лифты до лабораторий не работают. Последний лестничный пролёт до цокольного эт… спотыкаются ноги. Срывает дыхание. Первая встречная дверь, обессиленный Мастер прикладывает ключ-карту из кармана Доктора к панели и…[ДОСТУП ЗАКРЫТ]
Вторая…[ДОСТУП ЗАКРЫТ]
Третья приоткрыта и повязана цифровой лентой, до момента, как Мастер вваливается через неё в помещение, залитое тусклым светом. Приёмный покой, закрытый на… ремонт? Карантин? Да плевать. Из вентиляции доносится горелая человечина, но Доктор продолжает спать. Мастер укладывает его в кресло. Несколько медицинских жгутов — Доктор связан по рукам и ногам. Прекрасная и недостаточно надёжная картина. Он слаб, но Мастер слабеет в геометрической прогрессии. Взгляд падает на раскинутые по полу провода. Так ли сильно им нужен свет? Ментальное поле улавливает рябь: Доктор приходит в сознание, но открывать глаза не спешит. — Доброе утро, — Мастер подкатывает ещё одно кресло. Шшшш… О, чёрт, очень жгучее шшшш… Руки начинают искрить, но за новыми перчатками этого не видно. Ткань изолирует, возвращает энергию обратно в тело и дарит каплю времени… мммм… опять... восхититься этим во время приступа. — Где я? — думает Доктор. Мастер игнорирует чужие мысли и надёжно прячет свои. Он суматошно [где?] рыщет по шкафам: ящик, ещё один, [где я?] ещё один, ещё, [кто ты?!] ещё — никаких хирургических инструментов, чтобы [где я?!] заштопать себя. Никакого способа кратковременно стабилизовать рану. — Ты... Это ты... — Доктор выдёргивает его внимание на себя, смотрит в глаза, и Мастер видит больше его слов, больше, чем просто рваные мысли. ㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤО, нет, ㅤㅤㅤㅤне смей, ㅤㅤнет, нет, в Войну ты меня не затащишь. Не сегодня. — Мастер, всё изменилось, всё... —...кончено. Мастер резко вскакивает, тянет руки к его голове, но шагает назад. Останавливается. Слабость пронзает разрушающееся тело молнией. Разум почти открыт — этого нельзя допустить. Шприц, простой шприц, усовершенствованная формула паралитика, успокоит, [убери от меня это!] обездвижит, обезопасит, Доктор, не бойся, больнее уже не будет. Чуть позже. Доктор дёргается и самодельные оковы рвутся на одной из его рук. Шприц падает на пол, укатываясь под стол. Ну… Не надо было его кормить. Или надо? Мастер смотрит на своё запястье — на зубы Доктора, на запястье — на зубы, запястье — зубы, запястье, зубы, разорвёт в клочья или подчинится, разорвёт в клочья или подчинится, да нет да нет да нет да нет, что ты сделаешь, Доктор, что ты сделаешь, как всегда. как всегда. всегда. всегда. почему выбор за тобой? Мастер выныривает в коридор, пока сознание Доктора обрушивается на него в непонимании и плаче. Не оставлять его так. О, мой дорогой Доктор, я тебя не оставлю. И ты меня не оставишь. Дверь запирается. Запах за запахом. Мастеру нужно тело. Нужно свежее тело. Гниющие иссохшие туши мелькают вокруг — горелые и отравленные. За поворот валяется ещё свежая обглоданная Доктором наживка. Так близко. Так далеко. Мастер прислоняется к стене. У него был идеальный безопасный план, испорченный импульсивностью обоих, а теперь… сил нет и шагу ступить. В приёмном покое раздаётся шум. Ещё, и ещё, и ещё. Доктор колотит в дверь. Ментальное поле [открой!] продавливается его присутствием. [открой сейчас же!] Тоже близко. До нестерпимой [Мастер!!!] боли. Ты можешь успокоиться? Мастер проводит ключ-картой по панели. Доктор выскакивает из комнаты и пригвождает его к стене. — Ты! Доктор злится и заполняет собой пространс#_[_ЧТ_7729_О?_]_ З_]"2";"%%[_АЧЕ_]№8;[_М?]ч*;№*То?**№83848;;;%[ПОЧЕ_]?;""№№№№???:?%[_МУ?]**№"№("(№[ЭТО]*%??%№?[ПРО_]??"№??;[_ИС_]?№"([_ХО_]")!("[_Д_]№*!("[_ИТ?]
№?№??;МАСТЕР?]????"№;№?№?";?"№? ]
за?чем т?ы дел?аеш?ь э?то кт?о э?то де?лае?т кт?оэт?о сдел?ал? кт?о? к?то? к?то?]
— Я! Да, я, это я, — Мастер последним усилием отталкивает его от себя и из себя, и сползает вниз. — Но нет, не я это с тобой сделал. — А с тобой? — Я не… Мастер осекается, когда Доктор вдруг внимательно смотрит на свою руку, на пальцы в свежей крови, в его крови, и пробует её на вкус. Притягательное зрелище. Разорвёт в клочья или подчинится? — Как тебе? — спрашивает Мастер, усаживается поудобнее на полу как на пикнике. — Хочешь меня? За прикрытыми губами Доктора клацают клыки. — Хочешь выпить ещё? Убить? — продолжает Мастер и, откинув назад голову, дразня, проводит пальцами по своей шее. — Ты же слышишь мои сердца. Подойди и возьми. Я умираю, ты же видишь. Убей меня. Добей меня. Хочешь? Иди сюда и разорву тебе глотку Доктор переводит пустой взгляд в глубь коридора. — У них была музыкальная терапия. Не здесь, на третьем этаже. — Он идёт за угол и продолжает думать: — Я чувствовал рябь. Отвлекало. От шума. От крови. От бо... — Хочешь отвлечься? Мастер слышит, как Доктор останавливается, должно быть упирается глазами в знакомый труп. И душащая скорбь опускается на них двоих. — Хочу. Спустя несколько минут тело падает у ног Мастера. Мерзкое остывшее тело, холодная мёртвая кровь. Очень любезно. — Не могу. — Доктор виновно отворачивается. — Никого больше... И Мастер считывает каждый из смыслов, которых он касается. О больнице. О Новой Земле. О Галлифрее. Конечно. Ни грамма сочувствия, но все сдохли — и вдруг впервые за столетия Доктору захотелось дружить. — Я не помню, — думает Доктор. — Когда... Как... — О, мой дорогой Доктор, мы это сейчас узнаем. Мастер дёргает его за штанину на себя, и Доктор обрушивается вниз, оказывается настолько близко, что можно вскрыть ему магнитной карточкой горло, вставить её поперёк рта и сломать челюсть, вырезать глаза и душить душить душить душить, оставить беспомощным и более жалким, чем то, как он будет думать о Мастере вместе с его прекрасным Будущим. И ещё более слабым, чем Мастер является сейчас. Шприц номер два входит тонкой иглой под кожу Доктора резко — как клыки Мастера в его напряжённую шею. Сила в крови, и на вкус он как густое горькое прощание. — И что же с тобой случилось, мой милый? — [Я]_№#_[у]_%&_[м]_#$_[е]_#$_[р]_%#. И Мастер захлёбывается в воде, в речном бурном потоке Темзы. И темнота, бесплотная, бесконечная, и в ней расцветают спроектированные разумом в безвременности миры. Его вылавливают бережные руки и Мастера прожигает насквозь, глянцевый белый свет на воспоминаниях выталкивает его, но не обрывает контакт. Доктор цепляется за его запястья, парализованный. Чистая белая комната слепит глаза, красные пятна впереди, он чувствует биение чужого сердца в голове и не слышит слов человека напротив, только его запах — и вкус крови, мяса, ненависти к себе и вины, стирающих это, прячущее ради выживания день за днём. Доктор хнычет внутри, его ментальные щиты бесполезны, и они оба переживает каждое событие заново. — Тшшшш. Вирус бы и так убил её… или его… как и их всех чуть позже, или это сделал бы я. Покажи мне, что было после нашей последней встречи. Так будет легче. Мне. Доктор противится, упрямится, но Мастер проникает в его разум глубже, против его воли, и в искусственной слабости телепатической связи ради болтовни хватило, чтобы открыть чертоги нараспашку. Доктор шипит, и Мастер шагает внутри них быстро, рвано, но деликатно, насколько может быть ментальное вторжение. И сорвать двери с петель или сжечь дотла дом — Мастеру не нужно. Хотя так заманчиво, ты бы знал, ах, ну да, теперь знаешь. Галлифрей горит, горит, горит и горит. Под морщинистой рукой опускается красная кнопка. Галлифрей сгорает. Галлифрей сгорает?[ПУСТОТА]