Сознание Доктора выкидывает его.
Мастер ещё слаб. Запястье превращается в обглоданную кость — ещё немного и Доктор сломает ему руку. Интересно. Интересно позволить убить себя вот так. Посмеет ли он? Будет оправдывать себя, что его заставили? Будет ли плакать над его трупом снова? Доктор? А Доктор медленно отстраняется, опустив глаза в пол. И никакой благодарности. — Меня бы стёрли из Матрицы за такое, — шепчет Мастер, поправляет пальцами его запутанные на виске волосы. — Но ты же никому не скажешь, мой дорогой Доктор? — Матрицы больше нет, — Доктор рвано выдыхает, его взгляд проясняется, — ты видел, что никого нет. — Кроме нас. Разве не прекрасно? Его молчание однозначно. Лицо сменилось на то, что через минуту начнёт читать проповедь, даже не утерев крови с подбородка. Сытый, сильный и… снова Доктор. Отвратительно. Тишина душит Мастера, он нетерпеливо обрывает её: — «Я сказал: буду я наблюдать за путями моими, чтобы не согрешать мне языком моим; буду обуздывать уста мои, доколе нечестивый предо мною». Не думаешь, что уже поздно? Тогда ты тоже молчал. И остался один. Подумай. Хотя хуже не затыкающегося Доктора только Доктор думающий над отсылками. — Когда? — просто спрашивает он. — Я сказал. — Нет, — мягко произносит Доктор. — Когда тебя потянуло на христианскую религию? Странно. Странно, потому что Мастер уже отвечал на этот вопрос тогда же. Пусть он не чувствует времени, но Время всегда ощущает его следы. Чаще — физические. Если они с Доктором встречались, то на теле этого воплощения есть шрамы: на груди от жгучих энергетических потоков и там же — первое имя Мастера, выскобленное за тот долгий-долгий-год-которого-не-было. Мастер обнимает Доктора крепче за спину, окровавленной рукой расстегивает пуговицы на его рубашке, но тот перехватывает запястье. — Столько необузданной жажды, разной, дикой, — Мастер целует его в ухо, но шоковое физическое касание не влияет на защиты, хорошо, хорошо, нужно ярче? и, осторожно вывернувшись, опускает пальцы вниз. — Кстати о религии, невежливо было приносить мне в качестве жертвоприношения ледяной вытраханный труп, но я понимаю, — он слизывает капли крови с его шеи, — и прощаю. Так удобно. Так удобно протащить его позвоночник через этот приоткрытый в ступоре рот. — О, вспомнил? Меньше секунды и Доктор резко придавливает Мастера к полу, фиксируя руки. — Ты понимаешь, что ты делаешь?! — он спрашивает остервенело, с надрывом. За распахнутой, свисающей вниз рубашкой виднеется нетронутая кожа. Никаких шрамов. Может ли его изменённое состояние влиять на регенерацию тканей? — А ты? — Мастер криво улыбается, когда на его щёку капает чужая кровь. — Я выживаю, но… мне нужно больше. Красное озеро растекается под спиной, и Доктор, нависший над ним как суд божий, ошарашено отстраняется. — Что с тобой? — Хороший вопрос. — Мастер стирает с лица его кровь и слизывает с пальцев. — Тебе когда-нибудь встречался кинжал, способный создать зацикленные во времени увечья? Ни умереть, ни зашить — прорывается, — он расстёгивает пуговицу за пуговицей, — снова, снова, снова и снова отторгает любые материалы, возвращаясь к изначальному состоянию. Можешь себе представить? Он перекатывается на другой бок и отодвигает одежду в сторону. — Неиссякаемый источник. Как тебе? И Доктор его уже не слышит. — Ну же, — Мастер окунает пальцы в собственной крови и подносит к его рту, — открой свой прекрасный… о, замечательно, — и проталкивает их внутрь, язык Доктора скользит по ним. Ещё раз покопаться в его голове, в Войне, в смерти, в других инкарнациях… Доктор заражён и всё так же с жалкой жадностью смотрит на влажную рану. И не сказать, что Мастер не чувствует того же, когда видит его шею. Циклы… циклы невозможно обуздать. — Я не могу… Какое совпадение. Мастер подтягивается к нему и целует, закусывает его губу, и тянет на себя вниз. Доктор наваливается на него, нетерпимо трётся, и Мастер чувствует бедром его настоящую, неуправляемую жажду. Достаточно опасную. — Не могу, не могу, не могу, — Доктор задыхается ему в ухо и побеждённо скулит, когда Мастер обвивает руками его голову. Цель, цель, цель, цель. Нужно узнать. — Отвечай, что побудило тебя искупаться в Темзе? — Императрица Ракносс. Я утопил её детей. Не успел уйти.[ДАЖЕ НЕ СМЕЙ.]
Доктор высекает эти слова на дверях своего разума и, отпрянув, хватает Мастера за горло. ㅤㅤㅤㅤㅤНет. ㅤㅤㅤㅤНет. ㅤㅤНет. Нет. — Ты выбрался тогда невредимым, — и Мастер думает прежде, чем успевает закрыться сам и сделать вдох, — я проконтролировал всё, уничтожил корабль в небе, пока ты разбирался… И это было до… — Ты что? Свежий Доктор. Молодой Доктор. дышать почти невозможно. Мёртвый Доктор. И в нём нет будущего. Нет масштабнейшего события во Вселенной. можешь сильнее, Доктор? Нет Мастера. Нет освобождения из оков человеческого тела. Другая версия событий. Может быть, парадокс сжирает их тела. интересная теория, как думаешь? Мастер скалится от боли, когда Доктор царапается, засовывает внутрь раны один, два, разрывает отверстие, очень нехорошо, три пальца, и мясо покорно расслаивается. И Доктор припадает губами, и зубами, а кусаться невежливо, так, напоминание, и с каждым его глотком всё… становится спокойнее. Гадкая слюна. Гадкая ситуация. Патовая. Но так безмятежно. И пусть природный цикл голод-убийство-совокупление будет завершён. Мастер хватает Доктора за волосы, прижимает его сильнее, давит, пусть захлёбывается, но тот только едва ли не мурчит. И вовсю лапает. И, не отвлекаясь, перекидывает руку между чужих ног, цепляет ремень, о, нет-нет, подожди, не так. — Не так, — повторяет Мастер. Вкладывает максимум сил и дёргает Доктора наверх, к себе, на себя, и снова лицом к лицу в нескольких сантиметрах. В глазах напротив сияет огненная кайма чёрных дыр. — Ты уже всё подготовил. Игра на сексуальной тяге к кишкам даёт свой побочный эффект. Доктор активно таранит бок, не помещается, ты хотел бы меня убить? но рвёт, убей убей убей убей и жжёт, я так хочу убить тебя, убить и накалывает. себя Двойственность ощущений в неразорванном контакте, тебя нервная перегрузка, и мы испытаем это вместе слышишь? хочешь? сделаешь? делаешь? Неважно. Мастер впивается Доктору в шею, чтобы не закричать. В кармане лопается стекло третьего шприца. ㅤㅤㅤㅤㅤㅤвыключиться из этого ㅤㅤㅤㅤвыключиться ㅤㅤвыключиться или нет? Хорошо. Так много времени подумать. Они перепрыгивают из с ветвей событий снова и снова, взращивая новые, и… ТАРДИС не отправила бы в основание изменённого пути, никогда — в парадоксальную для пилота версию. Значит, устранил. Устранит. Нужно попасть в… Доктор, давай подумаем, посмотри. Обессиленный Мастер упускает детали… Одну, данную Будущим, деталь. ты всё равно здесь и слышишь их, может, будешь попадать в ритм? Корабль мертв. Авариен. Заражен. И на законы Времени плевал. Как и обычно. Доктор хрипло стонет и замирает: — но ты жив. не парадокс. Ему спокойно. Теперь. И Мастеру спокойно. Было бы так всегда. Какой смысл в ином? Во всём остальном? Как думаешь? — Кто она? Женщина, — спрашивает Доктор, не двигаясь. И кажется сейчас таким лёгким. — Я. Должен быть. — А тот, значит… — Ты. — И всё поменялось. — Я не против, — Мастер вытаскивает клыки из его шеи. — Но это пройдёт через минут двадцать. Виноватый неловкий взгляд Доктора скользит по нему, когда тот отстраняется. Даже и злорадствовать не хочется. И убить не хочется. Ничего хочется. Но пройдёт. Быстрее бы. Мастер привстаёт, потёки спермы, смешанной с кровью, скатываются вниз. — Прибери за собой, — он выдавливает слова из себя. Дурацкое состояние. Невозможно поймать мысли за хвост. — Я это уже сделал. Для тебя. В голове. Доктор, уже одетый, стаскивает с трупа медицинский халат и рвёт на части. Интересно наблюдать. За его движениями. Промакивающими. Аккуратными. Не хочет причинить боли, как трогательно. — За сколько это… — Доктор спрашивает тихо, почти шёпотом. Чтобы только казалось. Будто и не спрашивал, — возвращается в начальное состояние? — Угадай. Он молчит в ответ. И продолжает вытирать. Он дышит. Хочется его сожрать. Мало? Можно задушить его этой тряпкой. Или руками. Или завязать ей лицо, затолкнув часть в глотку, чтобы не дышал рядом. Или ничего не делать. Варианты. Варианты. Всё можно. — Отстань уже, — Мастер вяло отводит от себя руки Доктора. Не отводятся. Ватные мышцы, скудоумие и безразличие. Дурная компания. Мастер пытается встать. Не встаётся. — Я убью тебя через пятнадцать минут, — говорит он, когда Доктор лезет помогать дальше. Нагло. — Пятнадцать минут? Да это же целая вечность! Его весёлая интонация сокращает время на пять минут. Хочется надеяться. — Или ты меня, — продолжает Мастер, пока Доктор ставит его на ноги. — Оба варианта — проигрыш. Для тебя. И я всё равно тебя убью. — А зачем? Если можно поинтересоваться. Они покидают коридор. Странное чувство. Нечего делить. Не о чем воевать. Скучно? Доктор уже заводит его внутрь комнаты. — А почему бы и нет? Он сажает Мастера в кресло. И теперь сам шарится по шкафам. Может, хотя бы отравит. — А почему да? Потому что хочется. Набор хирургических игл сверкает в его руках. Пять минут, Доктор. Или не пять… Или…[ТЬМА]