Разломы

      Мастер пронизывает иглой онемевшее мясо. Делает первый стежок на ране. Доктор стоит поодаль. Стежок. Ходит вдоль противоположной стены, уронив взгляд в пол, его профиль… впечатать бы его в вертикаль, провезти по каменной горизонтали, вгрызться собственным лицом. Стежок. Стежок. Садится на стол рядом и сразу встаёт. Стежок. Стежок. Стежок. Ещё стежок. Внимательно осматривает пустые клетки.              Ходит, ходит, ходит и ходит. Ноги бы ему переломать, да на руках ползать будет.              Последний стежок.              Мастер затягивает нить и рана аккуратно сходится. Перебинтовывается.              — Только посмотри… — голос Доктора звенит интересом. — Клетка такая крошечная, а прутья разгрызены и вывернуты. Оу, даже съедены. Кому-то не хватает железа?              Держать опасное существо в ненадлежащем для этого месте. Даже подумать не мог такое о людях. Как они могли?              Мастер одевается и молчит, но Доктор меркнет на четверть секунды, уловив отголоски мыслей рядом. Своими чистыми тонкими пальцами переломать бы тоже он поправляет на носу очки, принадлежавшие мертвецу в противоположном углу. Оставшейся половине мертвеца, если быть наблюдательнее.              — Хм, смышлёное. Выбралось по вентиляции, — голова Доктора скрывается в прямоугольной выемке в стене у самого пола. — И… пошло по направлению движения воздуха к верхним выходам. Кровь ещё не засохла… следы смазаны. Не распознать. А жаль.              Он останавливает свой монолог, но всё ещё торчит головой в стене. Остальная часть его тела, покрытая плащом, выглядит в этой позе… достаточно вызывающе.              Цок-цок.              Мастер стучит иглой по столу.              Цок-цок.              Мастер дрожит внутри.              Если бы, если бы, если бы, если бы с Доктором не было так невыносимо находиться в одном помещении.              Его запах способен ставить материю на колени. Нечто иное, несвойственное их расе, то, что Мастер способен считать своим кастрированным восприятием, слепым ко Времени. То, чему бы он подчинялся, если был бы слаб. И Мастер слаб. Но только ему проводить границу его собственных желаний, мнимого очарования сквозь тысячи лет и сломленной воли. Только ему разрешено управлять собой.              Косой взгляд на дверь, он резко — больно, забыл, плевать — встаёт и каждый шаг — труднее, чем казалось — отдаётся прострелом в спине.              Глухой стук позади и возмущённое «ой», видимо, Доктор ударяется затылком, и тут же нервно спрашивает:              — Подожди, ты куда?              Навязчивость собеседника — достаточный повод, чтобы зашить ему рот? И нужен ли повод. Ему пошёл бы кляп. Или пробить иглой одну из артерий, хлынет кровь, фонтан, насладиться им… И если не привести себя в порядок, то контроль над этими навязчивыми мыслями не вернуть.              На последней трети пути Доктор обегает его и преграждает выход.              — Нет, так не пойдёт. Ну… — он снимает очки. — Ты действительно не пройдёшь. Карта у меня.              — Ты уверен?              — Что?.. — Доктор моментально шарится руками внутри пальто. — Да, она тут, — он хлопает по карману. — И я бы не скрывал, где она, если ты об этом.              Надежда вырвать карту из ещё живой хватки, самоубийственно угасла, но Мастер не столбенеет, услышав прямую команду. Возможно, Доктор пока добр. Теория нуждается в тестах.              Мастер касается консоли у двери, но Доктор накрывает кнопки своей ладонью:       — Нет. Нам ещё нужно поговорить.              Поговорить. Поговорить.       П-О-Г-О-В̸̑̀́̕͜ͅ-̵̧̩͗͠О̵̥̙́̃̇͢͠-̵̧̮̓̈́͠Р̴̨̗͆͆͝ͅ-̴̖̲̟̑̿͜͡И҉̢̬̈́̐͠-̷̛̱̟͑͜Т̵͙͉҇͆̇̈́͜-̵̨̣̘̜͑͝Ь̸̧̩̏͝.҉̢̘̦̚͝              — Нет, нам нужно есть, — Мастер срывается на психический уровень, когда жжение в спине вытягивает его в струнку, — не пить, а есть, и в этой больнице нет ни единого живого куска мяса. Пока ты опьянён, но память отымеет тебя. Лучше подумай не о разговоре со мной, а о том, как не убить себя в порыве чувства вины. Этот момент ты встретишь один, не собираюсь тебе мешать.              — О, ну грубить необязательно. Времени полно. — Доктор перехватывает его запястье с занесённой иглой в пальцах.              Мастер быстрее собственных мыслей, отвратительно бесконтролен, но Доктор… ещё быстрее. На восьмую долю секунды его взгляд отсвечивает жёлтым, но лицо остаётся бездушно-нейтрально. Нужно дожать.              — А как думаешь, если ты увидишь свою кровь, твоя выдержка снова лопнет, как кожа беззащитных людей под твоими зубами?              Мастер не готовится к удару. Мастер его ждёт.              — Я не могу себе верить, — Доктор отвечает спокойно и отпускает его руку, но затем оттесняет к столу, — и тебе, — приходится пятиться назад, — присядь. Я хочу знать…              Каждым своим словом и действием он усугубляет своё будущее положение… теперь его хочется разрезать на куски. Безмолвные спокойные куски. Это ощущение в затылке… лёгкая щекотка, от которой Мастер внутренне отмахивается, но роняет в кресло своё бренное тело. Больно. Противно. Сейчас бы в тёплую ванну… Но ради будущих ужасов, сотворённых его руками, можно и потерпеть. Следующий этап тестирования.              — …что со мной… с нами? Что это за «состояние»?              Доктор объявляет вопрос. О, нет. Сейчас он начнёт ходить из угла в угол. Мастер отворачивается, чтобы не закружилась голова. Хотя…              — «Ибо тленному сему надлежит облечься в нетление, и смертному сему облечься в бессмертие». И потому я мёртв, ты мёртв. И мы живы. Надеюсь, что для тебя это очевидно.              Сейчас молчание подобно подписанию смертного приговора, но формулировки ответов, отравленные и запутанные, остаются за Мастером.              — Очевидно, что у меня была клиническая смерть. Не фактическая. — Доктор останавливается. Мастер уверен, что в этой тишине слышит, как слипаются сфинктеры их голодного нутра. — Вампиризм как вирус, я сталкивался с ним много раз, но который из них… Я уже прибыл сюда таким и ничего не помню. А ты? Кто тебя укусил?              — Никто. Я был возрожден. Ты забываешь, что я это умею. Я полагал, что дело в проблематичном процессе, но помнишь… — Мастер сделал паузу, проматывая своё — их — детство перед глазами. — Сколько бы Они не утаивали от нас информацию о нашей природе, Легенды просачивались. Наши способности и ДНК схожи. Я всегда понимал, что это мироустройство… диктаторская сказка. Я сам такие рассказываю. А сейчас… это просто мы. Мы, исчерпавшие свой лимит артронной энергии. Знакомься и называй, как хочешь.              — Сказка, правильно, — Доктор отмахивается. За это хочется сломать ему руку, — не доказано.              — Чудовищная база, восхитительная эволюция. Так всегда. Если дашь мне пару часиков, то могу сварить супчик из трупа в углу. Иссушить его не получится, а так хоть восполнит часть важных веществ, станешь выглядеть получше него. И мыслить шире. Потом могу рассказать тебе больше. А может и показать.              — Я отторгаю чело… — Доктор запинается, и Мастер чувствует ментально, как комната окрашивается в чёрно-белый, — другую кровь. Свою и твою — нет. Иррационально для истинного вампиризма.              — Иррационально было происходить Большому Взрыву, но вот мы здесь, — Мастер разводит руками. — Каннибализм распространён даже на твоей любимой Земле. Сексуальный, в том числе. Нужна и энергия, и биологические элементы. Сородичи идеально подходят, но у меня, кстати, с человеческой кровью проблем нет, потому что в них присутствует артронная энергия благодаря твоим частым визитам.               Доктор перестаёт наматывать круги и быстро наводит порядок на столе: поднимает и протирает микроскопы. Разбиты. Он мрачно опускает голову:              — Нужны данные, анализы, тесты. Исследовать нашу кровь. Другое оборудование, в ТАРДИС…              — Твою кровь, — поправляет его Мастер. — Успокойся. Если питаться вовремя и, главное, правильно, то ты будешь себя полностью контролировать, — он откидывается глубже на спинку и смотрит, как медленно чернеет плинтус над дверью. Потолок над ними нагревается. — Даже сможешь опять завести себе девочку для развлечений и не сожрать её в порыве страсти. Только когда захочешь.              Полученный в ответ злобно-скорбящий взгляд через плечо, мотивирует улыбнуться. Уже близко.              — И сколько же нужно питаться?              — Очень зависит от ран. Если будешь хорошо себя вести, то раз в пару дней в крупном объёме. Одно тело на пару недель. Было бы из-за чего переживать, мой голодный друг, — Мастер от скуки раскручивается в кресле в преддверии эмоционального взрыва, — люди не более, чем кишащая микробами и энергией падаль. Их необходимо вовремя пожинать.              Слышится пластиковый хруст.              Доктор разламывает ключ-карту на куски. Мастер узнаёт эту жертвенную решимость на его лице, с которой тот начинает расхаживать по помещению.              — Тогда мы оба не выйдем отсюда. Так правильно.              Ну конечно. Доктор вернулся. Предсказуемо и успешно спровоцированно.              — Не трать силы, — Мастер продолжает медленно крутиться в кресле, — на нас скоро обрушится потолок, если ты не заметил. Я не хочу пропустить.              Голова кружится и размазанный по времени силуэт Доктора останавливается:              — Ты даже не искал?! Не искал другого способа черпать энергию? Не быть независимым от этого.              — У меня были дела поважнее, например, выживание. Я рад сгореть, а не быть обглоданным на протяжении нескольких месяцев, пока ты будешь искать этот способ в одиночестве, запертый по своей воле, — отвечает Мастер. — Человеческого трупа тебе хватило на месяц с лишним, а я в разы энергоресурснее. Сколько планируешь умирать со мной в качестве припаса?              — Нисколько.              Голос сломленный. Не может не радовать.              — Шестьдесят девять, тринадцать, восемь, одиннадцать, двадцать шесть — код первый; одиннадцать, шестьдесят девять, двадцать шесть, восемь, тринадцать — код второй. Один из них открывает дверь, а другой запускает таймер самоуничтожения здания, конечно же, мой суицидальный Доктор, включая подземку со всеми людьми внизу, — Мастер закрывает глаза и головокружение возвращает ему воспоминания о том, как раньше он ощущал каждый оборот, каждое движение планет, на которые ступала его нога. — Можешь меня распять в своём праведном гневе, но бесполезно. Точное значение кодов из памяти я удалил.              А ещё и выдумал.              Должно быть, сначала Доктор не смотрит на него.              Затем, Мастер надеется, Доктор смотрит измученно.              Но Доктор подлетает близко-близко и, тряхнув кресло, цедит:              — Хватит! Зачем… Это похоже на игру?!              Амплитуда движений отдаётся болью в боку. Глаза открываются. Лицо Доктора близко, оно так живо и драматично, но… недостаточно отягощено страданием. Радужки сияют медью. Покалывает затылок. Значит, предположения верны. Энергия, ярость, голод, сияние, контроль. Связь. Мастер сдёргивает перчатку с руки и дотрагивается до виска Доктора, пропуская боль и сломанный ток через свои пальцы, и тот морщится, сразу же отпрянув.              Мастер отметил, как легки движения рук и нескованны мысли. Он справляется. Он управляет собой. И управлял. Бок отзывается жжением, и это означает два ноль в пользу Мастера, осознанно утолившего свои порочные желания в ментально-активной и физическо-пассивной ролях.              И ему мало.              — Что-то не так? — отряхиваясь от искр, он прячет горящую синем пламенем ладонь обратно. — Не нравится? Ты заставляешь меня разделить с тобой смерть, но не хочешь разделить со мной боль? Бестактно.              Доктор отходит вглубь комнаты к шкафам, бросив беглый взгляд на них, он внезапно оборачивается:              — Почему у тебя другие клыки? Когда они появились?              — Это заострённые коронки. Так удобнее… в процессе. Мои зубы не менялись.              — Почему… У меня… — он зарывается пальцами в волосы. — Мне надо…              Пахнет гарью. Властью. Гнилью. Маниакальной идей.              Доктор беспокойно рыщет по полкам, несколько склянок разбиваются о пол. Он подбегает к столу, ищет… Мастер внимательно наблюдает за ним. Яростный, запутанный. Завораживающее зрелище. Всегда, в любом воплощении.              — Есть только один способ узнать.              И Доктор достаёт щипцы.       

[ВНИМАНИЕ]

      Сигнал тревоги бьёт по ушам.       

[ВНИМАНИЕ]

      Помещение окрашивается в красный.