Down to the dark

      Патриция устала. Стоя рядом с Джеймсом в школьном коридоре к ней приходит осознание того, что это место угнетает и убивает всё оставшееся внутри. Вообще раньше ей нравилось сюда приходить, она находила здесь отдушину, которой не было дома. Пэтти любила болтать с подружками и зависать в библиотеке или прятаться в пустых кабинетах вместе с Джеймсом… было в этом что-то уникальное и по-детски прекрасное. Но теперь всё по-другому: подруг у неё не осталось, они были слишком возмущены тем, что Пэтти уделяла им мало внимания, в связи с появлением отношений, в библиотеке давно не было никаких новых книг, а Джеймс… Он это самое сложное и непонятное, что есть в её жизни на данный момент. Она не знает, что с ними будет. И будут ли вообще они. Девушка поднимает безразличный взгляд на парня, что толковал Билли о какой-то вечеринке, на которую они обязаны заявиться все – словно Билли действительно теперь идёт с ними в комплекте – вместе и затусить как следует.       Как жалко, что в этих вечеринках нет совсем ничего интересного. Выпивка, пьяные подростки, глупые игры и глупые разговоры ни о чём. Вообще, Пэтти искренне не понимала всего смысла данных событий.       Может быть это просто не для неё?       Уолдорф берет её за руку переплетая их пальцы и тащит по направлению к кабинету, где у неё должен был быть урок. Ей противно от самой себя, ибо желание отбросить его руку и молча пойти самой всецело заполоняют её мысли. По-хорошему им бы поговорить, наедине, как это было раньше и решить все проблемы, избавится от недомолвок… А вообще, ещё лучше будет взять перерыв, так как начинать отношения в восьмом классе явно не является наилучшим решением. Им бы пожить друг без друга и посмотреть на всё с другой стороны, под другим углом, потому что Пэтти не знает что такое подростковая жизнь в полной мере. Джеймс не даёт ей свободы, замедляет, останавливает. Она как будто верно плывёт ко дну и он её туда и тянет. Кажется, решение такое простое, но она не сможет. Попросту духа не хватит. Пэтти терпит.       Всё стерпится - слюбится.       Как говорила её мама, когда каждый раз – в последнее время – младшая из семейства Рассел, заикалась об трещинах в её отношениях с Уолдорфом. Мама вообще любила подчеркнуть то, что у многих не такие уж и удачные отношения. И всегда в пример она ставила их отношения с отцом. Пэтти это не нравилось слушать, Пэтти это возвращало в суровую реальность где нет места чему-то хорошему, Пэтти это заставляло выкинуть все мысли об расставание в урну, — всё это лепило из неё ту, кто раздражал по утрам в зеркале. Того, кого она уже не узнавала. Хотелось быть счастливой, ну, или для начала просто живой.       Патриция витает где-то в облаках, слепо следуя за своим парнем и попутно задевая плечом кого-то. Это слегка тормошит её и и приводит в себя. Ей хочется извиниться перед тем, кого задела, однако она даже не знает кто это… Джеймс слишком быстро уводит её. Когда они приходят к пункту назначения, то пустых взглядом Патриция оглядывает всех присутствующих рядом: Кэрол, что строит глазки Билли, Нэнси и Стив, что выглядят безмерно счастливыми в обществе друг друга.       Интересно, а всё ли в их отношениях хорошо? — эта мысль пробегает где-то на периферии сознания, и то почти сразу же исчезает, так как Уолдорф начинает махать каким-то оранжевым листочком перед её лицом.       — Что это? — без участливо интересуется она, попытавшись сфокусировать свой взгляд и прочесть текст на бумажке. Лишь спустя полминуты до неё доходит, что это. Она смотрит на Джеймса с немым вопросом. Точно… можно было и догадаться, что та вечеринка о которой была речь — в честь Хэллоуина. Дастин же вчера все уши про этот праздник прожужжал, даже костюмом похвастался и с собой звал, только вот она тактично отказала, сказала, мол, у неё будут свои дела.       — Пэтти, ну ты чего, — он тихо посмеялся с её растерянного состояния, абсолютно не замечая – он просто не хочет замечать – что с ней что-то не то. Как будто она не выглядит так, словно у неё кто-то умер. — Я всё утро, с того момента как Кэтти выдала нам эти листовки, толкую об этом, о вечеринке, — он это всё произносит с такой интонацией, как будто Пэтти совсем несмышлёная, маленький ребёнок, которому надо всё разжевывать.       — Я просто… я не думала что это сегодня, — она пожимает плечами, молясь, чтобы звонок на урок прозвенел быстрее. Почему-то когда надо его нет, а когда он не нужен, то сразу тут как тут. Дурацкая какая-то закономерность. — Хотя… логично, что вечеринка в честь Хэллоуина будет непосредственно в Хэллоуин, — справедливо замечает она, убирая выбившуюся прядь волос за ухо.       Пэтти неловко и грустно. Джеймс сильнее сжимает её руку в своей, словно пытаясь отгородить от всего. Будто бы между ними нет огромной пропасти, что с каждым днём только растёт. Раньше Патриция была мечтательной и яркой, с живыми глазами и амбициями. Теперь от этого не осталось и следа. По крайней мере, ей самой так кажется. Хотя, может, она просто это всё куда-то закопала глубоко-глубоко, ну, до лучших времён.       Джеймс лишь улыбается и смотрит ей прямо в глаза, если постараться и заглянуть, то можно заметить пустоту и отчаяние, иначе объяснить и нельзя почему Пэтти так цепляется за это всё. Взгляд Уолдорфа совершенно противоположен: он пытается смотреть на неё с теплотой, заботой, только… любви она не видит, либо не хочет видеть. Может она так просто себя успокаивает? Ну, самообман, защищающий от реальности.       Если она с ним расстанется, то будет самой что ни на есть настоящей бесчувственной сукой. По крайней мере, она боится этого. Боится, что другие просто пустят множество слухов о ней или… что Джеймс опустится до такого уровня, что сам будет выставлять её в плохом свете. А потом и мать наверняка узнает. Эта перспектива её не радовала от слова совсем, да и… может всё не так плохо как кажется? Вдруг, завтра Билли неожиданно исчезнет из этого города и Джеймс станет другим. Тем Джеймсом, о котором она грезила ещё в девятом классе.       — Я за тобой заеду сегодня, — говорит он, оглядывая её с ног до головы. Уолдорф улыбается каким-то своим мыслям, а сзади появляется Билли, что, наконец, отвлёкся от Кэрол. — Сегодня будет наш день, — совсем неожиданно было слышать такое. Пэтти даже склоняет голову набок, словно не веря, что слышит это. — будем с тобой вдвоём, — на заднем плане Харгроув закатывает глаза, наверняка думая о том, какой же Джеймс сейчас влюбленный придурок, но Рассел старается не обращать на это внимание, ей не до него в данный момент, у неё в глазах загорается надежда.       — Обещаешь? — тихо интересуется она и, кажется, сама слегка сжимает руку парня. Ей отчего-то начинает казаться, что, может, её сверху кто-то услышал и всё в одночасье изменится?       — Обещаю, — Джеймс слабо улыбается ей, протягивая мизинец, дабы как-то закрепить это обещание и дать Патриции некой уверенности. Это заставляет сердце девушки сбиться с привычного ритма. Она протягивает в ответ свой мизинец и они их скрепляют. Билли что-то шепчет себе под нос, кажется, про то, что Уолдорф ванильный придурок. Пэтти слегка смущается, уши краснеют. Только вот, несмотря на всё происходящее, на то как отзывается всё её тело… внутри попрежнему пусто. Это настораживает и, кажется, по-тихому убивает все внутренние надежды. — Ладно, нам нужно в зал, тренер попросил нас заскочить пораньше, люблю! — он посылает ей воздушный поцелуй, прежде чем скрыться в толпе учащихся, за что получает от Билли подзатыльник. Парни смеются, а Рассел чувствует облегчение.       — Ну это позор, — слышит шепелявое сзади Патриция. Голос она тут же узнаёт, в конце концов, слишком уж он родной. Да и вчера за вечер она наслушалась его, при решении задач по биологии. Девушка разворачивается на одних пятках и замечает кузена, одетого в костюм охотника за приведениями. Она не может удержать смешок, чем, кажется, задевает парнишку. Он как-то разъяренно выдыхает воздух, издавая забавный звук. — Вот от тебя предательства не ожидал, — наигранно обиженно говорит Дастин. — Вот ты знала, что в этом году на Хэллоуин в школу никто не наряжается?       На заднем плане мелькают его друзья, в таких же забавных костюмах. Но, стоит отдать должное, сделаны костюмы прекрасно, очень похоже на оригинал… словно они стащили эти костюмы со съемочной площадки и просто уменьшили под свои размеры.       — Да, кажется, это обсуждали на каком-то собрании, — неуверенно бубнит она, задумываясь. Девушка точно помнила, что откуда-то слышала данную информацию, однако ей сложно было ответить откуда именно. Копаться в закромах своего сознания не очень хотелось, поэтому она не стала себя мучать и быстро забила. — Вам, между прочим, тоже же должны были сказать… Но я не знаю наверняка, Дастин, всё равно бы я не одевалась, поэтому эта информация была бы для меня лишней.       — Вот блин, теперь весь день как придурки ходить будем, — Дастин звучал чересчур недовольно и громко, за что получал косые взгляды. Впрочем, эти взгляды могли быть ещё из-за его – ну и его друзей тоже – выделяющегося вида. Вообще, Пэтти сказала бы, что Дастина больше волнует не то, что он будет весь день ходить как дурачек, а что-то другое… только вот брат явно не сознается, по крайней мере не так быстро, и его явно придётся уламывать. — Позор…       — Я бы тебе предложила свою запасную одежду, но, боюсь, в ней ты будешь ещё страннее выглядеть… А еще не думаю, что тебе подойдёт юбка, — она говорит это совершенно беззлобно и без всякой насмешки. Пэтти было, конечно, очень забавно наблюдать за недовольным кузеном, но над парнем не очень хотелось смеяться. Она сама не раз бывала в неловких ситуациях, когда думала, что сгорит от стыда и пускай ситуации и были слегка пожестче чем у Дастина, но… Чувствовать себя как-то не так, не соответствующе чему-то — ужасно. По крайней мере, пока ты всего навсего маленький школьник. Взрослым, наверное, проще в этом плане. Ну, точнее Патриции просто так кажется.       — Ну тебя! — он отмахивается от кузины, насупившись. Лицо Дастина сейчас выглядело особенно по-детски и мило. Пэтти хотелось бы отдать этому мальчику куда больше времени, чем собственному парню… Но, она уже сегодня променяла его на тусовку, где ей явно не будет комфортно. Сказанного не воротишь, оттого ей и становится самую малость не по себе, как-то чувство стыда укалывает куда-то в самое сердце. — Пусть лучше твой Джей носит юбки… ему, думаю, пойдет, — из уст Дастина это звучит до жути несуразно. На заднем плане его друзья стараются скрыть свои улыбки и пытаются просто не засмеяться.       — Раньше тебе он нравился, — справедливо замечает она. Только вот можно опустить тот момент, что это было еще два года назад и то в самом-самом начале их отношений. Джеймс, кажется, ему тогда подарил маленького плюшевого мишку, ибо до жути хотел понравится всем её родственникам. Только позже, кажется, Хендерсон младший, словно снял розовые очки – которые ей тогда тоже стоило снять – и начал относится к Уолдорфу очень странно… Даже того мишку отдал на благотворительность.       Она всё равно это скидывала на братскую ревность.       Дастин закатил глаза, но на это совсем ничего не стал отвечать. Да и к тому же, ему было не до этого, ведь между ними мог завязаться спор, который пришёлся бы некстати из-за звонка на урок. Хоть сейчас он сработал относительно вовремя. И на этом спасибо.       — Если вдруг передумаешь, то вечером можешь зайти к нам, поедим нугу! Я тебе её оставлю, Пэт-с, — Дастин ей широко улыбается и машет на прощание. Пэтти улыбается, обняв себя за плечи и шумно выдохнув. Сумка с учебными принадлежностями от её действий слегка съехала, из-за чего она тут же меняет позу и возвращает аксессуар на место.       Дастин был её спасательным кругом в последнее время. Патриция до жути не хочет, чтобы он взрослел, ведь взросление — отстой. Ну, ей оно совсем не приходится по вкусу. Конечно, Рассел хочет, чтобы у кузена всё было куда проще и то, что будет с ним происходить ему будет нравится, но… Когда вырастаешь — меняешься, а Пэтти не хочет, чтобы Хендерсон менялся. Она боится, что в будущем потеряет с ним связь и тогда… Тогда у неё не будет большой частички себя. Конечно, сейчас заглядывать так далеко не стоит, ему всего тринадцать.       Слегка нервно передернув плечами, она направляется в кабинет, который постепенно наполнялся учениками. Девушка садится за свою, вторую парту и, подперев голову руками, ожидает учителя. Сейчас была математика. Этому Пэтти была несказанно рада, она сможет отвлечься, успокоится и как-то привести все свои мысли в порядок.       Всё что от неё требуется сегодня пережить эту дурацкую вечеринку и не допустить того, чтобы кто-то или что-то испортило ей настроение. Не допустить того, чтобы всё пошло наперекосяк.       Оставшийся учебный день она почти ни с кем не пересекается, ходит вся отрешённая, словно у неё кто-то умер.Ну или умерла сама она. С одной стороны Пэтти это нравилось — быть наедине с самой собой, в тишине и без всяких дурацких вопросов, касаний Джеймса. Скоро, по идеи, должен быть какой-то матч – либо она уже это надумала сама себе – поэтому Уолдорф сильно не парится, зависает в спортивном зале, а тренер лишь одобряет и хвалит это. Только вот, чует она, что из-за этого он далеко, так как сама учёба не была его сильной стороной. Парень не был глупым, но учёба для него никогда не стояла в приоритете.       Для Патриции это было чем-то нереальным и сказочным, так как сама она не смогла бы. В последнее время единственное на чём она могла быть сосредоточена, во что она могла окунуться с головой — уроки. Это действительно помогало отвлечься, очистить голову. И пусть саму школу она теперь не сильно любила, зато в данный момент её средний балл стал «отлично», а это уже большое достижение.       Из школы она добирается самостоятельно, решив не ждать Джеймса после очередной тренировки.Интересно, как вообще остальные учителя реагируют на это? Впрочем, если Уолдорф не сдаст экзамены, то он вполне сможет вывезти за счёт баскетбола. Наверное. Патриция в этом не очень разбиралась. Просто знала, что её парню иногда нужны были оценки, так как он просил её помочь. Сделать за него. И она, конечно же, как идеальная девушка, соглашалась. Пускай и не сразу, ему приходилось уговаривать её, дарить цветы или какие-то мелочи… Ну или прибегал к манипуляциям, такое тоже бывало. Но она сама виновата. Сама позволяет такое. Хотя, это лишь пустяки, ведь помочь с учёбой, сделать за него, не самое худшее, что можно представить. Это лишь так, цветочки.       Доходит до дома она быстрее обычного, либо же ей так просто кажется, так как она витает где-то в своих мыслях, делая автоматически всё. Дома её встречает радостная мама щебечущая что-то про повышение отца и то, что теперь их жизнь станет чуточку лучше. В последнее время она редко видела свою мать такой… действительно счастливой. Так как в последнее время она выглядела какой-то разбитой из-за ссор отцом, между ними иногда можно почувствовать такое напряжение, которое вряд ли можно встретить где-то ещё. Поэтому, видя горящие глаза миссис Рассел она слабо улыбается и заглядывает ей в глаза. Она старается разделять мамины эмоции, но выходит паршиво, так как она понимает, что это – повышение – отразиться на том, во сколько приходит отец и как, вообще, часто он будет появляться дома.       Где-то через пару недель мама уже начнет возмущаться и от счастливого блеска в глазах ничего не останется, уступая место расплывшейся туши.       — А у тебя как дела, солнце? — мама переключается быстро, словно по щелчку пальцев, и вот уже смотрит на дочь своим серьезным взглядом. Иногда кажется, что этот взгляд очень проницателен, ибо проникает в самую душу, но… будь оно так, Пэтти не боялась говорить о недостаткам Джеймса. Будь оно так, мама бы давно сказала, что она с ним — не пара. — Как школа? — видимо, молчание Патриции затягивается, раз она тут же задает второй вопрос. Женщина склоняет голову набок, ожидая.       — Всё хорошо, — она усмехается, да и в общем звучит как-то фальшиво. — Правда, — старается заверить Пэтти. Врать — нехорошо, а врать матери — вдвойне нехорошо, но она с этим ничего не сделает. Она боится её мнения до ужаса, ей оно важно. Одобрение. — И в школе всё тоже замечательно… — она прикусывает нижнюю губу, думая, что ещё можно сказать, добавить. А затем вспоминает. — Точно! Сегодня вечеринка, ты не против, если я с Джеймсом схожу? — мама расплывается в снисходительной улыбке, утвердительно кивая. Ей кажется, что единственное, что женщина услышала — строчки про Джеймса.       Мама улыбается пуще прежнего и просто кивает ей, как бы давая ей своё разрешение. Женщина советует Патриции идти переодеться, чтобы потом спуститься на обед, но Пэтти отказывает. Отмахивается от мамы, говорит, что-то про домашку и что ей нужно ещё много чего успеть. Миссис Рассел ничего не говорит, недовольно поджимая губы. Ей не нравилось, когда дочь после школы ничего не ела, а в последнее время такое бывало чересчур часто. Но она просто молчит, скидывает всё на тяжелые времена в их городе, волнение за будущее… В общем, находит тысячу и одну возможную причину такого поведения.       Но настоящую она вряд ли захочет услышать.

***

      Джеймс приезжает около шести и отмечает свой приезд парой гудков. Мама сразу же поднимается к ней в комнату, говорит что-то про то, что Джеймсу нужно зайти, мол, они еще могут немного времени у них дома побыть, да и к тому же она давно его не видела, но Пэтти на все её предложения говорит твёрдое «нет». Мать не злится, но фыркает. Перед выходом она заглядывает в зеркало… слишком обычно для вечеринки по случаю Хэллоуина, и слишком необычно для неё самой.       Пэтти садится в машину под счастливый взгляд матери и её слова о том, чтобы много они не пили и всё обошлось без всяких ненужных проблем. Как никак ей скоро – ну чуть больше чем через год – поступать в колледж и будет неловко если она нахватается проблем. Хотя, Патриция не такая, она не лезет в пекло, молчит когда следовало бы кричать, и совсем не суется туда куда не просят. Она всё пускает на самотёк и, скорее всего, ей это аукнется. Ну, по крайней мере, она чувствует это.       Джеймс кидает на неё взгляд и охает. Пэтти зажевывает нижнюю губу, неловко теребя подол юбки. Сегодня она постаралась, правда. Хотелось выглядеть особенно, к тому же после утреннего обещания Уолдорфа она не могла иначе.       — Ты невероятная, Патриция Рассел, — в очередной раз шепчет Джеймс; она едва заметно улыбается. Ей приятно, действительно приятно слышать такое, в конце концов, кто не любит такие комплименты? Однако на душе скребут кошки, особенно после следующей его фразы— Когда-нибудь ты будешь Патрицией Уолдорф! — он говорит это так легко, словно он живёт с этими мыслями. А она меняется в лице, но лишь на секунду, слегка кривится, но быстро берёт самообладание над своими эмоциями. Она хихикает, тихо, нервно… Всё равно он не поймет, чем на самом деле это вызвано.       Пэтти ничего не отвечает, быстро переводит свой взгляд на окно автомобиля, который только тронулся. Она не уверена, что захочет сменить свою фамилию на его. Теперь нет. Пускай теперь она и решила для себя придерживаться позиции, мол, не заглядывай в будущее, может, всё переменится. К тому же, ну, не зря же она всё старается дать этим отношениям шанс, когда они висят на тонкой ниточке над пропастью…       Главное не упасть.       Они едут под какую-то рок-группу, которой подпевает Джеймс, то и дело поглядывая на Патрицию. Он светится, искрится и она искренне хочет этим заразиться. Пэтти ему завидует, отчасти. Возможно, она и не знает что происходит в его голове, одолевают ли его такие же сомнения как и её саму, но… Зато она знает, что он не один. Может Билли и выглядит – и ведёт себя – как паршивый человек, однако ей кажется что Харгоуву нужна эта дружба. Что-то в глубине души подсказывает ей это. И она рада, но с одной стороны, ибо вторая жалеет из-за одиночества на которое обрекла себя Пэтти сама.       Патриция щурит глаза и прислушивается к мелодии, старается пальцами попасть в ритм, но выходит у неё это лишь спустя продолжительное время. Слух у неё хороший, но он явно не музыкальный, хотя… Сам Джеймс фальшивит ужасно и ничего, радуется. Они почти подъезжают, это можно определить по гулу людей, что становится всё громче-громче, музыку тоже слышно, но тише. Мало кто хочет проблем с полицией. И неважно, что сейчас слишком много слухов на тему того, что шериф Джим Хоппер почти перестал ездить по вызовам. Но это слухи и она не собирается их проверять на практике.       Приезжают они минут за десять, не больше. Джеймс не был гонщиком и водил спокойно. Намного спокойнее его дружка — Билли – она всё еще помнит как сильно вжималась в кресло, когда её парень предложил поехать на машине Харгроува неделю назад – и это радовало. Хотя бы здесь всё было без изменений. Уолдорф покидает машину почти сразу же, как паркуется на последнем свободном месте, а Пэтти в свою очередь мнётся, думая, что там ей не место. Её парень уже с кем-то здоровается заводит в беседу, однако всё косится на Рассел, которая и не собиралась торопится. Все мысли о том, что это было хорошей – а такие были? – идеей покинули её голову, оставляя месту плохому предчувствию. Вообще, бабушка ей говорила, что если она чувствует что-то плохое, то надо прислушиваться, ибо это важно, но… Папа всегда говорил не слушать эту ерунду, так как у бабушки была деменция.       Только через пару долгих минут, которые тянулись как вечность, к ней приходит осознание, что просидеть в машине всю ночь — не получится. Да и Джеймс уже зашевелился, направился в её сторону, наверняка, чтобы спросить всё ли у неё хорошо. Дверцу машины она закрывает аккуратно, не хлопая. Машина это святое для каждого мужчины, почти что храм, в котором они хранят всё только самое нужное. Мама постоянно, как мантру, напоминала. Пыталась учить её на собственных ошибках, а Патриция, впрочем, не противилась этому.       — Ты как? — он берёт её под руку, тянет в дом. С заднего двора слышались разные звуки. Начиная с плескания в бассейне, заканчивая воплем: «пей». Ей уже плохо от всего этого, но она терпит. Обещание. Одна ночь. Их ночь. — Тебе не плохо.       — Всё хорошо, — качает головой она, облизывая потрескавшиеся губы. Вообще, стоило бы их перед выходом накрасить помадой или блеском, но она забегалась, а время уже поджимало, поэтому и вылетело из головы. — Просто, ты же знаешь, это всё — не мое, — она неопределённо машет рукой в сторону дома, громко вздыхая. Они заходят внутрь без проблем. Дверь открыта, а на входе никто не встречает. Всем уже не до этого… Интересно, во сколько это вообще всё начинается, если уже шесть вечера, а некоторые из её одноклассников уже пьяны.       Хотя, некоторым же достаточно и одной бутылки пива.       — Конечно помню, — кивает ей он, прижав её чуть ближе к себе. Парень как-то неловко сглатывает и заглядывает в толпу. Она слишком хорошо понимала, кого он ищет, но, кажется, снаружи Рассел не замечала синий камаро Билли. Либо же просто была слишком невнимательной. — Как и помню про то, что спиртное ты совсем не пьешь, — усмехается он, вспоминая все её жалобы на тему того, насколько противен вкус алкоголя. — Всё это не забывается.       Важен совсем не вкус, а ощущения после него.       — Так чем займёмся? — она давит из себя слабую улыбку. Патрицие хочется, чтобы всё было хорошо, чтобы ей вдруг стало комфортно и она забыла обо всём на свете в компании своего парня.       Джеймс усмехается, опуская глаза в пол и о чём-то думая. В голове он явно перебирал варианты того, чем можно вообще заняться, а затем он резко смотрит на неё и, взяв за руку, куда-то тянет. Пробиваться через толпу до жути неудобно и непривычно, но она старается перешагнуть через себя. Всего спустя каких-то жалких пару мгновений они оказываются в гостиной, где все танцевали – хотя многие чисто прыгали, абсолютно не попадая в такт музыки, зато создавая свой собственный – кричали, веселились в общем. Парень кидая хитрый взгляд на девушку и кивком указывает ей на людей, мол, они обязаны присоединиться к ним. Пэтти усмехается, нервно, качает головой и хочет попятиться назад, но Уолдорф не даёт.       — Пэтти, родная, — эти милые прозвища звучат для неё отнюдь не мило, но она всё равно ему ничего не скажет. — Попробуй хотя бы… не всегда же тебе стоять в укромном углу, — она ломается еще с полминуты, а потом, просто сжав его руку даёт своё согласие.       На самом деле, это необычно и действительно прикольно. Она вливается где-то спустя пару минут, пытается аккуратно двигаться под музыку, пока Джеймс щурится, ловит, запоминает каждое ее плавное движение. Внутри неё даже на время рассеиваются все сомнения и страхи, просто появляется желание отдаться моменту.       Время летит слишком быстро и, кажется, за пару часов народу прибавляется чуть ли не вдвое, а они с Джеймсом бегают и ищут развлечения в которых не нужно пить или употреблять что-то незаконное. Кажется всё, жизнь налаживается и всё реально может вернуться на круги своя, но в один момент, когда Джеймс её целует, прижимает ближе, её клинит. Она совсем ничего не чувствует от поцелуя, абсолютно. Словно, не Джеймс её целовал, а кто-то другой, посторонний. Ей кажется она пропала. Утонула и больше не всплывет.       Говорят, человека можно полюбить за пару секунд.       Интересно, в обратную сторону может такое работать?       Её заново начинает душить. С Джеймсом весело, безусловно. Только вот без всяких прижиманий и прочего, просто как друзья. Голова начинает идти кругом и, на удивление, её спасителем становится тот, кого она точно на эту роль не ставила — Билли. Он кивает ей в знак приветствия, а затем шепчет Джеймсу на ухо что-то, что приводит её парня в шок. Он просит Пэтти постоять на месте, говоря, что сейчас вернётся, ему просто нужно было кое с чем разобраться.       Пэтти стоит на месте как вкопанная, пытается разобраться со всем. Тяжело быть одной, когда эмоции разного характера переполняют тебя до краев. Вообще, ей хочется продолжить тусоваться с Джеймсом до утра, дабы точно определиться со всем, что происходит в её голове. Быть подростком слишком ужасно, хотя, кажется, чем дальше тем хуже.       Она ждет их на месте пару минут, уже начиная что-то подозревать. И как только они приходят, то все подозрения оправдываются.       — Я знаю, что обещал побыть с тобой сегодня рядом, но, — он жмётся, неловко переминается с ноги на ногу. Одной рукой Уолдерф погружается в свои волосы, зачёсывая их назад. Видно как ему неловко. Только вот вставал вопрос перед кем? Перед ней или же перед самим собой, за то, что в который раз поступает как мудак? Причём, он прекрасно понимает все свои косяки, но старается не зацикливаться на них, пуская это всё на самотёк. — Там какие-то придурки поспорили, что выпьют больше чем мы с Билли… Ну а я, как ты должна понимать, должен постоять за собственную честь, — так и хочется сказать, что вся его честь мигом исчезла ещё в классе десятом. Тогда-то он и начал себя вести подстать Стиву Харрингтону, своему однокласснику, что было забавно, учитывая то как он не переносил его на дух. — Так что, милая, я вынужден тебя оставить, — другого она и не ждала. Честно. В самых потайных местах её сознания она предвещала, что именно так и будет, только желала надеется, что ошибается.       Хотя сейчас она запуталась, не очень понимает чего на самом деле ей больше хотелось.       — Ладно, — только и говорит она, за что получает смазанный поцелуй в щеку. Уолдорф удаляется так быстро, что они даже не обговаривают тот момент, как она поедет домой… Потому что теперь вариант с ним полностью отлетает. Вряд ли в их спор входит всего бутылка пива. Патрицию передёргивает от осознания, что скорее всего ей снова предстоит идти одной. Лучше бы она послушалась кузена и направилась вместе с ним и его друзьями за конфетами. В этом было бы куда больше плюсов, да и настроение было лучше. Хотя у неё есть ещё вариант прийти и разделить с ним нугу, но сейчас она слишком далеко находилась и от дома Хендерсонов, и от собственного.       Какая же она, мать его, дура!       Пэтти слегка поникла и направилась, сквозь толпу, к самому укромному и тихому месту, предварительно зацепив со стола красный стаканчик, в котором явно было спиртное. Но ей уже без разницы. Рассел просто хочет обжечь горло и избавиться от отвратительных чувств, переполняющих её.       Голова, кажется, того и гляди расколется надвое от пульсирующей боли. Страха в ней ровно на четверть, всё остальное — накатывающая волнами паника, ненависть и капля сомнений. Эти мысли въедливые, отравляющие сознание. К горлу подкатывает ком и начинает душить, когда она того и порывается найти Джеймса и выкрикнуть ему два слова. Всего два жалких слова и её жизнь может кардинально измениться, перевернуться с ног на голову. Но она молчит и как обычно просто кивает и отходит в самый дальний угол, внимательно наблюдая за происходящим вокруг.       Патриции за себя безумно стыдно. Сомневаться в Джеймсе, в собственном выборе? В том самом Джеймсе, который – когда-то – был ей родным человеком? Он ведь с ней столько лет, они прошли, казалось, огонь и воду, однако… Рассел утонула в собственных фантазиях, благодаря словам мамы о том, что Уолдорф по истине прекрасная кандидатура на роль её парня, будущего мужа. Только сейчас, в этот самый момент, глаза по настоящему открылись и она, словно вынырнула, уступая место тем самым мыслям, которые не хотела замечать. Сейчас Джеймс, своими поступками, давал ей отрезвляющие пощечины и открывал глаза на происходящее между ними.       Патрицие обязательно нужно решить эти проблемы и понять как дальше быть, но… наверное, это место и время слишком неподходящие для всего этого. Да и, в идеале, ей бы это обсудить надо будет, с кем-то, кто не будет ни на чьей стороне, а с этим сложно. Друзей у неё нет, с мамой и Дастином всё было ясно, так что у неё есть только она сама. Она вздыхает, медленно потягивая содержимое в стаканчике.       Пэтти просто нужно как-то занять себя. Ей становится скучно, слишком грустно, но отчего-то уходить всё ещё не хочется, у неё словно не хватает на это сил. Вообще, ощущение такое, будто бы из неё всё выкачали: эмоции, физические силы, жизнь. Оттого она и стоит на месте как вкопанная и просто смотрит в никуда. Пэтти совсем неожиданно цепляется взглядом за Стива Харрингтона, который выделялся среди всех и был совершенно не похож на себя и тот образ, что он каждый день выстраивает в школе. Он был каким-то не таким и Рассел совсем не понимала почему… слишком потерян, не уверен и просто будто бы его подменили. Патриция почувствовала что-то знакомое.       Вообще, сейчас Стив Харрингтон уничтожен. Раздроблен словами Нэнси как молотом до мелкого кусочка. Не так он себе представлял этот вечер и злило это до безумия, ему хотелось сорваться на весь мир, накричать, но… Он не дурак и понимает, что ему сейчас это отнюдь не поможет, поэтому всё что он мог сделать — подойти, взять стаканчик пунша намешанным с чем-то высокоградусным и опустошить его за пару глотков. Возможно, не самый лучший и верный метод забыться, однако он единственный реальный. Стив растерян и хочет уехать, но не делает этого, надеется, что, может, Нэнси придёт в себя, они спокойно поговорят и придут к мнению, мол, её слова полная фигня и сказала она их из-за опьянения. Харрингтон делает глубокий вдох, прежде чем взять второй стакан и найти укромное место, где ни какой Томми, Билли или Джеймс не достанут его, ибо в последнее время это слишком частое явление. А он уже устал от всяких перепалок с ними.       И неважно, что вместо них он находит лишь девушку одного из них, но это всяко лучше.       Он вздыхает, пытается собрать мысли воедино и сказать хоть что-то нормальное, поговорить, да и просто отвлечься, чтобы переварить услышанное минутами ранее, однако с его уст срывается лишь грубое:       — А ты что тут делаешь? — у Стива появляется желание ударить себя по лицу, ибо в его планах не было выдавать свое настроение или завязать бессмысленный конфликт. У Патриции появляется желание провалиться сквозь землю и продолжить существовать в укромном уголке одной и никому не нужной. Ей становится не по себе, с одной стороны ей интересно, что же случилось, с другой, на периферии сознания она догадывалась в чём проблема.       Пэтти хочется улыбнуться ему понимающе, сказать, что разделяет его эмоции, попробовать поддержать его, ведь она не может оставаться равнодушной тогда, когда сама нуждается в общении, но всё на что её хватает сейчас это задать нелепый вопрос, от которого возникает желание исчезнуть, просто потому что… Она бы не хотела, чтобы кто-то посторонний вопрошал у неё что-то подобное.       — Проблемы с Нэнси? — Она не звучит грубо, как Стив, но это всё равно действует как неприятный укол куда-то в самое сердце. Он недовольно поджимает губы, хочет молча развернуться и уйти, но Харрингтон всего навсего вбирает в лёгкие побольше воздуха и чуть крепче сжимает свой стаканчик в руках.       — А у тебя проблемы с Уолдорфом? — фамилию парня он почти что выплевывает, звучит слишком пренебрежительно, но она его не осуждает, даже желания не возникает. Патриция сама знает каким козлом – особенно в последнее время – бывает Джеймс. К тому же, после того как он начал общаться с Харгроувом, его стало самую малость клинить на популярности, а Стив… Стив слишком долго держал статус “короля” школы. Парень прикрывает глаза, хочет извиниться, но Патриция реагирует быстрее.       — Да, прямо в яблочко, — спокойно выдает она, отводя глаза куда-то в угол. Рассел прикусывает внутреннюю сторону щеки. Врать не хотелось даже Харрингтону, потому что… обманув кого-то, она может продолжить обманывать саму себя, а этим заниматься не хотелось. Патриция допивает жидкость. — Иногда всё становиться слишком сложно, но… Ты не ответил на мой вопрос, — она слишком вовремя одёргивает себя от того, чтобы начать ныть. Может ей в голову ударил алкоголь?       — Неважно, — он отмахивается от этого вопроса и его взгляд падает куда-то в толпу, после чего Стив окончательно меняется в лице, словно его добили. Пэтти следит за этим взглядом и замечает покачивающуюся, явно перебравшую, Уилер, что придерживал Байерс. Этим самым всё встаёт на свои места. Пэтти рвано вздыхает, хочет подойти к Харрингтону и положить ему руку на плечо, как бы поддерживая. Но она не решается. Всё равно ему это не поможет.       Стив почти что срывается с места и уходит, но задерживается, оглядывая Патрицию. Та смотрит на него искренне, без всякой наигранности, с сожалением. Ей не хватит и миллиарда слов, чтобы выразить то, что она хочет ему сказать, то, что ей бы самой хотелось услышать. Девушка ему просто кивает, уходя куда-то в себя. Харрингтон застывает, обдумывая что-то своё и, кажется, взвешивая все «за» и «против», затем он спокойно – уже без лишней грубости – спрашивает:       — Тебя, может, подвезти? — Стив смотрит на неё как побитый щенок, которого выкинули на улицу и Пэтти даже не сразу осознаёт, что обращался он именно к ней. Она моргает пару раз и пытается прокрутить его слова в голове, дабы просто убедиться. Он просто не хочет оставаться один, по крайней мере не сейчас. Так она думает.       Рассел не знает что ответить, правда. Она ломается так же как и её принципы, однако… Это её идеальный шанс уехать отсюда поскорее, но есть огромная вероятность, что поползут неприятные слухи. Это сложно. Пэтти будто бы стоит на краю пропасти, ну, точнее у неё такие ощущения. Стив, вроде бы, не плохой. По крайней мере, в последнее время. Когда он перестал проводить своё время с Кэрол и Томми.       — Да, давай, — это вырывается само собой, говорит она, всё-таки, быстрее чем думает. Да и, признаться честно, то она не жалеет. Совсем нет. Всё равно Джеймс оклемается и вспомнит о ней лишь под утро – как ей кажется – когда почти никого на этой тусовке не останется. А торчать до той поры жуть как не хочется, поэтому лучше направится к Дастину и съесть обещанную нугу. К тому же, Стив был явно трезвее больше половины присутствующих здесь. А это было несомненно большим плюсом.       Парень головой указал на выход, дабы Патриция проследовала за ним туда. На самом деле, в голове еще было куча сомнений, что ей не стоит так поступать и, по-хорошему, стоило бы найти Уолдорфа и хотя бы объясниться перед ним, сказать, что уезжает, попрощаться но… Видеть его не было совершенно никакого желания. Она просто устала.       На улице было хорошо, немного прохладно, освещающее. Хорошо ещё было от осознания, что она, наконец, покинула это чёртово место. И неважно, что на какое-то время она всё-таки смогла забыться там. Уже неважно. Она хмурится, пытаясь найти в собственном сознании хоть что-то что могло бы отвлечь её. Но выходит на троечку с натяжкой, ибо всё время она возвращалась к одному и тому же.       Стив подходит к собственному автомобилю и, провернув несколько манипуляций с ключами от неё, открывает дверцу. Но он сразу не садиться, задерживается, дабы взглянуть на Патрицию и проверить, на месте ли она, не передумала ли ехать с ним. А может, ему просто казалось, что его собственное предложение было плодом воображения из-за всех происходящих – и несомненно безумных – событий в его жизни. Вообще, Нэнси безусловно была права, жить как раньше уже не получится… Не получится притворяться, мол, всё хорошо и они обычные подростки.       Патриция плетется медленно, окутанная сомнениями. У неё набатом бьёт, что то, что она делает — неправильно. Нельзя садиться в машину к Харрингтону, которого Джеймс не любит, который, кажется, только с девушкой расстался… Нельзя это делать на вечеринке, где слишком много людей, что могут стать свидетелями этого, а затем болтать. Сплетни в таких маленьких городах — действительно страшно, особенно если чужое мнение для тебя это не пустой звук. Пэтти прикусывает внутреннюю сторону щеки, замечая то, что Стив её ждет. Вообще, ей дико неловко перед ним, ибо наверняка он предложил это из чистой вежливости, не думая, что она в самом деле согласиться. Но по другому она попросту не могла, оставаться, когда есть отличная возможность уехать, было бы несусветной глупостью. Она проходит мимо Стива, шепча «спасибо». Девушка садиться на переднее сидение и когда за ней дверь захлопывается, он тоже садиться.       Тишина была несомненно неловкой и напрягающей. Признаться честно, то молчать ей совершенно не хотелось, но и что говорить она не знала. Машина трогается и Харрингтон включает радио. Видимо тишина нагнетала и его. Если Джеймс узнает, а он точно узнает, то между ними однозначно состоится разговор. Пускай её парень может и не обращать внимание на какие-то взгляды и слова Билли, но на то что она уехала с вечеринки и с кем… он безусловно обратит внимание. Это приведет к дрязгам, она чует. Правда, сейчас ей было без разницы на это. С её губ слетает тяжелый вздох, пальцами она теребит свою юбку, не желая поднять взгляд даже на дорогу.       — Тебя куда подвезти? — Стив нарушает эту тишину первым, он не отвлекается от дороги, внимательно сосредоточив на ней свой взгляд. Он витал где-то на своей волне, периодически возвращаясь в реальности. Пэтти дёргается, а ведь действительно, она и словом не обмолвилась куда ей нужно ехать. Ей уже просто было наплевать на всё, главное, что она уехала. — Там адрес или…       — Знаешь где живут Хендерсоны? — спрашивать такое, наверное, глупо, однако она просто знает, что как-то раз Стиву доводилось развозить детей до их домов вместе с Нэнси. Дастин с неким упоением рассказывал о том случае, а ещё упоминал, что у Харрингтона крутая тачка. Ей просто хочется верить, что он знает. Конечно, труда ей не составит объяснить где это находится, но всё же. — Это, если что, на…       — Знаю где это, — он хмурится, будто бы не до конца осознавая её слова. Парень сжимает руль и вбирает в лёгкие больше воздуха, она понимает это по звуку. Пэтти поднимает на него свои глаза, внимательно изучая его. Весь его вид был каким-то чересчур побитым. Это можно было заметить по его взгляду, такому пустому. Он, по видимому, замечает её внимание и спрашивает. — Зачем тебе к Хендерсонам, — его голос сквозит искренним непониманием, а Патриция усмехается.       — Ну, это дом моей тёти и кузена, — она легко пожимает плечами. Рассел слегка забавно, ибо вообще мало кто знает что у неё есть кузен. Вообще, ей мало интересуются, поэтому это и немудрено. — Домой совершенно не хочется, — не хочется, ибо боится реакции матери или того что сейчас родители могли в очередной раз ссорится благодаря какому-нибудь пустяку. Не хотелось загружаться больше чем сейчас, — да и плюсом, сегодня же Хэллоуин, а Дастин однозначно ходил за конфетами и я могу спокойно его обворовать… слегка оттянуть возможный диабет из-за сладкого.       Стив тихо усмехается, опустив голову на секунду. Осознание того с кем он находится в машине его забавляло, да и отвлекало от слов Нэнси.       Всё что происходит между нами — враньё.       Он зажмуривает глаза, переводя дыхание. Все эти моменты всплывали вспышками в его голове и ему это абсолютно не нравилось. Харрингтону слишком больно, он ощущал себя преданным. Хотя, наверное, лучше узнать об этом так, чем позже, когда, например, он решил бы сделать Уилер предложение… Но, может – он просто до жути хотел верить и в такой исход – это всё было воздействие алкоголя, так как она была слегка не в адеквате? И на самом деле, она отнюдь не это хотела сказать?       — Любишь сладкое? — этот вопрос вырывается из него сам по себе. Потому что даже если бы он и хотел что-то сказать, то это явно не была такая чушь. Стив сейчас ощущал себя придурком во всех возможных смыслах. — Прости, — почти сразу же говорит он. — Это дурацкий вопрос, который я вовсе не хотел спрашивать, — он облизывает потрескавшиеся губы, — так что не отвечай.       Патриция прекрасно осознаёт в чём дело и то, почему Харрингтон ведёт себя подобным образом. Она знает какого это бывает. В отношениях всегда сложно, особенно когда вы неразорвавшиеся в самих себе подростки. Вообще какие-либо взаимоотношения с людьми мрак. Ей хочется что-то выдавить из себя, но она не имеет представление что можно. Пэтти сама ощущает себя не в своей тарелке, она сама чувствует себя преданной. Пускай иногда она и хочет себя таковой ощущать. А ещё, ей всё-таки хочется поддержать Стива хоть как-нибудь. Простое человеческое желание. К тому же, он ей отчасти помог. Нужно же как-то заплатить этот должок. Тем более, тишина лишь напоминала о произошедшем.       — Я люблю сладкое, особенно нугу, — она складывает руки на коленках, пытаясь чуть успокоиться. Её просто уже начало напрягать то, какой она была неспокойной… Слишком нервная. — И это совершенно обычный вопрос для того, чтобы поддержать разговор, так что не загоняйся, — вообще она поражалась тому как относительно спокойно говорила с ним. Ей просто давно нужно было обычное общение, дабы почувствовать себя чуточку нормальной. — Глупый вопрос был бы касающейся Джеймса, — наверное, не стоило это произносить. Патриция моментально прикусывает губу.       — Не обижайся, но он просто идиот, — из его уст это звучит совершенно беззлобно. Намного лучше того раза, когда он упомянул его еще на вечеринке. — Я тоже таким был, — Харрингтон сейчас звучит загадочно. Он вспоминал времена, когда общался с Кэрол и Томми и тогда его поведение оставляло желать лучшего. Он далеко не был идеальным и, наверное, корил себя за это. За то что Нэнси последние месяцы отношений с ним чувствовала себя паршиво, а он не замечал этого. Всегда проблема была только в нём и это его убивало. — Но потом получил по лицу и осознал это всё, хотя… По итогу даже это не помогло, — он горько усмехается.       Хотелось пошутить на тему того, что, может, Джеймса тоже просто нужно ударить, но она вовремя одергивает себя. Шутки будут слишком неуместными. Особенно из-за его последней фразы.       — Знаешь… — голос тихий, слегка охрипший. Рассел очень многое стоит, чтобы сказать следующие слова, — тебя хотя бы не променяли на Харгроува, — она тут же затыкается, хочется ударить себя по лбу за эту глупость. Наверное, Стив вообще не желает ничего слушать на тему отношений, но иначе Патриция не могла. Стив заинтересовано поворачивает голову в её сторону, боковым зрением следя за дорогой. — Но если быть откровенным, то я даже рада что именно сегодня это произошло в очередной раз, — тихий вдох. — И я знаю, что для тебя это будет пустым звуком, но не всегда человек который для тебя имеет какую-либо ценность оказывается тем самым. Точнее, я так думаю, — она неловко присвистывает, замечая знакомый дом. Сейчас Пэтти была благодарна судьбе за такую быструю поездку       — Возьму на заметку, — всего-навсего произносит он, останавливаясь у нужного дома. У Дастина в комнате горел свет, а это означало, что он ещё не спит. Просто прекрасно. Это значило, что не все планы обломались. — Мы приехали, — объявляет он, когда понимает что Патриция слишком задержалась в его машине. Сейчас Стив не выглядел наилучшим образом, однако уже был лучше чем в тот момент когда она только-только заметила его. Она кивает и открывает дверцу машины.       — Спасибо тебе большое, — она прекрасно помнила, что уже благодарила его, но всё же второй раз не помешает и не будет лишним. — И не вини себя во всём… В таком виноваты всегда оба, — она машет ему рукой на прощание и идёт к крыльцу. Пэтти прекрасно знала о чём говорила. В конце концов, половину ответственности за то что происходило в их с Джеймсом отношениях она брала на себя. Слишком много молчит, не возмущается и не может спокойно обсудить всё. Так что, вина на ней есть и совсем не маленькая.       Стив уезжает Патриция этого не видит, но слышит. Она подходит к входной двери и стучит ровно два раза, ожидая пока кто-то подойдет к двери. Время было позднее, но она знала точно что тётя Клаудия сейчас не спала – впрочем, как и Дастин – а скорее всего смотрела ситком по телевизору. За дверью она услышала мяуканье Мяуса и шорканье. Девушка сцепила руки в замок и расплылась в спокойной улыбке, которая должна была говорить за неё, что всё в порядке.       Дверь распахивается и на неё смотрит тётя с лёгким недоумением, которое сменяется тёплой и широкой улыбкой. Клаудия обнимает племянницу, которую она явно рада видеть. Женщина молча и без лишних слов, затягивает девушку в дом. Пэтти закрывает за собой дверь.       — Милая, ты чего это к нам пришла? — вообще, кажется, за последнее время она слишком зачастила сюда ходить и, скорее всего, Клаудия уже догадывалась, что Пэтти просто напросто не хочет заявляться домой. Поэтому сильно ничего не говорила на этот счёт и со всякими расспросами не лезла. Это было приятно.       — Дастин приглашал, — она нервно заламывает собственные пальцы, еще не проходя внутрь дома. Тётя отчего-то закатывает глаза – наверняка из-за Дастина, что однозначно не предупреждал её об этом – и улыбается. — Если что…       — Можешь даже ничего мне не говорить про то, что пройдёшь домой, всё в порядке! — женщина звучит твёрдо, но так ласково, что на душе спокойно становится. Клаудия делает пару шагов назад, явно намекая Патриции что та может пройти ибо стоять вечность на пороге не получится. — Ты, может, голодная? — спрашивает она. — Потому что если да, то…       — Нет, всё в порядке, я поела недавно, — маленькая ложь, которая даже не во благо. Патрицие стыдно, однако есть она не хотела, а если бы тётя это узнала, то заставила бы её поесть. Сегодня Пэтти вообще говорит слишком много того, что не являлось правдой. От этого было тошно. — Я могу подняться к Дастину? — осторожно интересуется она, покачиваясь на месте из стороны в сторону.       — Да, конечно, а я тогда позвоню твоим родителям и скажу что ты у нас… Если хочешь, то можешь даже на ночь остаться, место и вещи для сна всегда найдутся, — добродушно предлагает она и, не дождавшись никакого ответа быстро удаляется. Пэтти поджимает губы, всерьез задумавшись над этим предложением. Правда, тогда придётся идти в школу в том, в чём сегодня была на вечеринке, а это совсем не вариант. Проще уж будет закопать себя в таком случае. Рассел скорее всего просто позвонит отцу и попросит его встретить её, так куда лучше. Для неё самой и репутации.       Патриция быстро поднимается по ступенькам вверх и находит комнату Дастина. Она даже не стучится просто беспардонно – как это любил делать кузен, когда приходил к ним – входит внутрь. Хендерсон тут же дёргается, подскакивает на месте и испуганными глазами таращится то на неё, то на террариум, где, по логике, находилась его черепашка. Только вот… большое удивление было в том, что черепаха была на полу, но при этом внутри террариума что-то находилось и даже двигалось. Но Пэтти не могла разглядеть, зрение было не сильно то идеальным. Девушка делает шаг вперед и Дастина приводит это в чувства. Он тут же начинает копошится и тараторить. Патриция и слова не могла разобрать, ибо говорил в секунду он слов десять, так еще и буквы проглатывая. Казалось вот-вот и голова от его голоса разболеться может.       Затем он, вставая прям перед террариумом, смотрит на кузину и, попытавшись выдавить расслабленную улыбку, облокачивается о стол.       — Как жизнь? — звучит совсем неуместно. Патриция закатывает глаза и делает еще пару шагов вперед. Конечно, Дастин мог себя частенько вести подобным образом, то есть странно… Но сейчас это было куда страннее обычного и она сердцем чувствовала, мол, что-то не так. — Что ты вообще здесь делаешь? — он сощуривает глаза и пытается сделать как-то так, чтобы всецело загородить то, что находилось у него за спиной. Может, если бы он был поспокойнее, то она ничего и не заподозрила, даже не обратила внимание, но имела что имела.       Когда она подходит к нему почти впритык, то просит либо отойти, либо объясниться. Кузен смотрит на неё совершенно беспомощным взглядом и на секунду его становится даже жаль, но она уже так просто не может это всё оставить. И он всё же сдаётся, отходит в сторону поджав губы.       От увиденного Пэтти шарахается, вопросительно смотря то на Дастина, то на существо, что слабо походило на какое-то земноводное, но… Это точно было не оно. Она уверена в этом на все сто процентов. Патриция глубоко вдыхает, не понимая как вообще стоит реагировать и что говорить, ибо это была какая-то жуть. Она проводит рукой по волосам, делая шаг назад. Ей казалось, что то что находится внутри может быть чем-то опасным и рисковать сильно не хотелось. Появилось непонимание от того, как Дастин так спокойно стоял к этому спиной.       — Я требую объяснений… что это, черт возьми, такое?! — она чеканит каждое слово, в упор глядя на Дастина. Он мнётся на месте, а затем, усадив её на свою кровать, начинает говорить.       Только сейчас Патриция понимает, что она ведь облажалась… Потому что, по итогу, всё пошло наперекосяк.