Глядела Марья из башни "варварьиной" на дворец родной и думы только печальные в голову лезли. Предстояло ей, едва домой воротившейся, сызнова в путь-дорогу отправляться. Да в этот раз не куда попало, а к самому Князю Гвидону. С поклоном и добром, за Залогом Отцовским.
Время, что отвела судьба щедро на отдых в Хрустальном дворце, пролетело мимолётным мгновением. Передышкой той воспользовавшись, многое удалось Марье выяснить, обо многом поговорить да и в себе, наконец, разобраться. И вот уже предстоит отправиться ей в Заморское Царство, дабы отыскать там отцовский залог. Как встретят её на далёком острове, да чем та встреча обернётся...Не ведала царевна морская, сколько еще дорог земных придется ей преодолеть, чтобы Володыку сыскать, но была все ради него стерпеть готовая.
За все свои путешествия прознала она немало тайн отцовских, и, была уверена, немало еще впереди открытий путь-дорога сулила. Но она была не одинока и друзья ее грозились быть до конца и помогать, покуда нужда острая или смерть близкая взад их не отвернет. И была она от всей души благодарна им, ведь уж не единожды рисковали они жизнями.
— Слышала я шаги твои тяжелые, дядюшка, — молвила Марья и обернулась к родичу с премилой улыбкой на устах. Не было сил и особой надобности в том, но не хотелось ей слабой выглядеть пред богатырем морским.
— Думы я все думаю, — мрачно и непривычно хладно прозвучал его глас. —Сдюжишь ли ты с испытаниями, Марьюшка?
— Как же не сдюжить! — слишком уж резво ответила она. Сама уверенности в том не имела, а других уверить отчего-то отчаянно хотелось. Быть может, так было бы легче, когда хоть кто-то бы в нее верил. — Вы тут, главное, Кощеюшку-то сберегите. Глаз с него не спускайте, словам его ядовитым не внимайте...
Вырвался из Черномора смешок неуместный. Тем показал он, что и сам все добро ведает да в наказах не нуждается. Несколько неловко заключил он девицу в объятия крепкие.
— Не спущу, — молвил он, прежде чем скрыться за дверью.
И была Марья благодарна, что было ей кого оставить в Царстве Подводном, кто бы и Варваре подсобил, и за Кощеем-Лиходеем приглядел. Доверие у ней было к дяде огромное, потому хоть за это была она спокойна.
Следуя к своим покоям, наткнулась вдруг Марья на Водяного с Иваном. Сразу подивилась такой компании, ведь эти двое не избегали шанса поглумиться друг над другом, пусть и по-доброму, но обыкновенно вместе не держались без особой на то надобности.
— Ик! — вырвалось из Ивана, который, как царевна только в тот миг углядела, был до одури пьян и почти висел на Водяном. Тот тоже особенно трезвым не выглядел, но и хмельным тоже. — Давай вернемся, хочу еще! — просил царевич, чуть на дно при попытке разворота не бухнувшись.
— Нет, на сегодня достаточно, — буркнул Водяной, продолжая вести его далее по коридору. Марью не приметил, оттого несколько смутился, чуть ли с ней лицом не столкнувшись.
С улыбкой, какой родители одаривают шкодливых детей, оглядела она друзей. Иван уже едва сдерживался от того, чтобы уснуть, а вот "друг по несчастью" держался вполне достойно.
— Чего опять утворили, бедовые вы мои? — спросила Марья, силясь сдержаться от хохота. Впервые видела она царевича земного таким...беспомощным?
— Любовь у нас — ик! — неразделенная! — заявил Иван со всей уверенностью, на которую только был способен. И прозвучало это так неоднозначно, что теперь не смеяться было бы кощунством.
— Так объяснились бы перед друг другом что ли! — пошутила царевна.
Она бы хотела навек запечатлеть лик Водяного, который, в отличие от царевича, шутку истолковал верно. И у него желания хохотать не было.
— Помочь поклажу донести? — Марья еще не успокоилась, так что в глазах ее пританцовывали бесята. За что она любила своих друзей, так это за то, как легко им удавалось от мыслей дурных отвлечь.
— Я бы отказался, да больно смертный раздался на харчах несвоих, — будто бы подтверждая свои слова, он подхватил Ивана (уже дремлющего) посподручнее. Марья взялась с другой стороны и скоро веселая компания двинулась дальше по коридору. К покоям, Варварой для царевича приготовленным.
Уложив Ивана в постель, оставили его Водяной да Марья до утра отдыхать. Едва затворив дверь, они принялись бурно беседовать о том, как забавно выглядели щуки-стражницы, которые им по пути встречались. Не мудрено, не приходилось же им ранее такого видеть. И не было ведомо, придется ли еще когда-то.
— ...очи растопырила, пасть раззявила! Вот умора-то! — вспоминал Водяной, в три погибели от смеха согнувшись.
— Да будет тебе! — хотела было встать на защиту своих подданных Марья, но и самой вся эта ситуация до глупого забавной казалась. Шлепнула его по плечу, утихомирить силясь, но он продолжил шуточную драку, от чего они только больше раззадорились.
— Мож, обратно воротимся? Там еще что-то было... — он сделал вид, что отчаянно что-то вспомнить пытается, — вроде.
Водяной, успевший неслабо запасы алкогольные в дворце подводном уменьшить, предложил царевне составить ему в этом деле нелегком компанию, за что получил неслабый тычок в бок.
— Да как ты смеешь! — с напускным возмущением говорила она и сорвалась на крик, когда вдруг оказалась водруженной на плечо к Водяному. — Эй! А ну ка, пусти меня!
— По доброй воле не пошла — против воли пойдешь, — заявил он, направляясь снова к погребам.
И пусть царевна делала вид, что супротив такого замысла стояла, однако же расслабиться с тем, кому довериться могла всецело, казалось не такой уж и дурной идеей. Даже если ее, как и Ивана, уносить придется.
***
— Не первый раз вместе пьем, — молвила Марья, покуда Водяной за новой порцией хмельного напитка отлучился. — Сдается мне, это скоро станет традицией.
— Вот за это и выпьем! — предложил он. — За
нашу традицию!
Усмехнувшись, Марья выпила. И отметила то, как Водяной "нашу" голосом выделил, более низким и глубоким, почти интимным. Однако то ей и почудиться, так что уж она своих предположений озвучивать не решилась.
И снова говорили они без умолку, но больше в слова Хозяина Вод Марья вслушивалась, стремясь немного лучше душу узреть его. Свою-то обнажила много седмиц назад, доверилась всецело.
— В конце каждого пира полагается танец, — изрек он, когда только Марья попыталась рыбкой к проходу проскользнуть. Загреб ее в свои объятия, а она и сопротивляться не пыталась. Никак, привыкла к Водяному и его проявлениям заботы, пусть и нередко весьма внезапным. — И уходить без предупреждения, царевна, — он покачал головой, — не дело.
— Прости, Хозяин Вод, ежели обидела, — сказала она, взором ласковым его одарив. — А коли не простишь, то придется мне прямо на месте пеною морской обернуться.
Хмыкнул Водяной, но язвить не стал. Только жестом загадочным учинил волшбу какую-то. И полилась невесть откуда музыка до того прелестная, что сложно было удержаться — так и тянуло в пляс. И царевна послушно внимала зову, танцевала с душой и без сорому, будто бы никто не видел.
На удивление хорошим партнером Водяной оказался. Безо всяких трудностей предугадывал заранее каждое ее движение, вел ненавязчиво и плавно, словно бы весь час только и делал, что танцевал.
— Неужто и тебе под силу такую красоту создавать? — полюбопытствовала она, снова пытаясь перевести все в шутку, но тут же взгляд опустила и немного поникла, когда увидела на его лице тень обиды. Пусть и были у них издевки делом обыденным, но тут он будто бы оскорбление углядел.
— Поверила, — шепнул он так, что Марья не расслышала сразу.
— Что? — переспросила она с беспокойством.
— Поверила! — повторил он, а уже через пару секунд со смехом прикрывался от града ударов.
Такой Марья была ему милее, чем когда она по своему драгоценному Чародею убивалась. Ей шло быть сильной, но не страдающей, нет. А Чародею, который упустить ее умудрился из слабости и неуверенности, хотелось тумаков надавать.
***
Рассвет выглядел в Море-Окияне совсем иначе, чем на земле. Привыкший к тому, соскучившийся по красоте мира подводного, страстно возжелал Водяной полюбоваться этой красой. И Марья не была против, сама млела от таких видов. Так что теперь, уже едва ли пьяные, они сидели в одной из башен, откуда обзор был лучший, и сказ о делах давно минувших и только предстоящих дней вели.
Марья, притомившаяся от последних событий, задремала на коленях у Водяного. И он продолжал говорить, покуда не подметил этого. И с улыбкой беззлобной убрал пару прядок, которые личико царевны прикрыли. Да любоваться им мешали
— Прекрасная? — шепнул он, едва губы размыкая. Не хотел нарушать хрупкость момента.
***
"Муж благородный, с честью да совестью не в разладе," — слова Ивана крутились в голове у Марьи. Со слов народа еремеева, ничего хорошего от "островных" ждать не стоило. Она тоже немало слыхала о Царстве Заморском и о его правителе, но слухи — одно, знания — другое. Однако не было уверенности, что станет Гвидон помогать с Залогом. "А если и станет, то будет велика за то плата!" — уж в этом-то сомнений быть не могло.
Ладья, которую еще на рассвете подняли Марья с Варварой со дна морского, мчалась к острову Гвидона. Море не бушевало, что уже было дивом дивным, тем паче, в отсутствии Володыки. Будто бы признавали воды в Марьюшке свою, верили ей. И с каждым часом пути все больше ощущала она единение с морем, все сильней ее к воде тянуло. Не подобно мавке аль русалке, нет, то был зов другого толка. Не дурманящий, а мысли от скверны освобождающий. И даже дышать легче вдруг стало.
При воспоминании о том, в каком неудобном положении Марья оказалась, когда пробудилась, щеки ее вновь заалели. Пусть Водяной и был ее другом, но тут она повела себя более свободно, будто бы чувства иного толка к нему испытывала.
Для того, чтобы в том разобраться, что к Водяному она питала, требовалось, как Марье чудилось, немало лун. Потому решила она молчать о произошедшем и лишний раз повода для сумнивов не давать. Авось, само и разрешится. Но на "авось" никогда полагаться не стоило.
Ветер гнал ладью споро к Царству Заморскому. Погода была светлая. Ничего, казалось, супротив путь не вставало, оттого надежда появлялась, что судьба и далей будет им благоволить.
— Марья, гляди! Добрались, кажется! — крикнул царевич, внимание всеобщее забирая.
Водяной фыркнул недовольно, видимо, радушного приема в землях, что для него враждебными были, не ожидая. Марья, настроение его понимая, другом за приключения став, коснулась плеча его в жесте поддержки.
— Тут обождешь, ежели придется? — спросила она, предвкушая возможный исход встречи.
— Только тебя ради, — ответил он и отошел немного в сторону, будто бы почувствовав, что немного утихомириться Марье надобно. Глядел молчаливо в сторону причала, на котором, очевидно, их поджидали.
