Судить мне

      Уравнителя резко подбросило в воздух, словно попкорн в микроволновке. Илас зажмурился — слишком ярким оказался дневной свет. Так что оценить всю пафосность и эффектность своего появления сразу не смог. А когда глаза прекратили слезиться, он смог, наконец, осмотреться. Уравнитель сразу понял, почему его богиня подбросила вверх так резко: действуй она плавнее, его бы порубило мелким кубиком. Алиасы, что караулили портал, все были вооружены и никого кроме врагов не ждали. С три десятка лучников навели на «бога» свои стрелы, собираясь превратить Иласа в своеобразную подушечку для булавок в любой момент.       — Эля, — тихо прошептал уравнитель.       И сразу понял, что время остановилось: пущенные стрелы замерли прямо в полёте.       — Не волнуйся, я бы не дала тебя убить, — сообщила богиня.       — Замечательно, — отозвался Илас, рассматривая обещанных нэко.       Все воины с высоты казались маленькими. Большинство были в шлемах, а те головы, что были неприкрыты, украшали длинные, пушистые ушки. Окрас шерсти или волос — уравнитель не был уверен, как это назвать — варьировался от белого до тёмно-коричневого с редкими рыжими экземплярами. Но самыми шкурными были длинные хвосты, на которых шерсть стояла дыбом, словно бы Иласа окружали испуганные коты.       — Тогда пускай время. Только стрелы уничтожь как-то эффектно, заметно, — попросил уравнитель. — И усиль временно мой голос.       Время пошло. Стрелы резко вспыхнули, распадаясь в воздухе на яркие разноцветные искры, словно бы кто-то решил стрелять в Иласа фейерверками. Мечники инстинктивно присели, щитами закрывая головы, хотя ни одна искра не долетела до них.       — Я бог войны Илас, — громогласно заявил уравнитель и его голос эхом отразился от стен высоких домов, что окружали площадь, на которой и стоял портал.       — Врёшь! — крикнул кто-то из мечников.       Илас улыбнулся, холодно и высокомерно, хотя действительно врал, и вновь, уже мысленно позвал богиню.       «Чем помочь?» — спросила Эля.       «Как зовут умного мечника, что не верит мне?» — спросил Уравнитель.       «Это Сандор, сын Иламии, сотник мечников» — подсказала богиня.       «А что-то личное о нём можешь сказать?» — спросил Илас.       «Этот извращенец любит помидоры с мёдом» — сообщила Эля.       «Действительно — извращенец» — скривился Уравнитель.       Время вновь пошло и Илас нахмурился, грозно спросив:       — А ты можешь доказать, Сандор, сын Иламии, сотник мечников, тот, кто ест помидорки с мёдом, что я не бог?       — Ох ты ж… — выдохнул сотник, опускаясь на колени.       — Вы так долго молились мне, что я решил явиться к вам лично, — сообщил Уравнитель. — У меня много имён, и ваши враги тоже мне молились. Вот я и прибыл, чтобы понять, кому из рас стоит принести победу, кому она нужнее всего. И вы первые, к кому я пришёл.       Сандор замялся, смотря на воинов и не зная, что делать. Он и правда любил помидоры с мёдом, но где-то в глубине души понимал, что это Илас должен доказать, что он бог. Но с другой стороны, злить бога войны не хотелось совсем.       — Я думаю, что вопросы такого масштаба должны решать правительницы, а не я, скромный сотник, — нашёл самый приемлемый вариант решения неудобной проблемы мужчина.       — Тогда сообщите им и передайте, что я их жду тут, — кивнул высокомерно Илас. — Я готов их подождать некоторое время. А теперь я желаю попробовать ваше гостеприимство.       Уравнитель сделал шаг, словно спускаясь по лестнице, и богиня поняла его — принялась медленно спускать самозванца на мостовую. Алиасы отступили, не желая, чтобы тот опустился прямо им на головы. Илас с удовольствием отметил, что выше всех окружающих минимум на полголовы. Сейчас он смог рассмотреть местных лучше. Отметить смуглую кожу, миндалевидные глаза, острые когти, которыми заканчивались пальцы воинов. Зрачки были узкими, как у кошек, а радужки жёлтыми или карими в большинстве своём.       Солдаты замерли чуть растерянно. Не зная, как вести себя с богом, они подло выпихнули вперёд своего любителя сладких томатов, решив: если он начал диалог, то пусть и дальше отдувается.       — Пойдёмте, — вежливо сказал Сандор Иласу.       Поняв, что молчание затянулось, он шипящим шёпотом молвил помощнику:        — Предупреди Главу города. Сообщи, что мы идём. Пусть устроит всё по высшему разряду.       Илас пошёл следом за сотником, вдруг неожиданно для себя поняв, что его ноги не касаются мостовой: уравнитель парил над землёй буквально в паре сантиметров, но эта малость была замечена окружающими, и воины принялись склонять перед ним голову.       Местному Главе города Илас не завидовал — нужный дом оказался в минутах двадцати пешего пути. За эти жалкие крохи времени слуги ничего не успели сделать. Разве что развели бурную хаотичную деятельность. Сам Глава города — пухлый алиас с седой шерстью на голове и со слегка лысеющими ушами, запыхавшийся и заметно покрасневший — встретил бога на пороге и глубоко поклонился:       — Я рад приветствовать вас, Илас — бог войны, в своём скромном доме.       Уравнитель посмотрел на шестиэтажный дом и решил, что называть этот дворец скромным жилищем как минимум неуместно. Илас уже успел оценить по дороге внешний вид обычных горожан: бедные, худые, потрёпанные. Война, бесконечная и кровавая, сильнее всего явно потрепала самые низкие слои населения, как обычно и бывало.       — У Вас хороший дом… Ненамного меньше моего, — не смог сдержать ехидства Уравнитель, про себя уточнив у богини имя уважаемого алиаса. — Что ж, Кошлот — сын Донии, я остановлюсь у тебя и подожду тут правительниц. Надеюсь, что обедом вы меня угостите и покои отведёте достойные моего статуса.       — Разумеется, — поклонился глубоко Кошлот, пропуская в свой дом не только бога, но и сотника.       Похоже, все окружающие назначили несчастного Сандора на сомнительную должность специалиста по общению с богом. Сотник тоже заподозрил, что ему грозит, и попытался незаметно отступить, выйти из дома главы, пока двери ещё не закрыли. Но с елейной улыбочкой, демонстрируя острые клыки, Кошлот впился в локоть воина, не дав тому сбежать. Сандор продолжил улыбаться, но уже откровенно натянуто, словно какой-то полу-безумный пластический хирург неудачно натянул кожу.       — Обед будет готов через десять минут? — почему-то спросил глава города.       — Через пятнадцать минут, — пользуясь подсказкой Эли, сообщил уравнитель задумчиво.       — Да? Хорошо. Пойдёмте в столовую. Там уже есть холодные закуски и вино, — сообщил Кошлон.       Сам Илас вполне хорошо относился к вину, но вот бог войны предпочитал пиво. Поэтому он сказал:       — А пиво или эль есть? Я не очень люблю вина, даже хорошие.       — Я распоряжусь по поводу пива, — кивнул глава города.       «Осторожнее! В кружку с пивом наш хозяин дома добавил яда, чтобы доказать, что ты вполне себе смертный» — остановив время, сообщила богиня.       «Отлично. Обезвредь его» — кивнул своим мыслям уравнитель.       Столовая была раза в два больше, чем школьная. Правда, обстановки этих двух помещений разительно отличались: столы и стулья присутствовали в обоих помещениях, но в школе стулья были старше, чем не только ученики, но и большинство учителей. А по внешнему виду кричали о цене в рубль. При этом рубль должны были отдать покупателю как возмещение морального ущерба. В доме Кошлота же стулья были резными, обитыми самым тонким и красивым шёлком.       Илас сел первым и кивнул, давая понять, что и остальные могут занять свои места. Глава города предпочёл сесть подальше от бога, явно опасаясь, что, умирая, тот заблюёт его дорогущий костюм. С безразличным лицом уравнитель выпил половину стакана пива, сообщив:       — Пиво не плохое, но сок сайвуса портит вкус, добавляя лишнюю сладость. Кошлот, когда в следующий раз будешь травить своим пивом, то добавляй порошок чёрного камня. Он обладает приятной горчинкой, и несчастный хотя бы сможет насладиться в полной мере своим последним в жизни напитком. Хотя я подобные подлые убийства не одобряю.       Илас с удовольствием наблюдал, как лицо главы города бледнеет. Неспешно допивая пиво, закусывая вполне себе вкусными горячими бутербродами.       — Я… прошу прощения, — глубоко поклонился Кошлот, чудом не ударившись лбом о стол.       — Проси, — весело отозвался уравнитель, развлекаясь растерянным выражением лица главы города.       Кошлот какое-то время сидел с приоткрытым ртом, размышляя, что теперь делать. А затем вскочил, очень плавно и даже грациозно для своих нескромных габаритов. После чего пал ниц, поспешно извиняясь:       — Я прошу Вас, бог войны Илас, простить моё неразумное решение, мою коварную проверку Вашей божественной сущности. Просто я почитал богохульством приносить божественные почести самозванцу и решил убедиться, что Вы и правда бог.       — Да простил я тебя дурака, — вздохнул уравнитель. Ему просто было не по себе от валяющегося на полу толстяка. — Пусть подадут нормальное пиво. Хочу оценить вкус хмельного напитка.       — Я распоряжусь, — подскочил на ноги Кошлот, нервно виляя хвостом, словно нашкодивший щенок.       Такой крупный, старый, толстый и подлый щенок. Илас слегка скривился, дав возможность понять, что Кошлот неприятен ему. И этим вынудил главу города лебезить ещё больше.       На обед стол был накрыт настолько щедро, что сюда вполне можно было запустить голодных школьников. Не только младших классов, но и выпускных — всем бы хватило. И каждый нашёл бы себе что-то по вкусу.       После обеда Кошлот, надёжно держа за локоть Сандора, провёл на верх — в шикарные покои — бога войны. Идя по бесконечным коридором, Илас размышлял о чём-то своём и сообщил:       — Я поужинаю у себя.       Ему просто нужно было отдохнуть — по ощущениям у него всё ещё была глубокая ночь, и внимание было рассеянным. А рядом с Кошлотом нужно быть всегда в напряжении. Уязвлённое самолюбие главы города явно могло сыграть против самоназванного бога.       После обильного ужина в двери вновь постучали, и Кошлот, подло улыбаясь, толкнул в комнату тонкую фигурку, завёрнутую в дорогой шёлк с головы до ног.       — Это мой Вам дар. Моё извинение перед Вами, — глава города потянул одну ленту, и шёлк волной опал к ногам девушки, обнажая юное стройное тело.       Илас смотрел на незнакомку — явно рабыню — и видел только её глаза: потухшие, мёртвые, как у замороженной рыбы. Никогда раньше он не видел настолько страшного взгляда. Девушка была не алиаской: стройные ножки заканчивались копытцами, хвоста не было, кожа была красной, а в тёмных, рубиновых волосах виднелись маленькие белоснежные рожки.       «Эля» — позвал про себя богиню уравнитель.       «Да?»       «Кто она?» — спросил Илас.       «Это малта, зовут её Мроя. Она рабыня» — сообщила Эля.       «Не хочу видеть в своём гареме таких глаз. Никогда» — сообщил уравнитель.       Время вновь задвигалось, и Илас сказал:       — Я предпочитаю мужчин, но Ваш дар приму. Хотя не думаю, что это достойно величия алиасов — иметь рабов других рас, не убедившись, что никто из самих алиасов не находится в рабстве в других странах. Вам бы своих выручить, а потом хвастаться пленёнными чужими. Настоящий воин не бросит своих, а тем более — своих мирных. Принеси её платье. Пусть она будет моей личной служанкой, напоминая вам то, насколько низко вы пали, не поменяв чужую на своего.       Кошлот низко поклонился и вдруг с чувством сказал:       — Вы так правы… Среди пленных мой племянник… и я бы отдал всех своих рабов, чтобы вернуть его домой.       — Я надеюсь, что он вернётся домой. А ты береги рабов, чтобы было на кого менять ваших.       Глава города, вдруг из-за одной фразы превратившийся из врага в союзника, вышел. Уравнитель поднял шёлк с пола и завернул в него безразлично стоящую девушку и шепнул ей на ухо:       — Я верну тебя домой, Мроя. И я никогда тебя не обижу. Больше никто тебя не обидит.       Рабыня вздрогнула и посмотрела в глаза Иласа. Без надежды, без вопросов. Просто осталась стоять, намертво вцепившись пальцами в шёлк руками.       Платье для Мрои Кошлот принёс лично и, ещё раз поклонившись, вышел. Уравнитель всучил в руки девушки платье и повёл её, держа за талию, в сторону второй спальни, явно рассчитанной на слугу или наложника. Впихнув её в комнату, Илас сообщил:       — Ты будешь жить тут.       — Вы правда бог? — хрипло спросила Мроя.       — Да. Бог войны Илас. Вы зовёте меня Врон, — сообщил уравнитель. Хотя ей врать не хотел.       — Ты дашь им победить? Дашь им сделать рабами моих сестёр и братьев? — гневно спросила Мроя, став вдруг живой. Вспыхнув, словно спичка злостью.       — Я пока не решил, кому помогать в этой бесконечной войне, — отозвался Илас. — Я просто знакомлюсь со всеми, чтобы понять, кому нужна моя помощь на самом деле.       — Мы нуждаемся, — кивнула девушка, заглядывая в лицо. Она была почти одного роста с уравнителем, лишь чуть-чуть ниже.       — Если это так, то я пойму. А теперь иди в свою спальню и спи. Без снов. Спокойно и глубоко, — приказал Илас, зная, что Эля милостиво согласилась не подпускать плохих снов к девушке.       Для самого уравнителя, Мроя стала резко кем-то вроде Катарины. Той, какой она была, узнав, что беременна — в отчаянии, раздавленной и даже не в состоянии мечтать о лучшем.       Забравшись в свою постель, Илас закрыл глаза, хотя спать не хотелось вовсе. По внутренним часам было утро, пусть ранее, но не вечер, и спать совсем не хотелось. Полежав молча пару минут, уравнитель позвал:       — Эля.       — М? — отозвалась богиня.       — Расскажи мне о правительницах. Я должен быть готов к их появлению. Как я понимаю, тут что-то вроде матриархата.       — Не совсем. Тут нет института брака как такового. Женщины рожают трёх-четырёх детей за раз. Но самих женщин тут меньше, а родить они могут от разных отцов. От того и ведут они свой род по матерям, а содержат сестёр, мам, племянников. Своих сыновей мужчины просто не знают. А вот близкие по крови женщины для мужчин по запаху не привлекательны. И правительницы, разумеется, тоже женщины, а вот основные военные чины — мужчины. Сказать, что тут встретишь именно матриархат, я не могу, но в правах мужчины и женщины приблизительно равны.       — Это уже хорошо. А могут у рас появиться полукровки? — спросил Илас.       — Могут. Но тут подобных детей сразу… умертвляют, — сообщила Эля тихо.       — Твари, — выдохнул с чувством уравнитель, вспоминая свою смешную дочку. То, как забавно она училась говорить, упрямо называя его «апа» не желая называть «папой» лет до трёх…       — Они ещё в средних веках. У вас было не лучше, — чуть обиженно сказала богиня, словно бы Илас обвинял в происходящем именно её.       — Я понимаю. Просто для меня это дико. Я хочу, чтобы ты мне указывала на тех детей правительниц, которые смогут принять меня как своего любовника. Я не хочу быть таким… — вздохнул уравнитель.       — Я подскажу тебе, из кого выбирать. Уже не терпится? — спросила ехидно Эля.       — Иди ты… Я немного побаиваюсь постельных дел. У меня из опыта — один единственный поцелуй, — вздохнул тяжело уравнитель. — Усыпи меня, а то я сам не засну.       — Спи. Приятных снов, — сказала богиня.       Но её пожелание Илас не услышал до конца — заснул, наконец.