Судить мне

      Дворец бога войны не был совсем пустым и поэтому встретил их приятным оживлением. Илас поздоровался со слугами, вручив каждому, кто не был на ярмарке, по свёртку с подарками — приятными мелочами и сладостями. А затем ушёл в свой кабинет и позвал:       — Эля.       — Тут, — лениво отозвалась богиня.       — Я знаю, что ты тут. Послезавтра я планирую появиться у хавтов, и мне нужно будет, чтобы ты активировала портал и сразу же его закрыла, едва я им воспользуюсь, — попросил уравнитель.       — О! Отлично. А почему не завтра? — спросила Эля.       — Всё просто: мне нужно убедиться, что тут без меня всё хорошо и что дальше так и продолжится, — кивнул Илас. — Я планирую ещё немного покататься на Карамельке. А вот к новой расе я явлюсь сначала в одиночестве.       — А потом? — Спросила богиня.       — А потом прихвачу своих слуг, Мрою, наложников и Карамельку. И тут мне нужна твоя помощь: ты должна будешь их оберегать, — кивнул своим мыслям уравнитель. — Я ещё хочу проконтролировать ситуацию с моим отравлением. Думаю, Камла расстарается.       — Можешь не сомневаться — правительница севера сделает всё, чтобы наказать виновных, — заверила Эля. — Я тебе гарантирую, что твоя свита будет жива и здорова.       — Спасибо, я в тебя верю, как в богиню, — рассмеялся Илас. — Я сейчас достану карту, а ты покажешь, где находится портал, а где — столица. Там правитель или правительница?       — Владыка там, — пояснила Эля. — От портала до столицы у хавтов пять дней верхового пути.       — Чтоб их… А может, ты перенесёшь портал? Пусть тоже будет в сутках пути? — спросил уравнитель. — Там же есть город или крупное село меньше чем в дне пути?       — Есть, — сообщила богиня. Илас склонился над картой и, найдя столицу — Дарк, принялся изучать карту, пока не нашёл не деревню, а маленький городок, Сай-се, и указал на него пальцем:       — Переноси сюда.       — Перед твоим появлением или сейчас? — деловито спросила Эля.       — Сейчас, пусть переваривают, — кивнул уравнитель. — У них же другой язык? У хавтов?       — Да, — сообщила богиня. — Но ты будешь их понимать.       — Пусть и моя свита, все, кроме Карамельки, их понимают. А в моём дворце после того, как я вернусь от владыки, пусть звучит новый, общий язык, который будут понимать все на этом острове, — принялся рассуждать Илас. — Но будут чувствовать, что язык не их.       —Хорошо, я это могу сделать. Я могу и все народы заставить говорить на одном языке, если тебе будет так удобнее, — предложила Эля.       — Не стоит, — покачал головой уравнитель. — Я не хочу уничтожать языки и культуры. Да и это приведёт к сопротивлению рас. Я не хочу, чтобы меня ненавидели за то, что я отнял у них их язык и заставил говорить на едином, неродном.       — Хорошо, как скажешь, — не стала спорить богиня.       — Спасибо тебе, Эля, — отозвался Илас.       Закончив важные дела с богиней и отрезав себе возможность и дальше затягивать процесс знакомства с другими расами, уравнитель пообедал и попросил слугу позвать Ланора. Пока северянин шёл, Илас принялся расставлять фигуры на доске, размышляя больше о том, как его встретят, чем о будущей игре.       — Привет, — сел за стол напротив белых фигур Ланор. — О, отлично, а то я сам хотел с тобой сыграть ещё раз. После нашей прошлой игры что-то поменялось. Я успел обыграть Кураба. Мой дядя очень удивился, когда проиграл.       — Рад за тебя, — улыбнулся уравнитель. — Выигрывать всегда приятно! Мне тоже это нравится.       — Поэтому ты со мной и играешь? — спросил лукаво северянин.       — Нет, я хочу вырастить себе сильного соперника, чтобы не знать, проиграю или выиграю, — заверил Илас. — Тогда я и начну получать удовольствие от выигрыша и самого процесса игры.       — А ты коварный, — рассмеялся Ланор.       Они увлеклись игрой, в которой Илас уже привычно подсказывал и помогал наложнику, иногда даже чувствуя, что играет сам с собой. Но вскоре ситуация на доске вновь сложилась так, что даже северянину стало понятно, что он вот-вот проиграет. Ланор тяжело вздохнул, поднялся и пересел на колени уравнителя, грустно сообщив:       — Похоже, я снова проиграю.       — Похоже на то, особенно если вернёшь моего ферзя на доску, — хмыкнул Илас, обняв северянина за талию и тем самым поддерживая.       — Эй! — показал свои руки Ланор. — В чём ты меня обвиняешь?       — Покажи хвост, — прищурился уравнитель, кивнув на хвост, свёрнутый плотным клубком на кончике.       — Я так и знал, что ты его считаешь более привлекательным, чем меня, — рассмеялся северянин, а затем поцеловал бога воины, нежно, неспешно.       А потом встал, гордо задрав прямой хвост и всем своим видом показывая, что ферзя у него нет. Только вот Илас прекрасно помнил не только то, что чёрный ферзь был на доске, но и на какой клетке тот стоял. Требований вернуть фигуру уравнитель больше не стал выдвигать. Уж очень ему понравилась манера наложника мухлевать, Илас лишь попросил:       — Пожалуйста, только не делай так с другими.       — Не буду, — пообещал Ланор, довольно улыбаясь.       — Положи ферзя к другим сбитым фигурам, чтобы не потерять, я дальше буду играть без него, — попросил уравнитель.       — Хорошо, — кивнул северянин и достал ферзя из кармана.       — Мне кажется, или после нашей совместной ночи ты стал посмелее? — спросил Илас.       — Я и правда стал смелее, — кивнул, не став спорить, Ланор. — Теперь я точно знаю, что ты не станешь меня тащить в постель, если я буду против. Это приятное знание.       — Это хорошо, — задумался уравнитель, смотря на доску, чтобы продумать другую стратегию с учётом отсутствия ферзя. — Я не хочу, чтобы ты меня опасался. Ты мой наложник, а не раб или пленник. Это огромная разница: я хочу отдыхать в окружении гарема, а не воевать с вами.       — Бог войны и не хочет воевать? — удивился северянин.       — Даже бог войны хочет отдыхать от сражений у себя дома, — кивнул Илас. — Этим и хороша война — после победы наступает мир, который не омрачён присутствием врага в нём.       Ланор кивнул, соглашаясь, хотя некоторые странности в поведении бога он отмечал. Всё же в том, что перед ним бог, северянин не сомневался, вот только… были странности.       — Я скоро планирую отправиться к хавтам, — сообщил уравнитель.       — Ты не передумал? — тяжело вздохнул северянин и передвинул ящера.       — Нет, не передумал. И когда там устроюсь, позову вас за собой, — кивнул своим мыслям Илас.       — А если не устроишься? — спросил, ожидая хода, Ланор.       — Тогда это их проблемы, — сделал свой ход Илас. — Это будет значить, что хавтам моя помощь тоже не нужна.       — Тогда, прости, но я буду желать тебе плохого приёма всем сердцем. Они ведь всё равно не смогут навредить тебе? — положив подбородок на руку, спросил северянин.       — Нет, не смогут, — заверил уравнитель, зная, что богиня не позволит ему глупо умереть от шальной стрелы или вкусного яда. — Так что ты можешь сколько хочешь желать мне неудачи, я даже не буду тебя за это осуждать.       — Ценю твоё понимание, — сделал ход Ланор.       — Ты можешь съесть мою пешку, — показал рукой Илас. — Не смотри на меня так, я просмотрел. Не стоит тебе бояться сбивать мои фигуры. Пусть иногда это и западня от меня, но если ты видишь, что есть возможность сбить фигуру — сбивай. Просто прикидывай перед ходом, не грозит ли тебе это чем-то.       — Я перехожу? — спросил северянин и, увидев кивок, сбил пешку. — Ты тоже ошибаешься…       — Конечно, я ошибаюсь — все ошибаются, — заверил уравнитель. — Не ошибается только тот, кто ничего не делает. А это хуже любой ошибки — плыть по течению, позволяя обстоятельствам и другим лицам управлять твоей жизнью вместо тебя.       — Но есть обстоятельства, что сильнее тебя, — не согласился Ланор. — И ты просто не можешь это изменить.       — То, что нельзя изменить, нужно принять и действовать уже по обстоятельствам. Главное, нужно иметь мудрость отличать то, что ты можешь изменить, от того, что не можешь, — перефразировал молитву, которую обычно слышал в американских сериалах в те моменты, когда речь шла об анонимных алкоголиках, Илас. — Иногда проще и желаннее решить, что обстоятельства непреодолимы, и ты просто не мог ничего сделать.       — Тебе легко рассуждать, ты ведь полностью властен над собственной жизнью, — тяжело вздохнул северянин.       Бог войны рассмеялся, громко и весело, а затем спросил:       — Как ты думаешь, во время вашей бесконечной войны были ли хотя бы сутки, когда хотя бы кто-то из четырёх рас мне не молился? Это был гул... столько молитв, столько противоречивых просьб, что в голове стоял гул. Я не мог заставить вас прекратить молиться, но мог спуститься на землю, чтобы не слушать молитвы постоянно.       — Ты мог поменять обстоятельства, — сделал свой вывод Ланор. — Но я вот, например, не мог повлиять на то, что ты выбрал меня.       — Не мог. Как и я не мог заставить молящихся замолчать, — кивнул уравнитель. — Ты же можешь поменять своё отношение ко мне. К тому, что происходит. Я тебе не враг и им быть не хочу. Что тебя беспокоит? Что бы ты хотел поменять? Если тебе невыносимо быть моим наложником, скажи, я выберу другого. Думаю, твоя мать пойдёт мне навстречу и не будет против.       Северянин молчал, передвинул фигуру, размышляя над услышанным, а затем, собравшись, сказал:       — Поменяй меня. Я… Не могу. Я не могу соревноваться с Камэлом, я не могу… Не могу быть одним из, я хочу быть единственным. Ты красивый и хороший, но я так не могу, просто не могу, — Ланор хохотнул. — Говорю, как ребенок.       — Жаль, ты мне правда нравишься, весь, не только твой хвост, — вздохнул Илас, понимая, что придётся начинать с новым северянином всё сначала. — Сейчас у меня не будет времени тебя менять, так что я просто отправлю тебя домой, скажу твоей маме, что это моё решение.       — Спасибо, мне нужно было знать, что ты меня отпустишь, если мне это будет нужно, — лучезарно, по-настоящему счастливо улыбнулся северянин, став в этот момент по-настоящему прекрасным.       — То есть я достаточно хорош, и ты не хочешь, чтобы я тебя поменял на кого-то другого? — прищурился уравнитель.       — Не хочу, мне даже интересно будет попутешествовать с тобой, посмотреть, как живут другие расы, — заверил Ланор.       — Ты! Я ведь тебе поверил! С такими актёрскими способностями тебе бы играть в покер, — рассмеялся Илас, убрал с лица наложника прядь и шепнул. — Ты очень красивый сейчас, когда счастлив и улыбаешься.       — Если хочешь меня почаще видеть счастливым, — прищурился северянин, — начинай уже проигрывать.       — А вот нет, — покачал головой уравнитель, чувствуя, как хвост наложника обвился вокруг его ноги. — Сам учись выигрывать.       Ланор улыбнулся и кивнул на доску. Игра продолжилась, неспешно, прерываясь на разговоры, шутки, и Илас вдруг понял, что уже можно перебраться на диван, чтобы было удобнее и ему, и наложнику.       — Я закажу кофе и перекус, — сообщил уравнитель. — Перенесём доску на столик рядом с диваном.       — Хорошо, — кивнул северянин.       Пока Илас отдавал приказ слуге, Ланор перенёс доску, попутно сняв с неё офицера и ящера. Уравнитель, вернувшись, хохотнул и покачал головой:       — Я всё помню. Я могу играть в шахматы вслепую.       — Это как? — заинтересованно уточнил наложник.       — Это когда ты смотришь на доску и озвучиваешь свой ход, а я играю, не смотря на доску, и просто говорю, откуда и куда идёт моя фигура, — пояснил Илас.       — А давай сыграем так? — спросил с азартом Ланор.       — С тобой я так играть согласен только в том случае, если мы пригласим Камэла в качестве наблюдателя. А то ты все мои фигуры просто снимешь с доски и будешь делать вид, что у меня изначально только бог на ней стоял, — покачал головой уравнитель.       — Не, зачем нам Камэл? Камэл нам не нужен, — покачал головой северянин, невольно натолкнув Иласа на мысль, что его хвостатый наложник успел где-то посмотреть классику советского кинематографа.       — Но играть вслепую с таким плутом, как ты — весьма сомнительное мероприятие, — рассмеялся Илас. — Так что ты подумай, нужен ли нам независимый наблюдатель.       — Ладно, продолжим играть в открытую, — кивнул Ланор. — Садись.       Уравнитель сел поближе к своему наложнику и переложил хвост себе на колени, одной рукой продолжая пить кофе, а второй гладя по шерсти. Северянин довольно зажмурился, наслаждаясь простой лаской, и, потянувшись, поцеловал Иласа, слегка прикусывая нижнюю губу и тут же уступая инициативу, едва уравнитель ответил. Целоваться с наложником было приятно, и Илас решил не портить этот момент, не стал отвлекаться, даже заметив краем глаза, что Ланор хвостом утащил с доски ящера.